Свадьба Беллы и Эдварда была запланирована на тринадцатое августа. Этот день был достаточно особенным днём в жизни Джейкоба Блэка, и он исправно праздновал его, как день, который так и не случился.
Время на самом деле бежало буквально галопом. Столько событий, которые выбивали из колеи, что он даже перестал удивляться. Он – потомок древнего вождя-оборотня? Вау, круто, а что дальше? Он сам оборотень? Ну ничего, и это переживем. Вампиры существуют? Его любимая встречается с вампиром? Да, она даже собирается за это создание замуж и жаждет впоследствии самой стать вампиром – его врагом. Возьми себя в лапы, Джейк, и держись, ведь это еще только начало. Потому что дальше тебе предстоит стать настоящей мамочкой этому вампиру, который по собственной глупости превращается в обыкновенного человеческого ребенка, которого можно одним когтем придавить, но на него ж и лапа не поднимется.
Этот новый Эдвард – маленький, потешный, доверчивый и искренний – совершенно не подходил на роль того создания, которого Джейкоб искренне ненавидел и презирал. Этого Эдварда хотелось скорее защищать и оберегать, хотя такие чувства больше ставили в тупик, чем что-то объясняли. В конце-то концов, это не его ребенок, и Джейкоб никогда не страдал излишней любовью к детям. Да и какими детьми может интересоваться нормальный шестнадцатилетний парень. В этом возрасте у подростков в голове только секс, девушки, секс, гульки, секс, машины, секс, голые девочки, секс, секс. И уж точно никаких детей. Но Эдди… звучит жутковато, но этот ребенок просто приручил его. Медленно, постепенно, но дело было сделано, и теперь Джейкоб действительно был вынужден признать (только самому себе, очень робко и все еще сомневаясь), что любит этого ребенка. Ему нравилось, когда они садились на диван, Белла сворачивалась калачиком у него под боком, а Эдвард залазил ему на руки и обязательно хватал его за ухо. У Джейка была почетная миссия, он читал сказки, и Эдвард не отпуская ухо даже тогда, когда засыпал.
– Я уже не волк, а настоящий слон, – жаловался Джейкоб Белле, но все также каждый вечер покорно брал с полки книгу, садился на диван и покорно подставлял ухо, иногда даже не дожидаясь требования:
– Дай ух!
Совсем недавно свершилось чудо, Эдди, наконец, обрадовал Беллу, назвав её мамой. Девушка была настолько счастлива, что не смогла удержать слез, обцеловывая растерявшегося малыша и требуя повторить еще раз. Правда Джейку как-то больше запомнилась боль в глазах Эсми, когда она это услышала. Нет, он не считал, что у вампирши было больше прав на звание матери, нисколько. Но её было почему-то жаль. С вампирами приходилось общаться часто, и это уже начало входить в привычку. Для него было почти нормальным пикироваться с Розали, пожимать руку Карлайлу и изворачиваться из цепких пальчиков Элис, которая вдруг поняла, что обязана заняться его гардеробом. Да, Розали была самым приятным членом семьи Калленов. Даже Пол так считал.
Двенадцатого июля Эдвард отпраздновал свой второй день рождения. Праздник прошел очень тихо, в узком кругу самых близких: Беллы, Джейкоба, Чарли, Билли и Розали. Чарли и Билли едва высидели пятнадцать минут за общим столом, в то время как Эдвард самостоятельно пытался держать всей ладонью ложку и вымазал новую кофточку Беллы кашей.
Перед Эдвардом поставили небольшой торт, украшенный красивой свечой, и он задул её, не без помощи Беллы, конечно, но радости ж сколько было. Подарков надарили великое множество. От Джейкоба – мячик, который занял ребенка на весь вечер, он потешно бросал его, пытался пнуть, не всегда по нему попадая, привлек к игре обоих дедушек, что их несколько расстроило, ведь они рассчитывали провести вечер перед телевизором, но потом все-таки увлеклись. Также была куча одежды от Элис и Эсми, детский стол и стульчик, чтобы формировалась правильная осанка, от Карлайла, детские книги от Чарли и Билли, развивающие игрушки от Розали и Эммета и большущий плюшевый кот от Джаспера. Белла купила ему красивую синюю курточку, совсем не модную, но её уж точно будет совсем не жалко пачкать при очередном падении.
День рождения Эдварда также запомнился, как день когда исчезла Леа.
Она оставила небольшую записку, где написала одно короткое предложение: «Я знаю, что делаю». Это заявление, естественно поставили под сомнение. То, что она ушла с Вольтури, стало ясно на следующий же день, когда удивленная Элис оповестила, что их рядом нет.
Её искали, конечно. Обе семьи. Не нашли. Через время Элис оповестила всех обескураживающей новостью, что она может видеть всех Вольтури кроме Кайуса, что сузило круг подозреваемых, но ничуть не помогло с поисками: в Вольтеру Леа он не повез.
Так что тринадцатое августа этого года было существенно подпорчено Джейкобу. Хотя он позволил себе с удовольствием отметить, что Белла даже, кажется, забыла, что в этом дне такого особенного. Он специально несколько раз выделил дату, наблюдая за её реакцией, но она была совершенно спокойна и все её мысли были заняты развернувшимся ремонтом в комнате Эдварда.
Ближе к вечеру в гости пришел Карлайл. Он снова осмотрел Эдварда, скорее по привычке, ничего подозрительного с ребенком не происходило. Когда он уже собирался уходить, его остановил вернувшийся домой Чарли.
– Вы уж простите, если чего не то скажу, но я вижу, как вы все расстроены в последние несколько месяцев. Случилось что? С Эдвардом может?.. Ну, с вашим Эдвардом…
Джейкоб прекрасно слышал разговор, хотя «этот» Эдвард приложил максимум усилий к тому, чтобы он оглох. Минимум на одно ухо.
– Да, наверное, мне стоило рассказать. Дело в том, что Эдвард… Мне… Я не могу, – выдохнул доктор Каллен и, извинившись, покинул дом.
– Ну вот, – состроив смешное лицо, проговорил Джейкоб, поднимая Эдварда над своей головой. – Кажется, твою взрослую сущность хоронят. Горе-то какое… Ву-у-у-у-у-…
Эдварду всегда нравилось летать. Это был именно тот фокус, который отвлекал его от всего на свете, даже от самых страшных истерик.

Белла критично осмотрела комнату. Полный порядок. Все красиво, аккуратно и вполне соответствует тому, чего она от этой комнаты хотела. То есть она хотела не так уж и много, главным для неё было, чтобы комната оставалась комнатой молодой девушки, а не кладовкой детских вещей. Хотя жить она в ней, конечно, уже не собиралась. Ну разве что только иногда.
Теперь у Эдварда была своя комната, его как раз укладывал спать в новую кроватку Чарли. О! Они с ним в последнее время очень сдружились. Это, конечно, не смешные потуги Джейкоба читать сказки, от которых Эдвард засыпал буквально мгновенно, но малышу нравилось и то, как Чарли рассказывал ему перед сном обо всех неприятностях, которые поджидают его, еще ничего не подозревающего ребенка, на дорогах, и как он кратко пересказывал ему правила дорожного движения, и что упаси его Господь когда-нибудь купить мотоцикл. Эдварда вырубало на второй минуте.
Самым замечательным в Чарли было то, что он практически не задавал вопросов, особенно таких, на которые сложно ответить. Вот, например, он так ни разу и не спросил, почему этот ребенок уже третий год живет у них, хотя они ему никто, и почему Каллены не забирают своего родственника. И он молча проглотил заявление Беллы, что она не поедет никуда учиться и будет получать образование дистанционно. А ведь мог бы А Чарли даже не сомневался, что отцом этого ребенка был Эдвард. Если бы Чарли что-нибудь об этом спросил, то Белле пришлось бы врать, а врать она не любила, особенно врать отцу, который всегда видел её насквозь. Врать Анжеле, Джессике, Бену и Майклу было не в пример проще. Да они как-то особенно и не задавали вопросов, ведь виделись они очень редко – только когда ребята летом приезжали из колледжей.
Джейкоб тоже в этом году поступил. В Сиэтлский университет на электротехнический факультет. Через неделю начнется учеба, и он уже пакует чемоданы, ведь он действительно будет учиться, а не так как она – дистанционно. В общем-то, Белла буквально заставила его подать туда документы, сам он не собирался. Когда же пришел ответ, что его принимают, что он прошел (и это стало для Джейкоба настоящим шоком), то точно также заставила его отдать документы для поступления. Это были бои титанов, как называл это Билли. Джейкоб сопротивлялся, отказывался, заявлял, что ему в принципе не нужно высшее образование, что он вполне счастливо собирается прожить всю свою жизнь здесь, в резервации, и этот диплом ему уж точно не пригодится.
Она уговорила его. Не сразу, но уговорила. Пообещала поехать с ним, помочь устроиться, пообещала, что будет приезжать к нему каждые выходные, ну или через раз, чтобы и он приезжал к ней. Сказала, что будет ревновать его ко всем студенткам, и что не переживет, если он там в кого-нибудь влюбится. Отговорила его от дистанционного обучения. Она хотела для него лучшего. Теперь самым важным для неё было, чтобы он не узнал роль Элис во всем этом деле.
И вот он еще только собирает вещи, а она уже тоскует.
От Леа по-прежнему никаких вестей, да и ищут её уже не настолько азартно. Смирились. Она исправно звонит Сью, говорит, что у неё все отлично.
Когда в окно ударил камешек, Белла довольно улыбнулась. Все-таки Чарли был непоколебим в своем решении держать молодых людей подальше друг от друга.
– Вы мне еще тут второго Эдварда родите, и тогда, конечно, все будет замечательно, – возмущенно, с надрывом даже, отчитывал их шериф, в очередной раз застав их в компрометирующей ситуации, и тут же принимался самостоятельно натягивать на дочку кофту. Белла безучастно поддавалась его действиям, а Джейкоб скептически наблюдал за тем, как Беллу обряжают в вывернутую навыворот кофту.
Бедный Чарли, он совсем извелся, стараясь уследить за молодежью. И в этом деле у него был верный соратник – Эдвард. Вот уж кто неусыпно следил за тем, чтобы его мамы (а Джейкоб все еще оставался мамой, даже несмотря на то, что время от времени становился Зекабам) ничего лишнего себе не позволяли в его присутствии. А присутствовал он постоянно.
Белла открыла окно, впуская полчаса назад якобы ушедшего домой Джейкоба.
– Я, – поцелуй, – очень, – поцелуй, – устал, – поцелуй, – прятаться, – долгий поцелуй, – от Чарли. Ну ничего с ним не случится, если я буду ночевать у тебя, не скрываясь.
– Пощади его нервы. Ты же знаешь, как он относится к тому, что мы можем преждевременно наградить его внуком.
– Беллз, я не хочу никуда ехать. Ну зачем мне? – Джейкоб состроил ну очень страдающее выражение лица, пытаясь разжалобить девушку.
– Чтобы получить шанс на хорошую работу в Сиэтле. А потом мы с Эдвардом к тебе приедем, – Белла ответила ему ободряющим взглядом. Меньше всего ей хотелось, чтобы он узнал, как тяжело ей его отпускать, иначе она рисковала первого сентября провожать Джейкоба не на первый учебный день, а на поиски работы.
– Угу, как же. А клыкастые? Они так просто оставят Эдди? – продолжал упорствовать Джейкоб, но он уже сдался, Белла точно это знала.
– Ну и они с нами поедут.
– Вот радость-то…
– Джейк, послушай, – Белла немного отстранилась и потянулась расстегивать пуговицу на джинсовых шортах, это, в общем-то, было единственной его одеждой, не считая растоптанных мокасин. – Это всего лишь четыре года. И тебе будет намного спокойнее там, вдали от вечно хнычущего Эдварда и вечно хнычущей из-за этого меня. А потом, я сама подумываю о том, чтобы поехать в Нью-Гемпиш и закончить Дартмутс нормально, обучаясь на стационаре. Эдвард уже достаточно взрослый для того, чтобы, пока я на занятиях, он оставался с Элис или Розали, да не важно с кем.
– Почему я об этом узнаю только сейчас?
– Потому что я об этот узнала только сегодня? Пришло письмо из университета, где подтвердили, что я действительно могу перейти с дистанционного обучения на стационарное. А поскольку мне не нужна комната в общежитии, так вообще никаких проблем – ждут меня и документы, – Белла смущенно улыбнулась и снова потянулась к шортам, которые Джейкоб все никак не давал ей расстегнуть.
– Белла!
– Тише, Чарли услышит.
– Да спит уже Чарли и минут десять как похрапывает. Ты просто… Белла!
– Джейкоб, послушай, – затароторила девушка, – это просто правильно. Это же наша жизнь. У меня она еще и короткая, всего несколько несчастных десятилетий. И я хочу успеть их прожить, как положено. Я закончу учебу и перееду к тебе, хочешь? Мне так всего два года осталось. Мы будем часто видеться, я обещаю, каждые выходные.
– Белла, ты слышишь что говоришь? Нью-Гемпиш слегка в другом конце страны! – Джейкоб убрал руки Беллы и раздраженно повел плечом, когда девушка попыталась его обнять.
– Ты не хочешь, чтобы я училась? – её тихий и чуть надломленный голос прозвучал будто укором.
– Я не хочу, чтобы ты была так далеко от меня, – Джейкоб присел на кровать, сжимая виски руками. – А ты будешь очень далеко.
– Я буду приезжать на выходные, – Белла присела рядом и осторожно прижалась к нему.
– Тогда тебе придется летать ко мне, потому как не уверен, успеешь ли ты доехать.
– Джейк…
– Я не против того, чтобы ты училась, – выдавил Джейкоб, осторожно взяв в свои руки маленькие ладошки Беллз. – Это просто… Это выбивает из колеи. Я только свыкся с мыслью, что не буду видеть тебя каждый день, так вот теперь я буду видеть тебя только раз в месяц, если повезет.
– Джейк…
– И это тяжело для меня, Белла. Я совсем недавно научился верить, что теперь ты моя…
– Джейк, я твоя. Только твоя. И могу только представлять, как буду скучать по тебе, как будет скучать по тебе Эдвард, и не нужно фыркать, он будет очень скучать! И ты будешь, я же знаю…
– Я… Мне нужно подумать.
Джейкоб решительно встал, направляясь к окну, и когда уже открывал створки, услышал снизу возмущенный голос Чарли:
– Так вот как ты пробираешься! Сейчас же, немедленно спускайся вниз. По лестнице. Я жду!
– Не могу поверить! – простонала Белла, накрывая голову подушкой.
– Ну просто чудесный день!

***

На самом деле учиться было интересно и весело. Джейкоб утроился на неполный рабочий день в супермаркете, и то немногое свободное время, что у него оставалось, посвящал общению с Беллой по телефону и мэйлу.
Белла с удовольствием погрузилась в студенческую жизнь, здесь, в Гановере она как никогда отчетливо поняла, что ей очень не хватало этого дома, где она была прикована к ребенку, запертой в четырех стенах.
Новые друзья, новые знания, целый новый мир. Только они очень скучали друг по другу. Видеться так часто, как они планировали, не получалось. Если и выпадала возможность увидеться раз в месяц, то они счастливо проводили весь день втроем, а ночи – вдвоем.
Эдвард рос постепенно, хорошеньким, крепеньким и умненьким ребенком. Он действительно сильно скучал по Джейку и, когда слышал его голос в трубке, выхватывал телефон и начинал тут же что-то непонятное лепетать, иногда правда проскакивали вполне поддающиеся пониманию слова, такие как «мама», «Зейк» и «сина-сина».
Каллены всегда были рядом с Беллой. Они действительно очень помогали с Эдвардом, с учебой, да и просто помогали. Вечерами Белла часто гуляла с Эдвардом в городе, и уже через время в колледже её новоиспеченная подруга задала вопрос:
– Так у тебя уже есть ребенок?
Немного посомневавшись, чуть задумавшись, Белла ответила:
– Да, есть. Сын.
И это был первый раз, когда она назвала Эдварда сыном. Даже для неё самой это прозвучало как-то… дико. Но это было правильно. Во всяком случае, она именно так его воспринимала. И именно в этом качестве любила.
– А отец? У него есть папа? Ну я имею в виду, он вас не бросил?
– Нет, не бросил. Просто Джейкоб учится в другом университете, – даже не посомневавшись, ответила Белла. – А вот и он звонит. Прости, Джулс, я отвечу.
– Да-да, конечно. Удачи.



Когда до получения диплома Белле оставалось всего пару месяцев, Карлайл уехал. Он ничего не объяснил, сказал только, что у него очень важное дело. Решение было принято спонтанно, после телефонного разговора, и девушка это заметила. Он не сказал, куда едет и надолго ли, но Белла на всякий случай позвонила Чарли, Билли и Джейкобу и справилась об их здоровье. Все были здоровы и удивлены её звонку.
Он так и не вернулся назад, и встретилась с ним Белла только уже вернувшись домой, с дипломом в руках и Эдвардом подмышкой. Там и выяснилась причина быстрого отъезда Карлайла.
Домой вернулась Леа. И вернулась она не одна.

Она любила лес. С самого детства. Он всегда манил её, очаровывал. Его звуки околдовывали. Она словно погружалась в сказку, где она – прекрасная принцесса. Ей часто казалось, что если ждать – случится чудо, и сказка приключится и с нею. Что вот так вот расползутся ветки, и ей на встречу выйдет прекрасный принц. У принца обязательно будут черные раскосые глаза, черные волосы, и звать его будут Сэм. Она долго верила в эту сказку, даже когда верить в это было больно. А потом сказка сбылась, только навстречу ей вышел не Сэм, а кое-кто более опасный, более жестокий, но что уж там, действительно прекрасный.
Кайус соглашался на жертвы, как он это называл, ради неё. Оговаривал, что это только временно. И не обещал, что не сорвется. Пока еще ни разу не сорвался. За целый год ни разу.
Все, что между ними происходило, было… как волшебство. Как будто под мелодию. И было каким-то эфемерным, нереальным. Будто она сейчас проснется, и ничего не было. Но каждый раз, когда она просыпалась, он был неподалеку. Что-то читал, что-то записывал. Охотился.
Учился быть живым. Она хохотала, когда он попросил научить его правильно улыбаться. А потом она полчаса пыталась рассмешить его. Ничего не выходило. Он только обидно выгибал бровь, демонстрируя пренебрежение к её анекдотам, шуткам и глуповатым рассказам. Она так ни разу и не добилась от него смеха.
А еще Леа учила его целоваться. Кайус сказал, что не помнит, как это делается. И она оттягивала этот момент на долгие недели, пока он не поцеловал её сам. В нём все пугало и настораживало. Его резкость, его холодность, нетерпимость и какое-то злорадство по отношению к неудачам других. Но то, как он относился к ней, будоражило. Эти изучающие взгляды, редкие прикосновения, о! Он дал ей действительно много времени, чтобы привыкнуть. Леа уже даже думала, что в его планы вовсе не входило ничего такого. Он целовал её медленно, осторожно и, когда она, ошарашенная, отстранилась, с непередаваемым выражением лица произнес:
– Нет, все должно быть не так. Кажется.
– А как? – робко спросила Леа, удивляясь самой себе.
– Мне казалось, девушке должно нравиться. Видимо, я действительно совсем разучился целовать.
Они много говорили. О прошлом, о будущем, о том, что происходит между ними. О жене Кайуса, с которой он не говорил уже около ста лет, о том, что вечность – это не всегда счастье, о Сэме, о разбившихся мечтах, о потерянных возможностях, о силе и слабости, о любви и её существовании.
Первый поцелуй повлек за собой второй, третий. Они научились целовать друг друга, конечно, не сразу, да и не просто это для них, ведь любое неосторожное движение грозило ей смертью. Его яд был все еще опасен для неё.
Они жили в Канаде в маленьком городе возле леса. Леа была уверена, что при желании могла бы спокойно за пару часов добраться до родной резервации. Желания не было. Только необъяснимое, непонятное умиротворение.
Их первый раз был безумным. Сильным, страстным, пугающе чувственным. Леа казалось, что она теряет ощущение реальности. Она терялась в нем, в его ласке, его внимательности. То, как бережно он относился к ней, как был с нею ласков, внимателен, нежен и страстен – это её не могло оставить равнодушной.
А потом случилось это. Что-то странное, непонятное с её организмом. Ей казалось, что она умирает. Ужасная тошнота, боль в животе. О том, что это может быть, они догадались вовремя, она как раз собиралась уже перекидываться и бежать в Форкс, а еще лучше сразу к Калленам. Вообще Леа часто перекидывалась. Иногда могла, конечно, встретить в эфире кого-то из парней, но они не хотели с ней говорить. Перед своим первым перевоплощением после побега она смогла выдержать долгие полгода. Тогда ей еще нечего было скрывать от парней, тогда она еще даже не думала о Кайусе как-то иначе, кроме как спасительной ниточке, которая обещала вытянуть из ада, в котором она варилась. Когда же парни прочли в её мыслях об их поцелуях, они не поняли её. И уж точно не поняли их новых отношений. Они злились, брезговали, они не хотели понимать.
Но то, что они узнали, точнее то, о чем они догадывались, ставило крест на обращении.
– Это возможно? Я имею в виду… тебе около трех тысяч лет, у тебя там.. ну… Все еще что-то такое есть? Да ты же вампир, вы разве способны? – Леа уставилась на Кайуса, ожидая хоть каких-нибудь объяснений, но он выглядел как всегда, когда его изнутри переполняли эмоции, спокойным и непроницаемым.
– Я все еще мужчина, если ты об этом. Даже спустя три тысячи лет. Я думал, что убедил тебя в этом. Оказывается, я был неубедителен.
– Я беременна? – отмахнувшись от несуразного, по ее собственному мнению, заявления, спросила Леа.
– Я не могу знать. Нужно обратиться к Аро, он может…
– Нет!
Кайус удивленно выгнул бровь, понукая объясниться.
– Нет, никого из твоей семьи я к себе и на километр не подпущу.
– Тебе нужен врач. И не просто врач, а тот, кто разбирается в… сверхнормальных существах.
– Я знаю такого. Мы едем в Форкс.

Леа действительно оказалась беременна. И хотя осмотреть её нормально Карлайл все равно не мог, она оставалась под его постоянным вниманием. Беременность протекала почти нормально. Разве что только быстрее обычного. Вместо положенных девяти месяцев она уже на четвертом казалась готовой рожать. На что следовало это списывать: на её волчью сущность или на его вампирскую, никто не знал.
Стаей беременность была встречена настороженно и даже озлобленно. Сэм высказался однозначно, что если родится монстр, они убьют это. Леа пообещала, что убить её ребенка они смогут только после того, как перегрызут горло ей. Когда в комнату вошел Кайус и застал рыдающую Леа, а также пышущего гневом Сэма, холодно посоветовал гостю покинуть дом Калленов (а именно в их доме они находились во время беременности Леа, где доктору Карлайлу было удобнее наблюдать за нею) и даже решился провести гостя к дверям. На пороге же он остановил вожака:
– Ты умрешь, если еще раз расстроишь её. Еще одна её слезинка и весь твой род исчезнет с лица земли. Я начну с самых близких, закончу тобою. К концу ты будешь молить о смерти. Сейчас ты жив только потому, что она бы расстроилась, если бы ты умер, а я не люблю её расстраивать. Будь ей за это благодарен.
Больше Сэм не навещал Леа.
Кайус выглядел потерянным. Она впервые видела его таким: словно он выпадал из реальности и не мог никак сообразить, где он находится и что происходит. Но он поддерживал её, как мог, как был способен. Иногда слишком жестко, иногда слишком мягко. Он был рядом и, кажется, даже был счастлив. По большей части Леа спала, завернувшись в одеяла, как в кокон, наружу торчал только носик. Она часто мерзла и плохо ела. В последнее время она часто хандрила и могла ни с того ни с сего расплакаться, ища утешение у Кайуса, а он каждый раз терялся, не зная как ему поступить.
– Леа! – дверь, судя по всему, была открыта с ноги и в комнату забежал запыхавшийся, раскрасневшийся Джейкоб. Он тут же скривился, вдохнув пропитанный вампирами воздух. – Ты беременна!
– Чудеса наблюдательности, – Кайус не двинулся с места, но следил за каждым шагом нежданного гостя.
– От этого?!
– Я тоже рада тебя видеть, – иронично протянула Леа и, сладко потянувшись, села на диване. – Сэм рассказал?
– Да это вообще первое, что я узнал, вернувшись домой. Как это возможно? Я имею в виду, это точно от… него? – Джейкоб кивнул в сторону Кайуса, бесстрашно шагая к подруге.
– Ты первый, кому пришло в голову это спросить. Но да, от него.
– А он может? Он же на мумию похож.
– Джейк… – прохныкала Леа, не зная, смеяться ей или возмущенно топать ногами. – Ты уже вернулся с учебы? Приехал на лето?
– А ты переводишь тему разговора. Ты… тебе скоро… рожать? – он скосил взгляд на большой живот.
– Я не знаю. Карлайл говорит, что, скорее всего, с недели на неделю. Такого раньше не было. Во всяком случае, Карлайл видит такое впервые. Ты… Ты осуждаешь меня?
Джейк криво улыбнулся, все еще глядя на живот Леа.
– Ты моя сестра, не родная, конечно, Рейчел или Ребекку я бы просто прибил, но ты моя семья. Я скорее растерян. Это в тебе, оно ведь живое, да?
– Это часть меня, – Леа положила руку на живот и смущенно улыбнулась. Я в порядке, честно. Только устаю очень. Белла тоже вернулась?
– Они с Эдди завтра прилетают, – Джейкоб все так же не отводил глаз от живота.
– Господи, да потрогай уже, – Леа схватила Джейка за руку и положила её себе на живот, и тут же вздрогнула, давно уже отвыкла от теплых прикосновений. – Ты посидишь со мной? Мне так грустно, с ним совершенно невозможно разговаривать, – Леа обличающее ткнула пальчиком в сторону все так же застывшего у окна Кайуса.
Когда Джейкоб уже собирался уходить, Леа окликнула его.
– Постой. Я хотела попросить. Не говори никому, что я здесь. Как только я рожу и смогу передвигаться, мы тут же уедем. Здесь нам быть не безопасно. Сью об этом знать не обязательно.
– Леа…
– Я прошу тебя.
– Хорошо.


Леа окончательно испортила Джейкобу празднование тринадцатого августа, выбрав этот день для того, чтобы родить ребенка. О том, как все проходило, Джейкоб не знал. Ближе к вечеру ему позвонил Карлайл и сказал, что Леа просила его зайти.
Джейкоб сразу все понял. Он нерешительно мялся у дверей, не решаясь постучать, до тех пор, пока дверь перед ним не раскрылась, и Кайус, чуть отстранившись, пропуская его, впервые с ним заговорил:
– Будь тактичен. Она счастлива.
Джейкоб был тактичен. Девочка оказалась невероятно миленькой. Леа держала её на руках и чуть покачивалась, прижимая её к груди.
– Ты представляешь? Я мама, – взгляд Леа был счастливым, её, казалось, вовсе не волнует, что она здесь одна в окружении вампиров. Каллены вернулись вместе с Беллой и ясное дело, все жили в этом доме. Леа и Кайусу была выделена старая комната Эдварда.
– Покажешь? – Джейкоб натянуто улыбался, осторожно принюхиваясь. Но девочка пахла обычно, не волком и не вампиром. Но и не человеком, если уж быть совсем честным.
– Да. Подходи. Кайус боится её держать. Он вообще боится к ней подходить. Говорит, что боится не совладать со своими чувствами. Она такая красивая, Джейк!
Джейкоб с сомнением посмотрел на закутанную в пеленки малышку.
– Очень красивая, – с сомнением в голосе согласился Джейкоб. Он все-таки никак не мог взять в толк, что в этом может быть красивого, но раз Леа так говорит, разве мог он это оспорить. – Как вы её назвали?
Леа тут же скривилась и, стрельнув взглядом в Кайуса, следившего за ними со своего наблюдательного пункта, недовольно пробурчала:
– Фройдсен.
– Как?
– Фройдсен. Тебе не послышалось. Фройдсен Марианн Вольтури.
Джейкоб сосредоточенно кивнул и, еще раз посмотрев на малышку, вздохнул:
– Нет, ну все-таки, иногда родители бывают очень жестоки.


Через неделю Леа и Кайус уехали. Больше их ни в Форксе, ни в Ла-Пуш никто не видел.

---