Ада крутанула ручку газа, придав и без того стремительно мчавшемуся мотоциклу мощный импульс. Сидевший за её спиной Велис крепче обвил её талию руками. Она чуть улыбнулась. Слуга уже не роптал и не просил быть её благоразумней. Его, очевидно, разбил фатализм. Ада наслаждалась скоростью - призрачной гранью меж жизнью и смертью, хотя вряд ли ей, Королеве химер, грозило банально погибнуть в автокатастрофе. Разве что потеряв голову… мысль об этом забавляла, ведь с той секунды, когда пропала Альса…

Лёгкий рывок за руль – и хонда послушно на несколько секунд приподнялась на дыбы. Шум ветра. Рычание мотора. Оранжевые лучи заходящего солнца, пробивающиеся через тёмно-голубые раны в серой хмурости туч.

– Кто мёртв, тот не боится жить, – прошептала Ада. Она спешила навстречу неизбежному. Для всего мира стрелки часов шли вперёд, а в ней вращались назад. Испугаться, отступить, спрятаться можно, но тогда не ты канешь в бездну. А она заберёт всё дорогое тебе. И потому скорость до предела! Улыбка на холодеющих губах! Пламя в замерзающем сердце! Решимость в душе! Безумие в разуме!

Несколько часов назад Велис дал уроки управления байком неугомонной хозяйке. Его проконтролировала Фейт, страдающая от ноющей боли и недомогания из-за сживающейся с ней личинки Ушас. Затем полукровка договорилась с армейским начальником о проведении тренировки и, скрипя зубами, отпустила сестру. Правда, при соглашении, что она вернётся домой до наступления восьмого августа и до этого не станет искать кровавых приключений. Только с таким условием полукровка согласилась отлёживаться в тишине и покое. Ада поклялась любовью к дочери выполнить требование Фейт. Велис осторожно намекнул, что против поездок куда-либо: без сопровождения Фейт безопасность Королевы значительно снижается, и никакие обеты этого не исправят. Однако без обиняков получил лёгкий подзатыльник от госпожи и смиренно подал ей мотошлем.

Немногим более двух часов стрельб, практики вождения бронетехники да теоритически-практичных занятий по стратегии и тактике ведения боевых действий в различных условиях Ада проглотила с таким аппетитом, лёгкостью и успехом, что инструктора не могли скрыть изумления на суровых лицах, закалённых солдатскими буднями. Один майор даже высказался: «Есть те, кто рождается в рубашке, а вы, девушка, появились в бронежилете, каске и со штык-ножом в зубах!» На что Ада одарила его задумчивой полупечальной улыбкой и заметила: «А вы за наблюдательность заслуживаете чести давать мне дальнейшие уроки в звании полковника. И мой адъютант за этим проследит». Велис утвердительно кивнул на её требовательный взгляд. После чего Ада ещё раз выстрелила из ручного гранатомёта, по касательной поразила мишень, хмыкнула и велела: «Уезжаем. Пора навестить друга. Он слишком долго мучается неведением».

Сбросив скорость, Ада свернула на ухабистую грунтовую дорогу.

А Велис напрягся сильней.

– Госпожа, этот путь лежит к психоневрологическому интернату, но не напрямую. Вы планируете нападение?

– Нет. Неожиданный визит. И тебе делаю добро. Подвезу, чтобы ты меньше бежал, заходя с тыла. Я же вернусь и подъеду по трассе. Только не говори, что за моей больничкой не следят тёмные личности. Нужно их порадовать.

– Вы обещали…

– Не умничай, – рыкнула Ада. – Мы будем убивать, не проливая крови! Ты ведь не нарушишь мою клятву?

– У меня есть выбор? – Судя по тону это был риторический вопрос.

Остановившись у лесополосы из густых зарослей тополей, орешника и высоких сорняков, Ада приподняла щиток мотошлема. Алыми зрачками всверлилась в сошедшего на землю стригоя.

– Свернёшь шею тем, кто на дальнем периметре. Это мусор. Ценные смотрящие у живца, и они мои, что бы ни случилось!

Велис покорно кивнул.

Ада закрыла визор, газуя на месте, резко развернула мотоцикл и помчалась обратно к шоссе.

В скверик у интерната хонда въехала нарочито медленно. По израненной трещинами и выбоинами асфальтовой дорожке чёрный механический конь двигался словно тень стрелы, пущенной утомившейся смертью. Под ровный тихий гул его сердца смолкли птицы и спрятался в замершей листве юнец-ветер.

Затормозив у лавочки, находящейся примерно посередине аллеи, ведущей к входной двери в лечебницу, Ада заглушила мотор. Поставила байк на подножку и не спеша пошла к интернату.

Сжав и разжав кулаки, она с трудом отогнала от себя искушение войти, пустить в плоть зубы, использовать печь, с наслаждением послушать истошные вопли, глубоко вдыхая вонь горящей человечины.

Заметив неестественную тень за клумбой с осенними цветами, Ада чуть улыбнулась. Её запланированная добыча ещё не подозревает, что уже не является хищником. Новый соблазн…

«Объятия друга важней крови врага», – мысленно напомнила она себе о главной цели нахождения здесь.

Вдруг её обоняние уловило знакомый запах, который можно назвать родным. Он был отчётливым и тянулся совсем не оттуда, где она бы его ожидала поймать. Получается, тот, к кому она приехала, покинул интернат сегодня раньше обычного и ждать ей у входа не придётся.

«Что же, везёт сильнейшему!» – Ада свернула на тропинку, обогнула здание больницы и мягкой, фактически бесшумной кошачьей походкой приблизилась к старой груше, росшей напротив столовой. Ада подошла со стороны светящихся окон к большому корявому стволу дерева, и в этом году победившему время, дав сочные плоды. С обратной стороны к груше спиной привалился ссутулившийся парень нескладного телосложения. Из интерната его было бы не разглядеть. Он вяло жевал жёлтый душистый плод, дарованный деревом, и смотрел в тёмное небо.

Ада сняла шлем, встряхнула волосами. С кроткой полуулыбкой тронула парня за плечо и, когда он посмотрел вправо, стремительно обошла дерево слева. Встала перед юношей. Издала тихое:
– Бу!

Алексей вздрогнул, роняя на треть съеденную грушу. Ада легко её подхватила, лизнула и отбросила.

– Привет, Алёшенька, – ласково сказала Ада, смотря на него огненными глазами. – Ты рад мне или боишься, что не фрукты мне теперь по вкусу?

Вместо ответа парень порывисто крепко её обнял. Зарывшись носом ей в волосы у виска, запинаясь, прошептал:
– Плевать, что ешь. Живая… вернулась… помнишь…

– Ты тоже не забыл. – Ада улыбнулась, гладя по щеке смущённого, покрасневшего Алексея, отступившего от неё.

– Я бы не мог, и захотев. – Заикаясь, он опустил глаза и взял её за руку. – Я люблю тебя. Не уходи больше, пожалуйста. Если не… не можешь, то возьми меня с собой. Я не буду мешать. Делать стану всё, что скажешь. Не испорчу тебе отношения с твоим самцом-оборотнем, получеловеком-полупришельцем. Буду рядом другом. Всего лишь верным другом.

– Кем? – бровь серпом взметнулась на озадаченном лице Ады.

– Другом. Разве это так много?.. – Алексей шумно сглотнул. Робко посмотрел ей в погасшие глаза.

– Я о полупрешельце-оборотне… – Губы Ады приняли кривой изгиб. Она не то усмехалась, не то крепилась горечью.

– Разве не он вломился тогда к тебе в палату, заразил тебя или же нашёл такую, как он, и ты стала меняться? Неужели ты одна? Без мужчины волка-зверя? Твоего любимого… И не беременна? – Алексей был бледен, дрожал. Нервно мял ладонь Ады и часто коротко дышал.

Она тихо рассмеялась – мрачно, холодно. Забрала руку из его пальцев и прижала её к груди над сжимающимся сердцем.

– Здесь я храню мою любовь, любимую… умершую за меня. Ей я беременна. Она тогда ворвалась, упав со звёзд, в палату и инфицировала меня силой жить. Она вернула мне мать, двух сестёр и дочь. Теперь я вернулась за другом! – Ада через не могу улыбнулась. – А тебе кто столько чуши наговорил, добрый доктор? – Она переложила шлем из одной ладони в другую.

– Борис Степанович предположил об оборотне и самце-партнёре. Про пришельцев я сам подумал. – Алексей сполз на корточки. Потёр сероватое лицо мелко трясущимися руками. – Как её звали? Расскажешь о себе правду?

Ада опустилась на присядки.

– Альса Илана Тир. – Глаза увлажнились, в зрачках затрепетало тусклое пламя. – Моя история - её жизнь, длинная и такая короткая. Позже ты всё узнаешь. Сейчас некогда. – Она взяла парня за руку и распрямилась. Он встал следом. – Пока поведай ты мне, как вы?

Ада пошла к аллее, не отпуская ладонь юноши.

– Тебя ищем и приготовились сорваться за тобой на край света. Всё бросить. Единственно Гриша бутылку не оставит. У него черти мерещащиеся её только и боятся. – Алексей грустно усмехнулся. – Валентина места себе не находит, так тоскует по тебе. Держится лишь на байках Бориса. А вот он ведёт кипучую научно-розыскную деятельность. Но часто не понятно, когда говорит правду, а когда подбадривает ложью. Мне, – голос Алексея сник, и он снова начал запинаться, – иногда кажется, что схожу с ума. Слышу, вижу, чувствую нечто такое, что мне словно шепчет «Беги» или «Бей», бывает «Прячься». – Он понурил голову.

Молча они дошли до лавочки рядом с мотоциклом.

– Это мой. Нравится? – Ада, похлопав по седлу, присела на лавочку.

Алексей занял место рядом, робко взглянул в глаза Ады, тронул шлем у неё на коленях. Она услышала, как его сердце забилось тревожно, быстрее.

– У тебя красивые глаза. Знаешь, что они светятся красным? Само собой знаешь… – он замялся, ссутулился.

Ада проглотила подступивший к горлу жёсткий солоноватый ком.

– Я чувствую лёгкое тепло в глазах, когда они светятся. Это сияние от эмоций зависит и смены режима зрения. А ты у груши стоял, потому что я любила на неё смотреть? – Ответ был для неё очевиден, вопрос был задан, чтобы отвлечь юношу, явно погружающегося в глубокую мрачность.

– Я люблю тебя, – кивнув, заикаясь, признался он. – Так казалось, что нахожусь ближе к тебе. – Подавленный взгляд без искры надежды, обречённый.

– Поэтому я тут. – Ада нежно провела ладонью по его волосам. Чуть улыбнулась. – Чтобы ты не сгубил себя, понял: Ады больше нет. Она умерла и её нужно отпустить. А тебе жить и жить, встретить девушку, которая достойна такого светлого человека, как ты! Она сделает тебя счастливым. Я несу лишь смерть, Лёша. – Она мягко поцеловала его в щёку.

Алексей посмотрел в сторону, судорожно вдохнул.

– Ты нашла Кирилла?

– Да. – Холодно.

– И тогда Ада умерла?

– Да. – Бесчувственно, но в глазах Ады блеснули слёзы, которые она тут же сморгнула, и с горечью посмотревший на неё юноша не успел заметить их.

– Он ещё дышит?

– Я не убила его физически, но минимум половину души скинула гнить в могиле. – Сухо. – Я забрала у него нашу дочь и спрятала её так далеко, что никому не добраться.

– Меня, – после некоторой паузы начал Алексей, поламывая себе пальцы, – расспрашивали в милиции о каком-то Садыке, показывали снимки незнакомой девушки с розовыми волосами, хотели узнать о высоком мужчине с волнистыми длинными каштановыми волосами и про Анжелу… – он замер и тихо прибавил:
– Ты съела её?

Ада нервно рассмеялась.

– Она не в моём вкусе. Боюсь, отравилась бы ею. А что, нашли её труп?

Алексей мотнул головой.

– Нет. Она пропала из больницы, куда с нервным истощением слегла после… – Он потупил взгляд.

– Как заслужила соответствующую награду за наплевательское отношение к больным, – с остротой в голосе обозначила Ада. – Надеюсь, он её сожрал, а не затрахал до смерти. Было бы досадно тогда, что не свернула ей шею.

– Он? – Алексей тревожно взглянул в полыхающие закатом зрачки Ады.

– Шатен, что интересовал ментов. Ублюдок и подонок, прячущийся за чужими лицами. Ты не раз нос к носу встречался с ним и ещё увидишься. Он играет судьбами миллионов, мнит себя богом и жаждет, чтобы я ему наследника родила. Но силой от меня этого не получить! Так уж вышло, что тогда вряд ли ребёночек папочку любить будет! Я помню, что знала изменившая меня любимая, и мои новые дети, уверена, смогут тоже знать всё, что открыто мне, что я чувствовала, – она злорадно усмехнулась.

– А кто Садык и та девушка с розовыми волосами? – Алексей заёрзал, огляделся. Нахмурился, проворчал:
– Снова ненормальное чувство. Ощущение, что вокруг шипят змеи, если не убежать, то укусят.

Ада улыбнулась, взяла его за руку.

– Спасаться следует мелким гадам. С тобой королевская кобра, и тебя жалить она точно не собирается.

Внезапно Ада вскочила на ноги и с разворота швырнула мотошлем в сумерки за лавочкой. У куста шиповника, рядом с которым во что-то незримое для человеческого глаза сокрушительно врезался импровизированный снаряд, раздался глухой стон. Перепрыгнув скамейку, Ада стремительно направилась к источнику звука боли.

– Садык был жалкий бандит, которого как раз наоборот жалко, если сожрал, а не отымел вусмерть мой озадаченно-озабоченный подонок-поклонник, – сообщила ровным тоном она. Сбила на землю появившуюся в проблесках электроразрядов пытающуюся подняться фигуру в чёрном одеянии, похожем на монашеский балахон. Запрыгнула на неё сверху, сев той на живот. Схватив добычу за горло, Ада бросила через плечо торжествующий взгляд на спешащего к ней Алексея. – Ну а со стервой-барби с розовыми волосами, по совместительству моей сестрой, ты сейчас познакомишься. Она у тебя за спиной! Кстати, она любит подснежники! – Улыбаясь, Ада переключила внимание на свою жертву. Откинула капюшон с её лица и нацелила в него ладонь, засветившуюся смертоносными голубыми волнами.

– Ушас, прими в свет свой из тьмы душу Наинелии, – с хриплой сдавленностью едва различимо слетело с тонких губ обречённой на гибель.

Ада остолбенела, смотря на отталкивающее лицо дочери клана носферату: синюшная сморщенная кожа, вытянутые челюсти, губы-нитки, практически не прикрывающие узкие серповидные зубы, впалый нос, жидкие молочно-седые волосы, большие алого цвета глаза. А в них пропасть боли и эфемерная надежда на свободу. Волю от страдания, пожирающего отчаянно стучащее сердце.

– Мышка, стой! Не убивай! – Одетая в смоляной обтягивающий комбинезон Фейт оттолкнула с пути ошарашенного Алексея и подбежала к сестре. – Это друг!

– Я догадалась, – прошептала Ада, и энергетическое свечение на её руке угасло. – Поэтому она ещё не пепел.

Поднявшись с несостоявшейся жертвы, Ада сердито уставилась на полукровку.

– Это я в тебе дыру прожигать должна, – поморщилась Фейт, потирая виски. Повернулась и приблизилась к сидящему на земле юноше. Протянула ему руку.

– Ты какого чёрта тут делаешь? – прошипела Ада.

– То же могу у тебя спросить, – хмыкнула полукровка. Хлопнула по плечу вставшего Алексея, запинаясь, сказавшего ей за помощь «Спасибо». – А ты мальчик-подснежник, значит. И зовут тебя, сладенького, Лёша. – Она приветливо улыбнулась. – Знаю, ты очень храбрый, но тебе стоит бояться и бежать подальше от нас. Ещё встретишь свою хорошую девочку, а для такой плохой, как моя сестричка, ты птенчик против кошки. – Фейт погладила его по щеке.

– Шла бы ты лесом, киса, и там зайчиков поучала, насколько любовь лисы к ним зла! – рыкнула Ада, дёрнула Алексея за рукав куртки, задвигая его себе за спину. – А ему поздно бежать. У моих друзей нет шанса прожить дольше вдали от меня, чем рядом. Ты это не можешь не понимать!

– Я иначе считаю. – Фейт сурово сдвинула брови. – После того, как ты полупила большой палкой по гнезду гадов, на нас объявят настоящую охоту, а эти человечки, да о них просто позабудут. Когда львы дерутся, они на муравьёв внимания не обращают, и если те под лапами не крутятся, то уцелеют!

– Думаешь, я виновата? Ха… – Ада всплеснула руками. – Нет, милая, это Дориан! Вот из-за него, из-за его игр наши враги хоть вывернутся наизнанку, но близких мне хоть чуточку поймают и препарируют. А то, что я тварям без учтивости зады подпалила так…

– Простите, – стеснительно подала голос забытая всеми Наинелия, уже стоящая на ногах, накинув капюшон на голову. – Вы не будете меня убивать?

– Ты вообще немного-то хотя бы нормальная? – Ада махнула на носфератку рукой с таким выражением лица, что на нём без труда читалось: «Мне сейчас не до озабоченной желанием подохнуть идиотки. Есть поважней проблемы». Обернулась к Алексею. – Слушай меня внимательно. Едешь к Борису, и там вместе с Валентиной и Гришкой сидите безвылазно! Пока я за вами не приду! Пройдёт день или неделя, неважно, ждёте и не высовываетесь! Всё, что нужно, вам найдёт способ доставить тот шатен, что за мной волочится. Ты понял, Лёша? – Она встряхнула его за плечи. Он закивал.

– Извините, вы уверены, что не станете убивать? – уныло полушёпотом продолжила Наинелия. – Быть может, вам нужно, чтобы я на вас оружие направила? Поверьте, я вам совершенно не друг! У меня есть лучевой пистолет! – Носфератка вытянула руку, целя тёмным проёмом рукава Аде в голову. – Я сейчас выстрелю!

– Да отвали ты, тронутая. – Ада небрежно отмахнулась от угрозы. Обняла растерянного парня. Поцеловала его в щёку. – Прости, Лёша… Спеши! Передай Вале и Гришке, я их люблю. Беги.

Алексей кивнул и, тревожно смотря на носфератку, стал пятиться к асфальтовой дорожке.

– Да опусти ты свою пукалку. – Фейт сделала шаг к Наинелии. – Не то я живой тебе её в одно место глубоко засуну. Будешь сильно мучиться, но не помрёшь. Иди отсюда.

– Почему вы меня не убиваете? – роняя руку, носфератка всхлипнула. – Ты ведь Харибда, а она Альса и одолела меня - вашего врага и хотела… Я что, настолько омерзительна, что даже жизнь забрать у меня вам противно?!

– Лёша, шевелись! – прикрикнула Ада, и парень, развернувшись, побежал. Она же вздохнула:
– Инелия, умирают пусть козлы-кобели, что вырывают из груди любящие их сердца верящих в чудо девушек. А мы должны жить! Сколько ты будешь душить себя? Ради кого? Того, кто отверг, уехал шляться по вселенной, искать лучше тебя?! И что?.. Он принёс зло тебе и себе. Обрёл, что желал, и потерял. А вернулся ли к тебе? Так за кого ты хочешь умереть?

– Откуда вы знаете о… – Носфератка покачнулась.

Ада подхватила её на руки, не дав упасть.

– Всё просто. Ушас, Хама, Сияющая, Светлейшая – она мне мама.

– Это невозможно, – потрясённо прошептала Наинелия.

– Со мной и не такое реально, – Ада криво усмехнулась. – Держи… – Она передала носфератку полукровке. – Очевидно, я слишком крепко приложила её по лбу, ну, ты знаешь, каково это, и до своих ей явно не добраться. Прибьёт ещё кто. Так что забираем с собой.

Фейт закатила глаза.

– Как скажешь, сестра.

– Куда забираете? Я не хочу…

– Поздно, дорогуша! – рыкнула полукровка. – Сбежать возможность упустила, причитаниями «Вы уверены… ой, стрельну…», а теперь отправляешься в ад. Не одной же мне в нём всё время мучиться!

– Ой, нашлась страдалица! – Фыркнув, Ада подняла мотошлем и пошла следом за Фейт. – Только благодаря мне с тебя песок сыпаться перестал. Жирок растрясла. Похорошела. Расцветать начала! А то от скуки и тоски плесенью вся была покрыта.

– Я бы возразила, да нет желания в попу молнию поймать, – усмехнулась полукровка.

– Это правильно. Твоя попка достойна чего-то более горячего и плотного. – Ада широко улыбнулась, села на мотоцикл. – Кстати, а вот подумаешь о чём, что есть у чёрта, тот и объявится. – Она, смотря на появившегося из-за интерната Велиса, облизнула губы. Подмигнув закатившей глаза полукровке, надела шлем. Запустила мотор. – Сестричка, ты на Рено приехала или как сюда добралась?

– Да, на нашем бронеавто. Дар привёл за этим насекомым. Ты ведь отгородилась, – с упрёком ответила Фейт.

– Вы умеете блокировать особые способности других?.. – подала изумлённый шёпот носфератка.

– А ну, цыц, – рыкнула на неё полукровка и, чуть тряхнув, плотней прижала к себе. Наинелия пискнула, и тогда Фейт ослабила хватку.

– Извини, я неосознано блокировала. Ну, может, немножко. – Ада газанула. – Иди к машине! – Это был приказ.

Фейт скрипнула зубами и послушалась. Ада увеличила обороты двигателя, резво подъехала к бодро шагавшему Велису.

– Скольких?

– Госпожа, вы пленили единственного недруга, бывшего тут. Намерены пытать? Смею предложить специализированную базу…

– Обидишь эту носфератку – я тебя на лапшу перекручу. Смеет он… – вспылила Ада. – Поедешь в машине с Фейт. Меня дома будете ждать тихо и дружно. Дьяволу передашь: помешает моему уединению – убью. Да, и когда впопыхах надеваешь одежду, не забывай застёгивать ширинку.

Велис, вмиг побагровев, спешно прикрыл ладонями указанную часть брюк.

Ада приподняла визор. Её глаза усмехались.

– Ладно бы тебя оправдывала окончившаяся жестокая схватка, но ты никого не нашёл. Однако мне некогда тебя наказывать или больше стыдить.

Стригой ещё пуще залился краской, потупил взгляд и перестал дышать.

– Жаль, Велис. Очень жаль, – Ада опустила визор, – что в тебе много человеческого, но ты это скрываешь. Застёгнута твоя ширинка. – Короткий смешок. Крутанув ручку газа, она помчалась прочь от места, которое ненавидела и трепетно берегла в памяти. Больше никогда Ада не собиралась возвращаться к интернату – своей Голгофе [1] и могильной пещере воскрешения.

---

[1] Небольшая скала или холм, где был распят Иисус Христос. Наряду с Гробом Господним является одной из двух главных святынь христианства.