Ты меня не видишь

Тони предпочитает слушать кошмарно громкую музыку, которая бьет по ушам. Пеппер вводит код безопасности и входит в святая святых. Стук каблуков глушат мощные биты. Пеппер загадывает, как скоро Тони ее заметит и не придется ли привлекать к себе внимание.

Тони, похоже, вспоминает, что дверь открывалась — значит, Пеппер вошла — и разворачивается. По движению его руки музыка стихает.

— Доброе утро.

— Доброе, — по привычке ярко улыбается Пеппер, подавая поднос.

На нем стоит кружка «Старк Индастриз» с хорошим крепким кофе, приготовленным по вкусу Тони, и лежат черные трусики. Что ж, чтобы назвать их трусиками, нужно подключить воображение, потому что в реальности это клочок черного кружева с резинкой вдоль края, но Пеппер уже решила, что не ей судить. Абсолютно ничего предосудительного.

Тони забирает кофе, едва поблагодарив кивком, и только потом замечает трусики. Его взгляд задерживается на подносе, затем переходит на Пеппер и снова на белье.

— Эй, у тебя на подносе трусики. По-моему, это не гигиенично.

Пеппер вежливо улыбается:

— Это подарок.

Тони отставляет кофе на ближайшую железную скамью и с опаской поднимает трусики.

— Размерчик не мой, — замечает он, разглядывая белье на свету. — А вот цвет мне нравится, так что ты почти угадала.

— Они не от меня, — Пеппер позволяет себе улыбнуться. — Знакомыми не кажутся? Хоть чуть-чуть?

Взгляд у Тони становится затравленным.

— А должны?

— Их носила ночная… гостья, — сообщает Пеппер. Ей хочется добавить: на ней было лишь белье и бежевое пальто, плюс изумительные трахни-меня туфли, а ты не помнишь? — но прошедшие годы чему-чему, а благоразумию ее научили.

— Оу, — Тони бросает трусики на поднос. — Ага, ага. Э-э… как там ее, — он умоляюще смотрит на Пеппер, будто она должна вспомнить, как звали типичную блондинку, явившуюся среди ночи в чем мать родила. Конечно, имена в мире Тони Старка вещь довольно ненужная, но не может же он думать, что Пеппер станет запоминать их за него.

То, что она знает не только ее имя, но и дату рождения, номер страховки и все телефонные контакты, к делу отношения не имеет. Тони этого знать не нужно.

— Оставите себе? — не сдержав дразнящих ноток, спрашивает Пеппер.

— Какие-то они вызывающие, — заключает Тони. — Роуди меня уважать перестанет, если увидит в них.

— Можно организовать Зал Трусиков, — миролюбиво предлагает она. — Женщины постоянно оставляют вам белье. Положим за стеклянные витрины, повесим таблички, например.

Тони кривовато улыбается, и Пеппер поджимает пальцы ног.

— Исчезни, Пеппер, — мягко приказывает он.

Она повинуется, музыка возвращается на прежнюю громкость. Черные трусики улетают в мусорное ведро.

***
Собеседование на работу прошло давным-давно. На ту пору Тони Старк славился не только своим умом, но и небывалой скоростью, с которой сменялись его секретарши. Вместе с Пеппер на интервью пришли еще пятеро женщин. У двух наглых блондинок юбки не оставляли простора воображению. Пеппер аккуратно застегнула на блузке верхнюю пуговицу.

Тони был хорошо одет и еще не отрастил бородку. Он скучал, но Пеппер не без оснований считала, что две другие кандидатки зажгут в нем интерес, стараясь получить работу — или хотя бы остаться зарубкой на спинке старковской постели (образно говоря, ведь до постели как таковой никто не добирался).

Пеппер присела напротив Тони, вцепившись в бежевую папку с резюме и рекомендациями.

— Так, та-ак, — с ленцой протянул он. Даже маячившая возможность получить безвозмездный минет не меняла того, что день сегодня выдался скучнее некуда. — Вас зовут Пеппер Поттс.

— Да, — Пеппер с усилием улыбнулась. В голову пришла глупая мысль, что стоило подвернуть юбку, как она делала в школе.

Тони усмехнулся:

— Пеппер Поттс. Пеппер Поттс.

Пеппер поерзала, но зрительный контакт не разорвала, спокойно ответив:

— Вы не удивите меня шуткой.

— Я постараюсь.

— Тогда вам придется узнать меня получше, — чуть улыбнулась она.

Тони вскинул бровь.

— Вы наняты.

— Вы даже не прочитали рекомендации, — Пеппер взмахнула папкой.

— Я в них уверен, — он пожал плечами.

— Вы ничего обо мне не знаете, — напомнила она, не сразу осознав, что возражает против найма, чего в ее намерениях в помине не было. Пеппер заметила, что Тони заметил, что она заметила, и покраснела.

— До понедельника, — попрощался он.

Она еще ни разу не пожалела, а прошло немало лет.

***
— Давай закажем шоколад из Бельгии или… Канады? — Тони потерянно расхаживает по комнате, на джинсах сплошь пятна моторного масла. Пеппер большого труда стоит не поморщиться — ей же придется заниматься химчисткой. — Где делают хороший шоколад?

Пеппер разглаживает юбку и убирает с пиджака воображаемые пылинки, пока набирается спокойствия.

— Посоветуйтесь с Джарвисом, — предлагает она, мудро не допуская в голос умоляющих ноток. — Или с Роуди.

Тони закатывает глаза, будто глупее ничего не слышал.

— Роуди сегодня со мной не дружит, — скучающе объясняет он тоном, которым говорит о простых смертных (т.е. о тех, кто не Тони Старк). — Он назвал меня непорядочным, — Тони надувает губы. — Пеппер, я же порядочный?

Пеппер обдумывает вопрос:

— Вы особенный человек, мистер Старк, — удается ей выкрутиться. — У вас много хороших качеств.

Тони щурится:

— Ты пытаешься меня задобрить.

— Почему бы нам не переключиться с шоколада, — она быстро лишает его возможности перевести разговор в детскую пикировку. — Эта женщина хочет навесить на вас судебный запрет, не будем давить на нее.

И когда только она успела стать Лучшим Другом Тони вдобавок к перечню того, что уже имелось (нянька, уборщица, личный помощник, поверенная, девушка на выход, и самое важное — носильщик кофе в любое время дня и ночи)? Она выбрасывает из головы лишние мысли, потому что добром они не кончатся, да и сложившееся положение дел раздражает ее куда меньше положенного. В этом Пеппер в жизни не признается.

— Напишу сонет, — придумывает Тони, вытирая масляные руки об джинсы и размазывая непонятную субстанцию еще больше. Пеппер воочию видит, каким взглядом ее одарят в химчистке.

— Вам не пятнадцать, — вырывается у нее без задней мысли. — Лучше не пугать ее плохой поэзией.

Тони оскорбляется:

— Почему ты думаешь, что из меня плохой поэт? — возражает он, надувшись второй раз.

— Вы гений науки, — окончание предложения «не можете быть гением во всем» остается не высказанным. Тони улыбается и переключает внимание на текущую проблему: переспать с женщиной, которой это явно не интересно. Каким-то чудом он привлек к этому предприятию Пеппер: то ли потому что она не способна ему отказать, то ли потому что ущерба будет меньше, контролируй она все с самого начала.

— Тогда иди и поговори с ней, — решает Тони. — Очаровательно улыбайся и убеждай.

— Не хотите переспать с кем-нибудь другим? — без особой надежды интересуется она.

— Нет, — он бросает на нее взгляд, будто она не улавливает нечто очень важное в этом процессе, что вполне вероятно, ведь у Пеппер нет времени спать с каждым встречным. Хотя бы потому что кому-то потом придется заезжать в химчистку. Стоит почаще с кем-нибудь спать; может, хоть так она станет меньше потакать Тони.

— Ладно, — Пеппер заправляет прядку за ухо. — Это дело пугающе похоже на «Двенадцатую ночь».

Тони на секунду теряется, но быстро приходит в себя. «А, Шекспир» звучит так же, как «а, имена» или «а, преступления» — суть принимается, но отношение остается пренебрежительным. А потом он уточняет:

— Это там лесбиянки?

— Еще слово, и я передумаю, — предостерегает Пеппер, против воли улыбаясь. Нет ничего святого, когда дело касается Старка. Даже классика под угрозой.

— Точно не хочешь переодеться парнем и уговорить ее? — живо спрашивает Тони.

Пеппер закатывает глаза:

— Уволюсь…

***
— Давай не станем спать, — выдыхает Пеппер.

Тони пьян меньше нее, а может и нет, но метаболизм у него вызывает зависть. Не следовало звать его на у-меня-день-рождения-давай-выпьем вечер, потому что он всегда Тони Старк. Тони Старк, который смеется, уткнувшись ей в шею. На столе валяется разлитая бутылка жутко дорогого вина, рядом примостились еще три пустые.

Пеппер понимает, что технически Джарвис — компьютер, но все равно представляет укоризненный взгляд, бросаемый на нее со всех сторон комнаты.

— Что? — уточняет Тони, а потом понимает, что распластался на Пеппер. Упираясь рукой ей в бедро, что совершенно неподобающе, он чуть отстраняется.

— Я на тебя работаю, — напоминает она больше себе, чем ему. Иногда даже кажется, Тони воспринимает ее на уровне робота, как других своих созданий. Кто вообще знает, что творится у него в голове.

— Ага, — он медленно моргает. — Надо с этим что-то делать.

— Уволишь? — на удивление твердым голосом спрашивает Пеппер. — Твоя идея же была.

— Повышу, — Тони поводит плечами. Он больше не отодвигался, и тепло его тела просачивается сквозь рубашку к Пеппер, которой становится весьма неспокойно.

— Я не проститутка, — бормочет она.

Тони разглядывает ее слегка растрепанную внешность.

— Нет, — соглашается он и улыбается шире. — А знаешь, ты первая секретарша, которая не пыталась со мной переспать.

Пеппер перебирает воображаемые карточки в поисках подходящего ответа.

— Оу, это плохо?

— Просто занятно, — кривоватая усмешка Тони до безобразия чарующа. Пеппер старается не обращать на нее внимания.

— Тебе все занятно, — бурчит она, сама не зная, к чему клонит.

— Твоя правда, — кивает он, без особой удачи пытаясь достать до вина на столике, и падает. Тони оказывается сверху, прижимаясь к ней всем телом. Снова.

— Тони?

— Ты вкусно пахнешь, именинница, — бормочет он, согревая дыханием кожу.

Она не говорит, что пользуется одними и теми же духами вот уже шесть лет. Не так уж это и важно. В следующую минуту дыхание Тони становится глубоким и размеренным.

— Да господи Боже, не говори, что ты заснул, — беспомощно стонет Пеппер.
Тони не отвечает.

***
Тони нельзя пилить, нельзя заставлять или требовать прямого ответа. Пеппер привыкла и смирилась, хотя подозревала, что потакает ему гораздо больше необходимого. Он раздражает, потому что сам загоняет в угол, тогда как ты не осмеливаешься проделать с ним то же. Дело даже не в необъяснимом шарме — лишь кривая улыбка и поразительная самоуверенность, что со временем становится обворожительной.

Видимо, Пеппер завладело какое-то умственное расстройство. Или же Тони подкладывает ей в кофе препараты по контролю разума. Такой поступок был бы в его стиле, но попробуй только возмутиться, он посмотрит на тебя с видом «а что я сделал?», разобиженный будто побитый щенок.

Пеппер жалеет, что ей не хватает напористости, чтобы пробираться куда угодно с фразой «Я работаю на Тони Старка». Так бы ей хоть частично возмещались все страдания. Правда, времени на мероприятия, куда нужно пробивать себе путь, у нее нет. И личной жизни тоже нет, потому что все силы уходят на то, чтобы поддерживать Тони. Жаль, она не возражает, но если бы сильно была против, то сошла бы с ума или уже осталась бы без работы.

В ответ на «Я работаю на Тони Старка» ей достаются только оценивающие и осуждающие взгляды, убийственные сплетни о нравственности или же жалостливые улыбки. Как будто бы Пеппер все еще работала на Тони, если бы переспала с ним: все знают, что он теряет интерес, как только заключит сделку. Она бы сказала, что играет с Тони, поддерживая его интерес, но понимает, что в действительности просто не знает, какое положение занимает, а Тони никогда ей не скажет.

— Джарвис, — вздыхает она перед зеркалом, прибирая волосы и выясняя, насколько непоправимо потекла тушь, — я симпатичная?

Пеппер в курсе, что от вопроса веет безысходностью и звучит он пугающе похоже на «свет мой, зеркальце, скажи», но после тридцати шести часов без сна ее уже ничто не заботит.

— Не думаю, что я способен ответить, — вежливо отзывается Джарвис, хотя в его голосе ощущаются чуть веселые нотки и слишком сильный для компьютера оттенок неодобрения.

— Нет, — вздыхает она, убирая прядку на место. — Наверное, нет.

За спиной раздается громкий хохот, и Пеппер резко оборачивается: там стоит взъерошенный Тони, на щеке у него красуется незамеченный след от ручки. Руки в карманах, он облокачивается на дверь с такой легкостью, которой ей не достичь, а ведь она всю жизнь следила за осанкой и позами.

— Ты симпатичная, — с легкостью говорит Тони.

Из него невозможно вытащить ни слова, но иногда, если ты не стараешься специально, он может поддаться. Пеппер прикусывает нижнюю губу, считая вдохи и выдохи, пока не придет в себя.

— Тебя не спрашивали.

Тони смеется:

— Вот именно.

Пеппер прикидывается, что не слышит явный подтекст, и, скрывая улыбку, предлагает принести кофе.