Глава 19
24 сентября 1520 года – Адельтон-холл

- Но даже если я, ваша правая рука, не знаю, где Эдвард Каллен, то кто тогда может знать? – умоляюще спрашивал Атар. Прошло две недели с тех пор, как Эдвард исчез, и легкое волнение среди людей превратилось в бурю. – Лорды и офицеры беспокоятся, что у нас нет дальнейших планов, а фельдмаршал исчез.
- Когда он вернется, вы все поймете, - пробормотала Розали, морщась от головной боли. Атар был рад тому, что она поправляется. К лицу вернулся цвет, платье больше не висело мешком, так как возвращался потерянный вес.
Атар вздохнул, пытаясь убедить принцессу.
- Разве вы не понимаете всей сложности? Скоро у нас не будет армии, если ничего не объяснить лордам. Они боятся, что Каллен не просто так покинул нас…
- А вы тоже боитесь, лорд Атар? – выпалила Розали, повернувшись лицом к нему. У нее тоже заканчивалось терпение.
Атар выпрямился.
- Я останусь верным вам всегда, - оскорбленно ответил он. – И я верю Каллену. Но зачем такая секретность?
Розали вздохнула и положила руку на лоб, чтобы хоть как-нибудь уменьшить боль. Она прикрыла глаза и сжала подлокотник кресла.
- В свое время, лорд Атар, вы все узнаете. А сейчас, - она требовательно посмотрела на него, - мне нужен отдых. – Это все, что всегда говорила Розали, когда хотела побыть одна.
Атар не мог пойти против желания принцессы и поклонился, оставляя ее одну. У него не пропадало ощущение, что что-то шло не так. Он чувствовал себя оскорбленным тем фактом, что Розали не доверяет ему полностью, скрывая от него какие-то секреты.
Он не единственный задавался этим вопросом. Многие в Адельтоне обсуждали исчезновение Каллена. Только что он был здесь, и вдруг растворился как дым. Некоторые предполагали, что его унес дьявол. Другие считали, что он сам отчасти призрак. Но большинство знало, что существует какая-то причина его отсутствия, причина, которую они еще не понимали. Но они отказывались верить, что Каллен просто сбежал.
Отец Николас верил в генерала и утихомиривал тех, кто высказывал недовольство по поводу человека в маске на исповеди или на мессе. Монах не знал, куда ушел Эдвард, но доверял ему, даже зная самую страшную тайну этого человека.
Джейкоб держался поодаль от всех. Он либо сопровождал Изабеллу во время ее прогулки по саду, либо копался в книгах библиотеки. Иногда он помогал сеньоре Софии в Паласе, где когда-то лежал сам. Все это время ему задавали один и тот же вопрос – где Каллен? Он продолжал однообразно отвечать на него: что понятия не имеет, куда ушел Эдвард.
Сейчас у него была одна задача – выяснить, кто отравил Изабеллу и Розали. Но след остыл, и Джейкоб опасался, что не сможет найти преступника.
В тот же день, когда состоялся разговор Атара и Розали, Джейкоба отыскали лорды Сакстон и Раджак. Они загнали его в угол и хотели узнать, куда делся Эдвард – взволнованные, почти отчаявшиеся, желающие получить хоть какие-то ответы.
- Я не знаю ничего точно так же, как и вы, - ответил Джейкоб.
Раджак криво усмехнулся – страшный шрам на лице навсегда испортил его внешность. Он не скрывал свою тревогу и взбудораженность, поглощенный ненавистью к Виктории и войне.
- В Уэсспорте я видел и лучших лжецов, мой друг, - ткнул он пальцем в молодого человека. - Ты знаешь, где Каллен, - прорычал он.
- Скрывать его местонахождение от нас – большая ошибка, Джейкоб, - перебил Эммет Раджака. – Эдвард и наш друг. Я знаю, что вы с ним многое пережили. Но исчезнуть, являясь фельдмаршалом армии… это вызывает тревогу. И много вопросов.
- Вы сомневаетесь в его верности? – напрягся Джейкоб.
- Я бы никогда… - начал Сакстон, но Раджак прервал его.
- Да, сомневаюсь! Мы все доверяли ему. Мы надеялись, что он вместе с Розали убьет Викторию, чтобы мы все вернулись в Уэсспорт…
- И ты встретился с женой, - закончил Джейкоб. – Послушай, Раджак, я знаю, что ты боишься за нее. Я знаю, что ты хочешь свергнуть Викторию, чтобы Амалия и мы – все мы – жили в лучшей Англоа. Мы все этого хотим. Но если ты узнаешь, где сейчас Эдвард – что это изменит? Ты кинешься туда за ним? – серьезно спросил Джейкоб.
- Так ты все знаешь! – разозлился Раджак.
- Я никогда не говорил, что знаю, где Каллен. Но ты проигнорировал мой вопрос, - раздраженно ответил Джейкоб.
Сакстон встал между ними.
- Нет, это ничего не изменит. Но лучше бы мы знали, где он находится и чем занимается. Это лучше, чем оставаться в неведении, - сказал он. – Что же, кажется, ты ничего не хочешь нам сказать. Раджак, нам стоит оставить Джейкоба в покое, - нахмурился он.
«Невыносимо», - подумал Джейкоб, сжав зубы и глядя на уходящих лордов. Он будет продолжать держать рот на замке, хотя это невыносимо трудно.

21 сентября – Нью-Лондон

Королева, как всегда, сидела на троне, возвышающемся над залом. Виктория давно приказала, чтобы лорда Куинна изгнали из дворца – на улицы или в любое другое место, куда он может уйти. Она не потерпит при себе человека, который отдал изменникам Кадерру.
Тронный зал Нью-Лондона был больше, чем в Уэсспорте. Его крыша, казалось, достигала небес. Пол был выложен белым полированным мрамором с широким черным проходом, отделанным золотом. Он доходил до мраморных ступеней постамента, на котором стоял трон. Прямо над троном располагался хрустальный купол, пропускающий солнечные лучи. Огромные черные и белые колонны вели от массивных дверей из красного дерева к постаменту.
Это походило на мраморный лес в огромном зале. Дворец в Нью-Лондоне был построен, чтобы внушать трепет тому, кто входит в тронный зал. Возможно, единственным зданием в городе, которое могло бы сравниться с дворцом, был огромный собор, чьи голубые купола касались неба.
- Мы ждем ваших приказов, ваше величество, - с нетерпением сказал Лаунель. – Мы ждем их уже несколько месяцев.
- Ваша сестра осмелилась напасть на Нью-Лондон. Мы больше не можем сдерживать контратаку на нее, - соглашаясь, добавил Савойя.
Виктория смотрела на огромный зал, освещенный большим количеством восковых свечей – через высокие окна, выходящие на север, проникало не так много света. Она отправила часть войск к границе и разбила последнее сопротивление в Сороссе. Но она не хотела так активно сражаться с Розали. Ей приходили сообщения о том, что сестре стало лучше. Алистер активно искал любые факты, связанные с отравлением Розали.
- Каллена нет в Адельтон-холле, - добавил кто-то из лордов. Это привлекло внимание королевы.
- Что? – спросила она. – Он никогда бы не ушел, зная, что его помощь неоценима. – Что-то внутри Виктории вскипело. Если кто-то и мог защитить ее сестру, так это Эдвард. Но если он ушел, то Розали может оказаться в стае голодных волков.
- Его уже несколько недель не видели в Адельтоне или Хейсе. Говорят, что он уехал в Колдвик, но мы получили сообщения, что его заметили возле Мезира на прошлой неделе.
- Зачем ему туда ехать? Что там делать? – удивился Савойя.
Виктория побарабанила ногтями по подлокотнику. Стук по дереву отразился от камня на полу. Королева скрестила ноги и услышала шорох шелкового платья. Ее грудь высоко поднялась, глаза прикрылись, прячась от солнечного света сверху.
- Отправьте небольшой отряд, чтобы найти Каллена. Если нам повезет, то мы его захватим, - приказала она. Но Эдвард был наименьшей из ее проблем.
- Что с англичанами? – Виктория провела языком по пересохшим губам. Большая часть присутствующих поморщилась в мучительной тишине.
- В последний раз я слышал, что они нанесли существенный удар по повстанцам Дуруна. Кажется, они отступили на юг от Кастелла. Север в руках англичан, если мы только не остановим их.
- Нужно послать своего человека, чтобы поговорить с ними. Дурун не сможет долго их удерживать. Скоро в руках англичан может оказаться Уэсспорт, - подсказал Савойя.
- Отлично, - промурлыкала Виктория. – Почему бы вам, милорд, не взять на себя эту миссию? Кажется, вы отлично подходите для нее.
Лорд побледнел и нахмурился.
- Ваше величество, я бы не стал…
- Бог будет сопровождать тебя в этом благом начинании и дарует тебе силы, - с ухмылкой заметил кардинал Торп. Он редко что-то произносил, но если уж открывал рот, то половина присутствующих хотела избить его до смерти, а вторая – тратила много сил, чтобы спрятать усмешки. В данном случае Виктория принадлежала ко второй половине.
- Вы слышали кардинала. Прежде чем вы уйдете, Савойя, я хочу поговорить с вами. Вы должны передать англичанам одно мое личное сообщение.
Савойя хотел было запротестовать, но, заметив гнев на красивом лице королевы, отступил и поклонился. Ему придется подчиниться.
- Так что с Адельтоном? – еще раз спросил Лаунель. – Мы нападаем или нет?
Виктория надолго задумалась. Если Лаунель предлагает идти на Кадерру, то у него есть причины для этого. Как опытный ветеран войны, он знал наверняка, когда наносить удар. Виктория одобрительно кивнула.
- Хорошо. Мы заберем Кадерру у моей сестры.
А потом она посмотрела на толпу преданных ей лордов.
- Но если Розали пострадает во время этой битвы, то тот, кто дотронется до волоска на ее голове, потеряет свои руки, - усмехнулась она.
Все нервно кивнули. Но многие чувствовали возбуждение при мысли о разгроме армии взбунтовавшейся принцессы, который откроет им путь на север. Они задавались вопросом, догадывается ли Розали о шторме, идущем к ней. Торп ухмыльнулся еще шире. Он смотрел на Викторию, радуясь тому, как все складывается.

24 сентября - Эрида, к югу от Кастелла

- Давай-давай-давай! – перекрикивал дождь измученный хриплый голос. Они бежали по грязи, мимо небольшого городка, уже охваченного пожаром. Проливной дождь слегка укротил бушующее пламя, но ущерб был слишком велик. Город пылал, его церковь, ратуша и основные здания стали лишь тенью того, чем были прежде. На фоне серого пейзажа торчали почерневшие остовы домов. Вдалеке виднелась наступающая огромная армия. Дуруну удалось задержать англичан на несколько недель, но они все-таки взяли Кастелл – подвиг, которого не было со времен последней войны. И они шли вглубь страны мимо Эриды. Теперь они твердо держались на англоанской земле.
Дурун под ливнем мрачно смотрел, как враг идет вперед. Они сделали все что смогли, но многие уже погибли, и им пришлось сдаться.
Он забрал всех, кто еще остался у него, и увел людей в лес на юго-восточном побережье. Несомненно, англичане отправятся к Уэсспорту. Дурун знал, что какой бы ужасной не была Виктория, падение независимости Англоа и превращения ее в колонию он не хочет видеть.
Гордый лорд крепко сжал поводья своего коня. Через несколько недель их столица, несомненно, падет, пока две сестры делят между собой трон. То, что когда-то было Англоа, прекратит свое существование.
Мятежники ушли в глубины леса, как раненые животные, зализывающие свои раны. Ближайший друг Дуруна Триенн погиб одним из первых. Многие его друзья умерли. И еще больше умрут в ближайшем будущем.
Они пробирались через тяжелую мокрую листву. Сквозь дождь Дурун заметил, что англичане внезапно остановились. Кажется, они сами строили укрепления к югу от Эриды.
Дождь стал тише. Остатки армии Дуруна остановились на поляне и рухнули на землю. Некоторые причитали, скорбя о потерянных друзьях. Другие дрожали от холода. Некоторые бессильно падали на землю. В армии Дуруна осталось не более шести десятков человек.
- И что теперь? – спросил его усталый голос. На лицах оставшихся в живых читалось одно и то же выражение – усталость, страдания от потерь, отсутствие любого утешения. Но намек на неугасимую волю все же остался. Этого было достаточно для Дуруна. Он знал, что пока это пламя отражается в их глазах, они будут продолжать борьбу. И он надеялся, что они не разбегутся после того, что он скажет им.
- Мы направляемся к Уэсспорту, - негромко проговорил он.
Многие повернулись к нему в замешательстве. Все мятежники хотели спросить его об одном и том же. Дурун, глядя на небольшую кучку людей, попросил их подойти к нему. Некоторые не смогли и остались лежать на земле. Трое уже вообще не двигались, отдавшись приказу Жнеца. Их глаза пусто смотрели на дождь, падающий с плачущего неба.
- Мы все преданы Англоа, - уверенно произнес Дурун тем, кто еще мог слышать его. – Достаточно преданы, чтобы пойти против Виктории, - продолжил он, глотая подступившую к горлу желчь. Он прекрасно помнил, что легко и спокойно поведал им английский командир, лорд Перси Бошан. Он попросил передать Эдварду Каллену, словно его старому другу, что с нетерпением ждет встречи с ним.
Все побледнели, услышав от Бошана, что Виктория Фелл призвала их на помощь, чтобы заполучить англоанский трон. А взамен она обязалась подчиниться им. На бумаге Англоа останется независимым государством, но неофициально она станет колонией своих прежних владельцев.
Все безоговорочно поверили Бошану, поэтому недоуменно смотрели на своего командира, предлагающего отправиться к городу, где находится двор предательницы.
- Виктория сейчас в Нью-Лондоне, - объяснил Дурун. – Мы идем к Уэсспорту, потому что их необходимо предупредить. Им будет все равно, кто принес сообщение о том, что англичане уже у их порога. Северные лорды – те, кто сейчас не в Нью-Лондоне – должны объединиться и сражаться, независимо от того, кого поддерживают – Викторию или Розали. К тому времени, когда гражданская война закончится, трона уже не останется.
Люди перед ним молча стояли, опустив головы. Понимание медленно, но верно доходило до них. Они, пятьдесят семь измученных солдат, должны были собрать под свои знамена не только весь север, но и сам Уэсспорт, что казалось истинным чудом.
Но они не видели другого выхода. Легче всего было был уйти на юг и присоединиться к Розали, не решая проблемы на севере. Но факт оставался фактом – конфликт на юге имел меньшее значение.
И еще был один факт – Эдварда Каллена давно не видели в Адельтон-холле. Ходили слухи, что его вообще не было в армии принцессы. И они спрашивали себя – почему он смог оставить принцессу, который был так предан.

26 сентября - Адельтон Холл

Им приходилось очень тяжело. Они не могли ответить на все вопросы об Эдварде, которые им задавали. Но Розали молчала. И Изабелла тоже.
Несмотря на происходящее, она все еще искала общества принцессы. Они часто сидели вместе в саду и со вздохом наблюдали, как проходит лето. Оно пролетело слишком быстро, думали женщины. Розали видела, как через жесткую маску Изабеллы пробивается ностальгия по детским воспоминаниям. Она видела, как девушка теребила складки своего платья. Температура воздуха падала, деревья начали желтеть. Постепенно, но они чувствовали, как проникает в природу темнота и холод, как сжимают они остатки лета. По одному умирали цветы, летние бури превращались в осенние дожди.
Женщины заключили между собой молчаливое соглашение. Они никому не скажут, где Эдвард, пока не наступит подходящее время. И оно еще не пришло.
Они не знали, что происходит на севере страны. К северу от Уэсспорта была прервана связь. Англичане захватили Кастелл и Эриду, но на юге об этом не было известно. Возможно, в ином случае они и поступили бы по-другому.
Возможно, если бы Розали обладала этой информацией, то объединила бы усилия с Викторией и вышвырнула захватчиков из страны.
Но она не знала. И ей даже в голову не приходило, что когда-нибудь она будет сражаться рядом с сестрой.
Был солнечный день. Глоток свежего воздуха в уже поседевших небесах в последние дни сентября. Еще достаточно тепло, только ночи уже заставляли вспоминать о скорой зиме.
Изабелла тихо шла по саду. Ее платье в приглушенных красных тонах шелестело у ног. В руках девушка держала письмо. Нераспечатанное письмо.
Она получила его рано утром и целый час смотрела на него, не желая видеть содержание. Часть ее боялась того, что говорится в нем. Но другая страстно хотела прочитать.
На конверте не было имени, только сургучная печать, так хорошо известная Изабелле. Печать Кадерры. Письмо от Эдварда. Пришло известие, которого они ждали целый месяц.
Розали поняла, что в руках Изабеллы, еще до того, как девушка села. Они были одни. Мало кто смел беспокоить ее королевское высочество и графиню Кадерры.
- Не думала, что мы так скоро получим от него известие, - прошептала Розали. Она не смела говорить вслух из страха, что их могут подслушать.
Изабелла задумчиво кивнула.
- Странно, что до сих пор не пошли слухи, - добавила она, все еще сжимая письмо. Розали протянула к ней напряженную руку и пристально посмотрела на девушку. Морщинки у глаз показывали истинный возраст принцессы.
- Все будет хорошо, Изабелла, - пообещала она. Эти простые слова странным образом успокоили девушку. Она кивнула и села на каменную скамью, передавая письмо и наблюдая, как Розали ломает печать. После нескольких секунд нерешительности принцесса развернула бумагу - несколько страниц, исписанных мелким почерком. Изабелла, даже не читая, узнала руку Эдварда.
Чем дольше Розали читала, тем сильнее открывался ее рот и изгибались брови. Ее сердцебиение ускорилось, руки задрожали. Она с трудом отвела взгляд от письма, только чтобы натолкнуться на растерянную Изабеллу.
Она не могла объяснить то, что только что прочитала. Розали слегка успокоилась и пропустила часть, написанную только для Изабеллы. И, наконец, передала письмо своей подруге.
Изабелла с жадностью впилась взглядом в мелкие строчки. Ее эмоции то взвивались вверх, то падали вниз, пока ее глаза разбирали каждое написанное слово. Она не могла сдержать улыбку, читая любовные слова, адресованные ей. Ее сердце простонало при осознании того, как сильно Изабелле не хватало мужа. Она так волновалась по поводу его отъезда, что даже не понимала, как скучает по нему. И с каждым абзацем ее улыбка становилась все мягче и нежнее.
Наконец, она отложила прочитанное и сложенное письмо. Полуденная тишина надвинулась на них. Изабелла и Розали молча смотрели друг на друга.
- Я соберу их сегодня вечером, - наконец, сказала Розали.
- Ты расскажешь им все? – спросила Изабелла. Ее невестка покачала головой.
- Только то, что им нужно знать, чтобы остаться в Кадерре.
- Как вы думаете, они… поверят вам? – Этот вопрос мог быть воспринят как оскорбительный. Но Изабелла давно уже задавалась им. Как они отреагируют, узнав все?
- Поверят, - решительно ответила Розали.
Изабелла взяла письмо и встала, намереваясь еще пройтись по саду. Розали возвращалась в замок, но на прощание обернулась и предупредила:
- Сожги его, как только вернешься. Чем меньше людей его прочитают, тем лучше.
- Обязательно, - грустно ответила Изабелла. Ей было жаль того, что красивые слова исчезнут в трубе ее камина.

***

Огромный зал совещаний тускло освещался восковыми свечами. Скругленные стены не допускали затемнения углов. В окно, выходящее на запад, втекал золотой свет заката.
Вошло около пятнадцати человек, доверенных людей принцессы. Все они чувствовали напряжение, говорящее о чем-то необычном и, возможно, неправильном. Напряжение чувствовалось и в воздухе – словно бы приближалась буря.
Розали сидела у окна, лицом к двери, глядя на заходящих внутрь, за коротким краем длинного стола. Гловендейл занял место слева от нее, Атар – справа. Пришло пять лордов из Колдвика, поскольку они сдерживали корабли Виктории, с помощью которых она планировала вторгнуться с востока. Было несколько южных дворян, которые еще не вернулись по домам. Они не носили высокие титулы, но остались преданы принцессе. И за столом сидело двое мужчин из Сорайзы, оставшиеся верными Розали.
Все вместе они представляли совет Розали. Тех, кто не дрогнул и остался рядом с ней. Но некоторые пропали без вести. Например, лорд Тайрис исчез вместе с Уилсоном и другими дворянами из Сорайзы. Остальная часть юга решила не присоединяться к Розали в ее борьбе.
Восковые свечи отбрасывали длинные тени на лицо принцессы, делая ее почти жуткой на вид. Золотой сумеречный свет слегка разбавлял сумрак в комнате и освещал Розали со спины, создавая золотой силуэт.
Все молчали, ожидая разрешения ее королевского высочества. Розали собралась с силами, растягивая паузу в долгой тишине. Ей нужно было знать, что никто не помешает ей высказать все, что требуется. И она видела, что все ждут ее слов.
- Вы все спрашивали меня о местонахождении Эдварда Каллена, - нарушила она молчание ровным громким голосом. Атар неподвижно сидел в неловкой позе, словно бы боялся услышать то, что готова была открыть им принцесса.
- Вы знаете, где он, - уверенно заявил Сакстон с нейтральным выражением. Розали на мгновение встретилась с ним взглядом, молча обменявшись с ним чем-то, что нельзя было сказать вслух. Этого почти никто не заметил, кроме Атара, Фоукса и Раджака.
У нее было время подготовить грандиозную речь, которая войдет в историю.
- Лорд Атар, я думаю, пришло время открыть присутствующим здесь то, что скрывалось не только от них, но и от всей Англоа уже три десятилетия. – Ее взгляд встретился с серыми глазами лорда. Лицо Атара был скрыто жесткой маской неразличимых эмоций. Он не понимал, почему Розали сейчас вспомнила об этом трагическом прошлом? Этот секрет он скрывал от всех уже три десятилетия. Но Розали каким-то образом узнала о нем. Цвет пропал с его щек. Атар спрашивал себя, не обвиняет ли она его в смерти своей сводной сестры?
Все смотрели на старого лорда. Три десятилетия пронеслись через его тело за считанные секунды. Они состарили его конечности, разум, душу.
Джаспер, от которого он скрывал секрет из страха, что ребенок мог выжить и прийти потребовать свое право на трон, погиб. Может быть, если бы Джаспер узнал все, то смог бы выжить. Атар решил, что уже пора прекратить хранить старые тайны. Казалось, Розали хотела чем-то поделиться с ними. И он готов был выказать ей все свое уважение.
Он смочил пересохшие губы кончиком языка. Голос срывался от страха и боли, запрятанных глубоко в его теле. Как ни странно, Атар обнаружил, что чем больше раскрывался, тем легче ему становилось. Самое странное, что некоторые люди в комнате не выказывали удивления. Они знали.
В комнате, где сидели люди с суровыми лицами и поджатыми губами, звучали слова об одиночестве Филиппа после смерти Марианны, отсутствии стабильности в Англоа и притязаниях Магнуса на трон. Проскочило упоминание о Леоноре Валуа, и Атар сделал паузу, вспоминая красивую молодую девушку, прибывшую в Адельтон-холл. Своевольную, но повинующуюся своему отцу и без протестов вышедшую замуж за старика. По лицам сидящих людей промелькнули тени. Многие опустили головы. Розали сложила руки на коленях. Все они пришли к тому же пониманию, что и Атар – Леонора отказалась от своей свободы ради безнадежного дела.
Ткань дублета Атара зашуршала, когда он продолжил говорить. Леонора Валуа, молодая жена Филиппа Фелла, оказалась беременной, когда Филипп умер. Ее увезли в тайное место. Когда Атар говорил о Вильме, о той ночи, когда родилась маленькая принцесса, в его голосе скользнули странные нотки. Он пересказал каждую деталь, застрявшую в его памяти. Он вздрогнул, вспоминая картину бесконечного одиночества, пережитого Леонорой при рождении дочери, несмотря на то, что рядом была верная ему повитуха. Атар остановился и оглядел комнату.
Некоторые люди явно знали о ребенке. Другие удивленно смотрели на него. Фоукс вцепился пальцами в край стола. Порыв ветра пронзил комнату. Пламя свечей шелохнулось, свет заката давно исчез. Секрет, который Атар так долго скрывал, оказался раскрытым, и многие не знали, как на него реагировать.
Глаза старика пересеклись со взглядом Розали. В них читалась притупленная боль от давних воспоминаний. Никто не говорил, страшась разрушить странную тишину, повисшую над столом. Но Атар продолжил. Его голос дрожал, когда он говорил о Вильме Валуа Фелл, прекрасном ребенке, сильном ребенке с чертами ее отца. Он сделал паузу, не в силах справиться с охватившим его чувством вины. Казалось, под его воздействием Атар постарел еще больше.
Его длинные пальца провели по обработанной столешнице. Он все еще ясно помнил черный дым, поднимающийся в небо. Его клубы танцевали на фоне светлого неба. Пламя облизывало остатки коттеджа, теперь черным силуэтом стоявшего на фоне леса и луга. Треснуло дерево, стонала рухнувшая балка. Он хорошо помнил, как спрыгнул с лошади и кинулся к остаткам здания. Его пытались остановить, но Атар отчаянно старался попасть внутрь в поисках выживших. И когда рухнула опорная балка, а после этого сложились стены, он упал на колени.
Хуже всего был запах. Жуткое зловоние горелого дерева и серы, настолько сильное, что оно чувствовалось за много миль.
Атар с трудом прокашлялся.
- Я долго стоял там. Моя глупость стоила жизни Вильме Фелл и ее матери.
Его до сих пор преследовал взгляд изумрудных глаз девочки. Он не знал, чего ожидать от мужчин в душной комнате. Может быть, снисходительности, возмущения, гнева. Но многие были настолько потрясены его откровением, что у них не оставалось места для других эмоций.
Сакстон первым сломал напряженность.
- Почему ты не отправил их во Францию? – в голосе гордого лорда присутствовал намек на обвинение.
Атар посмотрел на него и озадачился, увидев настоящую агонию в чертах Эммета.
- Я посчитал, что во Франции Ребекка найдет их. и лучше спрятать их в Англоа. – Он сложил руки. – Я оказался неправ.
Возможно, он должен был заспорить. Но Сакстон видел, что под гнетом вины Атар жил в течение десятилетий.
Непроницаемая тишина заставила всех присутствующих вновь посмотреть на царственную принцессу во главе стола. Она знала, каким будет следующий вопрос. Всех интересовало, почему она вспомнила сейчас об этом. Атар в размытом свете свечей смотрел на Розали. Сквозь открытые окна виднелись звезды, прикрытые тонким слоем облаков.
Она обвела всех взглядом и произнесла тихую молитву. Розали никогда еще не чувствовала себя настолько открытой, настолько встревоженной тем, чем она собиралась с ними поделиться. Но пути назад не было. Она глубоко вдохнула.
- Ребенок Леоноры Валуа никогда не был девочкой. – Она боялась, что в присутствии стольких мужчин ее голос прозвучит слабо. Она считала, что он будет дрожать. Но Розали говорила четко и громко. Гловендейл нахмурился. – Она родила мальчика. – Золотые глаза остановились на Атаре, желая разглядеть его реакцию, почти страшась ее.
Все в комнате ловили каждый вздох принцессы, каждый взгляд, каждый жест. Они, сами того не осознавая, наклонились вперед. Рот Фоукса пересох. Под дублетом волосы на его руках встали дыбом. Старый генерал не думал, что его можно застать врасплох. Но вместе с другими мужчинами в комнате он ощущал густое, невыносимое напряжение, становившееся еще сильнее с каждым словом Розали.
- Я послала за ним Эдварда Каллена.
Вот теперь ее голос дрогнул, словно дыхание дракона, только поджарившее живых словами.
На лбу Атара появились капельки пота, стекая по вискам. Его тело словно бы не обращало внимания на холод в комнате, проникающий через открытые окна и камни, из которых сложена комната без углов.
Розали повернулась к Атару. Но тот видел только Филиппа Фелла, пробивающегося через черты лица дочери.
- Его не убили в тот день.
Атар слышал голос, видел движение губ, но не понимал значения услышанного. Он потерял связь с реальностью, побледнел, и тело его дрожало.
Остальные тоже обрабатывали полученную информацию.
У Филиппа Фелла был сын, и он жив.

Предыдущая глава