Глава 6
Разлука

«Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.»

М. И. Танич

«Почему в книгах всегда так скучно и неинтересно описывают природу?» – думала Клэр, сидя у окна скорого поезда «Лондон - Оксфорд».

В детстве она очень любила читать. Как же давно это было.

Когда её дядя просиживал неделями в библиотеках, роясь в первоисточниках и документах, племянница тоже, вольно или невольно, «вошла» в литературу. Началось всё, как ни странно, с того, что ей нравился в библиотеках запах. Ей нравился этот дух старой, лежалой бумаги и типографской краски, покрытой закоксовавшимся налётом от прикосновений человеческих рук. Он был таким… сладковатым и навязчивым, но вместе с тем еще и каким-то очень натуральным и естественным, природным. Под этот запах она буквально «глотала» Верна и Диккенса, Скотта и Дойля, Твена и Дюма, Остин и Кристи, Купера и Майн Рида. Чуть позже она сменила их на Золя и Флобера, Лагерквиста и Брэдбери, Стейнбека и Хэмингуэйя, Толстого и Набокова. Дядюшка не спешил покупать племяннице всякие новые гаджеты – в тех местах, где они проводили по нескольку месяцев кряду, не везде была связь, и тем более интернет. Зато книги, включая электронные, он с собой таскал целыми библиотеками: и для себя всевозможные сборники, энциклопедии и справочники, и для племянницы - учебники и «книжки почитать».

Когда девочка выросла и стала студенткой, современная жизнь взяла своё, и она стала читать гораздо меньше – её подруги интересной книге предпочитали интернет, и Клэр тоже поддалась влиянию этого столь популярного и незаменимого изобретения человека. И тем не менее, проходя мимо книжного магазина, девушка не могла не заглянуть в него. Даже если ей там и не встречалось ничего интересного, она просто любила побродить между стеллажами – была для неё в этом какая-то необходимость, какая-то магия.

«Очень редко когда можно встретить даже у очень хорошего, интересного автора описание природы, от которого невозможно оторваться, - продолжала грустить мечтательная пассажирка у окна. - В основном написана какая-то романтическая, нудная чушь про ветки, листики, птичек, свежий воздух, и как им легко дышится. А природа ведь, она вон какая… - девушка прикоснулась лбом к стеклу вагона, - просторная, спокойная и разная: в Шотландии - зелёная, сочная и оптимистичная – в Англии, тёплая и страстная - в Африке, и заигрывающая и таинственная - в Америке. На неё можно бесконечно смотреть. А свежий воздух! Он ведь просто берёт и поднимает тебя над землёй. А свежий, солёный морской воздух с простора океана, это же, наверное, почти как Космос, только тут, на Земле, и лететь никуда не надо».

«Англия прекрасна, – как бы согласилась сама с собой англичанка, глядя на свежесть и какую-то особую умильность или даже благодатность, исходящую от аккуратных зелёных лугов за окном, на которых паслись кругленькие, пушистые, маркированные красителем овечки и лошадки, укрытые попонками, и на низкое, тяжелое, строгое, набухшее дождём небо Великобритании, по которому наперегонки с поездом неслись сизые облака. Вот смотрела бы и смотрела, и смотрела. И думала бы и думала, и думала. Обо всём на свете. … Джейми… – Клэр обреченно вздохнула. – И вот теперь так всегда. Всё последнее время – о чем бы я ни размышляла, какие бы проблемы ни занимали мою бедную голову, всё заканчивается одним и тем же - ним».

Тогда, в ту саму счастливо-несчастную среду, сбежав от Джейми, девушка, воспользовавшись безлюдностью холла, поставила торт на журнальный столик и мышкой прошмыгнула в свою законную комнату для гостей, где спряталась в ванной и разрыдалась под включенным на всякий случай душем. Мысли отчаяния взрывались у неё в мозгу маленькими бомбочками и оседали брызгами слёз на её щеках. Боль из-за несбывшихся надежд рвала её изнутри в клочья. «За чтоооо? Почемуууу? Почему так? Почему так плохо? Почему он так со мной? За что? Неужели это всё? Боже мой, как жалко! Как же я хочу к нему! Хочу быть с ним. Не хочу, чтобы он был таким каменным со мной. Я знаю его – он может быть совсем другим, он другой, я это вижу, я это чувствую. Какой же он классный, какой же он весь такой желанный и недоступный, каждая черточка на лице, каждый ноготок на пальце, лицо, губы, глаза – это просто невыносимо. Какой же он… мой». Люди придумали поговорку о надежде, которая, как известно, умирает последней, но они мало чего вразумительно написали о том, в какую агонию она ввергает человека в свои последние минуты.

Вволю наплакавшись и выплеснув из себя накопившееся, чуть успокоившись и придя в себя, девушка включила мозги.

«А почему ты вообще решила, что он ответит тебе? – думала она, просушивая волосы феном после душа. - А почему ты решила, что он должен тебе отвечать? А почему тебе вообще кто-то должен отвечать или кто-то должен тебя любить? Не вой – он абсолютно нормально себя с тобой вёл, даже иногда с большим участием, чем следовало бы. Скажи спасибо. Спасибо. Вот так. И не забывай, что ты на добрых восемь лет его старше. Максимальный статус, в котором он может тебя воспринимать - это статус старшей сестры. К тому же тут есть такой пустячок, как твоё замужество - если ты замужем, значит, предположительно, любишь своего мужа, так ведь? Так. Ну так и при чем здесь Джейми? Так что вообще непонятно, на что ты там рассчитывала и о чем ты там думала. Всё правильно он сделал, отталкивая тебя и не давая тебе надежду – ничего хорошего из этого всё равно не выйдет. Молодец он. Ты влюбилась в классного парня, Клэр, поздравляю. Внимание, вопрос – что теперь делать? С чего начинать учиться быть к нему равнодушной? Как забывать? Как?»

А в это время.

А в это время, на другом конце Глазго, в пабе, сидел Джейми и ничего не понимал. И в этом было его спасение. Пока. Чуть позже он поймёт и разозлится не на шутку. А сейчас…
Он сидел в окружении своих парней, в пабе на окраине Глазго, куда не добредали туристы, и не понимал, почему ему всё это абсолютно индифферентно. Вроде бы, всё как всегда. Ну и что, что не пришел Квёльц – его «приземлила» у себя дома родня, но зато здесь были и Март, и Кэм, и Луск, которого он давно не видел. Но наш герой сидел, смотрел на всё это и с ужасом осознавал, что мог бы сюда сегодня и вовсе не приходить, и ничего не потерял бы для себя. А ведь еще днём он так сюда рвался. Ну так и что же изменилось?

Джейми начал вспоминать и остался вполне собой доволен – после того, как ушла «эта англичаночка», ему её стало немного жаль, но, выезжая с подъездной дорожки на улицу, он уже начисто о ней забыл. У него впереди был вечер, классный вечер, и что ему там какая-то профессорша, пусть с ней её муж разбирается, раз она заглядывается на других мужчин. Потом он поехал в мастерскую, забрал кофемашину из починки и завёз матери в кафе, как и обещал. Потом приехал домой, залез в интернет и посмотрел почту - ему должен был скинуть задания по истории экономики его куратор, профессор Ли: к новому учебному году в Оксфорде бывшим ученикам Глазго требовалось подготовить кое-какие работы. Увидев, что задания прибыли, он слегка просмотрел материал и, закрыв всё это дело, начал собираться сюда, в паб. Они встретились с парнями, перекинулись последними новостями и сплетнями, обсудили подруг, новых и старых, своих и чужих и… всё. И вот они сейчас все уже весёлые и на взводе сидят и обсуждают самое главное – футбол и гаджеты, а ему не интересно даже это.

У Джейми что- то свербило внутри. У него как будто внутри невесть откуда взялся какой-то пазл, и парню предстояло найти следующий фрагмент, подходящий к нему. Он точно знал, что если этот фрагмент найти и приложить, то картинка сложится сама.

«Может быть, мне нужны тёлки? Не, не то. Пока не нужны. Это точно. Может, я уже скучаю по Дугалу? Не, тоже не то. Может, мне нужна хотя бы хорошая дрочка? Опять? Да ну нах. Ну а что тогда? Может, нужно рвануть в горы? Неплохо бы, но точно не оно». - Он менял в голове варианты, как вор меняет отмычки к замку, но картинка не складывалась никак – «отмычки» не подходили и «замок» не открывался.

Парень тёр пальцами подбородок, опёршись локтём о колено. Он выпил еще виски. Потом еще. Потом попробовал забить на это «грёбаное настроение» и продолжить «тереть» с парнями обо всём на свете как ни в чем ни бывало, но очень быстро устал себя насиловать и опять приступил к рефлексии. И тут, видимо, уже сработал переход количества в качество, ибо ни с того ни с сего, вдруг, в полной неожиданности для себя самого, Джейми представил, что сейчас, здесь, в этом пабе, рядом с ним сидит Клэр. И у него срослось!!! Именно Клэр ему сейчас была нужна. Именно её ему сейчас недоставало. С ней он хотел быть сейчас, а не со своими старыми друзьями. Эффект был настолько неожиданный, а догадка настолько нелепой, что красавец дёрнулся вперёд на диване, на котором сидел, и уставился злым, шокированным взглядом на крышку низкого столика, вокруг которого собралась их компашка.

- Э, парень, с тобой всё нормально?- спросил сидевший рядом Арчи, его бывший однокурсник по университету.

- Да. Нормально. Просто я кое-что вспомнил, - паренёк вымученно улыбнулся, - ладно, потом, – он отмахнулся рукой.

Арчи похлопал его по плечу и ничего не сказал.

«Тттттваааййййууумаааать! – между тем вопил про себя Джейми, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить свой стакан в противоположный угол паба, а вместо этого пятернёй вцепляясь себе в волосы. – Сссучка!! Гадина!! Фак! Фак!Фак! Всё-таки пробралась! Эта английская похотливая дура всё-таки пробралась в меня! В мои «настройки». И «сбила» их! Убить её мало, сссссуку! И как смогла только, а? В ней же нихрена ничего интересного! Ну, во всяком случае, такого, чего нет у других!! Таких сотни! Тысячи! Да мне только бровью повести – любая у меня отсасывать будет! Тттттвааайййууумаааать! Этого просто не может быть. Фффааак. – Высказав самому себе всё это, он перенаправил своё настроение: - Так, ну это мы еще посмотрим. Мне срочно нужно выпить».

И он выпил.

Потом еще.

Потом еще.

И понял он, что «виски против Клэр» - это самая плохая идея за всю историю плохих идей только тогда, когда уже в пограничном состоянии между забытьём и реальностью ему вдруг нестерпимо захотелось позвонить ей. Или набрать СМС. Просто так. Ни о чем. Написать там: «Привет. Как дела?» Или: «Не режь торт без меня – я еду». И держался он только тем, что всё плыло перед глазами и валилось из рук.

«Фак. У меня никакого опыта против таких вот цепких сучек. Эта первая такая. Не надо было мне надираться. – Но, подумав, добавил про себя: – А может, и хорошо, что надрался: я сейчас не в состоянии ни её номер найти, ни СМС набрать. Всё правильно. Тогда я, пожалуй, еще выпью».
Но было уже поздно. Все стали собираться по домам. Попрощавшись с парнями уже на улице, стараясь не шататься сильно, «пьяница» двинулся ловить такси.

А наутро было похмелье, потом душ, потом Дженни с её компьютерной программой по заполнению пространства, и потом опять мать с её кафе. На следующий день - игра в футбол и сильный ушиб локтя и коленки, а потом к ним в гости приехал его двоюродный кузен Хэмиш, четырнадцатилетний, младший сын дяди Колама, и заботу о нём поручили, конечно же, «крайним» Джейми и Дженни, и так далее. И когда Джейми в следующую пятницу сидел почти всё с теми же парнями в этом же пабе, он, вспомнив о Клэр и о том, как в прошлый раз тут неуютно себя чувствовал без неё, самодовольно смеялся про себя: «Вот болван, а! Идиот! И какого так было паниковать? Паникёр хренов. Всё прошло как пена с волн! Фух… хорошо-то как». - И он дальше погрузился в разговор о сноубордах, кроссах и e-bay.

А еще на следующих посиделках, еще дней через десять, только уже в другом пабе, Джейми вообще ни разу не вспомнил о «профессорше».

Которая в это время «писала» свой вариант этой истории.

Приняв душ и помыв голову, она немного успокоилась. Перед чаем, когда они с Эшли накрывали на стол небольшой ужин, позвонил Фрэнк. Это был звонок вежливости, ничего такого особенного он не хотел, просто поинтересовался, как проходит её визит к дядюшке и намерена ли она вернуться послезавтра, как и планировала, потому что звонила из Хелстона его мама и спрашивала, когда же можно ждать их в гости - лето заканчивается, а они так и не собрались её навестить. Клэр его успокоила, заверив, что всё нормально, всё в порядке, скоро они всей компанией садятся пить чай и завтра она посвятит весь день дядюшке - будет измерять ему давление через каждые два часа и изучать его медицинский журнал. А послезавтра, как и планировала, двинется в обратную дорогу, поэтому, возможно, на следующей неделе, они смогут выбраться в Хелстон к миссис Рэндол. Мужа, судя по всему, удовлетворили её объяснения, и он свернул разговор, напоследок предложив встретить жену в Бирмингеме. Она согласилась.

Вечером они всей своей компанией очень хорошо и уютно посидели за чаем. За столом был дядюшка, Эшли, Марго, Итан, который всё-таки смог вырваться с работы, и Алиса, которая тоже к ним присоединилась и как бы случайно за столом оказалась рядом с Клэр.

Разговор, начав крутиться вокруг особенностей менталитета и национальной кухни американцев, англичан и шотландцев, по ходу вечера вобрал в себя темы о здоровье, спорте, ценах на велосипеды, преимуществе низкопрофильной резины и «шел на всех парах» к качеству продуктов на рынках и в розничных сетях.

Гостья сидела притихшая и спокойная, в беседе участвовала с неохотой, но зато слушала с большим интересом.

В один из моментов, когда все увлеклись спором о том, чьи же огурцы лучше – шотландские на парных грядках или английские грунтовые, Алиса, воспользовавшись всеобщим зашкаливающим уровнем эмоциональной вовлечённости в эту животрепещущую тему, повернулась к девушке и шепотом заговорила с ней.

- Клэр, большое тебе спасибо, что ты приехала и своим присутствием украсила нашу старую, устоявшуюся компанию, мы очень тебе рады.

- Ой, ну что ты, Алиса, это мне было приятно, - с милой улыбкой ответила гостья.

- Я просто хотела тебя еще раз попросить не отказывать моему сыну Джейми в общении и компании там, в Оксфорде. Не бросай его там, пожалуйста. – Женщина говорила медленно, спотыкаясь на каждом слове. Она накрыла ладонь Клэр, лежащую на столе, своей уже немолодой рукой. - Мне было бы несказанно спокойнее знать, что хоть некоторые выходные, хоть изредка, он будет проводить вместе с тобой и твоим мужем. Поверь мне, я об этом прошу не из-за излишней материнской опеки, вернее, не только из-за неё, – она помолчала, как бы раздумывая, а потом продолжила, – просто понимаешь… Джейми… и все эти девушки…

«Понимаю», - подумала Клэр.

- …они его постоянно преследуют…

«Угу».

- …и я переживаю…

«Я тоже».

- Когда у тебя будет сын, ты меня поймёшь. – Женщина мягко похлопала Клэр по руке.

«Зачем же ждать так долго, - самоиронично подумала её собеседница, - я уже отлично тебя понимаю. А еще я тебе ужасно, просто, бешено завидую – сегодня вечером ты увидишь его. И завтра. И послезавтра. И можешь запросто с ним общаться. А вот я…»

- Не переживай, Алиса, Джейми очень умный, здравомыслящий парень, целеустремлённый. С ним всё будет хорошо, вот увидишь. – «Что там еще говорят в таких случаях? Ах, да…» - Я готова ему помочь, мы с Фрэнком всегда будем рады видеть его у нас дома.

- Спасибо, девочка. Я очень на тебя рассчитываю, – засияла женщина, очень довольная, что «девочка» так хорошо отозвалась о её сыне. - И еще… - она немного замялась, – мне не очень удобно говорить тебе то, что я сейчас скажу, но, пожалуйста, если тебе что-то не понравится в его поведении, если ты заметишь или узнаешь о нём что-то неладное или дурное, дай мне знать, пожалуйста, очень тебя прошу, – закончила она и как будто выдохнула. – Поверь мне на слово, у меня есть причины переживать за него.

«Ни секунды не сомневаюсь», - согласилась Клэр про себя.

- Я, конечно, постараюсь, Алиса, но сегодня мы с Джейми разговаривали об Оксфорде, о его студенчестве – твой сын действительно сосредоточен на учёбе и очень серьёзно относится к своему будущему. Так что давай всё-таки будем надеяться, что у него всё будет хорошо.

- Я надеюсь, Клэр, очень надеюсь. Спасибо тебе, – широко улыбнулась Алиса, утвердительно покачала головой и отвернулась к остальным за столом. Вернее, они обе отвернулись друг от друга и увидели, что на них смотрит Эшли. Но Эшли тут же отвлёк дядюшка Лэм, и за столом продолжилась оживлённая беседа уже в полном составе и уже не об огурцах – на смену им пришел общественный транспорт.

А потом у Клэр опять зазвонил телефон, который она на всякий случай взяла с собой за стол. Надежды на то, что Джейми может позвонить, не было практически никакой, но, тем не менее, она была просто не в состоянии оставить мобильник у себя в комнате.

Извинившись, она вышла поговорить на улицу.

Звонила Сесилия Хэмонд – её подруга по работе. Сесилии было пятьдесят четыре года, она работала сменной старшей медсестрой в больнице Черчиля вместе с Клэр и очень часто совпадала с ней по дежурствам. Они подружились. Девушка вообще более охотно и легко сходилась с женщинами существенно старше себя – сказывалось с детства отсутствие рядом матери. Сесилия была энергичной, замужней деловой женщиной с тремя собаками, тремя уже взрослыми детьми и одной маленькой внучкой. Женщиной адекватной и контактной в общении. Она не знала, что её подруги сейчас нет в Оксфорде, и звонила, чтобы сказать, что Чейза Мэйсона опять привезли с кетоацидотической комой, и что, может быть, Клэр захочет забежать, посмотреть парня.

Чейз Мэйсон был двадцатишестилетним парнем, ровесником Клэр, страдающим врождённым сахарным диабетом. Вдобавок к его лечащему эндокринологу, доктору Мону, доктор Рэндол являлась его наблюдающим врачом. Этого молодого человека никак нельзя было отнести к «лёгким» пациентам – он не всегда выдерживал нагрузки режима, у него заканчивалось терпение, Мэйсон срывался, забрасывал диету и доводил себя до комы.

Клэр сказала Сесилии, что очень жаль, но она сейчас не в Оксфорде, возвращается в пятницу и обязательно прибежит в субботу, как только сможет.

После чая, на кухне, когда она относила грязную посуду, проводив гостей, к ней подошла Эшли.

- Ты сегодня очень грустная, девочка. Что-то случилось? Не хочешь поделиться?

Девушка даже застыла. Она вмиг вспомнила, как когда-то, в институте, хотела делиться с подругами переживаниями и эмоциями по поводу амурных дел. «Никогда. – Перед ней как будто мысленно захлопнулся невидимый шлагбаум. – Никогда я не смогу и рта открыть, рассказывая кому-нибудь о Джейми. Никогда. И это не только из-за Фрэнка».

- Да, - залепетала она, - звонила коллега с работы. Моего пациента опять привезли с комой. А я очень надеялась, что он наконец-то возьмётся за ум. Но увы.

Эшли, хотела было скептически сложить губы, но вовремя спохватилась.

- Ммм… да, очень жаль. Хочешь, я согрею тебе молока с мёдом?

- Нет, спасибо, я лучше пойду попрошу у дядюшки что-нибудь почитать перед сном. Спокойной ночи, Эшли.

- Спокойной ночи, милая. – Женщина напутственно похлопала Клэр по худенькому плечу.

Почитав на ночь «Сагу о Форсайтах» Голсуорси, Клэр заснула, даже можно сказать, спокойно.

* * *

А вот проснулась - не очень.

Проснувшись и чуть повернувшись с боку на бок, она поняла, что её вот-вот вырвет, вскочила с постели и рванула в ванную.

Когда позывы к рвоте прошли и вернуться вроде как не обещали, девушка начала чистить зубы и думать. «Так, выводы пока делать не буду, может быть, это следствие вчерашней истерики, но что-то я раньше не замечала за собой психосоматики, откуда бы ей взяться? Больше ничего не болит. Даже голова. Ела я, вроде бы, всё тоже, что и все. Нужно спросить дядюшку и Эшли, и если рвёт только меня, то, Клэр… скорее всего, тебе нужно будет сегодня же купить тест на беременность».

Джейми.

Она, конечно же, ни секунды не сомневалась, что будет любить своего ребёнка, кем бы ни был его отец. Но даже понимание, что вчерашняя её мечта о ребёнке Джейми - это всего лишь иллюзия, туманная дымка, сказка, не прибавляло ей восторгов о том, что у неё будет ребенок Фрэнка. Слегка расстроившись, она даже постаралась покопаться в себе и всё-таки найти силы порадоваться ребёнку от своего собственного мужа. Но тщетно. В конце концов, ей ничего не оставалось, как сосредоточиться на том, что у неё просто будет ребёнок, её малыш, и это само по себе чертовски здорово.

Они с Фрэнком ни разу не обсуждали подробно тему детей. Просто как-то раз она забыла принять противозачаточные и, когда муж ночью начал свою обычную прелюдию, Клэр его честно предупредила о возможных последствиях в виде беременности.

Тот удивился.

- Тебя это напрягает? Ты не хочешь детей?

- Я хочу. Я просто стараюсь быть честной с тобой.

- Спасибо, детка. – Мужчина благодарно улыбнулся в темноте и чмокнул её в кончик носа. – Я это ценю. Но предлагаю рискнуть. А? Ты как?

- Я согласна. – Она улыбнулась и соблазнительно заёрзала на постели.

- Договорились. – И Фрэнк с нетерпением набросился на неё.

С тех пор их контрацепция стала носить спонтанный, а не регулярный характер - Клэр перестала пить таблетки совсем, и они стали предохраняться от случая к случаю.

Вообще, справедливости ради, нужно сказать, что спонтанной контрацепция стала еще и вследствие неоднородности и большой вариативности характера их сексуальных контактов. Фрэнк был очень разным в постели. То страстным, но терпеливым любовником, тщательно заботящимся, чтобы его жена достигла оргазма, и пропуская её вперёд. Иногда же просто механическим трахателем, и тот факт, что Клэр не смогла кончить, обозначал примерно такой фразой: «Что, не кончила, да? Не подсуетилась? Не успела? Ну ничего, в следующий раз». Иногда он был каким-то излишне нежным и излишне ленивым –то почти уже засыпал, то опять просыпался и принимался за то, на чем закончил, а иногда начинал сначала, с прелюдии. Такую его манеру Клэр особенно не любила.

И как-то с течением времени сложилось, что она тоже стала в постели вести себя очень по-разному. Иногда она отвечала Фрэнку со всей своей страстностью и была с ним, что называется, «на одной волне». Иногда просто ждала окончания всего этого… этого. Иногда предпринимала сама первые шаги, иногда с трудом находила в себе отклик на поползновения мужа, а иногда даже и не находила, а просто предлагала всё это отложить ненадолго, повременить, так сказать. Единственное, чего она никогда, ни разу, не делала – не симулировала оргазм. Просто не понимала этого, не чувствовала потребности, не видела смысла и не ощущала необходимости.

Но, поскольку её муж являлся для неё первым и единственным сексуальным партнёром, и сравнивать ей было практически не с кем, то она не чувствовала себя как-то обделённой или неудовлетворённой, никогда не предпринимала попыток поговорить, что-то изменить и тем более не жаловалась мужу и не пеняла ему.

И вот, скорей всего, они попались. «Ну что же, если бы Джейми меня принял и поманил за собой, я бы, не задумываясь, развелась с Фрэнком и пошла за этим мальчиком хоть на край света, или даже дальше, - думала Клэр, собираясь в аптеку за тестом на беременность. – Но раз нет, значит, нет, значит, так тому и быть, Фрэнк – моя судьба. Джейми я не смогла «потянуть на себя», может быть, мне даже и показалось, что он – тот самый. Увидела красавца, вот и показалось, – упорно игнорировала она тот факт, что сначала что-то почувствовала к парню, а потом уже его рассмотрела, - поэтому изо всех сил нужно стараться выкинуть его из головы. И беременность мне в этом поможет. Выбор сделан».

Тест оказался положительным.

«Я беременна! Ну, надо же! Это тааааааак интересно. – Клэр сидела в холле и с лёгкой улыбкой на губах просматривала дядюшкины записи в медицинском журнале. Периодически она клала себе руку на низ живота, как бы пытаясь дотянуться до своего будущего малыша. Увидев две полоски, девушка тут же подсчитала время с последних месячных и поняла, что у неё срок примерно три-четыре недели. Сейчас у неё была задержка уже двенадцать – тринадцать дней, но девушка не очень этому доверяла. Такое с ней уже случалось. Однажды её месячные задержались на месяц без малого. Она дважды покупала тесты, и они оба оказались отрицательными. И вот сейчас…

Клэр ни на минуту не могла забыть о своей беременности, и ей в голову лезли все эти гинекологические термины, некоторые из которых она помнила еще с университета. Её это стало жутко раздражать, и она просто постаралась как можно поглубже запихнуть в себе медика, доставая поближе просто женщину - будущую маму.

Влюблённая, конечно же, даже сейчас, не смогла заглушить в себе надежду еще раз перед отъездом увидеть Джейми, хоть издали, хоть просто в машине, хоть одним глазком. Но её надежды рухнули вечером, когда приехавшая с работы Эшли рассказала, что сегодня сама занималась кафе, потому что Алиса сидит дома и делает примочки своему сыну, который сильно ушибся на футболе.

- Что-то серьёзное? – тут же подскочила врач. – Может, я могла бы чем-то помочь?

- Жить будет, – жизнеутверждающим тоном сказала Эшли, запихивая хлеб и булочки в хлебницу на кухне. – Просто лежит, стонет, бесится от своей беспомощности, пьёт обезболивающее, меняет компрессы и ждёт, когда всё это пройдёт.

«Даже если мы и встретимся с ним в Оксфорде, я уже буду глубоко беременной. Прощай, Джейми, – начала было Клэр, но её остановила эта дурацкая привычка быть честной с самой собой. – Нет, не могу говорить ему прощай. Не-мо-гу. Не могу, и всё. Он всегда будет со мной. Он мой». – И у неё даже высохли навернувшиеся было слёзы на глазах.

Домой беременная женщина приехала вся загадочная и предвкушающая. Дорогой она думала, как преподнесёт Фрэнку эту радостную новость. А то, что для мужа её беременность будет новостью радостной, она не сомневалась – Фрэнку уже всё-таки тридцать два, наверняка он уже готов стать отцом. Хотя… вот если положить руку на сердце, то она почему-то больше представляла Джейми – отца, нежели Фрэнка. Ну вот как-то Джейми быстрее рисовался у неё в голове возящимся с малышом на ковре, гуляющим с коляской, кормящим из бутылочки, Фрэнк у неё как-то в этих картинках не прописывался. Ничего вразумительного по поводу своих ассоциаций сказать она не могла, поэтому просто объяснила их своим сильным чувством к молодому человеку, и всё.

Муж, как и договаривались, встретил её в Бирмингеме и, распаковав дома чемодан, она первым делом вручила ему бутылку «Banff», на которую повесила маленькую открыточку с вклеенным в её разворот отрезком с двумя полосками.

- Оу, какая красота! – возрадовался мужчина бутылке янтарной жидкости, перебрасывая её из руки в руку. – Спасибо, детка, это очень хороший гостинец.

- Ты даже не представляешь, насколько, – заговорщически сказала «детка», смущенно бегая взглядом по комнате и теребя что-то первое попавшееся в руках.

- Да? – заинтригованно замер муж, - и что же еще такое? Ты выиграла эту бутылку в лотерею?

- Лучше!

- В карты?

Клэр засмеялась

- Еще лучше!

- Ты купила завод по производству виски?

- Гораздо лучше!

- Детка, ты меня пугаешь. Ты…

- Посмотри открытку на бутылке.

Фрэнка не нужно было просить дважды. Он развернул открытку, лицо его вытянулось, а потом сразу нахмурилось, он сдвинул брови.

- Не понял. Что это? Что это такое, а?

- Ты ни разу в жизни не видел тесты на беременность?

- Что? – муж сказал это коротко, как будто пискнул, но только басом.

- Я беременна, – подчеркнуто скромно сказала Клэр и инстинктивно приготовилась отражать натиск объятий счастливого мужа.

Но Фрэнк просто поставил бутылку на столик и замер.

- Что?

- Я беременна.

- Да? – он усиленно моргал.

- Да.

Оба молчали. Мужчина так и не зашевелился, а женщина продолжала что-то теребить. Потом она не выдержала:

- Ты так спрашиваешь, как будто этого не может быть. – Её уже всё это начинало слегка напрягать.

- Да нет, почему, может быть, конечно. Вернее, да – ты беременна, - мужчина зашевелился, оглядывая пол вокруг себя и усмехнулся. - Вот так новость. – Он подошел к дивану и плюхнулся на него.

- Ты, что, не рад? – Клэр было уже не до смеха.

- Да, нет, почему, рад конечно. Иди сюда. - Фрэнк протянул к ней руку и, когда жена подошла к нему, посадил её к себе на колени. - Подожди. Ты меня просто огорошила. Дай чуть привыкну к мысли. – Он смотрел на нее извиняющимся взглядом.

- Привыкай. Я подожду. – Беременная опять повеселела.

Муж смотрел на пол и что-то думал. Опять молчание.

- Это точно? – вскинул он голову.

- 98%.

- Угу... – пауза, – ну что же, беременна так беременна. – Он одной рукой хлопнул по своему бедру, другой – по бедру жены в жесте «ничего не поделаешь».

- Это всё? – Клэр замерла в его руках.

- В смысле «всё»?

- У нас, у тебя будет ребёнок, твой ребёнок, а это всё, что ты хочешь сказать? «Беременна так беременна»? – Клэр вырвалась и подскочила на ноги. «Да что же это со мной такое? Одному я не нужна, другому - ребёнок не нужен!»

- Клэр, детка, ну а что ты еще хочешь от меня услышать? Его же еще нет, ребёнка, он ведь не сегодня и не завтра появится. Вот появится, тогда я буду действительно рад. А пока… – Фрэнк говорил с полным сознанием правоты в голосе. - Да и вообще, ты в курсе, сколько мне лет? Мне тридцать два года. Я уже не в том возрасте, когда мужчины скачут от радости при мысли об отцовстве. Такие, как я, сразу думают, как им придётся теперь менять квартиру, потому что нужна будет детская, изменить свои привычкам, которые формировались тридцать два года кряду, распределять траты, внимание и прочие важные мелочи. Я уже не питаю иллюзий по поводу отцовства. Я…

- Ну хватит! Довольно! – она бросилась к окну, просто чтобы быть подальше от него. Слёзы не заставили себя ждать. Много слёз. Полные глаза.

Потом, почувствовав, что этого расстояния ей мало, рванула на второй этаж. Она очень надеялась, что Фрэнк поймёт, как больно ей сделал, и бросится за ней вдогонку.

Но никто за ней не бросился. Ни сразу, ни потом. Она пролежала в кровати до темна с ощущением какого-то внутреннего астматического спазма. С ним и заснула.

А когда проснулась утром от звука захлопывающейся двери, видимо, Фрэнк ушел или на работу, или в библиотеку, ей стало просто невыносимо больно. Остро. Боль была повсюду: в груди, в голове, в ногах, в руках, в глазах. Девушка просто не знала, куда от неё деться, от этой боли – хоть на стену лезь. Но тут, к счастью, её отвлекли позывы к рвоте. Клэр опять, как и в Глазго, стремглав бросилась в ванную, и, когда рвота успокоилась, из неё с такой силой начали рваться наружу рыдания, что она думала, что еще чуть-чуть - и её просто разорвёт изнутри, она просто лопнет, как воздушный шарик.

Она была медиком и отлично знала, чем ей это грозит, но в ней в тот момент было столько боли и столько злости на… на всё: на свою жизнь; на то, что осталась рано без родителей; на то, что меняла школы как перчатки и везде ей приходилось вливаться в коллективы, приспосабливаться; что вместо весёлых подруг в детстве общалась со скучными археологами; что вышла замуж за такого же скучного, но удобного Фрэнка, который оказался не очень удобен; за то, что лишена счастья разделить свою радость по поводу своего будущего материнства; что её угораздило так влюбиться в мальчишку, которому она нужна как прошлогодний снег; за то… да за всё.

Рыдала она долго, рыдания не сдерживала, давая себе волю: «Могу я хоть в чем-то себе не отказывать? Хоть в слезах». Успокоившись, вытряхнув из себя всё, что у неё было, она впала в состояние, граничащее с анабиозом - даже если бы сейчас здесь оказался Джейми или даже её покойные родители, вряд ли бы она смогла найти в себе должный отклик. Она была пуста. Как вакуум. Как ноль. Ей было всё равно. Но зато она успокоилась. Полностью. Но было уже поздно.

Последствия истерики не заставили себя ждать – вечером у неё заболел низ живота и пошла кровь. А утром она села в поезд до Лондона и поехала к своему гинекологу доктору Абрамсону за приговором.

С Фрэнком она тогда долго не разговаривала. Наверное, дней десять. Естественно, при таких обстоятельствах они не поехали в Хелстон, к его маме, хоть миссис Рэндол и звонила еще раз, разговаривала даже с самой Клэр, и очень и очень приглашала. Потом еще их приглашали к себе в гости на вечеринку Валентин Норман, коллега Фрэнка, со своей женой Фридой по случаю помолвки их сына Марка. Фрэнк позвонил Норману, извинился и сказал, что они с Клэр не смогут прийти, не уточняя причины.

Помириться с женой каким-то особым способом он, кстати, тоже не пытался, хоть она и видела, что он явно переживает. Его хватало только на что-то типа: «Клэр, прекрати заниматься ерундой!», «Не будь ребёнком», «Детка, ну ты сама подумай».

И «детка» думала.

Она тогда очень много думала. Да она тогда, по сути, только этим и занималась.

Первое, что она поняла - что уже не будет прежней. Она повзрослела. Стала злее.

Второе - что разводиться с Фрэнком тоже не будет. Она его, конечно же, не простила, да он и не просил её об этом, но, хорошенько подумав, поняла, что не имеет полного права всю вину взваливать только на него. Она тоже не очень горела желанием иметь от него ребёнка. Да она вообще еще не горела таким желанием, так по какому же праву требовала этого от мужчины? Просто всё так остро почувствовалось ею еще и из-за влюблённости в этого прекрасного мальчика, в Джейми, и из-за его равнодушия к ней. Влюблённая до сих пор нестерпимо скучала по своему любимому глазговцу и рвалась к нему всем сердцем – именно после встречи с Джейми она захотела ребёнка, пусть и только от него. Именно эта встреча разбудила в ней женщину – будущую мать, чего не смогли сделать два года совместной жизни с мужем.

Поэтому, вспоминая реакцию Фрэнка, и хорошенько подумав, Клэр узнала в нём саму себя до этой поездки в Глазго – человека, которому не дано обрадоваться своему будущему дитю, потому что он не только твой, но еще и того, в кого ты даже не влюблён.

Но.

Подумав дальше, девушка поняла, что даже не будучи влюблёнными друг в друга, как она - в Джейми, они с Фрэнком довольно неплохо прожили два года. Такую любовь, как к этому юноше, она вряд ли уже испытает, да если такое и случится, то не факт, что история не повторится, и её чувства разделят. Поэтому она решила не рушить свою семью, а просто не ждать теперь слишком многого от своего мужа. Не выискивать в нём доказательства той любви к себе, которую сама к нему не испытывает, и не давить на него, а просто довольствоваться его добротой к ней и их партнёрскими отношениями, и всё.

После выкидыша она опять стала принимать противозачаточные таблетки. И даже учитывая, что сексуальных контактов у неё с мужем пока не было, Клэр не считала свои действия напрасными. К тому же её во всём этом поддерживал доктор Абрамсон, который настоятельно рекомендовал ей полностью восстановиться и физически, и, главное, морально, а потом уже продолжать половую жизнь. Так она мужу и сказала. И тот согласился.

Клэр наблюдалась у гинеколога в Лондоне, потому что не хотела этого делать в своей больнице, где работала, даже учитывая врачебную этику. Да и к тому же у неё сложились очень хорошие, приятные отношения со старым гинекологом из пятнадцатого госпиталя в Челси, недалеко от её квартиры, доктором Адамом Абрамсоном, к которому она как-то обратилась с болями, еще будучи студенткой. Мистер Абрамсон был уже в годах, но всё шутил своей пациентке, что пойдёт на пенсию только после того, как она родит ребёнка, и он на пенсии будет нянчить её малыша.

От мистера Абрамсона она сейчас и ехала в поезде «Лондон – Оксфорд» с очередного приёма, и думала-думала-думала.

И думала она над третьим – Джейми.