В отблесках огня от факелов комната казалась немного мрачной, но в ней было тепло и уютно. Я стояла посередине, ногами утопая в мягком ковре, а Джеймс сидел на том же самом пуфе со снитчами. Я закрыла глаза, вытянув руку вперед, вспоминая письмо с гербами министерства и Хогвартса, текст, написанный зелеными чернилами…
- Экспекто патронум! – громко и четко произнесла я. Из палочки вырвалась очередная, уже, наверно, десятая за этот вечер, серебряная струя, взвилась в воздух и погасла.
- Это бесполезно… - Я обреченно вздохнул и села на пуф, нервно накручивая локон на палец.
Я не привыкла к тому, что у меня что-то не получается: это ужасно раздражало, и от этого, наверно, не получалось еще больше. Джеймс молчал, внимательно следя за мной, а мне было все равно: пусть видит меня такой злой, такой неспособной, такой бездарной…
«Пусть думает, что хочет! Вот только не надо на меня так пристально смотреть… Ну, пожалуйста, Мерлин, пусть он отвернется…» - всей кожей я чувствовала, как меня пронзает его взгляд. Щеки начинали пылать, и я не могла заставить себя успокоиться. Я глупо смотрела попеременно то на ковер, то на книжный шкаф, боясь хотя бы на сантиметр повернуть голову и встретиться глазами с Поттером. Я ожидала, что сейчас он скажет какую-нибудь колкость в мой адрес, посмеется надо мной, но в комнате лишь раздавалось тиканье настенных часов.
- Лили… - голос был наполнен нежностью: мое имя, слетевшее с его губ, прозвучало так томительно, так сладко, что отозвалось мурашками по всему телу.
Я медленно и осторожно повернулась к нему, утопая в этих шоколадных глазах. Он смотрел на меня, и я видела, как часто вздымается его грудь, как дрожат ресницы, как тень от факела пляшет на его щеке…
- Не расстраивайся, - он медленно протянул руку и, поколебавшись пару секунд, накрыл ее мою ладонь. Я ошеломленно смотрела на его смуглые длинные пальцы, отмечая контраст моей и его кожи, не смея даже вздохнуть. Джеймс судорожно сглотнул. – У тебя все получится, верь мне…
И я поверила. Уверенность, с которой говорил Джеймс, передавалась и мне. Я улыбнулась ему и снова встала, а он, пусть всего лишь на миг, задержал мои пальцы в своих…
Сердце часто билось в груди, рука горела от его прикосновения, а мурашки так и не проходи… На душе ощущался какой-то подъем, словно предвкушая что-то хорошее, что-то важное… Я закрыла глаза, снова представляя это письмо, но в голове звучал голос Джеймса, который так ласково звал меня по имени: «Лили… Лили… Лили…».
- Экспекто патронум! – крикнула я.
Я почувствовала тепло, исходящее от рукоятки палочки, и увидела, как луч света вырывается из нее, становясь все больше и больше, разрастаясь на глазах, заполняя пространство передо мной… Это было похоже на эффект от «Люмос», но свет был серебристым, тягучим, словно густой туман, и теплым. Я ощущала восторг, который просыпался во мне; широко открытыми глазами смотря на эту густую дымку, я ликовала, что теперь могу защититься от дементоров. Постепенно она начала клубиться, сворачиваясь узорчатыми кольцами, перемешиваясь и перепутываясь… Вскоре сквозь эту дымку стали проглядываться очертания вытянутой мордочки, высоко торчащих ушек, длинной шеи… Но все это было так нечетко, так размыто… Я стала вглядываться сквозь клубящуюся дымку, забыв о сосредоточенности… Все произошло стремительно: неожиданно туман рассеялся, растаяв серебряным свечением, и комната снова освещалась лишь факелами на стене.
Я повернулась к Поттеру: он улыбался мне такой радостной и искренней улыбкой, что я почувствовала, пусть только на мгновение, себя по-настоящему счастливой.
- Джеймс, ты это видел?! У меня получилось! – я захлопала в ладошки, но эмоции были настолько сильными, что хотелось прыгать от радости. – Я даже не ожидала такого эффекта, особенно после стольких неудач…
- Я же тебе говорил, что все получится, - он взлохматил себе волосы, продолжая улыбаться, не сводя с меня глаз. - Ты молодец!
- А ты видел, что у меня почти получился телесный патронус? – жадно спрашивала я, надеясь, что это не было моей галлюцинацией. Джеймс утвердительно кивнул. – Я, правда, не поняла, что это за животное…
- Мне показалось, что это какой-то крупный зверь, - задумчиво произнес Поттер. – Ну, скажем, не барсук или лисица.
- Да, я тоже так думаю, - улыбнулась я. – Хорошо, что не какая-нибудь крыса.
Джеймс покачал головой и как-то странно ухмыльнулся:
- А что ты имеешь против крыс? Это, между прочим, очень древние животные, юркие и живучие.
- Я знаю, но мне бы не хотелось, чтобы моим патронусом была крыса. Это как-то… - я пыталась подобрать нужное слово, - …не эстетично. Ну, для девушки…
- Да уж, железная логика, - он снова улыбнулся, а затем полез в свой рюкзак, который так заинтересовал меня с первой минуты нашей встречи. – Пожалуй, надо отметить твою победу над столь сложным заклинанием.
С этими словами он вытащил из рюкзака две бутылки сливочного пива, и поставил их на ковер рядом со своим пуфом. Я в изумлении уставилась на него, гадая, откуда он мог его взять… Джеймс же продолжал рыться в своем рюкзаке, но, тем не менее, пояснил мне:
- Мы с Питером сегодня сходили в Хогсмид, нужно было пополнить наши запасы.
- Но как вы… - Вопрос повис в воздухе: я вспомнила о карте, о тайных выходах, отображенных на ней, поэтому поняла его бессмысленность. – Понятно…
Я с удивлением наблюдала за тем, как Джеймс достает из рюкзака всякие сладости, купленные в магазинах Хогсмида: там были шоколадные лягушки, коробочка с драже от «Берти Боттс», пакетики с сахарными перьями и мои любимые тыквенные слойки. Все это приличных размеров горкой лежало на небольшом столике, появившемся между нашими пуфами.
- Вот это да! – воскликнула я. – Столько всего! Я смотрю, ты сластена?
- Есть немного, - он отчего-то смущенно улыбнулся, открывая наши бутылки. – А ты любишь сладкое?
- Даже очень люблю, - подтвердила я, откидывая волосы назад и забирая у него откупоренную бутылку. – Особенно тыквенные слойки.
- Да, мне они тоже нравятся, хотя я все же отдаю предпочтение домашней яблочной шарлотке, которую готовит моя…
Воздух с гулким хрипом остановился на пути к моим легким, и я судорожно закашлялась. Джеймс торопливо вскочил с пуфа и стал стучать меня по спине, стараясь все же не переусердствовать. Прокашлявшись, я с жадностью вдохнула воздух и почувствовала облегчение. Поттер выглядел обеспокоенным, и я во все глаза смотрела на него, будто впервые видела.
Сны… Такие странные, такие тревожные и необъяснимые… Сны, что рождают смятение в душе, волнуют своей естественностью, заставляя просто улыбаться или сгорать от дикой боли в сердце. Бессвязные слова из страны грез превратились в реальные и настоящие, от которых мурашки бегут по спине, словно от страха… Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться:
- Спасибо, все хорошо, - сказала я, старясь придать голосу безмятежности. – А шарлотку ты, наверно, ешь с корицей?..
- Да, так и есть, - он улыбнулся мне и сел обратно на пуф. – Откуда ты знаешь?
- Догадалась, - соврала я и сделала глоток из бутылки.
Каждый глоток сливочного пива действовал на меня успокаивающе, и я постепенно выбросила из головы все эти мысли, сославшись на случайное совпадение. Я сидела на пуфике, подогнув под себя ноги, и внимательно слушала Джеймса. Он говорил без умолку. Не было напряженности, стеснительности или нелепых пауз, которые так несуразно заполняют разговор, начатый из вежливости. Голос Поттера был громким, а смех звонким и заразительным – наверно, это был первый раз, когда я с ним вот так разговаривала. Он рассказывал мне о квиддиче: о проблемах в нашей факультетской команде, о том, что его никто не поддерживает в желании тренироваться по три-четыре раза в неделю, о недобросовестном соперничестве во время матчей, об интригах… Потом он заговорил о лете, о переезде Сириуса к нему домой, об озере, куда они бегали купаться… Были еще десятки тем, на которые Джеймс мог говорить бесконечно. Я слушала его, и отчетливо понимала, что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался: пусть время замрет, остановившись стрелками на часах, что так назойливо тикают. Сливочное пиво расслабляло меня, пробуждая желание улыбаться и смеяться над шутками Джеймса, поэтому я чувствовала себя раскованно.
Факелы на стенах лениво коптились, а тени от огня танцевали в причудливом танце, освещая комнату приглушенным светом. В комнате было тепло и уютно, поэтому не хотелось выходить в сумрак и промозглость коридора.
Я наблюдала за Джеймсом все то время, пока он так увлеченно говорил, активно жестикулируя, и постоянно вскакивал, что-то изображая. В сущности, он был еще мальчишкой с немного наивной улыбкой, горящими глазами и несколько угловатой фигурой. Но в то же время, это был уже не тот Джеймс, которого я знала год назад – он изменился, повзрослел и возмужал… Его обаяние заполняло комнату, словно туман, и я каждой клеточкой чувствовала, что неизбежно очаровываюсь им, ловя его улыбки и движения. Я не хотела даже подумать о чем-то запретном, потому что боялась последствий этих мыслей, ведь в этой комнате в буквальном смысле исполнялись желания. Поттер умел быть разным, поражая своим остроумием, веселым нравом и отличным чувством юмора: его чары непроизвольно опутывали меня, заставляя быстрее биться мое сердце.
Я поймала себя на мысли, что уже давно мне не было так хорошо, как сейчас. Дело было не в том, что рядом Джеймс, а в том, что он сумел создать такую атмосферу, которая помогла мне действительно расслабиться. Сливочное пиво, множество сладостей, легкие разговоры ни о чем – я словно взяла себе отпуск длиною в несколько часов, забыв о своих страхах этой дождливой осени. И рядом Джеймс. Такой живой, такой близкий, такой настоящий…
Джеймс рылся в своем рюкзаке, отыскивая что-то, а я прислонила голову к мягкой спинке пуфа, закрыв глаза. В голове не было никаких мыслей, меня ничто не тревожило, ничто тяжелым грузом не лежало на сердце, но усталость и выпитые мной две бутылки сливочного пива давали о себе знать – меня клонило в сон. Проваливаясь в блаженную полудрему, я слушала шуршание бумаги, звук от легкого соприкосновения стеклянных бутылок друг о друга, тиканье напольных часов…
- Лили, - кто-то звал меня, но голос доносился точно издалека, вплетаясь в мою искусственную реальность, где было лето, была ярко-зеленая трава, порхающие бабочки и синяя гладь озера…
Образы моего сна постепенно развеивались, стираясь из памяти, исчезая, словно гаснущий экран… До меня стали доноситься мерное и слишком громкое тиканье часов среди звенящей тишины, и я открыла глаза, щурясь от света факелов. Первое, что я увидела, это шоколадные глаза, которые внимательно на меня смотрели.
- Привет, - сказала я, потягиваясь. – Прости, я, кажется, заснула…
- Ерунда, - отмахнулся он, следя за мной и явно что-то обдумывая.
- Я долго спала?
- Нет, около получаса, - он улыбнулся одними глазами, а потом между его бровей пролегла морщинка, придававшая его лицу серьезность. – Скажи, а что тебе снилось?
Я замерла. Сердце едва не остановилось, и по коже пробежал холодок, рассыпаясь мурашками по телу. Я испуганно посмотрела на Джеймса, ругая себя последними словами, что поддалась соблазну подремать. Как я могла допустить такую оплошность, забыв о своих странных снах?
- А что такое? – я сама не узнала свой голос, который был ломким и глухим.
- Да не бойся ты так, - он удивленно приподнял одну бровь. – Просто ты улыбалась во сне, а когда я тебя будил, сказала: «Сириус, попроси Джеймса, я занята». Вот я и поинтересовался…
Я облегченно вздохнула, почувствовав, как расслабляются напряженные мышцы:
- Я… не помню своих снов. По словам Алисы, мне часто что-то снится, - пожала плечами я.
- И ты говоришь во сне? – он сказал это спокойным и ровным голосом, без малейшего намека на то, чтобы посмеяться надо мной.
- Да… Несу какую-то чушь, разговариваю с неизвестными мне людьми… - я немного нервно улыбнулась, стараясь свести все на шутку.
Однако Джеймс был серьезен:
- Вот как… У моей мамы была похожая ситуация много лет назад, правда я не совсем хорошо знаю, что именно там было, мне еще и десяти не было, и меня никто во взрослые дела не посвящал. Так вот она обращалась к прорицательнице…
Я удивленно распахнула глаза и улыбнулась:
- Не думаю, что я во сне вижу будущее. Я же не гадалка…
- Все может быть, Лили - он улыбнулся и прошелся рукой по волосам, растрепав их. – Знаешь, на пятом курсе Когтеврана учится некая Дафна Маррей, именно к ее матери обращалась тогда моя мама и, говорят, ее дочери передались эти способности. Попробуй обратиться к ней, вдруг она прояснит тебе твои сны.
- Нет, Джеймс, это бред! – воскликнула я. – Это просто глупые сны, а во сне я стала разговаривать от переутомления и загруженности…
Он не стал спорить со мной, слегка покачав головой. Между нами повисла тишина, каждый был погружен в свои мысли.
«А что, если, правда, обратиться к этой Дафне? Вдруг это поможет мне понять мои сны, да и это странное совпадение с шарлоткой…» - прикидывала я в уме. Я пыталась придумать, каким образом можно поговорить с ней по этому вопросу так, чтобы это осталось тайной. Эту Дафну я знала, но особо не общалась с ней никогда, поэтому было бы нелепо просто так подойти к ней посреди коридора со своими психическими проблемами. Я могла бы еще долго размышлять над этим, но Джеймс так неожиданно развернулся ко мне, что я даже немного от него отшатнулась. Он на миг замер, а я удивленно приподняла бровь. Он пристально смотрел на меня, и я видела, как тени от его ресниц дрожат на скулах, а кожа от света факелов кажется оливковой… Сердце замерло, когда всего лишь на мгновение безумная мысль пронеслась в голове: «Хогсмид…».
- Лили, я хотел спросить…
Тишину разорвал звонкий звук, похожий на удар церковного колокола. Мы оба вздрогнули и посмотрели в ту сторону, откуда раздавался этот звон – огромные напольные часы били полночь. Я вскочила с пуфа и развернулась к Поттеру:
- Мерлин! Джеймс, пойдем скорее в башню! Надо же было так засидеться…
Он опустил глаза, нахмурившись, и начал собирать свой рюкзак, в беспорядке запихивая туда остатки сладостей.
- Возьми карту, - он протянул мне пергамент, а сам продолжил свое занятие.
Я взяла ее в руки, силясь вспомнить те слова, с помощью которых она открывается, но, так ничего и не придумав, прошептала самое простое, что только пришло в голову: «Откройся мне».
Шершавый пергамент стали рассекать зеленые линии, складываясь в слова:
«Господин Лунатик приветствует самую умную и очаровательную гриффиндорку».
Тут же следом возникла следующая подпись:
«Господин Бродяга присоединяется к Господину Лунатику и надеется, что столь прекрасная мисс даст ему когда-нибудь списать зельеварение».
Я рассмеялась, и сердце приятно екнуло, когда я прочитала следующий текст:
«Господин Сохатый низко склоняет голову перед таким совершенством, а также присоединяется к Господину Лунатику и надеется, что Господин Бродяга уберет свои лапы от чужой собственности».
Затем возникла надпись:
«Господин Хвост так же приветствует вас и присоединяется к Господину Бродяге, ибо зелья – не его конек».
Я оторвала взгляд от пергамента и тут же встретилась глазами с Джеймсом: он улыбался мне и выглядел немного смущенным.
- Я просто не помню, как ее открывать…
- Смотри, - он прислонил кончик палочки к пергаменту и произнес: - Клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
Пергамент тут же рассекло множество линий, которые преобразовались в знакомую карту. Быстро осмотрев ее и удостоверившись, что путь свободен, мы вышли в коридор. Джеймс привычно взял меня за руку, и мы быстрыми шагами поспешили в башню Гриффиндор.
Засыпая, я поставила на свою кровать звукоизолирующее заклятье, чтобы сегодня ночью никто не мог услышать моей болтовни. Даже с закрытыми глазами я видела улыбку Джеймса, выразительные ямочки на щеках, красиво очерченные скулы…
Упрямая надежда, что жила в моем сердце, после сегодняшнего вечера превращалась в уверенное предвкушение предложения Джеймса пойти с ним в Хогсмид.



Дни летели стремительно, погружая нас в осеннюю промозглость и ранний сумрак вечеров. На улице снова было пасмурно и серо, и лишь Запретный лес пестрил всеми цветами осени, точно юбка у цыганки. Хагрид уже оборвал последние тыквы, и они лениво сгрудились в самой дальней части огорода, готовые к своему перевоплощению в нарядные символы Хэллуина. Началась вторая половина октября, а значит – близилось открытие первенства школы по квиддичу, поэтому сейчас все игроки усиленно начинали тренироваться, а болельщики приходили на стадион, чтобы посмотреть на игру и просто отвлечься от учебы.
Учеба! Домашние задания сыпались и сыпались, и, казалось, даже первокурсники в этом году проводят за учебниками куда больше времени, чем мы когда-то. Времени не хватало ни на что, я лишь успевала сводить концы с концами в этом круговороте работ и многочисленных эссе. Алиса уже начала заниматься ночами, потому что у нее львиная доля времени уходила на свидания с Фрэнком. Днем же она была непривычно молчаливая и какая-то вялая, чем вызывала множество вопросов знакомых и пересудов школьных сплетниц. От недосыпа она начала капризничать, раздражаясь по пустякам, из-за чего поссорилась с Мэри, которой досталось только за то, что она, по словам Алисы, как-то не так посмотрела на нее. В общем, мы все старались быть терпеливее, с пониманием относиться к скверному настроению Алисы, да и просто не донимать друг друга пустыми разговорами. Очень часто вечерами в нашей гостиной царила непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим полушепотом и скрипом перьев, даже мародеры больше времени стали проводить за учебой, что уже само по себе говорило о нашей загруженности.
Тем не менее, Поттер проводил целые вечера на тренировке. Ничто не было для него важнее квиддича. Его новая команда не на много отличалась от прошлогодней, поэтому они уже все были привычные к фанатизму, с которым Джеймс относился к подготовке к играм: ни плохая погода, ни домашние задания не влияли на график тренировок. Я слышала от Лесли, которая была у нас в команде охотником, что Поттер в этом году хочет во, что бы то ни стало выиграть кубок (хотя он его и так всегда выигрывал), поэтому решил тренироваться особенно усиленно. Я видела, как он, усталый и продрогший, возвращается в гостиную и с напряженным лицом поднимается по лестнице в свою комнату, а потом минут через пятнадцать усаживается на диване перед камином и начинает строчить эссе к завтрашнему дню. В такие минуты я отвлекалась от своей учебы и украдкой поглядывала на Джеймса, изучая его профиль, отмечая мелкие детали его жестов и манер. Хотелось подойти к нему, предложить помощь, но я продолжала сидеть на своем месте, стараясь отогнать навязчивые воспоминания о наших с ним встречах.
Колин же продолжал себя вести как истинный джентльмен, окружая меня вниманием, хотя видеться мы стали реже, потому что часть изучаемых предметов у нас была различная, и я настояла, чтобы мы их готовили отдельно. Алиса рассказала мне, что поползли слухи о моих взаимоотношениях с Колином, но пока они были всего лишь тихим шепотом сплетниц в укромных уголках школы. Но я понимала, что это продлится не долго, и скоро все начнут говорить обо мне. Я ловила его взгляды, когда мы оказывались рядом, но старалась вести себя как можно безмятежнее, отвечая ему, но, не делая этого открыто. Я думала о нем. Ловила себя на мысли, что вечерами, которые я провожу за учебниками в гриффиндорской гостиной, мне не хватает Колина. Он стал для меня своего рода «успокаивающим зельем», благодаря которому я не чувствовала себя одинокой и ненужной. Рядом с Колином было уютно, и я искренне дорожила его вниманием.
Тяжелее всего дела обстояли с Северусом. Его письмо я перечитала тысячи раз, водя пальцем по неровным строчкам, но так ничего и не написала в ответ. Я просто не знала, что именно писать. А что я могу ему сказать? Он же сам все понимает: у него не могут быть в друзьях и грязнокровка, и будущие Пожиратели смерти. Я искренне надеялась, что он, когда писал мне письмо, осознавал это. Когда же мы с ним пересекались в коридорах, он всегда старался пройти рядом со мной и непременно поздороваться, с надеждой заглядывая мне в глаза. На зельеварении он весь урок постоянно оглядывался на меня, и мы то и дело встречались глазами. От его затравленного, по-детски надеющегося взгляда у меня сжималось сердце, и я последними силами старалась подавить в себе желание подойти к нему, обнять его и забыть обо всех наших ссорах и недомолвках. В конце концов, я заставила себя написать ему: получилось письмо в несколько предложений, но и это мне далось с трудом. Однако отправить его я не решалась, все еще раздумывая над правильностью своих действий, потому что после нашей ссоры в конце пятого курса мне стоило титанических усилий прекратить дружбу с Севом, вычеркнуть его из своей жизни, и сейчас я снова боялась обмануться в нем.
По мере приближения воскресенья, на которое был назначен поход в Хогсмид… Школа наполнялась сплетнями о традиционно назначаемых свиданиях на этот день. Каждый вечер перед сном Мэри рассказывала нам последние новости о приглашениях. При этом Алиса ее вообще не слушала, демонстративно отворачиваясь, а я, словно сплетница, внимала каждому ее слову, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот и она непременно упомянет Поттера. Но о нем до сих пор не было сказано ни слова.
Последние дни я стала замечать, что Поттер чересчур часто оказывается неподалеку от меня, и не редко в одиночестве, что уже само по себе было странным. Я бы непременно все это списала на паранойю и была бы в этом абсолютно уверена, если бы не его неожиданное появление в библиотеке для того, чтобы позаниматься, и удивленные слова Алисы: «Лили, мне кажется, он никак не может решиться пригласить тебя в Хогсмид, вот и ходит кругами». В ответ я лишь опустила глаза.
Дожди надоедливой музыкой стучали по карнизам, барабанили в окна, оставляя на стеклах хаотично начерченные дорожки, разбегавшиеся в разных направлениях. Мы привыкли к мрачному, серому небу в низких облаках и ранним сумеркам, окутывавшим Хогварст, словно саван. Хотелось выйти на улицу, окунуться в свежий и прохладный воздух, но непрекращающийся дождь расстраивал все планы. В такую погоду все с нетерпением ждали прихода зимы с ее морозными ясными днями, веселыми играми в снежки и белоснежными пейзажами.
Каждое утро я привычно просыпалась под стук дождя и едва слышное завывание ветра, проникавшего сквозь неплотно прикрытые окна нашей спальни. Традиционные разговоры и сплетни девчонок за завтраком я, как хорошая подруга, выслушивала с завидным интересом, а потом бежала на уроки, погружаясь в учебу с головой, стараясь хотя бы на время выбросить из головы все те мысли, которые в другое время мучают и терзают меня, вызывая мигрень и излишнюю молчаливость. Но, тем не менее, мне не всегда удавалось это сделать, и я снова и снова погружалась в омут неразрешимых проблем, нервным движением пальцев потирая виски.
Точно так же было и сейчас: сидя на уроке заклинаний, в ожидании звонка, я очередной раз ломала голову над странным поведением Джеймса, над непонятным мне желанием просто посмотреть на него, когда он увлеченно отрабатывает изучаемое заклинание, которое, я не сомневаюсь, получается у него едва ли не с первого раза.
Звонок на обеденный перерыв заставляет меня вздрогнуть и вырваться из этого потока мыслей. Алиса торопливо покидала свои вещи в сумку, что-то пробормотала о каком-то извинении, и помчалась за Фрэнком: видимо, ее плохое настроение коснулось и его. Я протиснулась сквозь толпу студентов, вывалившихся в коридоры после занятия, и отошла к стене, пытаясь аккуратно сложить пергамент с эссе. Ученики сновали в хаотичном порядке, в коридоре стоял гул от их голосов, а я, не замечая ничего вокруг, копошилась в сумке.
- Лили, привет, - раздался мелодичный голос, и я подняла глаза.
- Привет, Колин, - искренне улыбнулась я, поправляя волосы.
Он немного пожал плечами, и его глаза просияли:
- Я дожидался тебя. Просто мы давно не виделись… - в его неоконченной фразе и ласковом взгляде я прочитала то, что он соскучился по мне, и от этого у меня самой сердце екнуло. – Я подумал, может сегодня, как обычно, встретимся в библиотеке?
- Наверно, не получится, - я виновато взглянула на него, заметив, как у него опустились плечи. – Сегодня же ужин у Слизнорта, и мне надо будет собраться. К тому же, я еще хотела дописать рапорт МакГонагалл о дежурствах. Давай лучше завтра?
- Ну, хорошо, - он улыбнулся, затем в его глазах появились искорки флирта. – Лили, я хотел уточнить по поводу моего приглашения в Хогсмид…
Я опустила глаза, нервно придумывая ответ, но на ум ничего более менее правдоподобного не приходило…
- Да, Колин, я помню…
Договорить я не успела, потому что мимо нас опрометью промчался какой-то парень, с силой задев Колина плечом так, что тот отшатнулся. Я глянула ему в след – Поттер стремительно шел по коридору, на ходу запуская руку в волосы.
- Эй, Поттер, смотри, куда идешь, - крикнул ему в вдогонку Колин, и злобно прищурил глаза. Но тот даже не обернулся. Затем Тейлор посмотрел на меня. – Он уже совсем обнаглел. Не понимаю, как его назначили главным старостой…
В его глазах я читала презрение и злость, но к этому примешивалось еще какое-то чувство, природу которого я не успела понять, потому что неожиданно его взгляд снова стал мягким и добрым, и он резко поменял тему:
- Так вот, я хотел сказать, что вовсе не тороплю тебя, и если ты считаешь, что лучше нам пока просто дружить, то я все понимаю…
- Спасибо, - я дотронулась до его согнутого локтя и нежно провела рукой по мягкой ткани свитера. Этот простой жест вызвал у Колина легкое замешательство, и он внимательно проследил взглядом за моей рукой. – Я думаю, что сегодня, в крайнем случае, завтра дам тебе ответ.
Вся напряженность ситуации растаяла в его лучезарной улыбке:
- Ну что ж, тогда пойдем на руны?
Я кивнула, и мы поспешили на занятие, которое было у нас совмещенное. Мы весело болтали, обсуждая дождливую погоду, предстоящую контрольную работу по истории магии и приближении Хеллоуина. Уже подходя к кабинету по рунам, меня остановила Эшли Скотт, шестикурсница с Когтеврана:
- Лили, можно с тобой поговорить?
Я удивленно переглянулась с Колином, не понимая, что может ей от меня понадобиться, и согласилась. Мы отошли к окну, и она стала рыться в сумке.
- Посмотри, я хотела тебе это показать, - она протянула мне сложенный пергамент, и я неуверенно его взяла. – Открой его.
Я немного замешкалась, понимая, что чужие письма читать не хорошо, но под ее настойчивым взглядом развернула пергамент и едва не выронила от неожиданности: на нем яркими изумрудными, чуть светящимися, чернилами искусно была нарисована змея с высунутым раздвоенным языком, вылезающая из черепа – Черная метка… Я непонимающе смотрела на нее, даже не представляя, как она могла попасть к Эшли. Та словно прочитала мои мысли:
- Его мне сегодня утром принесла школьная сова-сипуха. Это письмо без подписи.
- Эшли, честно сказать, я в шоке. Наверно, это чья-то глупая шутка…
- Надеюсь, - та пожала плечами.
- Завтра будет собрание старост, я вынесу этот вопрос на обсуждение – такие шутки недопустимы в Хогвартсе, - заверила я ее, обдумывая этот инцидент.
Я забрала у нее этот злосчастный пергамент и положила в сумку. Все это было очень странно, меня что-то напрягло в этой ситуации, но я никак не могла понять, что именно…
Времени катастрофически не хватало: не успела я закончить рапорт, часы пробили шесть вечера. Званный ужин у Слизнорта должен был начаться в семь, и я торопливо металась по комнате, пытаясь привести себя в порядок. Достав из чемодана новое платье и аккуратно разложив его на кровати, я подсела к Алисе, и та с помощью волшебной палочки начала завивать мои волосы в упругие локоны, что красивыми волнами должны спадать мне на плечи. Подколов их на макушке синей заколкой в форме цветка, она придирчиво меня оглядела:
- Отлично! Просто превосходно! – Алиса сияла, наслаждаясь полученным результатом своих стараний. – Твои ухажеры не будут сводить с тебя глаз весь вечер!
- Прекрати говорить ерунду, - сказала я, пытаясь справиться с застежкой на платье.
Алиса мне помогла, а затем подвела к большому зеркалу, что стояло в нашей комнате. Едва поймав свое отражение, я замерла: на меня смотрела девушка с красивыми зелеными глазами в обрамлении густых длинных ресниц, темно-рыжие волосы которой шикарными волнами обрамляли лицо с узкими скулами, тронутыми легким румянцем. А небесно-лазурное платье до колен бесподобно завершало образ.
- Красавица ты, Лил, - обняла меня Алиса.
Я лишь улыбнулась, так по-девичьи надеясь, что мой сегодняшний наряд поможет мне разрешить хотя бы одну проблему в жизни.
Прихватив маленькую сумочку и накинув сверху мантию, под озорной взгляд улыбающейся Алисы я вышла из спальни.
Я не могу сказать, что являюсь стеснительной и застенчивой девушкой, но от такого пристального внимания, наверно, только Сириус Блэк чувствует себя, как рыба в воде. Я шла по коридорам, спускалась по лестницам, прошла сквозь Главный зал – нигде я не могла укрыться от пристальных взглядов девушек, с завистью глядевших на меня и шепчущихся за моей спиной о моем наряде, и от немного ошалевших глаз ребят, что неотрывно следят за мной. Да уж, не часто увидишь старосту Эванс, которую все привыкли лицезреть в школьной черной юбке в складочку и белой блузке с галстуком в цвет родного факультета, наряженной по последней моде. Я ежилась под натиском такого пристального внимания, но, тем не менее, уверенно вышагивала, гордо вздернув голову, словно Нарцисса Блэк во времена своей учебы.
Спустившись в подземелья, я ускорила шаг – мне всегда были чужды эти мрачные стены, и днем, и ночью освещаемые лишь тусклым светом коптящихся факелов и наводившие на меня легкое чувство страха. Подойдя к двери в кабинет Слизнорта, я сняла свою мантию, перевесив ее через руку, вздохнула, собираясь с силами, и открыла дверь.
Который раз я восхитилась чудесным преображением старого кабинета зельеварения. Вместо низких потолков с готическими перекрытиями, мрачного выщербленного пола, на котором громоздятся старые парты, заставленные котлами, взору представляется просторное помещение, куда больше привычного кабинета, напоминающее шатер: стены и потолок затянуты прозрачной разноцветной тканью, сведенной к центру композиции – большой бронзовой люстре, что красноватым светом заливает комнату, играя радужными бликами на ткани. В комнате толпился народ, поэтому было душно, а домовики незаметно сновали по кабинету, заботливо исполняя любую прихоть гостей. Столы ломились от угощений, приятная музыка раздавалась точно из ниоткуда – одним словом, все было устроено по высшему разряду, что было свойственно нашему зельевару.
- Лили, дорогая моя, - прокричал на весь зал Слизнорт и едва ли не со всех ног бросился мне навстречу. Подойдя ко мне, он с жаром пожал мне руку. – Мерлин, какая ты красавица!
С этими словами он взял у меня из рук мантию и кинул ее словно из земли выросшему домовому эльфу, который ее проворно подхватил и повесил на специально отведенную вешалку около входа.
Слизнорт взял меня под руку и повел в самый центр толпы, где, по-видимому, происходило основное действо вечера. Все бурно обсуждали преддверие турнира по квиддичу, а так же задавали вопросы Колину по поводу презентации новой метлы, на которые он отвечал любезно, но весьма натянуто. Завидев меня, он приветливо улыбнулся и, окинув меня взглядом, поднял большой палец вверх. Я зарделась и опустила ресницы. Немного отойдя от этой шумной компании, я быстро пробежала глазами по комнате, пытаясь отыскать…
Вот и Поттер: он стоял в гордом одиночестве, прислонившись к стене, а в руках держал стакан с фруктовым коктейлем. Черный смокинг необыкновенно шел ему, вытягивая его фигуру и подчеркивая широкие плечи. Я задержала на Джеймсе взгляд, потому что мне он показался одиноким. Казалось, что на его плечах лежал тяжелый груз, и весь этот вычурный праздник такому весельчаку и заводиле был в тягость. Я решила, что если он сейчас обратит на меня внимание, то я подойду к нему, обязательно подойду. Пусть я это сделаю первая, пусть на глазах у Колина! Мне хотелось поймать его восхищенный взгляд, почувствовать себя привлекательной именно для него…
«Посмотри на меня… Ну, посмотри на меня…» - словно заклинание повторяла про себя я.
Но он продолжал стоять, глядя куда-то вдаль и помешивая соломинкой коктейль.
Больше мне не удавалось остаться одной: ко мне постоянно подходили, я болтала попеременно то с одними, то с другими, а в промежутках, меня подхватывал по руку Слагхорн и говорил множество комплиментов, восхищаясь то моей красотой, то моим умом. Я решила подойти к группе девочек, что окружили столик с фруктами, но лишь кусочек услышанной мною фразы, заставил меня быстро ретироваться:
- …Представляете, он ее пригласил в Хогсмид… - возмущенно шептала первая красавица школы и уже бывшая подружка Сириуса Блэка Кира Стюарт.
Вскоре всех пригласили к столу, покрытому нежно-лиловой скатертью, на котором стояло множество блюд, мастерски приготовленных школьными домовыми эльфами. За ужином разговор шел в более официальной атмосфере: Слизнорт у каждого интересовался здоровьем их именитых родственников, а так же планами относительно будущей профессии. Когда дело дошло до Поттера, и Слизнорт выразил надежду на то, что мы сможем его видеть в команде сборной страны, то в ответ Джеймс небрежно откинулся на спинку стула и громко сказал:
- Профессор, я еще не определился со своим выбором. Не думаю, что мое умение играть в квиддич будет полезно на войне. Ну, разве что я смогу удирать на метле от авады, входя при этом в финт Вронского.
После этих слов за столом повисла неловкая тишина, и даже кое-кто подавился едой. Слова прозвучали очень резко и невероятно правдиво, перечеркивая все разглагольствования о карьере чиновников, ученых, зоологов…Все пытаются уйти от правды, закрыться от войны, делая вид, что ничего не происходит, страшась значимости каждого в ней, надеясь, что армия авроров во главе с министром справится с Волан-Де-Мортом. После этого ужин прошел несколько напряженно, все старались обойтись разговорами на нейтральные темы.
В завершении вечера нас снова пригласили в прежнюю часть кабинета-шатра, где стояли прохладительные напитки и изящные хрустальные вазочки с мороженым, а вдруг откуда-то взявшийся патефон с огромной позолоченной трубой сам крутил виниловую пластинку с маггловским джазом.
Схватив свою мантию, я незаметно выскользнула из кабинета, устав от этого шума и глупой болтовни. Выйдя в прохладный коридор и вдохнув бодрящего воздуха, насквозь пропитанного вековой сыростью подземелий, я поспешила в Астрономическую башню.
Застегнув мантию, я быстрыми шагами поднималась по лестницам. День выдался суматошным, каким-то странным, полным сплошных недосказанностей. Я не понимала, что происходит с Поттером, который весь вечер был сам на себя не похож. Мы не обмолвились с ним ни словом, и лишь однажды я поймала его взгляд, резко обернувшись в его сторону. Но он тут же отвел глаза.
Я очень любила профессора Слизнорта, но эти вечеринки, напоминающие, выставки породистых собак, меня жутко утомляли. Хотелось освежить голову, постоять хотя бы несколько минут на северном ветру на верхней площадке Астрономической башни, вглядываясь в непроглядную тьму осенней ночи. Просто побыть одной, не думая ни о чем, вычеркнув хотя бы на эти мгновения все мысли. А еще положить письмо Северусу в названный им тайник.
Поднимаясь по широким каменным ступенькам винтовой лестницы башни, я отсчитывала окна.
«Северус сказал, что это должно быть третье окно, если идти снизу», - подумала я, смотря вверх и пытаясь отыскать нужное мне окно.
В этой части башни окна были застеклены, а путь вел на самый верхний ярус, где за тяжелой дубовой дверью была просторная площадка для проведения уроков по астрономии. С первого курса не любила это место, памятуя о промозглом ветре, онемевших от холода пальцах, которыми еще надо умудряться что-то записывать. Я остановилась около третьего окна, оглянулась по сторонам, и попробовала просунуть пальцы в указанную расщелину. Так и есть: между рамой и стеной было достаточно большое свободное пространство. Я достала из кармана мантии письмо и открыла его, бегло перечитав:

«Здравствуй, Северус. Если честно, была удивлена твоему письму. Мне бы очень многое хотелось тебе сказать, но слова как-то не ложатся на бумагу, они точно застывают на кончике пера.
Мне тоже тебя не хватает…
Но пойми, я не могу и никогда не смогу быть рядом с тобой, пока ты путаешься с Ноттом, Эйвери и другими. Мы не уживемся вместе, да и пытаться я не хочу. Наши пути разошлись, а для того, чтобы снова зашагать в ногу, тебе придется выбрать мою дорогу, потому что по твоей, сегодняшней я не пойду никогда. Ты должен был это понимать, когда писал мне свое письмо.
Сев, дело не в том случае у озера, и я давно тебя простила за те слова… Дело в твоих взглядах, поступках и приверженностях…»

Свернув пергамент, я аккуратно засунула его в эту расщелину, убедившись, что под разными углами его не видно и найти его сможет только адресат. Затем присела на подоконник, прислонив голову к стене. Я закрыла глаза. Нет, спать не хотелось, просто прохлада камня приятно освежала голову, расслабляя после шумной вечеринки Слизнорта. Я не хотела думать, но мысли крутились в голове, и в этом водовороте я не могла уловить ту самую, что сильнее всего меня беспокоит. В такие моменты я всегда особенно остро скучала по маме, по ее доброй улыбке и понимающему сердцу… Но сейчас она так далеко, и я осталась одна со всеми своими трудностями, и мне не у кого спросить совета. Как все было запутанно в моей жизни, казалось, что я плутаю по длинному лабиринту, ища выход, но все время сворачиваю не туда…
- Лили, - голос звучал из темноты, я резко дернулась, распахнув глаза.
По винтовой лестнице поднимался Поттер. Его мантия была расстегнута и небрежно развевалась, словно шлейф. Я удивленно смотрела на него, пока он не поднялся на небольшую лестничную площадку, где я сидела. Он встал напротив и внимательно посмотрел на меня. Я молча наблюдала за ним, не сводя глаз. Наконец, он нарушил затянувшееся молчание:
- Что ты тут делаешь? Явно не на звезды решила полюбоваться.
- Этот вопрос я могу задать и тебе, - нахмурилась я. – Ты за мной следил?
Он неопределенно пожал плечами.
- Просто я видел, как ты уходила с вечеринки, и если Тейлор тебя не провожает, то это решил сделать я, потому что тебе вечерами опасно прогуливаться одной, тем более в подземельях.
- Причем здесь Колин? – я удивленно приподняла бровь, пытаясь проследить за ходом мыслей Поттера.
Но он в ответ лишь отвернулся и немного нервным движением взлохматил волосы. Между нами снова повисла тишина, и я упорно не знала, как себя повести, чтобы не сделать ошибки…
- Лили, я не понимаю, что с тобой происходит, - неожиданно сказал Джеймс, пытливо заглянув мне в глаза.
Я тут же смутилась.
- А что со мной не так?
- Раньше ты такой не была... - Он опустил голову, а затем продолжил почти шепотом. – Я не знаю, что сейчас творится в твоей душе, но ты стала такой непредсказуемой, такой загадочной, и я никак не могу тебя понять … Ты, как ветер… Как снитч, чье направление движения нельзя даже попытаться предугадать…
Я встала с подоконника, не в силах проронить даже слова. Это откровение Джеймса повергло меня в замешательство, я не знала, как мне отреагировать. Он смотрел на меня так, словно этот вопрос давно назрел у него, и он с нетерпением ждал моего ответа. Словно занавес упал с моего сердца, и мне невыносимо захотелось рассказать ему обо всех своих проблемах, довериться тому, чьи глаза с такой тревогой смотрят на меня…
- Просто все так сложно, я совсем запуталась… - Я провела рукой по волосам, чувствуя, как к горлу подступает комок. – Я ужасно устала… И эта война… Джеймс, я так боюсь за своих родителей…
Он пытливо смотрел на меня, и его глаза в полумраке башни казались совсем черными. Неожиданно Поттер сделал два шага вперед, приблизившись ко мне вплотную. Я видела, как на его шее пульсирует жилка, и чувствовала, что сама начинаю дрожать. Наши взгляды переплетались, изучая лица друг друга, не в силах оторваться. Я ощущала всей кожей его близость, его трепет, его волнение… Несмело, словно боясь спугнуть меня, он протянул руку и коснулся моей щеки.
- Как бы я хотел забрать все твои страхи и проблемы, чтобы ты снова весело смеялась, - прошептал он, и провел тыльной стороной пальцев по щеке.
От этого незамысловатого жеста я почувствовала, что моя кожа начала пылать, а сердце бешено рвалось из груди. Видимо не встретив сопротивления, рука Джеймса переместилась с моей щеки к шее, и он, приподняв волосы, нежно провел рукой по бархатистой коже, оставляя за своими прикосновениями шлейф безумных ощущений. Воздух словно остановился в легких, когда его рука скользнула по моей спине и, остановилась на талии. Немного помедлив, он неуверенно притянул меня к себе, не отводя глаз. Я не смела вздохнуть, не смела шевельнуться, боясь спугнуть это сладкое наваждение, и, лишь когда он обнял меня, крепко держа в руках, я несмело положила руки ему на грудь, мгновенно ощутив бешеный ритм его сердца. Джеймс медленно наклонялся ко мне, и я утопала в пьянящем запахе его кожи, растворяясь в нем, не желая расставаться с ним даже на секунду…
- Лили… - едва слышно произнес Джеймс.
Мое имя шло из самой глубины его сердца, что так неистово бьется под моей рукой.
От его страстного шепота я совсем потеряла голову. Поколебавшись всего долю секунды, я прильнула к нему, впервые ощущая всю его силу напряженных плеч, нежность его рук, сгорая в огне его глаз… Сейчас Джеймс стал для меня глотком жизни, трепетной и умопомрачительной, подавляя во мне все мысли, но обостряя чувства, доводя до исступления желания… Хотелось утопать в нем, растворяться, ощущать и чувствовать… Стена из наших недомолвок, его неопределенностей и моих сомнений рушилась, стираясь в песок, что развевается на осеннем ветру… Предвкушение было слаще фруктового щербета: оно заставляло замирать сердце и растворяться в теплоте его рук, срывалось вздохом с приоткрывшихся губ… Горячее дыханье обожгло мне кожу на щеке и, закрывая отяжелевшие веки, последнее, что я увидела, это глаза Джеймса, в черной бездне которых плясали блики от огня факелов… Я уже почувствовала, что его губы касаются моих губ, как вдруг…
- Хищник и его жертва, - голос так жестоко ворвался в наш, такой зыбкий, мир, и мы отпрянули друг от друга.
Несколькими ступеньками ниже стоял Северус Снегг. Он был невероятно бледен, и его лицо было искажено злобой. Он с ненавистью смотрел на Поттера, глазами испепеляя его. На несколько секунд повисло молчание, нарушаемое лишь монотонным постукиванием дождя по стеклам окна. Я попыталась привести мысли в порядок, да и просто осознать всю ситуацию, но кровь в висках неумолимо продолжала стучать, не давая прийти в себя.
- Картина, достойная Национального музея, - его рот скривился в презрительной ухмылке, но голос непривычно дрожал.
Джеймс шагнул в сторону Северуса, и я увидела, как его лицо исказила лютая ненависть - такая же, что читалась на лице Северуса.
- Иди туда, куда шел, Нюниус, - почти прошипел Поттер, и я заметила, как его рука потянулась к карману мантии, где лежала его волшебная палочка.
- Тебя забыл спросить, - злобно сощурившись, ответил Снегг. Затем я увидела в его глазах искорку, которая выдавала в нем предвкушение мести, и когда он начал говорить, по его лицу я читала ликование. - Мне вот интересно, как бы среагировала Лина Эртон, случайно заглянув в Астрономическую башню?
Я ничего не понимала, но произнесенное имя меня насторожило. Я взглянула на Джеймса, и с удивлением обнаружила, что тот побледнел.
- А причем здесь Лина Эртон? – я непонимающе посмотрела на Северуса, который, казалось, только и ждал этого вопроса.
Он глянул на Поттера, выдержав такую многозначительную паузу, а затем криво улыбнулся. Его воркующий голос был полон яда:
- Разве ты не знала? Вся школа весь вечер только и обсуждает главную новость – Поттер пригласил Эртон в Хогсмид.
Слова, словно штормовые волны, ударили меня, разбиваясь о самое сердце. Я испуганно посмотрела на Джеймса, надеясь, что он опровергнет их, но тот лишь опустил глаза, нервно проведя рукой по волосам.
Его молчание было красноречивее любых слов.
Я чувствовала, как кровь стынет в жилах, как сердце, еще пару минут назад бьющееся в унисон с сердцем Джеймса, сковывается, а мурашки охватывают все тело. Я обхватила себя руками, поежившись, словно от холода, не желая смотреть на Поттера. Кровь в висках гулко шумела, заглушая голоса Джеймса и Северуса, которые выкрикивали разнообразные проклятья, угрожая палочками друг другу. Их лица были искажены такой жуткой ненавистью, и я начала страшиться, что сейчас они попросту убьют друг друга. Я не хотела видеть Джеймса, не хотела слышать его голоса: просто вычеркнуть, просто забыть, просто стереть из памяти… Постепенно, шок проходил, и в душе, словно гора, вырастала глухая стена из обиды и разрушенных надежд…
Я тряхнула головой, окончательно приходя в себя: Поттер и Снегг по-прежнему угрожали палочками друг другу, но никто не решался напасть первым, по своим причинам страшась значка главного старосты на шикарном смокинге Джеймса. У меня уже не было сил выносить все это уличное представление, достойное цирка шапито, и я быстрым движением достала свою палочку из кармана мантии.
- Экспеллиармус! – крикнула я, и палочки Поттера и Снегга мгновенно выскользнули из рук хозяев, а я их проворно поймала.
Они оба замолчали, наконец, обратив на меня внимание. Я обвела их взглядом, чувствуя, как с каждой секундой во мне поднимается гнев: на Джеймса за его эгоизм, пользовательское отношение к людям; на Северуса за то, что подверг меня сейчас такому унижению только для того, чтобы отыграться.
- Все, хватит! – они оба смотрели на меня растерянно. – Как вы мне оба надоели! Столько лет прошло, а вы не можете элементарно рядом пройти, чтобы не задеть друг друга! Это, конечно, ваше дело, но только меня в это не впутывайте!
С этими словами я резко кинула палочки на подоконник: они звонко ударились об оконную раму и скатились на пол. Я быстро стала спускаться по лестнице, даже не взглянув ни на одного из них. Но едва я успела пробежать один пролет, как почувствовала прикосновение к руке и обернулась: Джеймс поймал меня за руку, и в его глазах я впервые увидела страх, смешивающийся с мольбой.
- Не уходи… Прошу тебя… - одними губами произнес Джеймс.
Я замерла, чувствуя, как тепло его руки и умоляющие глаза порождают сомнения, вызывая желание остаться… Я тряхнула головой, и посмотрела на Джеймса, вложив в свой взгляд всю свою боль и обиду… Мне хотелось ему высказать все те слова, что душат меня… Но сил не было, я ощущала пустоту внутри себя, словно во мне что-то сломалось, словно онемевшее сердце перестало биться…
- Отпусти меня, Поттер, - отчеканила я ледяным голосом и резко дернула руку.
Джеймс замер, словно его ударили. Я же резко развернулась и помчалась вниз по лестнице, мечтая поскорее остаться одной, никого не видя, ничего не помня… Ступенька за ступенькой, я бежала к выходу, а в спину мне дышала пугающая тишина Астрономической башни…
Я бежала так быстро, не разбирая дороги, что сама не заметила, как оказалась на третьем этаже. Я остановилась около статуи Горбатой ведьмы в нерешительности: я не знала, куда пойти, не знала, куда себя деть. Коридор был немного мрачноватым, прохладным и совершенно пустынным. Я поежилась и медленно побрела, едва слышно постукивая каблуками по каменному полу. Дойдя до класса заклинаний, я открыла дверь и вошла в темный кабинет. Там все было настолько привычным, что даже в темноте, я знала расположение парт, стульев и книжных шкафов. Глаза постепенно привыкали к сумеркам, и я уже четко видела всю обстановку.
Я села на парту, и провела рукой по щеке, почувствовав, что моя кожа все еще пылает. В горле стоял комок, душа изнывала, а тело предательски хранило воспоминания о прикосновениях Джеймса… Я закрыла глаза. Как бы мне хотелось, чтобы это все оказалось мои сном, просто нелепым сном, после которого с облегчением понимаешь, что всего этого не было, да и быть не могло! Но это была моя реальность. Мерлин, почему все это происходит со мной? Я ведь поверила ему. Я думала, что он изменился, повзрослел, стал серьезным, но Поттер навсегда останется просто Поттером, мародером, школьным смутьяном, самовлюбленным и эгоистичным… Вот и Лили Эванс попалась на эту удочку, не устояв перед его дьявольским обаянием. Одиночество остро пронзало меня, испепеляя сердце, раздаваясь тысячью молоточков в голове, превращая глупые надежды в пустые сказки, которым я наивно верила. Поттер был для меня словно клетка, в которой я была заперта, не в силах сорвать замки, не имея возможности вдохнуть полной грудью. Хотелось просто поплакать, выплеснув свою боль, свою обиду…. Только не плакать. Только не из-за него. Но слезинка дрожала на моих ресницах, и я резким движением смахнула ее. Завтра мне придется надеть ледяную маску безразличия, так же всем улыбаться и снова делать вид, что в моей безупречной жизни все идеально. Но это будет завтра… А сейчас, здесь в этой пустой и темной комнате, у меня не было сил притворяться, и я обессилено опускала руки, последними силами сдерживая слезы. В этом поединке своеволий я проиграла, и сейчас остается лишь смириться, принуждая свое сердце не изнывать от боли при воспоминании о Джеймсе Поттере…
Я взглянула на наручные часы – стрелки показывали половину десятого. Пора было возвращаться в башню. Но там была чуткая Алиса, которая всегда точно угадывает мое настроение, а мне сейчас ни с кем не хотелось говорить; там мог быть Поттер, с которым я сегодня не хотела больше встречаться… Я тяжело вздохнула, собираясь возвращаться в Башню Гриффиндора. Но неожиданно сквозь звенящую тишину я услышала тихие шаги, которые приближались. Я замерла, прислушиваясь: кто-то шел по коридору, ступая тихо, точно крадучись. Я соскочила с парты, намереваясь выяснить, кто это, подошла к двери, но, сама не понимая почему, вдруг остановилась: словно внутренний голос мне подсказывал, что лучше не высовываться, и я так и замерла, не дотянувшись до дверной ручки пару дюймов. Неожиданно я поняла, что меня окружает беззвучная тишина: шаги смолкли, остановившись рядом с дверью. Сердце стучало все громче, и в тишине мне казалось, что этот звук слышен на весь кабинет.
«А вдруг это Поттер меня ищет?» - промелькнула безумная мысль, но я понимала, что это не так.
Меня и этого незнакомца отделяла друг от друга дубовая дверь, и я задерживала дыханье, боясь, что он его расслышит. Медленно я потянулась к своей палочке, доставая ее из кармана мантии дрожащими пальцами, готовясь к тому, что в любой момент дверная ручка дрогнет, открываемая с другой стороны двери. Нервы натягивались, точно струна арфы, и я крепче сжала волшебную палочку. Я не сразу услышала, что шаги стали постепенно удаляться, поглощаемые ночной тишиной, и вскоре вовсе смолкли.
Я медленно, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь и выглянула в коридор - он был пуст, и лишь факелы все так же играли тенями на стенах, подчеркивая их мрак. Я закрыла дверь и на цыпочках пошла к выходу на лестницы. Коридор петлял, хотя и не так сильно, но все же я с опаской поворачивала за каждый угол.
Оказавшись почти у самого выхода, я почувствовала облегчение, поэтому торопливо завернула за угол, где в конце небольшого коридора была дверь. Но картина, что предстала моему взору, заставила меня содрогнуться от ужаса: на полу вся в крови лежала Эшли Скотт, устремив пустой взгляд в потолок. Я застыла, не в силах пошевелиться, будто все мои мышцы сковал Петрификус Тоталус. Неожиданно до меня донесся тихий стон Эшли, который вывел меня из ступора, и я бросилась к ней. Ее некогда белая блузка была в подтеках крови, демонстрируя множество ран на теле, отчего приобрела алый цвет, волосы разметались по полу, а руки были как-то странно выгнуты.
- Эшли, - я дрожащим голосом позвала ее, но она даже не шевельнулась. – Эшли…
Времени на раздумье не было, и я со всех ног помчалась в кабинет Дамблдора, моля Мерлина о том, чтобы успеть вовремя.

*****

Все свои мысли и предположения по поводу дальнейших развитий событий Вы можете оставить здесь)))