Глава 6.
Эдвард
Работая на Стоуна, я ощущал себя песчинкой в пустыне, я себе не принадлежал.
От меня ни на секунду не отходили охранники, я всюду чувствовал затылком их дыхание.
На первый взгляд, я был свободен, но на самом деле это было хуже тюрьмы.
Я знал, что моя квартира под наблюдением, что телефон на прослушке… Заботливая Клер предупредила меня, что так меня пытался контролировать Стоун. Мало того, что я находился во власти его компромата, теперь из-за его пристального внимания я был отрезан от всего мира.
Я решил разорвать все отношения с родными: не смел им звонить, боялся, что будет, когда они начнут задавать свои вопросы. Я просто не мог допустить, чтобы они как-то подставили мое шаткое положение или указали на мои уязвимые места…
Ведь семья – это все, ведь Белла – смысл моего существования! И я боялся даже думать, что будет, если они невзначай упомянут ее имя… ведь я и так, как мог, отводил от нее пристальное внимание Стоуна.
И в этой игре риск - последнее дело…
Клэр говорила, что за Беллой пока наблюдают, что она начала учебу в университете и снимает квартиру. Все это указывало на то, что Стоун еще не до конца мне доверял и, безусловно, не поверил моим заявлениям, что меня с Беллой ничего не связывает. Но я всячески хотел убедить его в обратном, я хотел заставить всех в это поверить, и иногда мне казалось, что все наше прошлое с Беллой, все, что нас связывало, лишь плод моих фантазий.
Боже, как я устал! Постоянный стресс… каждое слово, которое я произносил, я жестко фильтровал, у меня не было права на ошибку.
Первые три дела по фирме покойного Джеймса Стоуна я выиграл легко и непринужденно.
Мне не составило большого труда подобрать правильных присяжных заседателей. Я, как рентген, вглядывался в их лица и смог подобрать очень удачную команду.
Документы были подготовлены, некоторые - мастерски подделаны, некоторые были изъяты и уничтожены. Фактически, я развалил многомесячный труд нескольких детективов и прокуроров. Я работал грязно, переходя черту, но делал это сознательно. Или моя жизнь, или ложь…
И теперь я не терпел сантиментов, я упорно шел к своей цели.
Первая и основная задача - Стоун. Он хотел, чтобы я разгреб все его грязные дела в рамках закона и подчистил его репутацию от дерьма.
Это было вполне реальное задание, учитывая увесистый штат моих сотрудников и советников, а также семизначный счет на мое имя на непредвиденные расходы.
Я позволял себе абсолютно все: подмасливал прокуроров, фальсифицировал и изменял показания… Я научился это делать, и моей совести оставалось только молчать. Даже она знала, что я прав.
А то, что думает обо мне весь мир, меня не волновало.
Меня ранила только одна мысль: что думает обо мне Белла? Я знал, что разбил ее сердце, но мне оставалось наедятся, что она поймет меня, когда узнает правду.
Я часто думал о семье. Могли ли они самостоятельно разобраться в ситуации? Как они воспринимают мои действия? Я так надеялся, что хотя бы отец воспримет реальность не прямолинейно, а попытается рассмотреть ее с другой стороны…
Я вновь и вновь прокручивал свою речь на пресс-конференции. Тогда я очень тщательно подбирал слова. Я хотел, чтобы меня поняли, я очень надеялся, что Карлайл или хотя бы Джаспер попытаются услышать вложенный мною подтекст…
«Артур Стоун, после таких нелепых обвинений, решил предложить мне столь интересное партнерство…» - я сам подчеркнул интонацией слово «нелепых», чтобы семья не питала глупых надежд относительно моей невиновности, потом я выделил слово «партнерство», намекая на сделку со Стоуном.
«Мне предложили стать постоянным юридическим консультантом корпорации…» - подчеркнул, что я действовал не по своей воли.
«Я рассчитываю выиграть каждое дело и отчистить репутацию моего клиента и его фирмы. Все обвинения голословны, пока их не докажут в суде. Моя работа - оправдывать…» - я намекал, что сейчас это самое главное, так сказать, залог успеха, цель, которая передо мной стоит.
«У меня нет отношений с мисс Свон и никогда не было, наши пути разошлись…» - мне было больно произносить эти слова, но я был обязан. Ее надо уберечь в первую очередь, а семье надо понять, что о Белле и наших отношениях надо держать язык за зубами!
Я буквально испепелил глазами камеру, когда говорил эти слова, они не предназначались для ушей Беллы, они были для друзей и семьи… только для них. Я пытался намекнуть, чтобы они контролировали свои телефонные разговоры и не усложняли все. Фактически, я пытался дать им указания, не упоминать ее, постараться вывести из игры.
«Я просто обязан сделать все, чтобы справедливость восторжествовала, иначе жизнь потеряет смысл…» - я подчеркивал, что выбора у меня нет, что это единственный шанс жить…
Напоследок я бросил одно из своих любимых выражений на латыни: «Если хочешь мира, готовься к войне». Я вкладывал в эти слова огромный смысл, я говорил о войне, намекал, что она уже началась, что все, что я теперь делаю, только ради будущего…
Я абсолютно не был уверен, что меня поняли, я даже подумал, что наоборот только все усложнил, что семья против меня и не собирается меня понимать. Но в то же время я задумался: они тоже не выходят на связь, тоже не форсируют событий… Может, они вняли моим предупреждениям и поняли все? Может, они дают мне время, чтобы я разобрался в ситуации, и терпеливо ждут, когда я сам смогу проявиться?
Оглядываясь на своего водителя, который, как всегда, вовремя вез меня в офис, я с раздражением понял, что надо как-то научиться отделываться от слежки и тотального контроля. Надо аккуратно уверить Стоуна, чтобы он ослабил контроль за моими передвижениями. Надо что-то делать, возможно, действовать через Клэр… И вообще как-то научиться использовать ее. Кем бы она не была, она явно оставалась темной лошадкой.
____________________________________________________________________________________
В таком социальном вакууме я прожил почти месяц…
В офисе Стоуна я уже был авторитетом, я чувствовал, что меня уважают и даже бояться. Репутация «адвоката дьявола», как меня прозвали пронырливые газетчики, работала на меня. Сложившаяся ситуация облегчала работу.
Череда успешных процессов, снятых исков, и я уже смело, без стука, без страха и неуверенности, открываю дверь кабинета Артура.
Да, да… Артура. Я решил рискнуть и перешел к нему на "ты". Мне было противно выкать этой мрази, и я просто не мог позволить себе преклоняться. Я пахал, как проклятый, я сгорал от одиночества и неизвестности в аду и хотел равноправия.
И я сделал первый шаг - назвал этого человека по имени, без лишних пиететов.
Никогда не забуду взгляд Стоуна: сначала он был испепеляющим, потом раздался громогласный смех, и Артур Стоун легко ударил меня по плечу и произнес фразу, от которой у меня пошли мурашки по коже:
«Сынок, да ты мне нравишься все больше и больше. Люблю наглых!», - и он сам налил мне выпить, выражая свое уважение.
С того момента мы всегда общались на равных, и у меня в голове не укладывалось, как этот человек мог быть столь хладнокровным и бездушным.
В его сейфе лежала видео кассета, где отчетливо было видно, что его родного сына убил Я!
Но в тоже время он выпивает со мной и даже спокойно называет меня сынком…
Неужели у Стоуна нет ничего святого, неужели деньги, его грязные миллионы, превыше памяти о сыне?
Как он так спокойно предпочитает бизнес? Как легко он переступил через смерть собственно сына?
Что это за человек, и человек ли он вообще?
Но тем не менее с каждым днем я чувствовал, что мы все больше и больше сближаемся.
Наши разговоры становятся все откровеннее и индивидуальнее. Мой допуск к документации корпорации все расширяется и расширяется.
Я ощутил, что плотно внедрился в жизнь Стоуна, я прекрасно справляюсь со своей работой.
Но я все еще ждал, когда в игру вступит Клэр. Ее роль была для меня загадкой.
Они пока ни разу ни о чем не просила, ни о чем не выведывала, что само по себе было странно. Ведь при первой встрече она открыто заявила, что ей нужны документы.
Клэр вообще вела себя очень спокойно: она не навязывалась Стоуну, работала в своем отделе и появлялась только тогда, когда ее вызывали.
Хоть я и предполагал, что Стоун часто развлекается с ней, но на практике оказалось, что то происшествие скорее случайность, чем закономерность.
Клэр вела какую-то свою игру: она безусловно пыталась влезть к Стоуну в доверие, и «постель» была скорее очередным способом к этой цели. Она, как паук, распространяла свои невидимые сети, и Артур Стоун даже не догадывался о такой близости опасности…
Когда в приватной беседе с Артуром я упомянул профессионализм Клэр, он не без удовольствия заявил, что она одна из его доверенных лиц, что она уже пять лет в корпорации, и ей можно доверять…
Но то, как он лукаво говорил о доверии, меня насторожило…
Ведь Стоун просто не может доверять никому на сто процентов. Это было бы абсурдным…
Даже степень моего посвящения всегда четко фильтровалась. На сегодняшний день я имел доступ ко всей информации относительно легального бизнеса, что и так было не мало. Там было столько компроматов на Стоуна, что по моим меркам ФБР этого хватит с лихвой, чтобы упечь Артура в тюрьму. И я не понимал, отчего Клэр бездействует.
Единственный раз, когда я завел разговор о теневых активах, был при Клер. Стоун жестко оборвал мой вопрос.
Он просто остановил разговор и перевел в более мирное русло. В тот момент я почувствовал, что в наших отношениях мы еще не воздвигли такого крепкого фундамента, чтобы просто перешагнуть и пройти на новый уровень… Или Клэр еще не доросла до таких тем.
Именно тогда я осознал, что мне понадобиться время, возможно, именно в эту сторону мне надо двигаться, чтобы спровоцировать Клер. Ведь рано или поздно я понадоблюсь…
Моя цель - абсолютное доверие Стоуна.