Глава 2
Люди... Их всегда так много вокруг... Порой они нас радуют, порой злят. Убивают или воскрешают. Сводят с ума или возвращают к реальности.
Мы можем их любить или ненавидеть, помнить или забыть, ждать встречи с ними или пытаться избавиться от их назойливого общества. Вспоминая о близких или малознакомых нам людях, мы можем томиться в ожидании новой встречи или вздрагивать от каждого их жеста и слова, вызывающих у нас отвращение и неприязнь.
Но мы не можем без них, без этих людей. Простых или загадочных. Они нужны нам как воздух и вода, потому что сам по себе человек долго не продержится...
* * *
Троллейбусная остановка. Мороз ощущался на его лице, пощипывая след от слезы, скатившейся из-за резанувшего порыва ветра.
Матвей сидел и ждал. Привычный троллейбус, привычное место у окна, привычно сменяющие друг друга деревья за окном, фонарные столбы, люди и долгая дорого домой. Что-то, что было там, за окном, молодело, что-то старело. И только серое небо смотрело на Матвея неменяющимся взглядом, а он всматривался в его тучи и понимал, что все вокруг так серо потому что…
«Небо плачет…» – подумал Матвей.
Подошедший в это время троллейбус приглашающе открыл свои двери. Матвей зашел в салон и сел на второе сдвоенное место справа за кабиной водителя. ЕЕ место. То самое, на котором она сидела, убежав от него, в день их первой встречи… И последней.
То, что случилось несколько недель назад, не давало ему покоя. Уже который раз он пытался вспомнить ее. Но тщетно. В голове всплывало только ее имя: Лина, – и след радуги в темноте остановки.
Снова уставившись в окно, Матвей смотрел на серые дома. Троллейбус ехал как-то необычно медленно. На очередной остановке ветерок пронес по салону запах теплой осенней листвы. В голове Матвея вспыхнуло: «Вот он! Ведь когда она растворилась, в салоне остался еще и ее запах! Запах теплой осенней листвы!»
Он повернул голову к открытой двери в надежде, что она сейчас войдет и снова попросит разрешения присесть, а он уступит ей место справа. ЕЕ место.
Но… никто не вошел. Водитель объявил следующую остановку, двери закрылись и троллейбус тронулся с места.
Разочаровавшись, Матвей оперся головой на стекло и закрыл глаза.
– Может я ее выдумал, а? – проговорил он очень тихо. Так, что сам едва различил сказанное.
– Не знаю, – ответил мужской голос.
Матвей открыл глаза и сразу наткнулся на пристальный взгляд водителя в зеркале обозрения салона. Не придав этому особого значения, Матвей снова стал смотреть в окно. Мимо мелькали неоновые вывески, яркие и красочные бигборды, дома, приветливо подмигивающие светом в окнах, молодежь, собравшаяся вечером попить пива на лавочках в парках и скверах. Город жил своей привычной ночной жизнью.
Троллейбус притормозил на светофоре. Прямо напротив Матвея оказался какой-то ярко освещенный плакат, на который он не обратил внимания.
Вдруг двери троллейбуса раскрылись.
– Твоя остановка, парень, – сообщил водитель, все так же глядя в зеркало обозрения салона, и указал на дверь.
Матвей, ничего не понимая, поднялся с места, подошел к водителю и удивленно сказал:
– Но здесь нет остановки. К тому же, моя остановка последняя перед депо…
– А сегодня ты выйдешь здесь, – перебил его водитель и снова указал рукой на открытую дверь.
Подчинившись странному порыву, Матвей вышел из троллейбуса и осмотрелся – это место ему знакомо не было.
– Не унывай! Здесь неплохо ориентируюсь я, – прозвучало за спиной Матвея.
Он обернулся: никого. Только рекламный плакат. А на нем… ОНА, Лина. В той же забавной шапке, с тем же шарфом…
– Привет, – снова раздалось за спиной Матвея. На этот раз он помедлил с тем, чтобы обернуться, опасаясь, что там просто еще один плакат, который не был им замечен, а у него – галлюцинации.
Все же обернувшись, он застыл: перед ним стояла Лина. Вот только что-то было с ней не так: руки-ноги на месте, голова тоже, но что-то явно было не так. Ах да, сквозь нее было видно свет проезжающих мимо автомобилей! Но люди, идущие мимо по тротуару, этого, казалось, не замечали.
Матвей уставился на Лину с немым вопросом и выражением непонимания на лице.
– Не удивляйся, меня видишь только ты, – спокойно ответила она, видя его замешательство, и, взяв его за руку, потянула за собой куда-то вглубь сквера.
Матвей, не сопротивляясь, шел за ней, не обращая внимания на прохожих. Видимо, они тоже его не замечали.
Постепенно сквер превратился в аллею парка. Вокруг была осень, хотя только что закончился январь. Желтые, красные, оранжевые, бордово-багровые, а местами еще зеленые, листья лежали пахучим ковром.
Они шли вдвоем, наслаждаясь тишиной и ощущением друг друга. Ему было так приятно ощущать тепло ее руки и понимать, что та встреча была на самом деле, ведь она, Лина, идет сейчас рядом с ним и так по-детски подбрасывала опавшую листву носком ботинка.
Матвей осмотрелся по сторонам: огни города остались далеко позади, вокруг не было никаких посторонних звуков, кроме шелеста парка, их шагов и дыхания.
– Что ты там высматриваешь? – тихо спросила Лина. Ее голос разнесся эхом, будто они стояли в огромном зале с высокими потолками, а не посреди парковой аллеи.
Матвей как-то неопределенно пожал плечами. Окружающая обстановка не имела для него никакого значения. Только она, только Лина сейчас была в центре его внимания и занимала все его мысли.
– А куда мы, все-таки, идем? – на мгновение любопытство все же взяло над ним верх и вопрос выскочил сам собой. В действительности Матвею было все равно куда идти, лишь бы Лина не отпускала его руку. Но такова уж человеческая природа: рано или поздно мы хотим знать, что же происходит вокруг нас.
– Не спеши, сейчас все сам увидишь, – сказала, не оборачиваясь и не останавливаясь, Лина.
Они вышли на большую поляну.
Глазам Матвея открылось необыкновенное зрелище: посреди поляны, в самом ее центе, находилась небольшая мраморная площадка с несколькими колоннами – часть некогда величественного колонного зала. Когда-то, очень давно, здесь находилась усадьба помещика, но во времена революции владельцев сослали, а само здание в войну было разрушено одним метким попаданием снаряда. Эта площадка и колонны – все, что осталось от прекрасного образца архитектуры конца XVIII – начала XIX вв.
Именно к этому помосту Лина вела Матвея. Подойдя ближе, она отпустила его руку и поднялась на помост. Матвей хотел шагнуть за ней, ему было невыносимо находиться вдали от нее, но что-то его сдержало. Как зачарованный он стоял и смотрел, что же будет дальше.
Лина дошла до центра площадки, подняла руки над головой и, запрокинув голову назад, хлопнула в ладоши.
Вокруг начало происходить что-то невероятное: луна выделила фигуру Лины, словно театральный софит, откуда-то зазвучала музыка. Яркий лунный свет на мгновение ослепил Матвея, и ему пришлось прикрыть глаза рукой, а когда он привык к яркому свету, то удивлению его не было границ: он стоял не на поляне, а с краю огромного бального зала. Вокруг кружились пары, где-то на верхнем ярусе играл оркестр.
Лина стояла в самом центре зала и наблюдала за реакцией Матвея. Потрясение и восторг читались в его глазах, по спине бегали мурашки. Немного придя в себя, он зашагал к ней. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он остановился в замешательстве.
– Не бойся, – сказала она и, улыбнувшись, взяла его за руку, указывая в сторону танцующих, – пойдем?
– Я… я… – Матвей замялся, – я не умею танцевать, – признался он.
– Ничего, здесь возможно все, – успокоила его Лина и потянула в круг. Там как раз начинался новый тур вальса.
Тепло и нежность ее рук успокаивали, музыка уносила вдаль, и Матвей сам не заметил, как начал кружиться в танце. Периферическим зрением он видел, что, кроме них, в зале никто больше не танцует. Все стояли и смотрели на них. Но ему было все равно. Он был готов танцевать вечно, лишь бы никогда не отпускать от себя эту невообразимо загадочную и такую милую девушку.
Казалось, этой ночи не было конца.
Вдруг внезапный порыв ледяного ветра ударил Матвею в лицо. Глаза так защипало, что пришлось зажмуриться и отпустить Лину. Когда Матвей проморгался, то не поверил своим глазам: дом начал медленно рушиться, кирпичик за кирпичиком. Люди прямо на глазах рассыпались в прах и его разносило неистовыми порывами ветра. Лина понемногу начала от него отдаляться.
– Нет! Нет!! Нет!!! Не уходи! Не исчезай! Прошу тебя, нет!!! – безудержный крик рвался из груди Матвея.
– Прости, я не могу… Я должна… Я вернусь… Обязательно вернусь… Ты только… – так и не успев договорить, она начала медленно рассыпаться вслед за остальными.
Матвей в бессилии упал на колени. Он не мог смотреть как она исчезает… снова… Он все еще чувствовал тепло ее тела, ощущал ее дыхание рядом со своей шеей. Холодный ветер трепал одежду, его начал бить озноб. Разболелась голова, хотелось выть...
– Эй, парень, подъем! Конечная.
Матвей открыл глаза.
Неужели этого не было? Неужели это был сон??
– Кажется, я схожу с ума…
Примечание: Прототип площадки с колоннами _____
... что 
что в 
