До Лондонского дома мы добрались лишь к концу следующего дня.
Оставаясь незамеченным, я прихватил из комнаты Беллы в ее доме несколько личных вещей. Я лежал на полу в своей комнате, которую так хотелось назвать ‘нашей’. Нежно обнимая вещи Беллы, все еще хранившие ее запах, такой волнующий, дурманящий, родной и любимый. Я мог лежать так часами, сутками…
Воспоминания в моей голове всплывали сами собой, перебивая друг друга.

Вот она впервые посмотрела на меня в школьной столовой своими шоколадными глазами…
Совместный урок биологии. Моя дикая жажда на ее дурманящий, лишающий рассудка запах…
Фургон и шоколадные глаза, полные ужаса… Мой неосознанный страх потерять ее…
Порт-Анжелес… Машина… Разговор и признания…
Поляна. Безграничное доверие ко мне, монстру, который мог убить ее в любую секунду…
Нежность…
Ласка…
Любовь, даже после того, что я натворил…
И все эти чувства я видел в одном ее взгляде…

Мне хочется выкинуть все мысли из головы, закрыть глаза, лишиться обоняния, зрения, слуха… Я не могу жить без нее. Она мой воздух, мое личное солнце, моя жизнь. Без нее я задыхаюсь, умираю, хотя и бессмертен, медленно сгораю. Боль и жар при обращении - ничто, в сравнении с той болью, что сейчас пожирала мое сердце.
Я представляю себе ее лицо, волосы, улыбку. Ее бархатные теплые губы, которые сводили с ума. А божественное тело? Она таяла в моих объятьях от величайшего наслаждения, и в это время я забывал, что являлся монстром, хищником. Ее запах сводил меня с ума, но терзался я не от желания вкусить ее крови, а от невероятного желания обладать его хозяйкой целиком: навсегда завладеть ее мыслями, чувствами, желанием. Заставить ее трепетать не от страха, а от безудержной страсти.

Я крепче сжал в ледяных руках ее платье. Какой-то звук прерывал мои отчаянные мысли, он раздирал на куски мое каменное тело, смесь злобного рычания и стона безысходности. Только несколько мгновений спустя я понял, что это я так дико кричал, выпуская свою боль наружу.
- Я найду тебя, обязательно… Где бы ты не была, я буду искать тебя вечно…

Эллис.

Я уже три месяца не разговаривала с Эдвардом. Не потому что мне не хотелось, я просто не могла этого сделать.
Когда он уходил от Беллы, я говорила и предупреждала его о том, что она будет сильно страдать… Тогда я его простила и постаралась понять. В любом случае – пусть она и была несчастна - оставалась жива.
А сейчас?
Это он убил ее. Убил морально своим уходом. Он растоптал ее так сильно, что она физически не захотела жить. Этого я не могу ни простить, ни забыть!
Я этого не предвидела, даже не могла предположить такой исход.
Моя Белла! Моя любимая сестренка!

Джаспер.

Да, ситуация сложилась непростая. И выходит, что это я во всем виноват: не напади я тогда на Беллу в День ее рождения, Эдвард бы не оставил ее, а следовательно она не просила бы о смерти тех вампиров.
Она бы не умерла…

Эллис на протяжении уже трех месяцев отказывалась разговаривать с Эдвардом, виня его в смерти своей сестры и подруги. Он уже дважды отобрал у нее Беллу.

Может, мы с Беллой никогда не были особо близки, но я, как никто другой, чувствовал ее эмоциональное состояние: она никого из нас не боялась, в нашем доме она всегда считала себя желанной и любимой гостьей. К нам же она испытывала теплые дружеские, даже родственные чувства, а к Эдварду испытывала всепоглощающую любовь.
Я понимал, что значит потерять любимую, ощущая страдания Эдварда. Боюсь даже себе представить, что произошло бы со мной, если бы я потерял свою Эллис.

Эммет.

Как же тяжело должно быть Эдварду, боюсь даже представить себе, насколько это трудно для него.
Моя маленькая, неуклюжая сестренка… Никогда не думал, что настолько привяжусь к человеку. Мне безумно нравилось над ней шутить. Она так трогательно краснела…

Розали.

Я, конечно, не сильно симпатизировала Белле. Нет. Скорее, не понимала ее любви, и даже завидовала ее человечности. Я только там на поляне поняла, насколько сильной была ее любовь. Она затмила все – даже желание жить.
Она должна была выйти замуж, родить детей, воспитать их и быть счастливой. Но никоим образом не влюбляться в кусок камня, какими являемся Эдвард и все мы. Она должна была жить…

Эсми.

Моя бедная доченька! Самая маленькая, такая хрупкая, но такая смелая!
За последние годы я слишком часто видела Эдварда несчастным, таким потерянным. Я очень сильно боялась за своего старшего – по времени обращения - сына. А по возрасту он всегда был младшим и самым любимым. Казалось, лишь с появлением Беллы Эдвард, наконец-то, начал жить.

Карлайл.

Моя семья разваливалась на глазах.
Эсми постоянно грустила, что было объяснимо, ведь мы потеряли дочь, а именно дочерью мы уже считали Беллу.
Эммет, казалось, растерял весь свой оптимизм: он перестал шутить.
Розали была слишком задумчива в последнее время.
Эллис, возможно, и старалась быть прежней, такой же суперактивной и вечно позитивной вампиршей, но у нее плохо получалось. Она до сих пор не могла простить Эдварду его ухода и смерть Беллы.
Эдвард, словно тень, не ходил, а скорее проплывал по дому, молчаливый и потерянный.
Но хуже чем кому бы то ни было приходилось Джасперу: именно он чувствовал эмоции каждого в нашей семье.