Ночь Поворота.

Клубы полупрозрачного дыма, теряющиеся на фоне темных елей, присыпанных искрящимся снегом. Жар костра, обдающий тело в тонкой рубашке. Языки пламени, вздымающиеся к угольно-черному небу с серебристо-яркими гвоздиками звезд. Босые ноги, без устали двигающиеся в заданном самой жизнью ритме по утоптанному снегу. Тяжелое дыхание, клокочущее в груди и с хрипом вырывающееся наружу. Горячие руки подруг, лежащие на моих плечах.
Ночь Поворота. Самая длинная ночь. Ночь, когда мир, замерзший и укутанный толстым снеговым покрывалом, вспоминает, что лето обязательно придет. Ночь, когда один год меняется на другой.
С треском ломается еще одно полено, выстреливая красно-огненными искрами в непроглядную тьму. Девушки – и я вместе с ними – продолжают кружиться в древнем, как сам мир, хороводе.
Шаг – и уйдет прочь тьма.
Другой – и Батюшка-Солнце вспомнит про своих детей и покажется на небе, освещая соскучившийся по его жизнетворящим лучам мир.
Поворот – и неуловимо увеличится день, с каждой секундой приближая весну.
Прыжок – и Матушка-Земля потянется, проснется и поделится с нами своими силами, помогая поддерживать отяжелевшее чрево.
Волосы развеваются, окутывая прозрачным покрывалом стройные тела. Пусть урожай будет обильным, а скот – плодовитым!
Вокруг костра в Ночь Поворота танцуют только женщины. Обязательно босые, с распущенными волосами, одетые лишь в короткую льняную рубашку, едва прикрывающую разгоряченное тело. Узор на вороте и подоле передается из поколения в поколение. Девушка, почти достигшая совершеннолетия, сама вышивает его, чтобы надеть в Ночь Поворота – первый и единственный раз.
Ритм танца ускоряется. Фигуры девушек, кружащиеся вокруг жаркого костра, отбрасывают на сиреневатый снег причудливые изломанные тени. Воздух вырывается из легких вместе с полустонами-полувсхлипами. Хоровод распадается, и танцующие мечутся в безумной пляске, раскидывая в стороны руки. Перед глазами мелькают то яркие языки пламени, то темные деревья, то чернота неба, то белизна укрытой снегом земли.
Резкий хлопок в ладони – и все замирают в той позе, в которой застал их сигнал.
- Бегите!
Затуманенная от танца голова еще пытается осознать приказ, а ноги уже отреагировали. Я бегу в темноту леса, собрав остатки сил. Быстрее, быстрее, еще быстрее!
Я несусь, огибая появляющиеся по пути деревья, чудом не запутываясь волосами в заснеженном кустарнике. Бегу навстречу судьбе. Навстречу тому, кто поймает меня, кто подомнет под себя и сделает своей. Кто прольет внутрь меня семя, чтобы росло племя, появлялись новые родичи, и никогда не угасал Род. Для этого и нужна Ночь Поворота – Ночь между одним годом и другим. Ночь, когда женщина нашего племени может зачать ребенка.
Сердце колотится о ребра, в голове бьется одна-единственная мысль - пусть это будет он! Батюшка-Солнце, Матушка-Земля, все, кто имеет к этому отношение – пусть меня догонит Власт! Тот единственный, с кем я хочу разделить Ночь Поворота. Тот, кто твердо пообещал накануне найти меня во мраке леса.
Резкий рывок чуть не вырывает руку из плеча. Я останавливаюсь и несколько томительно длинных секунд пытаюсь разглядеть, кто стоит передо мной. Но сердце уже знает ответ.
- Нет!
- Да, Бьянка. Да, - звучит насмешливый голос, от которого хочется упасть на землю и завыть.
- Нет! – Я безуспешно пытаюсь вырваться. – Пусти меня!
- Ты знаешь правила, Бьянка. – В голосе добавляются металлические нотки. – Я догнал тебя. Теперь ты моя.
Мужская рука тянется к вороту моей рубашки, готовясь сорвать ее. Я отчаянно сопротивляюсь, но это только подстегивает его. Желто-зеленые глаза загораются нехорошим огоньком. Зубы оскаливаются в улыбке.
- Оставь ее! – Резкий окрик заставляет мое сердце пуститься в бешеный танец от безудержного счастья и тут же замереть от горя. Он опоздал. Барк первым нашел меня.
- Ты опоздал, Власт, - вслух подтверждает Барк мои слова. – Ты не получишь ее.
- Отпусти ее! – повторяет приказание Власт. На этот раз Барк подчиняется. Меня отбрасывает в сторону, припечатывая спиной к толстой сосне. Жесткая кора больно царапает кожу через тонкую ткань. Я не замечаю этого. Мое внимание поглощено происходящим на небольшой полянке, окруженной орешником.
- Я догнал ее первым. Бьянка – моя, - рычит Барк. – То, что ты сын вождя – ничего не значит.
- Ты не имел права сокращать путь через овраг, - твердо заявляет Власт. – В этом году тебе опять не повезло, щенок. Уходи.
- Никогда! – рявкает Барк. Секунда – и вместо мужчины на снегу стоит волк. Стремительным прыжком, слишком быстрым для человеческого зрения, он бросается на противника. Два могучих зверя сплетаются в огромный мохнатый, рычащий клубок. Коричневый Барк и темно-серый Власт. В мраке безлунной ночи они оба сливаются вместе, и невозможно отличить, клок шерсти какого цвета отлетел сейчас в сторону.
Короткий взвизг – и клубок распадается. Два волка стоят друг напротив друга, тяжело дыша, оскалив зубы и глухо рыча. Они начинают кружить по полянке, не сводя глаз с противника, подмечая каждое его движение и стремясь подловить на малейшей оплошности.
Что-то происходит. Я не замечаю, что, но волки вновь вцепились друг в друга, покатившись по подмороженному снегу. Опять рык, оскаленные зубы, горящие яростью глаза… Волки то сходятся в смертном бою, то разлетаются в сторону, с ненавистью глядя на соперника. Извечная борьба самца за самку. Борьба за право оставить потомство, за право завоевать свою женщину. Это не может продолжаться долго. Ночь, хоть и самая длинная в году, когда-нибудь подойдет к концу, и оба оборотня это знают. Время уходит, утекает крохотными незаметными каплями из клепсидры Вечности. А им еще нужно выполнить свое предназначение – зачать ребенка. Будущего оборотня. Так необходимого для процветания Рода.
Глухой рык переходит в жуткий предсмертный вой. Мельтешащий клубок распадается в последний раз, и я с замирающим сердцем делаю шаг вперед, чтобы рассмотреть – кто остался лежать на снегу, а кто – отошел в сторону и вытирает окровавленную морду, и облегченно выдыхаю. На снегу неподвижно лежит, бессильно раскинув лапы, тело Барка. На его горле зияет страшная рана. Фактически, оно порвано пополам, и снег под волком обагрен вылившейся из него кровью.
Власт, уже в ипостаси человека, подходит ко мне. В первый момент я отшатываюсь. Мне еще не доводилось видеть его в таком состоянии. В глазах все еще пылает бешеная ярость, руки властно обнимают меня и прижимают к нему, губы жадно накрывают мои. Я чувствую солоноватый вкус крови – крови Барка, оставшийся на зубах оборотня. Но это не пугает меня. Напротив, только заводит, и я со стоном приникаю к победителю, отдавая себя в его руки, лапы, все, что угодно.
Власт отстраняется от меня.
- Ты – моя, - рычит он. – Моя, и я не отдам тебя никому.
Сильные руки ложатся на ворот моей рубашки и одним движением разрывают ее. Я остаюсь обнаженной. Тело смутно белеет в темноте леса. На светлой коже выделяются темные ореолы сосков.
- Моя, - вновь хрипло произносит Власт и удивительно бережно укладывает меня на снег. Наши тела сплетаются в объятиях. Я с готовностью принимаю все, что он хочет отдать мне, и с не меньшей радостью отдаю ему все, что он хочет получить. Его руки ласкают меня, проходятся по нежной коже, сжимают грудь, жадно обхватывают бедра…
Вновь крик разносится по ночному лесу. Но на этот раз он означает не смерть, а жизнь. Я стала женщиной, и после этой ночи буду носить под сердцем сына. Будущего вождя.
Мы выполнили свое предназначение в Ночь Поворота. Род будет жить.