Белла еще некоторое время сидела на кровати, не шевелясь, и смотрела на закрывшуюся за Эдвардом дверь. Когда она, наконец, смогла закрыть глаза и глубоко вздохнуть, чтобы мельтешащие в голове мысли пришли в более или менее стройный ряд, девушка нахмурилась, осознавая всю сложность того положения, в котором она оказалась.
То, что Изабелла, как и Розали, была в плену, было ясно как солнечный день. Но вот почему она сейчас лежит на мягкой перине, покрытой шелковыми простынями – это был отличный вопрос.
Белла оглянулась вокруг себя и тихонечко отлепилась от спинки кровати, спускаясь обратно на подушки – ее тело, не смотря на неприятные ощущения на коже спины, отозвалось легкой дрожью на прикосновения нежного материала, а от мягкости постели по ногам и рукам, казалось, впервые потекла кровь, словно позвоночник наконец-то соизволил расслабиться, подавая пример каждой клеточке. Ощущать это было более чем приятно, но все же, Изабелла не могла позволить себе утонуть в этих ощущениях, и не только потому, что это было слишком непривычно для нее. Ее разум, как и сердце, терзала странная, непонятная ей тоска, которая не была связанна с провалом задания ассасин. А ведь именно это должно было волновать Беллу – и ничто иное.
Когда Эдвард предупредил, что ей не стоит пытаться сбежать, она поймала себя на мысли, что бежать-то ей некуда. Если она вернется к своим, то ее незамедлительно казнят – это было обычной процедурой в случае невыполнения приказа. Но тоскливо было от этого, что Белла осознала свое нежелание умирать. Конечно, если бы она сбежала, то все равно отправилась бы обратно в Фортун – ее дорога, так или иначе, идет туда – для нее больше нет места в этом мире. Там ее дом. Вот только возвращалась бы Изабелла не с легким сердцем, без готовности принять смерть, а сожалея о своей жизни... И это было неправильно.
Почему случилась эта странная перемена – Изабелла не была уверена – может из-за слов Розали, может из-за того, что в минуту, когда смерть должна была забрать Беллу, она обошла ее стороной, а может, из-за чего-то еще, о чем ассасин пока не догадывалась.
Ясно было одно – Изабелла хотела жить. А вот зачем, как, почему – на все эти вопросы у нее не было ответов.
Девушка встала с постели, оборачивая вокруг себя простынь, и обошла свою спальню. Да, это определенно были королевские покои, и по сравнению с родной комнатой Беллы... Да нет, там и сравнивать нечего – здесь стены были обиты каким-то материалом, который нежно переливался в тусклом сумеречном свете невероятными лазурными оттенками, а в Фортуне стены были серые, холодные, и если в этой комнате было много красивой замысловатой мебели, то там ассасины обходились минимумом – жесткая кровать, трюмо с большим зеркалом, письменный стол и шкаф, где хранилась их форма.
Белла стояла посреди этого великолепия, и если сказать, что она чувствовала себя лишним элементом, явно не вписывающимся в общую картинку, то это не передаст и сотой доли тех ощущений, которые овладевали девушкой.
Разглядывая потолок, украшенный выделанными из камня узорами, Изабелла натолкнулась на маленький пуфик, стоявший возле трюмо, и присела на него, чувствуя себя еще немного слабой. Белла развернулась к окну и ее взгляд зацепился за букет цветов, стоявших возле зеркала. Они были прекрасны, составляя чудесную композицию. Девушка невольно залюбовалась ими, удивляясь тому, что раньше никогда таких не видела... Она вообще не особенно обращала на цветы свое внимание, хотя в замке короля Аро всегда стояли огромные вазы с букетами, не менее красивыми, чем этот.
Белла нахмурилась и, задумавшись на секунду, наклонилась, чтобы вдохнуть легкий цветочный аромат, прикрывая глаза. Когда же девушка снова разомкнула веки, и взгляд ее встретил отражение в зеркале – Изабелла замерла.
Она никогда особенно не рассматривала себя – лишь для того, чтобы привести волосы и одежду в надлежащий вид по утрам, как было положено всем ассасинам. Но и тогда Белла не видела того, что предстало перед ней сейчас – возле невероятного букета цветов сидела женщина – волосы ее были распущенны и спадали на голые плечи, грудь прикрывала лишь тонкая материя блестящего шелка, который так подходил к ее бледной коже. Глаза ее были распахнуты и в тусклом вечернем свете казались черными, а нежный, еле уловимый румянец на щеках придавал свежести ее лицу. Она была... красива.
Резкий порыв ветра заставил всколыхнуться прозрачную штору, и Белла, обдуваемая теплым влажным воздухом, вздрогнула, отвлекаясь от своего отражения.
- Это не я, - прошептала девушка, еще раз коротко взглянув на себя, а затем резко встав на ноги.
Ее замешательство теперь только усилилось – Изабелле казалось, будто ее подменили – все эти мысли, сомнения, так внезапно обрушившиеся на нее, стоило ей только открыть глаза, эти эмоции: или давно позабытые, или совершенно новые, неизведанные, которые она испытывала, пока здесь был... Эдвард. Этот Эдвард, и теперь – еще и отражение, в котором девушка не могла себя узнать.
Белла тихо прорычала, запустив одну руку в волосы, с силой сжимая их.
- Соберись, Изабелла! – прошептала она себе, повторяя слова, которые сопровождали ее с самого ее детства.
Она снова повернулась к окну, подходя ближе и вдыхая вечерний воздух, намеренно игнорируя зеркало, стоявшее прямо около оконной рамы.
- Не забывай, кто ты есть, - пробормотала она, чувствуя, как злость на саму себя, охватившая ее, начала отступать, отчего разум стал проясняться.
За спиной Беллы негромко провернулся замок и дверь приоткрылась, вызывая еще больший поток ветра из окна. Девушка обернулась и посмотрела на молодую горничную, которая не смела поднять на ассасин глаза.
- Добрый вечер, леди, - негромко сказала она и присела в небольшом реверансе.
- Можешь звать меня Изабелла, - ответила девушка, еще теснее заматываясь в свою простыню, с интересом поглядывая на одежду, которую принесла с собой прислуга.
- А... – замешкалась служанка, сомневаясь, что может обращаться к этой гостье по имени.
- Как тебя зовут? – спросила Белла, делая шаг к горничной.
- Катрин, - быстро ответила она, поднимая большие голубые глаза на Изабеллу.
- Катрин, это мне? – улыбнулась Белла, кивком указывая на руки служанки.
- Ох, да! – засуетилась та, - Его Высочество приказал принести вам два платья на выбор.
Катрин ловким движением расправила наряды и выложила их на кровати.
- Его Высочество? - нахмурилась Изабелла, подходя ближе к вещам.
- Ну да... принц Эдвард. Он был у Вас сегодня... Такой... красивый, - немного мечтательно произнесла служанка, но тут же осеклась, поймав на себе немного удивленный взгляд Беллы, и, раскрасневшись, опустила глаза.
Принц... Так значит, это был сам принц Террено, будущий король. Изабелла покачала головой, поднимая брови – что нужно самому принцу от нее – ей не было понятно. Конечно, дело было в информации, которую требовал у них капитан Хейл, но ведь Джаспер мог сам попытаться довести дело до конца. А тут – такое пристальное внимание со стороны королевской персоны... Странно.
Изабелла посмотрела на кровать и не смогла не сдержать легкой улыбки – перед ней красовалось достаточно скромное, но все же изысканное платье приглушенного фисташкового цвета – наподобие такого носили придворные дамы в Фортун. Белле, бывало, попадались эти девушки на глаза, и она не могла не признать, что выглядели они очень женственно и утонченно. Но вот примерить такое на себя... это было, пожалуй, одной из тех немногих мыслей, которые могли вызвать у ассасин искренний смех.
Рядом же с фисташковым платьем лежал костюм, который, должно быть, дамы в Террено одевали для прогулок верхом – легкие брюки, длинная шелковая блузка и безрукавка с жакетом. Это, конечно, было почти так же неподходяще для Беллы, но коричнево-бежевый наряд был лучше чем платье, и уж тем более, лучше, чем простыня, которая упрямо норовила сползти вниз с ее груди.
- Я возьму это, - негромко сказала Белла, взглядом указывая на выбранный наряд.
- Это? А... как же платье? Оно такое красивое, и...
Катрин снова замолчала, когда Изабелла посмотрела на нее, немного нахмурив брови – эта девушка много болтала. Слишком.
- Простите, - прошептала она, забирая платье с кровати. – Вам помочь переодеться?
- Нет, спасибо, - Белла отрицательно покачала головой, снова разглядывая костюм.
- Тогда... я пойду схожу за вашим ужином, - протараторила Катрин, отвесила неловкий поклон и практически выбежала из спальни.
Через пятнадцать минут Изабелле принесли поднос с едой. Она была удивленна, что за это время смогла справиться со всеми крючками и пуговками, понашитыми на блузке и безрукавке. Но, не смотря на эти неудобства, костюм был ей в пору, и в нем было легко двигаться.
Оказавшись в одежде, а не в куске шелковой материи, Белла ощутила некоторую уверенность, которой ей очень не хватало, пока принц Эдвард бесцеремонно разглядывал ее.
Вспомнив об этом, девушка снова нахмурилась, тяжело сглатывая, и принялась за еду.
Ужин был восхитителен, но Изабелла даже не обратила на это никакого внимания, погрузившись в свои мысли. Ей очень хотелось увидеть Розали – почему-то, Белле казалось, что она сможет помочь ей найти ответы на вопросы, не дававшие девушке покоя.
За окном продолжал накрапывать дождь, периодически сменяясь сильным ливнем, а небо совершенно почернело, и комнату теперь освещал лишь мерцающий огонь свечей, зажженных Катрин.
Когда служанка забрала поднос и вышла из спальни, Изабелла снова осталась одна. Она могла бы переодеться в ночную сорочку, так же принесенную прислугой, и лечь спать, но сон не шел к ней, и Белла, подобно голодному волку, ходила по комнате туда и обратно, пока снова не остановилась у окна.
Предчувствие каких-то событий, которые ей были неведомы, заставляли ее тревожно вглядываться в темноту ночи. Что дальше? Ее же поселили здесь не для того, чтобы одевать в красивые наряды и вкусно кормить. И это внимание принца...
Изабелла покачала головой, устало вздыхая, когда новый поток воды, вырвавшийся из непроглядного неба, полился на землю с оглушительным шумом.
Резкий порыв ветра, ударивший Белле в лицо, окропляя его мелкими дождевыми каплями, и затушивший не одну свечу в светильнике, оповестил ассасин, что кто-то снова открыл дверь в ее комнату, и, даже не оборачиваясь, Изабелла почему-то знала, кто это.
- Тебе подошли вещи? – послышался знакомый мужской голос.
Девушка резко обернулась, руками вцепляясь в подоконник. Эдвард стоял у самого входа, и чуть склонив голову набок, смотрел на ассасин, немного прищурившись.
Белла шумно выдохнула через нос, снова ощущая на себе тот же взгляд, что был у принца, когда она так опрометчиво не обратила внимания на свою наготу и позволила простыне соскользнуть со ее тела. Даже одежда, застегнутая на все пуговицы, не спасала Беллу от раздражающего чувства смущения. В чем же дело?
Нахмурившись, ассасин выпрямила спину, пытаясь взять себя в руки и игнорировать собственные ощущения.
- Благодарю, Ваше Высочество. Все идеально, - вежливым тоном ответила она, на что принц в легком удивлении приподнял брови.
- Я рад, - после некоторого молчания отозвался Эдвард и сделал шаг к Белле. Мышцы ее спины непроизвольно напряглись, словно рефлекторно реагируя на приближение потенциально опасного противника. А в том, что Эдвард потенциально опасен, у нее не было сомнений.
- Я Ваша пленница? - Изабелла знала ответ, но вопрос сам слетел с ее языка. Она видела, как на лице принца появляется все та же ухмылка, пока он медленно, не торопясь, приближался к ней. Ассасин пришлось приложить немалые усилия, чтобы не встать в защитную позицию, а остаться стоять ровно.
- Это было бы глупо отрицать, - ответил Эдвард, останавливаясь возле трюмо и обращая свое внимание на тот букет, аромат которого Изабелла недавно с упоением вдыхала. Принц поднял руку и коснулся раскрытых лепестков своими длинными пальцами так легко, что цветок даже не шелохнулся.
Белла проследила за движением Эдварда, нервно выдыхая, когда яркие воспоминания о точно таком же прикосновении этой ладони к ее лицу охватили ее, заставляя непонятное, слабое, но все же отчетливое жжение растекаться в груди.
Изабелле захотелось провести рукой по своей щеке, где, казалось, остались следы его пальцев, но она одернула себя, и больно прикусила губу, пытаясь отогнать наваждение.
- Но ты можешь стать гостьей, как только решишь, - таким же негромким голосом продолжил Эдвард, поднимая глаза на Беллу.
- Я не могу рассказать ничего из того, о чем меня спрашивал капитан Хейл, если Вы об этом, - нахмурившись ответила Изабелла, оттолкнувшись руками от подоконника, и прошла мимо принца, направляясь к камину.
Эдвард не обратил особенного внимания на ее слова, даже не ожидая другого ответа, а по-настоящему сейчас его заботило лишь физическое состояние Беллы – об остальном он позаботиться потом.
Принц проследил за ассасин взглядом, оценивая ту легкость, с которой она двигалась. Костюм шел ей безупречно, и темные густые волосы гармонировали с теплым цветом наряда. Было не удивительно, что она выбрала именно эту одежду, и, в принципе, Эдвард мог не присылать платье, но он хотел предоставить ей выбор, хотя бы в этой мелочи. Почему-то, ему казалось, что такой привилегии в ее жизни никогда не было.
Изабелла была очень красива в своей светлой рубашке и тугом жилете, но видеть ее замотанную в простынь было немного приятнее... Намного приятнее.
Эдвард улыбнулся, покачав головой, оглядывая Беллу с ног до головы, пока она стояла к нему спиной.
Со стороны казалось, что следы от плети Сэма ничуть не беспокоят ее, но ассасины были очень терпеливы, так что девушка могла просто не показывать, что у нее что-то болит.
- Как твоя спина? – спросил Эдвард, направляясь к Изабелле.
Она обернулась и, бросив на принца Каллена настороженный взгляд, ответила:
- Все прекрасно. Спасибо, ваше Высочество.
- Ваше высочество? Ты можешь звать меня Эдвард, - улыбнулся он, оказываясь всего в метре от своей пленницы.
- Не думаю, что это...
Начала нахмурившись Белла, но принц ее перебил:
- Это уместно. Позволь мне взглянуть, - сказал он, протягивая руку к ее плечу.
Эдвард прекрасно знал, как выглядят заживающие раны, и даже умел лечить их – его отец, король Карлайл, позаботился не только о том, чтобы его отпрыск умел танцевать все танцы на балах, но так же прекрасно владел оружием, и знал не по наслышке, что такое ранения.
Конечно, принц мог бы позвать придворного лекаря, но зачем было тревожить пожилого человека, когда Каллен сам мог прекрасно ее осмотреть.
Увидев на секунду расширившиеся глаза ассасин, губ Эдварда коснулась улыбка – он не собирался смущать Изабеллу... По крайней мере, сейчас он этой цели не преследовал.
Но принц не смог коснуться девушки, потому как она сделала шаг назад, и подняла свою маленькую ладошку, в предупреждающем жесте.
- Ваше Высочество, - быстро проговорила она, затем вздохнула, не сводя своих глаз с руки Каллена, застывшей в воздухе, и продолжила: - Эдвард. Я дала Вам слово, что не причиню себе вреда, - ее голос звучал несколько напряженно, но твердо, - и я сдержу его. Но я не обещала, что не причиню вреда Вам. Так что, пожалуйста, не прикасайтесь ко мне.
Принц пытался – очень пытался, но не смог сдержать широкой улыбки, глядя на Изабеллу. Такая маленькая, но такая грозная.
Она подняла свой взгляд, и в непонимании нахмурилась, увидев реакцию Эдварда на свои слова. Белла только что предупредила его, что может нанести ему вред, а он улыбается так, словно она рассказала какую-то шутку. Может он не понял?
- Боюсь, это невозможно, Изабелла, - пожал плечами принц и покачал головой, как если бы был вынужден объяснять очаровательному ребенку, что гулять в сильный дождь нельзя: - я буду прикасаться к тебе, - сказал он спокойно, уверенно, ни на секунду не отпуская взгляд Беллы.
Это звучало как обещание - даже больше – как план, в который, по нелепой случайности, Изабелла оказалась посвящена.
Ассасин не знала, что больше растревожило ее – наглость этого молодого мужчины, который так внимательно смотрел ей в глаза, или странное напряжение, возникшее из ниоткуда у нее в солнечном сплетении, мешавшее спокойно дышать. Но что бы это ни было, Белле показалось, будто стук ее сердца, забившегося в истерике после произнесенных принцем слов, было слышно даже в соседней комнате.
- И ты не остановишь меня, - еще тише сказал Эдвард, опустив взгляд на приоткрытые губы девушки, с которых, то и дело, срывалось нервное дыхание: - Ты не захочешь останавливать, - ухмыльнулся он, снова заглядывая в темные глаза. – Но сейчас я лишь хочу осмотреть твои раны. Позволь мне...
Эдвард снова протянул руку к Изабелле и успел только ощутить кончиками пальцев ее рубашку, как...
Собственно, как он оказался на полу, принц не очень хорошо понял, но осознал, что почувствовал легкий удар по ногам, когда уже приземлился на мягкий ковер – благо тот лежал прямо перед камином.
А то, что причиной этому его пленница, он понял через секунду, когда она оказалась над ним, приседая на корточки и предупреждающе уперев ладонь в его грудь.
- Я предупреждала Вас, - произнесла она сдавленным голосом, глядя на него сверху вниз. Видя немного ошарашенное лицо Эдварда, Изабелла ощутила, как под ее рукой бьется сильное сердце принца. Она коротко взглянула на свою ладонь и снова вернулась к его лицу, ловя удивленный взгляд красивых зеленых глаз. В ту секунду она поняла, что не хочет его убивать.
Белла закачала головой, болезненно хмурясь:
- Поймите, - начала она, но замолчала, ощутив тепло его ладони на своей.
- Я понимаю, - негромко проговорил он, и Изабелла, удивленно, почти испуганно, увидела, как его горячие пальцы полностью накрывают ее, и нежно прижимают к твердой груди еще сильнее.
Это было слишком – лучше бы он ударил, попытался оттолкнуть – это было бы понятно, привычно, и не вызвало бы никаких сомнений в том, что Белле делать дальше.
Теперь же, он не знала как реагировать – сломать эту красивую мужскую руку, или просто выдернуть свою, отскакивая, как можно дальше, или...
Изабелла колебалась, что непозволительно не только для ассасина, но для любого воина, потому как пока ты тонешь в своих сомнениях, может произойти то, что в следующую секунду произошло с Беллой – Эдвард перехватил ее руки и сильным движением бросил ее рядом с собой, накрывая своим телом. Она была ловче, чем он, быстрее, но сила была на его стороне. Сила и вес, которым он пригвоздил Изабеллу к полу.
Из ее груди вырвался тихий злобный рык, и она уже пожалела о своем решении – нужно было его убить. Да что с ней такое?
- Я понимаю, - повторил принц, и в его голосе не было и намека на злобу. Белла не могла видеть его лица, потому как он склонился к ней и шептал свои слова ей на ухо, обжигая теплым дыханием: - Но и ты пойми меня. Я единственный, кто теперь есть у тебя. Я единственный, кто может помочь тебе, Изабелла.
Девушка чувствовала, как ее дыхание начинает еще больше сбиваться – он был таким тяжелым, но вовсе не это ее мучило. То, как тело Эдварда соприкасалось с ее собственным – так тесно, но не агрессивно. Так... непонятно... Казалось, что его кожа обжигает ее даже через все слои их одежды.
Когда же Изабелла ощутила, что принц ослабил хватку на ее перевязанных запястьях, но лишь для того, чтобы переместить свои ладони и переплести пальцы с ее, из груди девушки вырвался удивленный вздох, стопы ее напряглись, а самой ей страшно захотелось поджать ноги, но Эдвард лишил ее такой возможности.
Он немного приподнялся, и его лицо оказалось в паре сантиметров от ее.
- Мне не хотелось говорить этого, Изабелла, - так же негромко продолжил он, но теперь ассасин чувствовала его напряжение, сквозящее во всем – в его голосе, в его глазах, в том, с какой силой он сжимал челюсти: - Но ты вынуждаешь меня. Я не могу постоянно бороться с тобой... я не хочу этого.
- Я не дам Вам слова, - отрывисто пробормотала Белла, полагая, что он снова захочет взять с нее обещание.
- Я знаю. Поэтому слово дам я. Если ты еще раз попытаешься сделать это, я позабочусь, чтобы Розали не просто умерла, что для вас не так уж страшно, но умерла унизительно, постыдно.
Девушка задержала дыхание, вглядываясь в глаза Эдварда, которые за секунду стали холодными. Он припер ее вовсе не к полу, а к стене, и деваться Белле было некуда. Не верить его словам, а уж, тем более, проверять их на точность, ей и в голову бы не пришло – почему-то, верилось принцу безоговорочно.
Белла снова выдохнула и закрыла глаза, чувствуя, как слезы начинают подступать к горлу. Ее всегда учили драться, владеть оружием, быть преданной. Она знала, как побеждать врагов, но не имела ни малейшего понятия, что делать, когда угрожают жизни и чести твоего... друга.
Изабелла не могла, не имела права подвергать Роуз такой опасности. И дело было не только в унижении, которое ей обещал принц, но и в том, что Розали не хотела умирать, а Белла начинала понимать это ее нежелание.
- Изабелла, - прозвучал голос Эдварда, вытягивая ассасин из ее невеселых мыслей. – Изабелла, взгляни на меня, - принц говорил мягко, успокаивающе, словно это не он только что обещал расправу над единственным близким человеком Беллы.
Она с трудом разлепила веки и посмотрела на него со всей ненавистью и со всей безысходностью, что обуревали ею в ту минуту.
На это принц только слегка улыбнулся.
- Но я так же даю тебе слово, что никогда не пойду против твоих желаний.
- Желаний? – повторила Белла, нахмурившись. Это странное обещание не укладывалось в ее голове – можно пойти против воли, но против желаний...
- Да, - кивнул Эдвард. Видя ее замешательство, он попытался объяснить, еле сдерживая улыбку: - Например, - выдохнул он, и скользнул взглядом по ее лицу, на секунду задержавшись на поджатых губах, - например, я не возьму тебя, если ты сама не захочешь... не попросишь...
Между бровями Беллы снова пролегла складочка, и она вопросительно посмотрела на принца.
- Куда возьмете?
Ответом на этот вопрос был звонкий, ничем не сдерживаемый смех Эдварда.
- О, святые небеса! – проговорил он, все так же смеясь и качая головой.
Через секунду он подскочил на ноги, притягивая Беллу к себе.
Как только она встала, Эдвард отпустил ее руки, и ассасин сделала шаг назад, глядя на принца, как на умалишенного.
- Тебе пора спать, Изабелла, - перестав смеяться, проговорил принц, широко улыбаясь. – Я думаю, мы с тобой поняли друг друга. Так? – улыбка его перестала быть такой искренней, и на лицо снова вернулась привычная ухмылка.
На самом деле Белла и половины не поняла из того, что ей наговорил Эдвард. Но он спрашивал о Розали, а это было яснее ясного: попытка убить принца – смерть ассасин. Тут и идиот осилит.
- Да, - коротко ответила девушка и опустила хмурый взгляд.
- Хорошо, - примирительно сказал принц и глубоко вздохнул. – Твои раны я осмотрю завтра, - сказал он и заметил, как сжались ее маленькие кулаки.
Это будет непросто. Но с чего-то же надо начинать.
- Спокойной ночи, Изабелла, - проговорил Эдвард и уверенным шагом вышел из комнаты, не дожидаясь, а точнее, и не ожидая ответа от своей пленницы.
Изабелла буквально заставила себя пошевелиться, чтобы снять одежду и переодеться ко сну.
Она должна была бы чувствовать опустошение после этого разговора, после этого ультиматума, поставленного принцем Террено. Его поступок был возмутителен, но Белла знала, что так поступают многие – она слышала в беседах Феликса и короля Аро слова об угрозах, вынуждении противника сделать что-то против его воли. Просто Белла никогда не вникала в этот вопрос – к политике ассасины не имели никакого отношения.
Но вместо пустоты на Изабеллу навалилось какое-то волнение, которое шло изнутри, оттуда, где что-то сжималось, когда Эдвард говорил: «я буду прикасаться к тебе».
Девушка легла в постель и накрылась теплым одеялом, чувствуя, что ее начала пробивать дрожь, но как только на ее лбу выступил пот, она снова раскрылась.
Белла легла на бок, положив перед собой руки, наблюдая, как в свете гаснущей свечи, ее пальцы слегка подрагивают, и вспомнила, как сильные чужие... мужские руки держали ее ладони в своих, как их пальцы были переплетены...
Изабелла застонала чувствуя, что дрожь только усилилась, теперь напоминая какой-то болезненный спазм.
Она не знала, что принесет ей следующий день, но сейчас она отдала бы многое, чтобы просто успокоиться и заснуть – Белла начинала бояться того, что с ней происходило. Того, что с ней делал Эдвард... А то, что он всему виной, теперь сомневаться не приходилось.