И снова был канун Рождества, Сочельник. И вновь я стояла на заснеженном холме и смотрела на наш маленький городок, лежащий у подножия этой, заметённой снегом, возвышенности. Там, внизу, кипела жизнь, такая далёкая от меня. Крохотные фигурки людей, казавшихся отсюда сказочными гномами, сновали туда-сюда, исчезая за дверями магазинчиков и лавочек и выходя из них, обвешанные разноцветными пакетами с подарками и продуктами к рождественскому столу. На площади перед городской ратушей возвышалась пушистая ель, украшенная к празднику, а вокруг неё катались на коньках дети, едва различимые с этого расстояния. Дети... Как же я мечтала о них. Я так хотела подарить Эдварду очаровательных сына и дочку, и чтобы они обязательно были похожи на него. Эдвард... Мой спаситель, мой защитник, моя любовь, мой муж. Прости меня, я не смогла сделать тебя счастливым, не смогла родить тебе детей, о которых ты так мечтал, не смогла прожить с тобой долгую, наполненную тихими семейными радостями жизнь. Не смогла... Не успела... Я ничего не успела. Не успела надышаться тобой, не успела насладиться нашей любовью, не успела насмотреться на тебя, самого красивого мужчину на свете, не успела сказать тебе миллион раз о том, как я люблю тебя. И теперь я уже ничего не успею, у меня осталось так мало времени. Доктор сказал, что это Рождество будет последним в моей жизни...

Я наблюдала за этой радостной предрождественской суетой, не замечая, как замерзают слёзы на моих щеках, и вспоминала прошлое Рождество. Как же оно отличалось от этого. Тогда, год назад, я была самым счастливым человеком на свете. В тот Сочельник я вот точно также стояла на этом холме, но не одна, и я плакала, но не от боли и страха, а от счастья. Рядом со мной был самый лучший, самый сильный, самый добрый и любящий мужчина. Его горячие руки крепко обнимали меня, его удивительные глаза светились любовью и обожанием, его мягкие губы, прошептавшие мне пару минут назад самые желанные слова, собирали слезинки с моего лица, которые помимо моей воли покатились из глаз, когда Эдвард сделал мне предложение. Я поверить не могла своему счастью, ведь ещё несколько дней назад я думала, что моя жизнь закончилась, так глупо и нелепо, накануне самого волшебного праздника...

В тот год я осталась совсем одна. На фабрике, где мы работали с отцом, произошёл несчастный случай. Если бы в нашем захолустье была нормальная больница, папа мог бы выжить, но единственный доктор маленького фельдшерского пункта ничем не смог ему помочь, и я стала круглой сиротой. Маму свою я не помнила, она умерла при родах. В том декабре, за несколько дней до Рождества, я решила сходить в лес за ёлкой. Раньше это всегда делал отец, но теперь его не было, а оставаться в праздник без рождественской ели мне не хотелось, мне и так предстояло встречать это Рождество в одиночестве, так пусть хоть атмосфера в доме будет праздничной. Одевшись потеплее и вооружившись топором, я направилась в заснеженный лес, начинавшийся прямо за нашим домом, теперь уже только моим домом. Я никак не могла найти подходящее дерево, все ели, попадавшиеся мне, были слишком большими, и я бы никак не смогла дотащить такую громадину, да и в комнате бы она не поместилась. Я и не заметила, как зашла слишком далеко в лесную чащу, но светило яркое солнце, и мне не было страшно. Внезапно небо заволокло серыми тучами, и повалил снег, и я, решив оставить эту затею с ёлкой, развернулась назад и побрела к дому, ориентируясь по своим следам. Но снегопад стал таким сильным, что вскоре дорожка моих следов оказалась полностью заметена. Я ещё какое-то время пыталась продираться сквозь сплошную снежную завесу, но силы у меня были на исходе, и я сдалась. Привалившись к стволу векового кедра, я замерла от страха и безысходности. Никогда не думала, что моя жизнь закончится так глупо...

И вот, когда я уже совсем замёрзла, и у меня не осталось сил, чтобы хотя бы пошевелиться, чьи-то сильные руки подняли меня с земли. Я с трудом открыла глаза и увидела встревоженное лицо молодого мужчины.

- Ну слава Богу, жива! - воскликнул он и, подхватив меня на руки, куда-то понёс.

Почти теряя сознание, я почувствовала, что меня уложили на что-то мягкое и накрыли чем-то тяжёлым и тёплым. Очнулась я уже в какой-то чужой комнате, лёжа на широкой кровати под толстым одеялом, заглянув под которое, я обнаружила, что совершенно голая. Я огляделась по сторонам. Моя одежда висела рядом на стуле. Комната была довольно большой, в одном углу пылал растопленный очаг, в другом стояла наряженная ель, у большого окна расположился стол и несколько стульев, а на полу посреди комнаты лежала огромная медвежья шкура, на стене над очагом висели ружья, над которыми была приделана устрашающего вида кабанья голова с ужасными клыками. Где же это я оказалась? И почему я совсем без одежды?

Я приподняла повыше подушку и села, натянув одеяло до самого подбородка, продолжая размышлять над тем, где я, и кто меня спас. От моих мыслей меня отвлёк шум за дверью, которая в следующее мгновение распахнулась, и на пороге возник, по всей видимости, хозяин этого жилища. Потопав ногами, чтобы отряхнуть налипший снег со своих унт, и сняв и встряхнув меховую шапку, он, наконец, вошёл и закрыл дверь. Я во все глаза смотрела на него, ожидая, когда и он взглянет на меня. И вот он, скинув шубу и повесив её на вешалку у двери, повернулся ко мне, а я невольно залюбовалась им. Мне никогда ещё не доводилось встречать такого красивого мужчину. В его волосах вспыхивали бронзовые искры от отблесков огня, пылающего в очаге, его удивительные глаза, напоминающие глубокие горные озёра, с интересом смотрели на меня, а губы растянулись в приветливой улыбке, от которой на гладко выбритых щеках образовались две очаровательные ямочки.

- Ну что, с возвращением в этот мир, красавица, - усмехнулся он и прошёл к очагу, чтобы ещё подбросить в него дров.

- А долго я … спала? - робко спросила я.

- Почти сутки, - повернулся он ко мне. - Я уж боялся, что ты и Рождество проспишь, - улыбнулся он.

- А где я? И … кто вы? - поинтересовалась я.

- Ну, как ты понимаешь, ты у меня дома, - он подошёл к постели и сел на самый край, а я подтянула к себе ноги и вцепилась в одеяло. - Я местный егерь, Эдвард Каллен, - ответил он на второй мой вопрос. - А тебя как зовут, красавица? - спросил он, лукаво взглянув на меня.

- Белла, Белла Свон, - пролепетала я, со страхом глядя на него, ведь никогда ещё ни один посторонний мужчина не находился рядом со мной в то время, когда я была совсем без одежды, прикрытая одним одеялом.

- Белла, не бойся меня, - улыбнулся он, заметив, видно, панику в моих глазах. - И не цепляйся ты так за это одеяло, - усмехнулся Эдвард, - я не собираюсь набрасываться на тебя, да и голой я тебя уже видел, так что, ничего нового я там не обнаружу, - он показал глазами на моё тело.

- А зачем вы меня раздели? - еле слышно прошептала я и покраснела с головы до ног.

- Если помнишь, я нашёл тебя в лесу, и ты совсем заледенела, я даже сначала подумал, что уже поздно, но ты открыла глаза перед тем, как окончательно потерять сознание. Я привёз тебя сюда, и мне пришлось тебя раздеть, чтобы намазать барсучьим салом и растереть, иначе бы ты точно умерла от переохлаждения, - с улыбкой пояснил он. - Не волнуйся, у меня и в мыслях не было воспользоваться твоим беспомощным состоянием, хотя, должен сказать, что ты очень красивая, - тихо добавил он и поднялся на ноги.

- Куда вы? - заволновалась я.

- Тебе нужно поесть, пойду за курицей, куриный бульон — самое лучшее средство от всех болезней, - ответил он и вышел.

Вернувшись через несколько минут, Эдвард присел на низенькую скамеечку у очага и принялся ощипывать принесённую курицу. Я как заворожённая следила за уверенными движениями его длинных, изящных пальцев, совсем не вписывающихся, по моему мнению, в образ обычного егеря, живущего в лесу возле такого маленького городка. Довольно быстро справившись с перьями и выпотрошив курицу, он положил её в большой котёл, налил в него воды и подвесил его над очагом. Пока вода закипала, Эдвард почистил лук и морковь и кинул всё это в котёл. Мне было как-то неудобно чувствовать себя такой беспомощной, я с раннего детства привыкла заботиться о себе сама, но и встать у меня пока не было сил, да и то обстоятельство, что моя одежда была не на мне, а болталась рядом на стуле, тоже не добавляло мне решимости. Когда всё было готово, Эдвард начерпал бульон в большую глиняную миску и вновь присел на край кровати, протягивая мне ложку.

- Сможешь сама поесть, или мне тебя покормить? - улыбнулся он.

- Нет, нет, я сама, спасибо, - пролепетала я и взяла из его рук миску.

- Осторожно, очень горячо, - предупредил меня Эдвард и положил мне на колени вторую подушку. - Ставь сюда, а то мне ещё от ожогов тебя лечить придётся, - усмехнулся он.

Я с наслаждением черпала обжигающий бульон, который чудесным образом возвращал мне силы. Эдвард сидел рядом со мной и неотрывно наблюдал за тем, как я ем, чему-то улыбаясь. Доев, я отдала ему пустую посуду и поблагодарила.

- Ну вот, теперь ты сыта, и твоей жизни, кажется, ничего не угрожает, - он вновь сел на краешек постели. - Может, расскажешь мне о себе и о том, что ты делала одна в лесу? - спросил он.

Я чувствовала живую заинтересованность в его голосе, и он так по-доброму смотрел на меня, что я, сама не заметив, как, поведала ему про всю мою недолгую жизнь. Когда я дошла до того места, как я испугалась, оказавшись в лесной чаще в пургу, и как я уже попрощалась с жизнью, у меня на глаза навернулись слёзы. Эдвард придвинулся поближе и обнял меня, а я уткнулась в его грудь и разревелась по-настоящему. Видно, только сейчас все мои переживания прорвались наружу, выливаясь бурными потоками слёз. Я не позволяла себе раскисать и даже на похоронах отца почти не плакала. Я привыкла быть сильной, ведь мне пришлось расти без матери, а отцовское воспитание не способствовало всем этим девчачьим нюням. И вот теперь, прижимаясь к широкой груди такого сильного мужчины, чувствуя его тепло и заботу, я превратилась в обычную, юную и беззащитную девушку, которой может быть просто страшно и одиноко, и я плакала, от души, навзрыд, жалея себя и свою несчастную жизнь, а он прижимал меня к себе, слегка покачивая и ласково гладя по голове, словно маленькую девочку.

- Ну всё, малышка, успокойся, - прошептал Эдвард, когда его тёплая рубашка уже вся промокла от моих слёз. - Теперь всё будет хорошо, я не дам тебя в обиду, - он прижался губами к моей макушке. - А сейчас тебе надо снова поспать, - он отстранился от меня и смахнул слёзы с моего лица. - Ты ещё очень слаба, да и такое количество пролитых слёз не прибавило тебе сил, - он с улыбкой смотрел в мои заплаканные глаза.

- А как же вы? Где вы будете спать? - забеспокоилась я.

- Там же, где и спал прошлой ночью, - рассмеялся Эдвард и показал глазами на медвежью шкуру на полу.

- Но так нельзя! - запротестовала я. - Из-за меня вам приходится спать на полу! - я начала подниматься, но вовремя вспомнила, что на мне нет одежды, и вновь натянула на себя одеяло.

- Значит так! - серьёзно взглянул на меня Эдвард. - Во-первых, прекрати испытывать ненужное чувство вины! Я тебя спас, ты моя гостья, и, по всем законам гостеприимства, тебе достаётся кровать, и, кстати, медвежья шкура очень мягкая и тёплая, так что, мне на ней вполне удобно. А во-вторых, перестань мне «выкать». Сколько тебе лет, Белла?

- Двадцать, - пролепетала я.

- Ну вот, а мне двадцать три. Я всего на три года старше тебя, так что, можешь спокойно обращаться ко мне на «ты». Договорились? - он вопросительно взглянул на меня.

- Хорошо, - кивнула я.

- Вот и замечательно, - удовлетворённо улыбнулся Эдвард. - А теперь ложись и засыпай. До Рождества осталось два дня, и тебе надо успеть окончательно поправиться, а сон — это второе лучшее лекарство от всех болезней, после куриного бульона, - улыбнулся он. - Так моя мама всегда говорила, - с грустью добавил Эдвард.

- А где она? - спросила я, устраиваясь поудобнее.

- Я тебе потом как-нибудь об этом расскажу, - тихо ответил Эдвард. - А сейчас спи.

На следующее утро Эдвард вновь накормил меня бульоном, добавив туда и приличный кусок курицы. Почувствовав, что уже вполне окрепла, я, дождавшись, когда Эдвард выйдет куда-то, поднялась с постели и оделась. Пока его не было, я, решив хоть чем-то отблагодарить его за моё спасение, навела порядок в доме, помыла посуду и, выйдя на улицу, вытряхнула медвежью шкуру, а потом протёрла полы. На стене за ёлкой я заметила небольшую полочку, на которой стояла фотография в дорогой позолоченной рамке. Я не удержалась и взяла её в руки, чтобы разглядеть получше. Со снимка на меня смотрела очень красивая женщина средних лет в роскошном бальном платье. Черно-белое изображение не могло передать всех нюансов, но, всё равно, я поняла, что это мама Эдварда, так они были похожи. Я с удивлением подумала о том, как сын такой знатной дамы мог оказаться простым егерем и жить не в огромном особняке, а в лесной сторожке. Размышляя над этим, продолжая всматриваться в лицо миссис Каллен, я и не заметила, как вернулся Эдвард и застал меня за этим занятием.

- Это моя мама, - раздался у меня над ухом его тихий голос, а я аж подпрыгнула от неожиданности. - Прости, не хотел тебя напугать, - грустно улыбнулся он, когда я оглянулась на него.

- Это ты меня прости, - пролепетала я. - Мне, наверно, не следовало брать это, - я протянула ему фотографию.

- Ну почему? Ты же мне всё рассказала о себе, теперь моя очередь отвечать на твои вопросы, если, конечно, они у тебя есть, - он вопросительно взглянул на меня.

- Есть, - кивнула я. - Скажи, как ты оказался здесь? Ведь, судя по этой фотографии, ты богат и не можешь быть обычным егерем, - спросила я.

- Ну, богат не я, а мой отец, - ответил Эдвард. - И именно из-за него я оказался в этом лесу.

- Он что, выгнал тебя? - мелькнула у меня догадка.

- Нет, я сам ушёл, - качнул головой Эдвард. - Я не мог больше мириться с его деспотизмом и стремлением всё решать за меня. Я и так слишком долго терпел всё это, большей частью из-за мамы, мне не хотелось оставлять её наедине с этим тираном, но его последняя выходка вынудила меня всё бросить и практически сбежать из дома, - объяснил Эдвард.

- Что он сделал? - шёпотом спросила я.

- Решил меня женить против моей воли, - невесело усмехнулся он. - Посчитал, что дочка его компаньона будет самой выгодной партией для меня, забыв при этом спросить и моё мнение на сей счёт, как, впрочем, и мнение Тани никто не спрашивал. Мы с ней с детства дружили и относились друг к другу как брат и сестра, даже и не задумываясь о том, что однажды нашим отцам придёт в голову поженить нас. Мистер Денали, отец Тани, тот ещё крендель, всегда стремился угодить моему отцу, поэтому был только рад, когда мой родитель вздумал сыграть эту свадьбу. А ведь у Тани был молодой человек, который любил её, и она его любила, но его семья была не так богата, как наша, так что, против меня шансов у него практически не было, если бы я согласился на этот брак. Поэтому, единственным выходом было моё бегство. Я уехал в эту глушь, надеясь, что здесь отец не догадается меня искать. Мне всегда нравилась природа и животные, а здесь, как раз, нужен был егерь, вот так я и очутился в этом лесу. И ты знаешь, я даже рад, что так всё получилось, - добавил Эдвард, с улыбкой взглянув на меня. - Если бы я не приехал сюда, то не встретил бы самую красивую девушку на свете, - он неотрывно смотрел на меня, а я задохнулась, когда до меня дошло, что это я «самая красивая девушка на свете», и я вспыхнула и опустила глаза.

- Я тут немного похозяйничала, - решила я поскорее сменить тему разговора. - Ты не сердишься? - я робко взглянула на него.

- Ну что ты! - воскликнул Эдвард. - Наоборот, я очень рад, что ты полностью пришла в себя, и мне очень приятно, что у меня в доме появилась такая очаровательная хозяйка, - заулыбался он, а мне снова стало неловко от его взгляда. - Белла, я хотел тебя кое о чём попросить, - он вдруг стал серьёзным, а у меня всё замерло внутри. - Не могла бы ты оказать мне честь и провести это Рождество со мной? - он с надеждой посмотрел на меня, а я чуть не запрыгала от радости, только сейчас осознав, что и сама умирала от желания побыть с ним ещё какое-то время, да что греха таить, мне вообще не хотелось расставаться с ним.

- С удовольствием! - улыбнулась я, а на лице Эдварда расцвела такая счастливая улыбка, что мне показалось, от неё в комнате стало светлее.

- Ну, тогда давай украшать дом, - предложил он. - Елка у нас уже есть, и тебе не надо идти за ней в лес, - подмигнул мне Эдвард. - А я купил гирлянды и рождественские венки, сейчас принесу, - он вышел и вскоре вернулся со своими покупками.

Мы вместе развешали украшения, а потом вдвоём приготовили ужин. Я была рада, что на фабрике начались рождественские каникулы, и мне не надо было идти на работу, да и дома меня никто не ждал, и я могла оставаться у Эдварда хоть до самого Нового года, в тайне надеясь, что и ему этого хочется.

- Завтра я отвезу тебя домой, ты ведь, наверно, хочешь переодеться, - предложил Эдвард вечером, когда мы уже собирались ложиться спать. - Да и по магазинам не мешает пройтись, нужно купить продукты к праздничному столу и ещё кое-что, - добавил он, загадочно улыбнувшись. - Я выйду ненадолго, чтобы ты могла спокойно раздеться и лечь, - тихо сказал он и направился к двери.

- Не надо, - остановила я его. - Можешь просто отвернуться. Достаточно и того, что ты спишь из-за меня на полу, так хоть на мороз не выходи, - попросила я. - Я не умею варить такой потрясающий куриный бульон, и мне нечем будет тебя лечить, если ты заболеешь, - добавила я.

- Я тебя научу, - улыбнулся Эдвард, прежде чем отвернуться к стене. - И болеть я не собираюсь, мне теперь есть о ком заботиться, так что, болеть мне нельзя, - тихо сказал он, а у меня сердце замерло от этих его слов.

часть 2