Горит душа и мается невольно.
Причины нет. Мне больно, просто больно.



Закинув дорожную сумку на плечо, Роб обхватил полусонную, счастливую ее обладательницу свободной рукой, помогая подняться на ступеньку вагона. Поезд до Рима отбывал раньше, чем самолет до Парижа, потому любимый джентльмен решил проводить меня прямо до купе.
- Тут уютно, - осмотревшись, одобрил он. – Редко путешествую по земле... Все в небе, да в небе.
Сложив свою поклажу на полку, я подошла к Роберту и скользнула руками под его расстегнутую куртку, чтобы покрепче обнять.
- А мне вот спешить некуда. Буду всю дорогу смотреть в окно и думать о тебе, как в старых фильмах.
- Прости, что все впопыхах. Однажды мы обязательно проведем вместе несколько дней, - погладив по волосам, пообещал он.
- Ничего, я привыкла. Ты компенсируешь все неудобства одним своим присутствием, - потершись щекой о его фланелевую рубашку, выдохнула я.
- Ты не очень... разочарована?
- Разочарована? – я непонимающе посмотрела на него.
- В этот раз ты... не получила удовольствия.
О некоторых деталях все же предпочтительней было умолчать, чтобы мистер Паттинсон не возгордился производимым эффектом и впредь прилежно трудился, не зная о моей уникальной способности кончать от одного созерцания его лица во время оргазма. Я попыталась придать физиономии как можно более невинное выражение, старательно отгоняя все еще всплывающие в памяти умопомрачительные виды.
- И поэтому ты переживаешь?
- Мы так редко видимся...
- Роб, ты сам по себе мое удовольствие, во всех проявлениях. В чистом виде – духовное, физическое и эстетическое, - улыбнулась я.
- Да, но... все же временами мне б хотелось не только им быть, еще его и доставить, как ты понимаешь.
Он провел большим пальцем по моей нижней губе, глядя в глаза. Не удержавшись, я, лаская, скользнула языком по чуть шершавой подушечке.
- Вот не надо так сейчас, - тут же опустив руку на мою талию, пробормотал Роберт.
- Это почему? – лукаво вскинув бровь, спросила я.
- Потому что. Я тоже дразниться умею, а до отправления твоего поезда меньше пятнадцати минут.
В ответ я коснулась пальцами его губ. И Роб, пощекотав их теплым дыханием, неожиданно втянул один в рот, посасывая. По моему телу тут же прокатилась горячая волна, веки прикрылись от удовольствия.
- Пятнадцать минут – не так мало... – шепнула я.
Его ладонь провела по поясу, спустилась ниже, обводя швы джинсов и слишком призывно касаясь особо чувствительных мест. От этого проснулись все мои коварно трубящие слоны, не говоря уже о порхающих бабочках. Пальцы Роберта, расстегнув застежки, скользнули внутрь, мягко поглаживая прямо через колготки и трусики. Мои колени стали ватными, в животе все скрутилось от приятного напряжения. Прерывисто дыша, я подалась вперед и, припав к Робу, почувствовала бедром весьма ощутимую выпуклость. Накрыв ее рукой, поводила вверх вниз, повторяя ритм его собственных движений. Потом, спохватившись, попыталась отстраниться, ослабляя хватку.
- Не останавливайся, - прохрипел он мне в волосы.
- Роб, но... ах... Тебе будет дискомфортно в самолете... ах... липко... – мой смех невольно перерос в беззвучный крик, когда Роберт нажал сильнее, заставив кружево вместе со швом от колготок впиться в плоть, вызывая болезненно-сладкие ощущения.
Цепляясь за него, я сама льнула к настойчивой ладони, подчиняясь ласкающим длинным пальцам, творящим чудеса – именно здесь и сейчас, прямо в моих штанах, как бы комично это не звучало. Только отставать от Роберта я теперь не намеревалась, сам начал. И был не против. Обдавая жарким дыханием, он пытался связать свою речь, не прерывая процесса:
- В самолете... ммм... мне будет гораздо... ммм... неудобней, с видным невооруженным глазом... ох, черт... стояком... черт!
Мы вздрогнули одновременно, остро чувствуя наслаждение друг друга, каждый приятный спазм, каждый вырвавшийся стон. Я навалилась на Роба, едва держась на ногах, и уткнулась лбом в шею у воротника куртки. Электрические разряды пробегали между нашими телами снова и снова, один за другим. А он все вжимал меня в себя, так прилепившись к двери, что рисковал проломить ее, вылетая в проход.
- Роб, может... нагрянуть проводница. Я не помню, закрыли ли мы защелку. И... наверное, уже прошли все положенные минуты. Поезд тронется, и ты опоздаешь на рейс, - говоря это, я одновременно осознавала, что была б совсем не прочь.
Мысленно отругав себя за безответственность, я улыбнулась и, нехотя отстранившись, заглянула в полуприкрытые глаза Роба. Его взгляд, наполовину скрытый длинными, пушистыми ресницами, был затуманенным, чуть хитрым. Казалось, мои колени не могли ослабеть еще больше, но ослабели. Невероятное противоречие, которое способен был вызвать только Роберт – после «свершившегося» выглядя так, что его хотелось еще больше. Каждая клеточка, дрожащая от удовольствия, утомленная, удовлетворенная, по какой-то неведомой причине начинала ныть еще сильней, вопить еще громче: «Хочу, хочу, хочу!» Сумасшествие, которому не видно ни конца, ни края...
- Ты права, мне пора. Не хочется, но пора, - я уловила грусть в его голосе. - Как ты... в порядке?
- Еще каком. А ты?
- Та же история. Хорошо, что на мне плащевые брюки, - ухмыльнулся он.
Я не сразу поняла, о чем речь, потом прикусила губу, чтобы не засмеяться.
- Надеюсь, у тебя еще останется время привести себя в порядок до мероприятия.
- Я буду очень оперативен. Забегу в номер, приму душ. Предварительно поставив в уголок трусы.
В этот раз я не выдержала и рассмеялась, шлепнув его по груди.
- Ты невыносим, - покачав головой, я притянула к себе его лицо, целуя в приподнятый уголок рта.
- Мне лететь чуть больше часа, - хмыкнул Роб и тут же перехватил мои губы, завладев ими на короткий, волшебный миг.
Потом, оторвавшись, невинно чмокнул в лоб, негромко обронил: «Буду скучать» и, не оглядываясь, вышел из купе. Закусив губу, я с трудом сдержала уже привычные слезы, потом подошла к окну, высматривая Роберта на перроне. Поезд начал медленно двигаться, но я успела поймать желанный взгляд. Роб, шагавший параллельно вагону, махнул рукой, посылая воздушный поцелуй. Я улыбнулась, ответив тем же, но не нашла в себе сил спрятаться за стенкой – так и смотрела на постепенно отдалявшийся силуэт, пока он не расстаял вдали...

В то безмятежное утро я еще не знала, что ждет меня впереди. Что предстоящий промо-тур станет настоящим испытанием. Когда-то казалось, что, если я не начну все усложнять и вдаваться в подробности, буду жить, как раньше, оставляя дверь в свой мир постоянно открытой для Роба – больше туда никто и ничто не проникнет. Только в какой-то момент все изменилось, а я не уловила. Роберт жил в реальном мире, как я, и нельзя было воспринимать «звезду» обособленно, игнорируя происходящее вокруг. Я могла оставаться самостоятельной, успешной, уверенной красавицей, которая правит балом собственной жизни, и которой на голову свалилось невероятное счастье наслаждаться ИМ. Но, в глубине души, я была лишь любящей девушкой, жаждавшей тепла, мечтавшей его дарить. Я не думала о пылких признаниях и дорогих подарках, не хотела связывать Роба никакими обязательствами. Мне хватало того, что у нас есть, только... почаще бы видеть, касаться, разговаривать. Узнать его друзей, послушать песни под гитару, поиграть с Медведем. Стать настоящей частью жизни Роберта. И пусть я осознавала, что это невозможно, все равно не хотела его делить – не могла делить его с остальным миром... Или не миром, а той, кого тот самый мир ему приписывал. Об этом сообщали печатные издания, об этом говорили в телепрограммах, шутили по радио. Ажиотаж нарастал с приближением мировой премьеры. И, одновременно, росло мое напряжение. Может быть, Роб чувствовал это, когда звонил. Я делала вид, что ничего не происходит, говорила с наигранной легкостью, в то время как с просторов Интернета навязчиво сыпались очередные фотографии неофициальной пары. Роберт пытался осторожно намекнуть, узнать, как отреагирую, но это было слишком болезненным для меня, чтобы обсуждать. Я неизменно меняла тему, а он, скорее всего, уже боялся ее затрагивать. Становилось страшно думать, что еще могло оговариваться его контрактом, какая новая пытка ждет мое, внезапно лишившееся брони, сердце. Простая истина ядом просачивалась в сознание, отравляя его. Роберт был моим... но не был. И не будет.

Он блистал там, снова и снова, неизменно сногсшибательный. Всегда обходительный, поддерживающий партнершу. Искусно увиливал от откровенных вопросов, отшучивался в ответ на намеки, говорил милые слова, невольно заставляя желавших верить. Иногда казалось, будто «герой» занят, иногда – что свободен. Я старалась не смотреть и не слушать, но, как мазохистка, тянулась к экрану. Этим шоу, интервью не было конца. Роб шутил все саркастичней, устав от однообразия рассчитанных на подростков бесед, говорил с дежурными улыбками, посмеиваясь и разглядывая свои руки. Он часто пил воду, вертя в пальцах пробки, но все реже теребил рукой волосы. Его взгляд потускнел, как и смех. А может быть, я придумывала. Видела то, что хотела видеть. Что где-то там он грустит, вспоминает и скучает обо мне. Что, звоня реже, просто оберегает... Только зря, ведь я, становясь зависимой, ждала, да ждала, и все больше мучилась. Происходящее напоминало лавину, снежный ком, катившийся прямо на меня. Такого никогда не было. Собственная слабость начинала раздражать, невозможность изменить ситуацию загоняла в тупик – но совсем не это послужило причиной. И, конечно, не стыд быть тайной девушкой. Не смешное желание, чтобы он взял меня за руку и вывел куда-то туда, в свет софитов, обнимая при всех. Причиной было... то есть, причин не было. Ведь все, как всегда.
Просто мне больно, больно. БОЛЬНО.
Решение стоило непрерывных слез по ночам и постоянно сдавленной, из боязни разреветься еще и среди бела дня, груди – только оно казалось единственно правильным.

Билет до Лондона я заказала практически в последний момент. Шестнадцатого ноября. Родной город Роберта встретил легким морозцем и мечтательной туманной дымкой, в которой проплывали, поблескивая, мириады огней – не хаотично, а как-то очень размеренно. Это было красиво, по-английски торжественно, но в то же время вызывало безотчетную печаль, которая сейчас так гармонировала с моим внутренним состоянием...
Я не пошла на грандиозную премьеру, хоть могла воспользоваться связями или пробиться туда от имени издательства. Так и просидела в шикарном номере отеля с видом на вечернюю Темзу – в своем специально купленном роскошном выходном платье алого цвета, со стильной прической, сделанной в престижном салоне. Я посмотрела прямой эфир мероприятия, невольно любуясь Робом – элегантным костюмом, подчеркивающим стройную фигуру, сочетанием черного со стальным, любимой легкой небритостью. Мне хотелось прикоснуться к экрану и обвести его черты. Мне хотелось заплакать. Но, успокаивая и убеждая саму себя, я сдержанно дождалась окончания. Потом, дрожащими пальцами отыскав в памяти телефона номер Роберта, позвонила.
Застыв у окна, я вздрогнула, услышав его радостный голос, прорвавшийся сквозь окружавший гул. Поздоровалась и замолчала, кусая губы... Казалось, радость Роба и правда связана с моим неожиданным звонком. Наконец, справившись с собой и набравшись смелости, я произнесла:
- Роб, ты сможешь сегодня отлучиться? Я сейчас в Лондоне. В отеле.
- Ты здесь? Правда? – будто не поверив собственным ушам, как-то по-детски непосредственно переспросил он. - Я вырвусь... обязательно вырвусь. Подожди меня.
- Подожду, конечно, - стараясь сохранять бодрый тон, ответила я. Хорошо, что слышимость плохая.
Озвучив название и номер люкса в отеле, я нажала «отбой». Закрыв лицо ладонями, сделала несколько глубоких вдохов. Нет, нельзя плакать! Только не сейчас. Нельзя...

Я не включала свет. Так и стояла у окна до прихода Роберта, вглядываясь в тихую лондонскую ночь. Мои ноги с трудом слушались, когда я шла на негромкий стук – шаг, еще шаг. Вот он, замок, который я так боялась открыть. И вот он, Роб... Который, тут же захлопнув за собой дверь, сбрасывая у входа полупальто и с трудом выскальзывая из, скорее всего, новых туфлей, прямо там, в коридоре, сжал меня в объятиях, жадно прильнув губами к губам. Ничего не успев сказать, внезапно растеряв всю смелость от такого напора, я обхватила руками его шею и запустила пальцы в волосы. Отвечая, я будто пила его – по глоточку, потом, потеряв голову, жадно, не в силах оторваться... Мои ладони кололи его свежеостриженные на затылке короткие прядки.
Я отступала, пошатываясь, пытаясь вымолвить хоть слово – из тех, что заготовила и тщательно взвесила, но не могла, потому что Роберт, оторвавшись от губ, теперь покрывал поцелуями мое лицо, водил кончиками пальцев по плечам и шее, шептал, зарываясь носом в волосы: «Я так скучал по тебе...» Казалось, мой голос пропал насовсем, и из глаз вот-вот хлынут слезы. Еще несколько шагов – и я оступилась, зацепившись за что-то в темноте небольшой прихожей. Развернулась к стене в поисках выключателя, и в этот момент Роберт вдруг лишил меня способности двигаться, прижав грудью к твердой поверхности. Одной рукой убрал волосы со спины, уже через мгновение запустив в них пальцы, другой скользнул по бедру, и, пробравшись под платье, обвел ажурную резинку чулок, потом край трусиков. Его горячие губы коснулись линии позвоночника... Я ощутила прерывистое дыхание, влажное прикосновение языка каждой клеточкой своей покрывшейся мурашками кожи.
Наши тела были вжаты друг в друга. Искорки возбуждения пробегали одна за другой, накаляя воздух. Жарче всего приходилось ягодицам. И мне нравилось, что я не могу рыпнуться. Роберт так близко... ближе некуда. Сейчас все равно, что будет позже. Неважно, не нужно думать. Он хочет меня. Пусть молча, просто возьмет. В темноте, в коридоре, не раздеваясь...
Он приподнял мое платье, отвел трусики. Я услышала звук расстегиваемой ширинки. И задрожала, впечатавшись в него бедрами, чтобы уже через мгновение ощутить в себе. Теряясь в немом стоне, я зажмурилась, упершись лбом в стену. Так приятно было чувствовать молчаливый напор, мужскую силу... Пальцы Роберта скользнули к пупку, потом ниже, прямо под тонкое кружево, то поглаживая, то надавливая. Как же я от этого дурела! Накрыв идеальную кисть своей, прижала ее еще плотнее.
Я ощущала лишь его. Везде... Захват волшебных рук, прерывистые хрипы, с которыми воздух вылетал из его легких на выдохе, глубокие жаркие движения. Ткань его приспущенных брюк терлась о мои ягодицы, пуговицы рубашки впивались в спину, но это только усиливало наслаждение. Его дыхание опаляло кожу у виска, наши стоны и сердцебиения смешивались. Зажатая между рукой Роберта и торсом, слипшись бедрами, я вздрагивала от каждого рывка, вся горела. Мне хотелось взвыть или заорать: «Не могу больше!», так первобытно моя плоть реагировала на его близость. Невозможно было терпеть, почти невозможно вдохнуть... Кажется, я прекратила соображать вообще, разрываясь от сладких импульсов по всему телу – сначала забилась под его рукой, безуспешно цепляясь ногтями за гладкую стену, потом свело все внутри, и острое наслаждение перемешалось с приятной опустошенностью, с блаженным временным ослеплением. Уже где-то там, на краю, я уловила, как в последний момент Роберт прикусил кожу моего плеча.... то ли низко закричал, то ли зарычал...
Я твоя, Роберт. Что бы потом не произнесли мои губы, тело будет знать. Я только твоя.

.......................................................................................................................................................

Перевод песни полностью
Hiding My Heart (оригинал Adele)



Если хочется поделиться эмоциями, буду очень рада отзывам, здесь и на форуме. Если нравится, не проходите молча, пожалуйста. Мне, как автору, очень важно знать, какие чувства остаются после прочтения. Теперь главы будут появляться реже, потому что запас написанных ранее подошел к концу. Но, конечно, появляться они будут.