Pov Белла

Поднявшись по узкой винтовой лестнице на крышу восточной башни, я огляделась. Широкая, продуваемая всеми ветрами площадка под открытым небом, на которую вела одна-единственная дверь в крохотной надстройке по центру, была, пожалуй, лучшим местом для уединения. С высоты птичьего полета открывался прекрасный вид на близлежащие холмы и расположенный чуть в стороне город, а опоясывающий башню высокий парапет надежно укрывал от любопытных взглядов.
Джейн металась по площадке, как тигр в клетке, периодически со злостью ударяя маленьким кулачком по изъеденным непогодой камням древней кладки, из-за чего гранитные блоки покрывались сеточкой мельчайших трещин. На ее лице явственно читались внутренняя борьба и какая-то детская досада на самое себя.
Услышав стук закрывающейся двери, она резко обернулась, окинула меня яростным взглядом, от которого вокруг моего щита тут же зазмеились багровые языки пламени, и криво усмехнулась.
- А, это ты… - язвительно сказала она, отворачиваясь и одним резким стремительным движением усаживаясь боком на самый край одного из зубцов, обхватив руками острые коленки и устремив взгляд куда-то вдаль. – Ну, что скажешь?
- Джейн, прости, - неловко пробормотала я, не решаясь подойти ближе.
- За что? – безразлично пожала плечами блондинка, не поворачивая головы. – Ты просто не знала. Теперь вот увидела меня во всей красе и тоже начнешь избегать, как остальные, - в голосе девушки было столько яда и боли, что я невольно вздрогнула. А потом, глубоко вздохнув, подошла, села рядом и нерешительно погладила ее по хрупкому точеному плечу.
- Феликс мне все рассказал, - успокаивающе прошептала я. - Я понимаю, это был приказ…
- Нет! – оборвала меня блондинка, стряхивая мою руку и резко вставая с нагретых солнцем камней.
- Нет! – повторила она, оборачиваясь и обжигая меня пламенным взглядом, яростно ударившим по моему щиту. – Это был мой дар! – отчаянно крикнула она и, резко опустив глаза, добавила чуть слышно: - Или проклятие…
Потрясенная ее вспышкой, я молча смотрела на нее, не зная, что ответить. Но Джейн мои слова были не нужны. Она, похоже, просто хотела выговориться.
- Ты не понимаешь, - с надрывом продолжала она. – Мне необходимо периодически выпускать ЭТО из себя, иначе я могу сорваться в самый неподходящий момент, и пострадают окружающие. Я и так не всегда могу сдержаться, а если совсем перестану себя контролировать… - она обреченно махнула рукой. – Здесь, в Вольтерре, я хоть кому-то нужна, меня ценят, со мной общаются… А остальные, даже члены клана… Думаешь, я не знаю, как они ко мне относятся? Как к бешеной собаке, которая может внезапно укусить! Они сами меня провоцируют! Лебезят, заискивают… и боятся! Крысы!
Слова девушки были наполнены такой горечью и отчаянием, что я поежилась, словно от пронизывающего ледяного ветра. Потом встала и, не обращая внимания на бушующие вокруг языки пламени, порывисто ее обняла.
- Я тебя не боюсь, - твердо сказала я, - я знаю, какая ты на самом деле.
Джейн, сначала напряженно застывшая в моих объятиях, немного расслабилась и доверчиво прижалась ко мне, уткнувшись носом в плечо.
- Спасибо, - прошептала она.
- Знаешь, - сказала она, чуть отстранившись, - когда Аро велел мне стать твоей воспитательницей, меня это совсем не обрадовало. Но сегодня, когда я поняла, что Дитмар может тебя убить… Я не смогла просто стоять и смотреть на это, мне было наплевать на риск, и я ни о чем не жалею, - она уверенно посмотрела мне в глаза.
- Ты меня здорово напугала тогда, - с улыбкой ответила я. - У тебя было такое лицо… Как будто тебе нравится то, что происходит с этим вампиром.
Джейн закусила губу и отвела взгляд. Несколько мучительных секунд она стояла, о чем-то размышляя, а потом, решившись, вывернулась из моих рук и, сделав пару шагов назад, взглянула мне в глаза.
- Мне это действительно нравилось, - тихо сказала она.
Я неверяще смотрела на девушку, а она, не дождавшись ответа, продолжила:
- Ты знаешь, что он сделал?
Я коротко кивнула. В голове роилось множество спутанных мыслей, которые, в конце концов, я смогла выразить одной куцей фразой:
- Не думала, что для тебя это так важно, ты же….
- Да! Я не маленькая девочка! Мне двести пятьдесят, я не раз убивала и питаюсь я отнюдь не кроликами! – вспылила Джейн, и в ее рубиновых глазах, посылающих сомкнувшееся вокруг меня неистовое пламя, застыла мука. – Но одно дело убивать ради насыщения, когда жертва не успевает ничего понять и почувствовать, и совсем другое – сеять смерть ради забавы, наслаждаясь страданием, болью и отчаянием. Когда детей убивают на глазах у еще живой матери, когда муж до последнего закрывает собой жену…
Ее лицо исказилось гримасой боли, и она резко отвернулась, не желая показывать мне свою слабость. Я потрясенно молчала.
Минуту Джейн стояла, вцепившись руками в потемневший от времени камень стены и невидяще глядя на зеленые холмы Тосканы. Звенящую тишину нарушало только тихое потрескивание гранита, крошившегося под изящными белыми пальцами.
- А ведь у меня когда-то тоже была семья, - внезапно заговорила девушка каким-то бесцветным голосом. – Мать, отец, братья и сестры. Мой папа был мельником, и мы всемером жили в получасе ходьбы от Плейстоу - крошечной деревушки в Западном Сассексе. Мы были так счастливы… - маленькая вампирша горько улыбнулась.
Боясь спугнуть нахлынувшие на Джейн воспоминания, я тихонько подошла ближе и встала рядом. Девушка этого даже не заметила, ее мысли были очень далеко.
Что она видела там, среди бескрайних виноградников, оливковых рощ и мерно колышущегося моря зеленой травы? Возможно, маленький домик рядом с мельницей, играющих поблизости малышей и добрые лица родителей. Не знаю… Но, прежде отчужденный и безжизненный, голос Джейн теперь зазвучал с теплотой и нежностью.
- В тот день у малышки Джулии был день рождения – ей должно было исполниться три, – с легкой улыбкой на губах говорила она, задумчиво глядя вдаль. - Мы с Алеком пошли в деревню, чтобы на карманные деньги купить ей леденцов в подарок. Мы всегда все делали вместе. Нас даже называли неразлучниками… - теплая улыбка осветила прекрасное лицо и тут же исчезла, а голос стал глухим и надтреснутым.
- По округе ходили ужасные слухи о кровожадных монстрах, нападающих на одиноких путников, но мы ничего не боялись. Мы же шли вдвоем, к тому же днем. Разве может что-то грозить при ярком солнечном свете?! - в словах Джейн чувствовался горький сарказм.
Да, вампиры, в отличие от героев древних легенд, совсем не боялись солнца. Неужели…
- Когда мы вернулись, никто нас не встречал. Вокруг была страшная, какая-то мертвая тишина. А то, что мы увидели, войдя в дом… Это до сих пор стоит у меня перед глазами, – девушка замолчала, но через мгновение, справившись с собой, вновь заговорила хриплым, дрожащим от сдерживаемой боли голосом:
- Отец лежал у двери, как будто закрывая собой вход. В одной руке он все еще сжимал старое ружье, в груди зияла страшная рана, а его безжизненное сердце сплющенным комком валялось рядом. В комнате была мать. Ей распороли живот, но, судя по кровавому следу, она еще долго пыталась ползти к детской, где… - Джейн замолкла на полуслове, не в силах справиться с охватившими ее чувствами. Я же замерла рядом, шокированная развернувшимися перед моим внутренним взором страшными картинами кровавого кошмара.
Наконец, тяжело вздохнув и еще сильнее впившись тонкими пальцами в гранит стены, девушка продолжила:
- Том сломанной куклой лежал посреди комнаты. В нем как будто не было ни одной целой кости. Видимо, он пытался закрыть собой малышей и умер первым. А ведь ему было только десять! – голос девушки звенел от отчаяния, - Питер… его разорвали пополам, а Джулия… - Джейн всхлипнула, - ее очаровательная головка служила чудовищным украшением праздничного пирога… И повсюду кровь…
Она замолчала, прикрыв глаза и отчаянно сжимая крохотные кулачки. Несколько мучительно долгих минут царила страшная, звенящая тишина, а потом вновь зазвучал безучастный, мертвый голос вампирши:
- Алек застыл столбом, в шоке переводя взгляд с одного тела на другое. А я… Я, кажется, кричала. Долго, надрывно, на одной ноте. Наверное, именно этот крик и заставил их вернуться… Пятеро вампиров возникли буквально из ниоткуда. Увидев нас, они злорадно заухмылялись и начали перекидываться скабрезными шуточками. Их, видимо, радовало, что можно продолжить развлечение… - девушка зажмурилась и отчетливо скрипнула зубами. – Как я потом выяснила, один самоуверенный молодой выскочка из английского клана решил добиться власти, создав армию новорожденных, но не смог ее контролировать, за что и поплатился. Сначала они уничтожили своего создателя, а потом эта ошалевшая от вседозволенности и безнаказанности дикая стая начала убивать всех, кто попадался им на пути, все больше входя в раж и придумывая все новые и новые «игры», - Джейн глухо зарычала, а потом, взяв себя в руки, вновь заговорила, буквально выплевывая слова:
- Желая растянуть удовольствие, они начали перекидывать нас по кругу, и каждый отпивал понемногу крови. А еще они смеялись, говоря, что одного из нас убьют первым, а второго еще помучают. Вот только никак не могут выбрать, ведь мы так похожи… А мы с Алеком… мы слишком любили друг друга. Каждый из нас умолял наших истязателей подарить вечное забвение второму. Их это очень веселило, - голос вампирши звенел от ненависти, а лицо превратилось в страшную застывшую маску ангела смерти.
- А потом вдруг появились другие вампиры, в странных серых мантиях, и завязался бой.
- Вольтури, - потрясенно прошептала я, и Джейн коротко кивнула, продолжая свой рассказ:
- Забытые, мы с Алеком сидели, прижавшись друг к другу, и ошарашенно наблюдали битву титанов. Надо было бежать, но мы совершенно обессилели, к тому же, яд уже попал в наши тела и по венам разливался огонь, сжигающий изнутри. Через пару минут все было кончено. Останки наших мучителей закинули в дом и подожгли, уничтожая тем самым и все следы их бесчинств. А к нам подошли два вампира. Один, выделявшийся своим огромным ростом – это был Феликс – собирался нас добить, но второй его остановил. Внимательно взглянув в мои затуманенные болью глаза и оглядев Алека, он велел взять нас с собой. Как я потом узнала, это был Элеазар – вампир, способный определять таланты других. Он разглядел в каждом из нас дар и решил, что мы можем быть полезны клану. Так я и оказалась в Вольтерре.
Джейн замолчала, но когда я уже хотела что-то сказать, сама не знаю что, лишь бы нарушить тягостное молчание, внезапно заговорила вновь:
- Первые полгода своей новой жизни я помню плохо. Ужас пережитого, осознание смерти близких, моя новая сущность и необходимость убивать ради утоления жажды – все это боролось в моей душе, порождая боль, которую я старалась выплеснуть из себя. Я могла поразить своим взглядом, сама того не желая, просто посмотрев на кого-нибудь. Бурные истерики сменялись затяжными периодами апатии, и так месяц за месяцем.
Рядом со мной могла находиться только моя воспитательница – Рената. У нее был щит. Не как у тебя, что-то иное, но этого было достаточно, чтобы сопротивляться моему дару. Первое время она пыталась вытащить меня из этой бездны, уговаривала смириться, приглашала Алека. Когда я случайно, не сдержав всплеск эмоций, чуть не убила собственного брата, она опустила руки. Меня хотели уничтожить как потенциально опасную и даже не скрывали этого. Но тут вмешался Аро. Он пришел ко мне в камеру, не побоявшись моих приступов, и сказал: «Хочешь отомстить и сделать так, чтобы случившееся с твоей семьей не повторилось с кем-нибудь другим? Если да, то возьми себя в руки и научись контролировать свой дар. Срок – месяц. Если не справишься, тебя ликвидируют, пока ты не стала подобной убийцам твоих родных».
И знаешь, я справилась... Научилась подавлять эмоции и управлять всплесками, если не предотвращая, то, по крайней мере, прогнозируя их. Через месяц я перестала быть опасной для окружающих, и меня приняли в клан. Вот только на то, чтобы полностью обуздать свою силу и не вспыхивать из-за любой ерунды, ушли десятилетия. И до сих пор многие опасаются получить от меня неспровоцированный удар, избегают, боятся. Крысы! Порой так не хочется обманывать их ожидания... – на губах Джейн появилась саркастическая ухмылка.
- Зато у тебя есть Алек и Деметрий, - ответила я, стараясь ее поддержать.
- Деметрий… Без него я бы вообще свихнулась... - при воспоминании о любимом лицо вампирши разгладилось и как будто озарилось изнутри.
- А знаешь, - озорно сказала она мне, сверкнув белозубой улыбкой, и в ее глазах заплясали бесенята, - ведь ему тоже поначалу от меня доставалось.
И девушка, устроившись между зубцами и поджав под себя ноги, вновь погрузилась в воспоминания. Я присела рядом, слушая ее рассказ.
- Мне было тогда пятьдесят семь, и я была как бомба с испорченным часовым механизмом – никто не мог предугадать, когда я рвану. Безбоязненно со мной общались только старейшины и Алек, в присутствии которых я сдерживалась изо всех сил, и Рената, которая могла себя защитить. Остальные старались без острой необходимости со мной не контактировать. И вот однажды ко мне подходит какой-то новичок, едва-едва получивший самостоятельность, и, глядя влюбленными глазами, говорит, что я похожа на сошедшего с небес ангела. Это я-то! – голос блондинки звенел серебряным колокольчиком. – Я решила, что он издевается, и ударила по нему со всей силы, а потом развернулась и убежала к себе сокрушаться о несовершенстве мира и общей жизненной несправедливости. Каково же было мое изумление, когда на следующее утро я обнаружила его у себя под дверью с охапкой роз. Потом были гвоздики, пионы, тюльпаны и ландыши. И каждым букетом он получал по голове, а потом и моим даром в придачу. Но парень оказался упорным. Я сдалась недели через две, на фиалках, - глаза девушки заволокла мечтательная дымка, по пухлым полудетским губам бродила легкая улыбка.
Сейчас, освещенная оранжевыми лучами заходящего солнца, она действительно напоминала и ангела, и шкодливого маленького дьяволенка одновременно.
- Еще год он ухаживал за мной, как настоящий джентльмен. Хотя почему «как»? Он и был стопроцентным джентльменом – младший виконт Родсбери, черт возьми! – Джейн лукаво усмехнулась и продолжила, - А потом мне надоели эти хождения вокруг да около, и сдаваться пришлось уже ему...
- А Алек... - лицо вампирши снова помрачнело. – Перерождение и предшествующие ему события для него тоже не прошли бесследно. Он всегда был живым, веселым, постоянно что-то придумывал, был заводилой в ватаге деревенских парней! А сейчас... – девушка тяжело вздохнула. – Он как тень самого себя. Угрюмый, замкнутый, нелюдимый. Только дар остался прежним. Он ведь и раньше мог утихомирить любого буяна, просто посмотрев на него. А про меня злые языки говорили, что у меня недобрый взгляд, - Джейн криво усмехнулась. – Знаешь, я порой стараюсь куда-то вытащить брата, с кем-то познакомить. Но он… - она расстроенно махнула рукой. - Вечно ночами напролет гоняет на своем мотоцикле. Мне иногда даже бывает стыдно, что я так быстро нашла свое счастье и как будто бы бросила его одного.
Вампирша замолчала и с горькой усмешкой посмотрела на меня.
- А ты еще спрашиваешь, почему мне так нравилась казнь Дитмара. Подобных ему я давила, давлю и буду давить, как мерзких паразитов! И не важно, в своем уме он был, когда творил такое, или нет! – голос Джейн зазвенел от ненависти, а в глазах опять заплясали языки пламени.
Я кивнула, закусив губу, и отвела взгляд от наполненных яростью огненных озер. Наслаждаться чужими мучениями – это, конечно, ужасно, но осуждать Джейн после всего услышанного я уже не могла.
- А почему ты не стала вегетарианкой? – желая перевести разговор, спросила я. Наткнувшись на удивленный взгляд вампирши, поняла, что сказала лишнее, и попыталась как-то исправить ситуацию, - ведь ты же сама говорила, что такие есть – те, кто питаются «кроликами»...
- Эти дети цветов, - губы блондинки презрительно искривились. Видя мое недоумение, она пояснила: - Было в двадцатом веке такое движение – хиппи. «Мы против насилия!» - явно кого-то передразнивая, противным голосом пропела Джейн.
- Они считают себя лучше других только потому, что пошли против своей природы. При этом отказываются признавать, что все их силы тратятся на борьбу с собственной жаждой и ни на что-то другое их уже не хватает. Забились в свой лес и делают вид, что творящееся вокруг их совершенно не касается! Трусы! – в словах вампирши было море презрения, - И Элеазар тоже! Сломался, захотел мира, ушел из клана и присоединился к этим... – Джейн брезгливо сморщилась.
– Ну уж нет! – с вызовом продолжала она. - Я так просто не сдамся! К тому же, мой дар требует слишком большой концентрации и силы воли, чтобы размениваться на всякую ерунду. Мы вампиры! Это наша природа, и отрицать очевидное глупо! Все равно, что плевать против ветра. Наш мир жесток и не прощает ошибок и слабости. Вольтури, по крайней мере, делают хоть что-то, чтобы не допустить кровавого хаоса и войны всех со всеми! И пусть, по мнению этих гуманистов, мы порой действуем излишне жестоко и цинично, но это лучше, чем просто сидеть сложа руки и надеяться, что все утрясется само собой!
Я потрясенно слушала ее и не могла разобраться в себе.
С одной стороны, в словах Джейн была доля истины. Каллены прикладывают огромные усилия, чтобы придерживаться своей диеты. Общаясь с ними, я и не подозревала о существовании других кланов, кроме Денали, и их постоянных конфликтах и противоречиях. Да я даже о Вольтури узнала совершенно случайно! И при встрече с Джеймсом и его шайкой, которые, как я теперь знала, были «дикими» кочевниками... Если бы не желание Джеймса со мной «поиграть», Каллены просто отпустили бы их. И те продолжили бы убивать.
С другой стороны, осуждать Калленов я просто не могла! Карлайла, работающего в больнице, несмотря на жажду. Эсме, принявшую в свою семью совершенно чужую человеческую девчонку. Элис, Джаспера, Эммета и Розали, столько сделавших, чтобы защитить меня. Эдварда, который, спасая меня, рисковал раскрыть общую тайну. Который, несмотря на магическую притягательность для него моей крови, берег и любил меня... В их семье было столько душевного тепла, взаимной поддержки и понимания. И это так отличалось от холодной логики Вольтури и атмосферы злобной настороженности и взаимного недоверия, царящей, по словам Джейн, в других кланах...
К тому же, Карлайл, возможно, не стал, как положено, сообщать Вольтури о Джеймсе и его спутниках из-за меня. Ведь прибудь на место отряд карателей, они бы наверняка обнаружили меня или, по крайней мере, длительное присутствие в доме человека. А раскрытие тайны – это гораздо более тяжкое преступление…
- Меня ты тоже презираешь? – тихо спросила я, подавленная ее бурной реакцией и своими сумбурными мыслями.
Блондинка отрицательно покачала головой.
- Нет. Это твоя сущность, а не противоестественное насилие над организмом в стремлении подавить в себе собственную природу. Ты не можешь иначе.
- И на том спасибо, - с ухмылкой сказала я, на что Джейн, тоже криво усмехнувшись, ответила:
- Всегда пожалуйста, обращайся, если что! - а потом, посмотрев на стремительно темнеющее небо, на котором уже стали зажигаться первые звезды, сказала:
- Ну что, пойдем вниз? А то мне еще убирать весь тот бардак, что мы устроили в каземате: обломки двери – Феликс перестарался, когда летел тебя выручать, куски штукатурки со стен, да и то, что осталось от Дитмара, там, наверное, до сих пор валяется… Ты ведь не откажешься мне помочь?
Я смущенно кивнула.
- Только не забудь обуться, - видимо, вспомнив о своей роли «воспитательницы», строго сказала Джейн, кивая на мои босые ноги.
Черт! Совсем забыла! Мои туфли до сих пор лежат в библиотеке! Надеюсь, на них никто не наткнулся. Надо будет срочно убрать оттуда этот компромат…
- Для этого придется зайти в библиотеку, - смущенно сказала я. Вампирша весело улыбнулась и пожала плечами:
- Тогда пошли!
Спускаясь вслед за Джейн по узкой винтовой лестнице, я подумала, что мы можем стать хорошими подругами с этой внушающей многим ужас, неуравновешенной, но сильной и искренней девушкой.