Было мучительно сидеть и наблюдать за тем, как она спит, зная, что мне не следует этого делать – и не имея ни малейшего понятия, действительно ли я чувствую по отношению к Белле то, о чем сказал Джаспер. Как я уже повторял себе бесчисленное количество раз, это новая территория и я тут гость.

Если я не могу разобраться в самом себе и своих собственных чувствах, с чего я смогу понять, что творится в ее голове в данный конкретный момент? На самом деле, кто я такой, чтобы сидеть здесь, в ее спальне поздно ночью и наблюдать за ней, губительный демон, намеревающийся – а что именно он намеревается сделать?

Защитить ее? Скорее ее следует защищать от меня. Продолжать заинтересованно за ней наблюдать, чтобы узнать о ней больше? Вполне вероятно, учитывая, что она говорит во сне – но все это кажется неправильным.

Или, может быть, это нечто настолько простое, что мне даже не удается это уловить? Эта мысль беспрестанно крутилась у меня в голове – а потом она вдруг прошептала: «Зелень».

Я растерянно нахмурился; о чем это она? «Здесь слишком много зелени», - пробормотала она, а потом проворчала почти сердито: «Где коричневый цвет? Деревья должны быть коричневыми, а не зелеными…сумасшедший Форкс …»

Я прикусил губу, сдерживая ухмылку; значит, ей не нравится зелень? Учитывая, что она приехала из пустынного Феникса, полагаю, ее желание видеть меньше мха в этом крошечном городишке, вполне приемлемо.

После этого она пробормотала еще пару вещей; о желании уехать обратно домой, немного жалоб по поводу рыбы – и последнее слово, произнесенное ею этой ночью. «Эдвард…», - вздохнула она прежде, чем перевернуться на другой бок и свернуться клубочком.

Это было подобно сигналу, который я ждал, я выскользнул из ее дома, услышав это последнее слово, чувствуя, что сегодня я узнал очень много – и в моей голове возникли новые вопросы.

Самое главное, что я сегодня выяснил - что-то в Белле Свон меня интересует – но у меня нет ни малейшего понятия, что именно. Если Джаспер прав, то это рискованно – и не только для ее безопасности, но и из-за того, что она человек.

А я вампир, бессмертный, с бесконечной продолжительностью жизни. Что-то подобное между нами невозможно, нелогично. Я не должен желать ее – на самом деле, я не должен никого желать, ни человека, ни кого-либо другого.

В отношении Беллы существовал хрупкий баланс. Во-первых, ее запах слишком притягательный, чтобы мне можно было доверять – а во-вторых, когда-нибудь она умрет. Это неизбежно, однажды это произойдет, поскольку все хорошее в этом мире однажды перестает существовать.

Даже несмотря на то, что я знал, что это правда, и не должен быть рядом с Беллой, на меня нахлынула волна грусти при мысли, что я никогда не увижу ее лица. Это достаточно крепкое чувство засело во мне, и казалось, что оно останется со мной надолго.

Хоть я и вампир, сейчас мне не хотелось тратить время на подобные раздумья о своих чувствах. У меня будет куча времени, во время охоты с Эмметом – я снова посмотрел на часы – еще нет и двух часов.

Достаточно времени, чтобы послушать музыку в своей комнате и попытаться заглушить все те мысли, которые меня томят; тихо и незаметно для семьи я направился к дому и устремился вверх, в свою комнату.

***

Когда я охочусь с кем-нибудь из членов семьи, они понимают, что их мысли могут меня отвлечь от нашего занятия. Именно поэтому я отделяюсь от группы и ищу свою жертву в одиночку, в достаточно спокойном лесу, в котором мы обычно добываем еду. Я нахожу в этом некое душевное равновесие, я научился питаться, при этом не причиняя вреда людям.

Я вырвался в дикую природу не для того, чтобы слушать беспорядочные мысли своего брата.

Закрыв глаза, я попытался не сжимать ветку дерева руками слишком крепко. Если вдруг я обрушусь на стадо оленей внизу, я бы хотел, чтобы они оставались спокойными, чтобы у меня была возможность слышать дыхание каждого существа по отдельности, определить, куда они направятся, если им удастся сбежать…и я хотел утолить жажду. Нет, мне было просто необходимо утолить жажду; она давила на меня, сильная и неутолимая, как и всегда.

Единственным препятствием была надоедливая мелодия, которую Эммет мысленно напевал снова и снова, снова и снова…

В конце концов, чаша моего терпения переполнилась. Зарычав, я спрыгнул – на ветку, находящуюся подо мной. Олени побежали прочь, унося с собой аромат. Но сейчас я рычал и свирепо смотрел не на них, а на брата, младшего брата в большинстве смыслов этого слова, и в этот момент мне хотелось его убить.

Обычно меня ничуть не раздражает, когда Эммет решает побыть надоедливым во время охоты. Обычно я просто удаляюсь подальше от его мыслей прежде, чем он замечает, что я ушел и целиком и полностью предается охоте.
Но тревога, которая переполняла меня сейчас, была напрямую связана с тем, что я не рядом с Беллой. Даже несмотря на то, что я это знал, я все еще был «растерянным» старшим братом – который нуждался в младшем брате, который мог бы ему объяснить, что он по уши влюблен в девчонку. Причем в человеческую девчонку.

«Эммет!» Мой сердитый рык разорвал воздух, застав его врасплох. Вероятно, он не осознавал, что беспрерывно думает о мелодии, но тем не менее, он это делал.

«Что», - покачнулся он на дереве, едва не свалившись на лесную почву под ним. В чем его проблема? Я же ни о чем не думал, так? Чтобы то ни было, это должно быть что-то плохое, раз он так быстро вышел из себя.

«Ты напеваешь мелодию».

Он нахмурился, пытаясь вспомнить, а потом взглянул на меня. «Нет». Если бы я напевал вслух, олень уже бы испугался и убежал прочь.

«Мысленно», - нетерпеливо проворчал я, на этот раз не в силах терпеть его идиотизм. Если он знает, что не напивал ее вслух, то он точно должен знать, что напевал ее мысленно; либо он специально ее напевал, чтобы побесить меня, либо он сам по себе такой надоедливый. Обе возможности вполне вероятны.

«Да?» А я и не знал.

Мое терпение меня превзошло, и я спрыгнул на землю с веток, на которых мы сидели. Когда мои ноги оказались на земле, я удалился в глубь леса, оставив своего растерянного брата в размышлениях о том, что привело меня в такое бешенство.

Допустим, я знаю, что поступаю нелогично. Знаю, что он рассердил меня не специально, что он просто выжидал время, чтобы напасть на жертву. Но что-то вывело меня из себя, и мне это не понравилось – поэтому я вскипел от злости.

Определенно, несправедливо было так реагировать на мелодию, которая застряла в голове Эммета. Но я не мог заставить себя вернуться и извиниться; вместо этого, я продолжил двигаться вперед, по направлению к горам и добыче, которая не была такой же надоедливой, как мой брат.

Но мысленно я возвращался к Белле. Моя тревога и напряжение, действующие на меня как адреналин на человека, – все это говорило о том, что я не с ней. Я не могу защитить ее от опасности, и я абсолютно уверен, что что-то произойдет и я ни на чем не смогу сконцентрироваться.

Я все еще раздумывал над этим, когда Эммет отыскал меня сразу же, как я убил свою последнюю жертву – волка, ничего более. Но, очевидно, для него это кое-что значило.

Он питается волками только, когда глубоко погружен в размышления; держу пари, он в течение недели питался только ими прежде, чем пришел к выводу, что не заслуживает ничьей любви. Черт бы его побрал.

«Я могу слышать, о чем ты думаешь», - бросил я через плечо. Он стоял, думая обо всем этом для того, чтобы привлечь мое внимание. «Говори, что хотел, и уходи».

Эммет сел рядом со мной на скалу. С этого небольшого холмика открывался довольно зрелищный вид – деревья и зелень, и я знал что где-то там, за горизонтом была Белла. Мне очень хотелось побежать прямо к ней – и в то же время держаться от нее подальше ради ее же блага.

«Знаешь», - начал он. «Никогда не видел, как ты мечтаешь о девушке». Что случилось с этим «никто никогда не захочет и не должен захотеть быть с таким монстром, как я»?

Закатив глаза, я сердито ответил: «А кто говорит, что я хочу ее?» Я этого не говорил, это сказал Джаспер – и даже несмотря на то, что я знал, что он прав, мне не хотелось признаваться самому себе в том, что Белла нравится мне все больше и больше.

Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы узнать, насколько ошарашенным он выглядел в эту минуту. «Не хочешь ее? Как – что –». Он это серьезно? Неужели он не видит, даже после того, как Джаспер сказал ему напрямую?

«Конечно, я вижу», - фыркнул я, «но это не означает, что я собираюсь что-то делать». И ничего, что мне все время хочется быть рядом с ней – я просто не должен этого делать.

Я монстр, именно так я всегда о себе думал. Ничто не способно остановить разрушение, которое я вызываю на Земле, вернуть жизни, которые я забрал раньше, чтобы выжить. Ничто не может остановить то, что я делаю ради выживания, и ничто не может остановить меня от причинения вреда Белле, если я не смогу себя контролировать.

Контролем сложно управлять. Будучи первым вампиром, который вошел в эту новую жизнь, подготовленную для нас Карлайлом, я более опытен, чем остальные – я обладаю уровнем контроля, близким к уровню Карлайла. Но на моем пути неожиданно возникла Белла, не думаю, что смогу это выдержать.

Моя семья полагает, что мой жесткий самоконтроль подобен самоконтролю Карлайла, даже несмотря на то, что я не работаю в больнице, как он. Немногие знают, что мне приходится также тяжело, как и им – на самом деле, единственное, что мне помогает сдержаться, – мысли моих жертв.

Способности понимать, что творится в голове у человека, на которого я охочусь, достаточно для того, чтобы меня остановить, если я вдруг теряю контроль; даже в те немногочисленные годы, когда я ушел из клана Карлайла, через десять лет после моего обращения, мысли жертвы придавали сладкой крови привкус горечи.

Достаточно много времени потребовалось для того, чтобы я понял, что даже злые люди, заражающие улицы, по которым я хожу, кровь которых я пил, сохранили что-то хорошее внутри себя. Не все были абсолютными злодеями – за исключением, конечно же, охотников. А я самый страшный охотник, который когда-либо существовал.

С моим преимуществом охота и убийство людей, питание их кровью вместо воздержания и преследования исключительно животных представляло собой самый страшный из возможных грехов.

Именно поэтому нахождение рядом с Беллой для меня абсолютно исключено – она чистая и хорошая, настолько, что я даже не слышу ее мыслей. Это меня озадачивает, но именно благодаря этому мне удалось удержаться и сохранить ей жизни во время нашей первой встречи.

В глубине души, несмотря на голод, мне было очень любопытно выяснить, почему я не мог слышать ее мыслей; поэтому я сохранил ей жизнь и ушел прежде, чем смог бы ей навредить.

Сейчас, когда я начинал открывать для себя ее мысли, постепенно, в разговорах и наблюдениях, становилось понятно, насколько она хороший человек. Белла – красивая, мудрая и щедрая девушка, которую моя темная природа затмит сразу же при первой возможности.

Интересно любое мнение)))))