Предупреждение: содержит красочно описанные сцены насилия. Люди с неустойчивой психикой и те, кого оскорбляют подобные темы, просьба пройти мимо.

---

Все взгляды были прикованы к этому скучному городку. СМИ, отчаянно пытаясь поселить в умах людей паранойю и страх, стекались в Форкс. Сказки о поедающей детей акуле распространились по всей стране, в тоже время были расставлены бесполезные знаки, которые должны были отпугивать пловцов. Пляжи опустели; матери начали читать лекции в незначительных попытках ввести себя в заблуждение насчет детской безопасность. Они цеплялись за безопасность суши, и ошибочную веру в то, что она предоставит убежище.

Через маску шока они прихорашивались для камер и говорили о трагедии, по-настоящему страшной, по их мнению, для родителей погибшей. Она действительно была такой хорошей девушкой.

В магазинах и своих гостиных они перешептывались о другом:

- Эта девочка Свона, наверное, никогда не оправиться от смерти матери.

- Бедный Чарли, как он может помочь девушке, которую преследует смерть?

Фотокамеры преследовали ее, чувствуя, особый интерес к этой истории. Это была девочка, чья мать была жестоко убита, и по тому делу у полиции не было ни единой зацепки, и это она та, кто нашла другое изуродованное тело, прибившееся к берегу. СМИ всегда любили трагедии.

- История Изабеллы Свон это настоящая история ужасов, но что сказать… к сожалению, ее отец сделал ее недоступной для дачи комментариев. Начальник полиции Форкса выразил свои пожелания по поводу охраны ее частной жизни ради ее тонкого психического здоровья. Мы, конечно, уважаем его просьбу…

На ее отца свалился шквал звонков от врачей, предлагающих вылечить ее. Он оставил без внимания их пустые фразы: «посттравматическое стрессовое расстройство», «шок», «внутренняя сломленность». Ни одни номер не был записан, каждое сообщение на голосовой почте было удалено, все визитные карточки были выброшены. С его дочерью не происходило чего-то такого, что не могло бы быть вылечено дома. Время исцелит все её раны.

Он был хорошим человеком, этот Чарли Свон.

---

Изголодавшиеся журналисты расположились по периметру школы, в попытках поймать двадцати секундные записи притворного волнения. Белла стояла на стоянке, защищенная от любопытных объективов и поддельного сочувствия. Ее лицо мало что отражало, ни трагического прошлого, ни каких либо признаков мелькающих эмоций в ее пустых глазах. Если бы не аккуратно завязанная обувь, которая была на ней, то я бы обвинил ее в том, что она не ценит мои усилия. Но я знал, что нерешительность была знаком её веры в меня, ее собственных познаний в то, о чем перешептывались ее соседи: смерть преследует ее, и остановиться она только для нее.

Завизжали шины, когда некомпетентный ребенок увернул свой громоздкий фургон от выстроившихся в ряд операторов. Даже издали было ясно, что за дорогой он не следил, и все его внимание было приковано к ручке и тетрадке, расположенным поверх руля. Было маловероятно, что машина не зацепит прохожих. Этот парень, Тайлер, который наблюдал свою короткую жизнь короткими вспышками, всплывшими в его голове, окажет мне большую услугу, уничтожив препятствия к доступу к моей девушке, все еще зарывшейся в свою книгу. Во всех намерениях и целях он собирался обеспечить меня завтраком и шоу…

Благодарность, которая так редко бывает искренней, может превратиться в зловещую и корыстную быстрее, чем колесо успеет закончить свой поворот. Благодаря чудесному мастерству инженеров Детройта, фургон повернул далеко от СМИ; резкость поворота блокировала торможение. Его водитель, введенный в заблуждение радостью от отсрочки смерти, выпустил руль и закрыл глаза, посылая свою благодарность Богу. Основные законы движения, очевидно, ускользнули от его недалекого умишки: объект в движении остается таковым до тех пор, пока на него не воздействует неуравновешенная сила, которая должна все-таки появиться, чтобы предотвратить движение.

Цель громоздкой машины сдвинулась, как и надежда молодого Тайлера пережить это утро. Он потерпел неудачу, как и все остальные, не увидев Беллу. Так легко они проходили мимо нее, и они заплатят за это фунтом плоти.

Своевременный прыжок из леса, и я приземлился на пути фургона. Еще один прыжок, и я разбил автомобильное стекло головой, спланировав «несчастный случай» для водителя. Неудачливый спортсмен, который все еще прикрывался собственными руками, даже не осознал моего присутствия. Он был слишком занят бормотанием молитв благодарности своему спасителю.

Он не побеспокоился о том, чтобы сделать паузу и обдумать свое лицемерие; он не ходил в Воскресную школу уже десять лет, и никогда не молился о бессмертии души. И все равно, потрясенно глотая воздух, он благодарил Господа за то, что не придется нести ответственность за убийство десятка людей и за то, что его не постигла та же участь.

Мое гортанное рычание, которое было слишком свирепым, чтобы принадлежать кому-то кроме исчадья ада, отразилось от обстановки салона с силой звукового взрыва. Треснуло окно, и дождь из осколков посыпался на парня. Мелкими каплями цвели бордовые пятна на его рубашке. Большие куски стекла врезались в его предплечья, создавая маленькие порезы с брызжущим кровотечением. И когда он, наконец, открыв глаза, увидел на своей груди красный тест Роршаха¹, все его благодарственный молитвы превратились в грязные проклятья.

И даже до сих пор его переменчивая вера не помогла ему увидеть девушку в паре ярдов от него. Она тоже ответит мне, но сначала его настигнет ослепительная смерть.

Ручку, которую он так и не смог позволить себе выронить, я крутил в своих бледных пальцах. Мой гнев просил высвобождения, времени было мало, но поджимающие сроки для пытки требовали произвести неизгладимое впечатление, которое надолго бы шокировало. И это не означало, что я не стал бы дорожить каждым спазмом мышц, дерганием конечностей, или дрожью, которая поглощала его тело, поскольку оно достигало своего болевого порога. Я хотел подвести его к пропасти и оставить на этом плато, чтобы он пребывал в ужасе от того, что будет дальше и в то же время, осознавал, что он уже перешел границу, за которой лежала точка невозврата. Он будет чувствовать все этапы смерти, и это не будет быстро и безболезненно.

Схватив его лицо, залитое холодным потом и горячей кровью, я поднял ручку на уровень его глаз. Они расширились и увлажнились, когда он осознал, что не в силах побороть мой палец, снимающий колпачок. По миллиметру, по мучительному миллиметру, ручка приближалась к испуганному ученику. Его бормотание превратилось в крики, мольбы – в приказы, когда я вонзал ручку в роговицу его глаза. Возможно, человек почувствовал бы сопротивление, прежде чем глаз лопнул бы от давления. Но я не удостоился этого удовольствия, когда она вошла в его глаз, также легко, как луч света. Моим единственным удовлетворением был звук, раздавшийся, когда я окончательно повернул ручку, и глаз взорвался, как кишечник раздавленного насекомого, и вязкая жидкость начала вытекать из дырки.

Его глубинное восприятие отключилось, и теперь он не будет знать, как быстро настанет последний момент его жизни. Конечно, было самонадеянно полагать, что он мог думать о чем-то кроме боли, которая поразила каждую его мысль. Судя по скорости и расстоянию, пройденному фургоном, мы должны были достигнуть Беллу через пятнадцать секунд. Неторопливо выпрыгивая из выбитого окна, я приземлился рядом с кучей металлолома, замаскированного под ее машину. Сделав шаг влево, я оказался прямо у неё на пути, в первый, и точно не последний, раз.

Зажав кусок её отвратительного жакета, которым она прикрывалась, в кулак, я потянул её за собой. Выставив свое плечо напротив крыла грузовика, я развернул его перпендикулярно приближающемуся фургону. Нечаянно облокотившись на него, находясь около удивленно замершей Беллы напротив моей груди, я не стал обдумывать предстоящие последствия. Я просто повернул нас, чтобы насладиться зрелищем.

Оказав малейшее давление на пикап, я сделал его непоколебимой силой, достаточно крепкой, чтобы сокрушить фургон. От столкновения не пристегнутый парень вылетел через лобовое стекло. Воздух заполнили вопли паники прохожих, которые услышали звуки аварии и увидели, как их любимый куортербек учиться летать. Скрежет от столкновения металла с металлом все еще стоял в ушах, когда он вылетел из грузовика и приземлился головой в бетон в паре метров от аварии, и теперь ручка твердо вошла в его мозг.

Звук приближения сотен зрителей дал мне совсем мало времени, чтобы показать всю свирепость моего гнева Белле. И это дало мне не больше пары секунд, чтобы насладиться сочным ароматом ее крови, который был еще более резким от столь непосредственной близости к ней. Тепло ее плоти проникло в мое тело, заставляя голову кружиться только от ее присутствия. Оно проникло и свернулось в моих кишках, сражаясь с сильным комком ярости на ее безалаберность. Все в этой девушке заставляло меня гореть, и ее безответственность почти украла ее у меня; этой ошибке больше никогда не будет дозволено повториться. Никто не сможет забрать ее у меня, даже она сама.

Повернув ее лицо к себе, ее глаза впервые сознательно встретились с моими. Она не показала никаких признаков воспоминаний травм из-за последних событий, ни даже удивления, обнаружив себя в объятиях незнакомца. Я встряхнул ее хрупкое тельце, едва удерживая яростное рычание.

- Ты тормозишь или тупишь?

Она моргнула, не привыкшая к тому, что кто-то мог говорить с ней в таком жестком тоне.

- Если ты не научишься обращать внимание на все, что творится вокруг тебя, смерть не просто будет следовать за тобой по пятам, она захватит тебя и никогда больше не отпустит. Хватит тупить, Белла. Заставь их увидеть себя.

Намек на понимание быстро пробежался по ее лицу, и это был первый признак хоть какой-то эмоции после тех ночных стенаний, когда она, задыхаясь, шептала имя своей покойной матери. Она отвернулась, чтобы посмотреть на тело у наших ног, и странный взрыв смеха вырвался из нее, нарастая по своей мощи и проклиная небо своим темным звуком. Я отпустил ее и начал отворачиваться, когда она тихо сказала:

- Это моя ручка.

---

Ржавая машина была припаркована около дома Свонов, её крыло было помято, но она все еще работала, а ее владелица отдыхала на втором этаже, в своей кровати. Сегодня наши отношения улучшились, и надо полагать, наша близость также возросла. Ее открытое окно передало нашу общность в этом вопросе. Отталкиваясь от дерева, я скользнул в ее комнату, вдыхая слегка разбавленное мускусом девушки-подростка благоухание ее крови. Ее одежда была брошена на стул около стола. Аккуратно сложенные книги, с нетронутыми корешками и немятыми страницами, покоились на ее книжной полке. Только на три вещи в этой комнате она могла предъявить права: ее запах, она сама и ее дневник, который ранее я принял за книгу. Все это она охотно предложила мне через открытое окно - обнаженное тело и открытый дневник, лежащий на ее груди. Не в силах отказаться от подарка, я бросился его читать.

«Он видел меня. Он не видел мою убитую мать или трупы, лежащие у моих ног. Он не заметил кровь, окрашивающую мои руки или то, что я была одной ногой в могиле. Он увидел меня, и он спас меня, а я даже не знаю его имени».

Вытащив недавно украденную ручку из кармана, я вытер ее от уже засохшей слизистой и крови. Написав краткую записку, я положил ручку в дневник и закрыл его, сделав закладку на своем сообщении, а затем положил дневник в её школьный рюкзак. Ей стоит только спросить, и она получит ответ.

«Я думаю, это принадлежит тебе.
~ Эдвард Каллен».

---

¹ Тест Роршаха — психодиагностический тест для исследования личности, созданный в 1921 году швейцарским психиатром и психологом Германом Роршахом (нем. Hermann Rorschach). Известен также под названием «Пятна Роршаха».
Это один из тестов, применяемых для исследования личности и ее личностных нарушений. Испытуемому предлагается дать интерпретацию десяти симметричных относительно вертикальной оси чернильных клякс. Каждая такая фигура служит стимулом для свободных ассоциаций — испытуемый должен назвать любые возникающие у него слово, образ или идею. Тест основан на предположении, согласно которому то, что индивид «видит» в кляксе, определяется особенностями его собственной личности. (подробнее на здесь)

---

Перевод - Lemis
Редактура - miss_darkness - благодарим ее за огромный труд, который она проделывает редактируя этот рассказ.

---