«Бей или беги» - так называется защитная реакция организма, которая мобилизует все имеющиеся у человека ресурсы, фокусируя их на одной единственной цели – выживании. В этот момент у любого живого организма учащается дыхание, повышается уровень сахара в крови, ускоряются рефлексы и происходят еще тысячи различных микрореакций.
"Хочется верить, что матушка природа хорошо о нас позаботилась, когда придумывала", - размышляла я после первого визита Итана, сидя на кровати в казалось бы безопасном доме. Он находился в девяти тысячах километров от места, где предположительно покоилась я. Согласно официальным документам. Но в безопасности я себя не чувствовала. Просто сидела с потными ладошками и размышляла «Бежать или драться?» Вроде бы, очевидно. Закономерность в моих действиях прослеживалась настолько явная, что с легкостью можно было говорить о выработанном алгоритме.
Бежать. Бежать без оглядки. Бежать так, чтобы земля под ногами горела.
Но что-то изменилось. Сбой в программном коде заставил меня сменить курс. Это естественно - в моменты смертельной опасности давать обещания, которые в здравом уме никогда бы не дал. Пытаться убедить Вселенную в том, что ты обязательно исправишься, если она даст тебе такой шанс, - это нормально. Обычное явление – не сдерживать свои обещания впоследствии. В подростковом возрасте я зачитывалась Ремарком. Спустя годы я, конечно, поняла, что это довольно тяжелое чтиво для толком не сформировавшейся психики, но тем не менее, мне нравились его романы. Сейчас мне представилась возможность переосмыслить и на своей шкуре ощутить многое из прочитанного. Главной темой Ремарка, которая сплошной канвой проходила через все его романы, была судьба потерянного поколения. Молодые ребята, вернувшиеся с фронтов Первой мировой войны, так и не смогли найти своё место в мире. Я не могла понять, как можно унывать?! Ты же вернулся с Войны, пережил Ад, Судьба дала тебе ещё один шанс!
Теперь я понимаю.
Я пережила свою маленькую войну. Маленькую - в масштабах человечества. Разрушительную - в масштабах моей жизни. Я не знаю, что теперь делать с собой и своим существованием. Я вроде бы и есть, но меня больше нет.
В какой-то момент, продолжая свои размышления, я не заметила, как стала проваливаться в сон. Реальность переплелась с фантазией. Но на выходе получилось привычная несуразица.
На рассвете, мне приснилось, что из меня вышел отличный кебаб под металлической стружкой, и я выпрыгнула из-под одеяла. Оно, повинуясь резкому движению руки, свалилось на пол, но я не удостоила этот момент вниманием. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Накинув на себя халат и сунув ноги в тапочки, я спустилась в гостиную.
Телевизор всё еще работал. Свет всё еще горел. Нож всё еще торчал в полированной столешнице. Я тем временем всё ещё испытывала беспокойство. Пришлось проверить сигнализацию. Для успокоения души поменять еще раз код, который нужно было менять каждые двадцать четыре часа. Сутки еще не прошли, но я заботливо подкармливала собственную паранойю. Она стала моей самой верной спутницей и подругой.
В шкафчике над раковиной расплавленным янтарем блестела бутылка, больше года никем не тревожимая. Но как я уже сказала, отчаянное время…
Диван перед телевизором принял мои телеса в свои объятия с мягким шумом. Приятное тепло коллекционного виски согрело и расслабило сжатые в комок внутренности.
Итан, Итан… Что же ты за птица такая, агент ЦРУ?
«Не будь дурой» шептала благоразумная моя половина, если таковая вообще у меня имелась. «Ничего хорошего это тебе не принесет. Ничего уже не вернешь. Так что живи себе спокойно». Благоразумная Летиция (назовем её так) почему-то говорила интонациями моей почившей бабушки. Вот уж кого нельзя назвать образцом здравомыслия. Бабуля Катнер жила на скромной вилле площадью триста тридцать квадратов, на дивиденды с акций, доставшиеся ей после кончины её последнего мужа. Жила припеваючи, устраивая помпезные вечеринки, которым обзаводился бы сам Джей Гэтсби, попыхивала кальяном и с хитрым лукавством поглядывала на молоденьких мальчиков официантов. Она жила, невообразимым образом сочетая в себе великосветские манеры, потрясающее чувство юмора и великолепную наглость, граничащую с откровенным хамством.
Другая моя половина (и судя по моей же кривой логике, эта субличность досталась мне со стороны матери), большую часть жизни властвовавшая надо мной, мерзко шипела: «Но ты то не живешь, детка, ты существуешь. Как бесхребетная амеба! Куда делась девочка, к которой подойти боялись? Вот ты тут пьешь в одиночестве, а они живут там счастливо и в ус не дуют».
Кем были те пресловутые они я понятия не имела. Возможно, Колин… возможно… Лиззи? Элизабет Катнер растворилась на задворках моего прошлого, так и не вынырнув из тумана своего таинственного исчезновения. А я так и не смогла вытянуть из Райана подробности её жизни. Какова вероятность, что он сам ничего не знал о ней? Какова вероятность, что девушка просто почуяла запах жареного и вовремя сбежала? Пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, это кажется невозможным. Глуповатая, наивная Лиззи не обладала достаточным здравомыслием, чтобы просечь такую заварушку. С другой стороны, она спала с моим братом, он мог в порыве своего тупого бахвальства сболтнуть ей что-нибудь. Какой бы дурой не была моя мачеха, врожденная интуиция и хитрожопость могли подсказать ей, что пора сматываться. Рано или поздно я всё узнаю, если так будет надо. По факту, мной овладел какой-то твердолобый фатализм.
Внезапный писк под потолком заставил меня подскочит, будто к заднице приложили раскаленную кочергу. Разлив остатки виски на штаны, я уставилась на мигающую красную лампочку над дверью. Тело налилось свинцом, я потеряла все разумные мысли, и никак не получалось сообразить, что же в такой ситуации нужно делать.
Писк прекратился, но лампочка продолжила мигать. Оглушительную тишину прорезал звук телевизора, началась реклама.
"Жевательная резинка Dirol! Освежи общение!"
Я взяла себя в руки и направилась на кухню. Там, справа от огромного черного холодильника находилась дверь с серым матовым стеклом. Открыв её, я спустилась по узкой лестнице в подвал, где находилось техническое помещение. Отсюда управлялись камеры, расположенные в доме и по всему периметру моих владений, система сигнализации, а также находилась кнопка экстренного вызова полиции. Введя пароль и сняв блокировку с экрана, я во все глаза уставилась в монитор. Перед моей входной дверью стоял Итан. Притворно улыбаясь, он прожигал взглядом камеру. Мне стало не по себе. Как будто он мог видеть меня через этот маленький стеклянный глазок. Пришлось открывать.
- Ты была права, мы не с того начали.
- Ты на время смотрел? Моё время для визитов с одиннадцати до пошёл_вон_сейчас_полшестого_утра. Третья попытка нужна?
Нарушитель моего спокойствия тяжело вздохнул, поднял руки ладонями вверх и в третий раз начал сначала:
- Я всего лишь пытаюсь быть вежливым. Хочешь ты того или нет, но ты сделаешь то, что нам нужно.
- А я всего лишь пытаюсь жить, ...
- В бункере?
- … как мне сделать так, чтобы вы сделали то, что нужно мне? - проигнорировала я ремарку грубияна.
- Всего лишь выполнить нашу просьбу.
Терпение – это добродетель. Ещё одна из числа тех, коими я не обладала. Поэтому не стала ничего отвечать, а лишь повернулась к гостю (теперь его можно было так назвать без иронии) спиной и прошла вглубь дома.
- У меня есть несколько условий.

Примерно таким образом я обрисовала всю сложившуюся ситуации Алексис, когда она оказалась на пороге моего временного жилища. Лондон был в своём репертуаре, и картину нашего тяжелого разговора лаконично завершали крупные капли дождя, разбивающиеся о стекло.
- Хочешь сказать, ты опять во всё это влезла? Добровольно, – уточнила подруга, ткнув в мою сторону пальцем с острым красным коготком. – То есть ты просто так, забавы ради, вытолкнула меня на ходу из машины, чтобы несколько лет спустя начать всё по новой?
Я поморщилась и как ребенку попыталась ей объяснить:
- Добровольно-принудительно, и никого я не толкала. Пять лет прошло, ты всё ещё дуешься?
- Дуюсь? Ты ебанулась что ли! – девушка вскочила со спинки дивана, на которой пристроилась ранее, и нависла надо мной. – Ты позволила мне сесть в заминированную машину! Ты меня даже не предупредила, что мы можем взорваться!
Закивав, я опустила глаза. Конечно, она права, что я могла на это ответить? Слишком часто я злоупотребляла её слепым доверием и подставляла под удары.
- Колин женился, между прочим. Я была на его свадьбе!
Чего бы не добивалась она этой фразой, ей это удалось. Я вышла из ступора, просверлила взглядом лоб Дейл, а затем весело расхохоталась:
- Извини, похоже, я под коксом. Мне показалось, ты сказала что была на свадьбе Адамса.
И вот тут то и возник тот самый знакомый мне уже с десяток лет взгляд: "Я знаю, это трудно слышать, и уж тем более в это трудно поверить, но это так".
- Ты никогда не была под коксом, - примирительной интонацией напомнила Алекс и снова села на подлокотник кресла напротив меня. Сравняла счет. Издевка за издевку.
- Зато ты походу была, когда делала это! О чем ты думала?!
Именно на фоне этой фразы из кухни с чашкой дымящегося кофе возник Итан и поставил её на столик, чтобы сесть поудобнее.
- Спасибо, - одними губами улыбнулась Алексис, одарив агента ледяным взглядом полным презрения, и подхватила напиток.
Итан так и замер в полуприседе, не успев расположить задницу на мягком сидении.
Конкретно в этот момент и состоялось их полноценное знакомство. Не с церемониальных «Добрый день, меня зовут так-то, позвольте пожать вашу руку». А с такого вот наглого «У нас вообще-то личный разговор! Слишком туп, чтобы это понять? Иди сделай себе еще кофе, пока я выпью твой! Который на вкус, более чем уверена, редкостная параша!».
Попытавшись замаскировать смешок под кашель, я отвернулась, поэтому не смогла оценить всю гамму эмоций промелькнувших на лице моего мужа. Тем не менее он вышел.
Лекси брезгливо понюхала чашку и сделала крохотный глоток:
- Я решила, что тебе было бы любопытно узнать подробности его жизни.
- Вот только не надо! - протянула я, перекинув ногу на ногу. - Даже не думай прикрывать свою глупость моими интересами!
- Почему? - в наивном недоумении спросила подруга. - Ты же так делала.
В тотальной тишине стук керамической чашки о мраморный столик оказался подобен грому.
- Она очень симпатичная. Его жена, - продолжила Дейл как ни в чем не бывало. - Ни в его вкусе, но миленькая. Прямо «девочка-девочка». Похожа на...
Я не могла больше слушать весь этот светский трёп. Она будто репетировала речь перед своими родителями или бывшими подружками по колледжу. Когда на встрече выпускников все делятся своими достижениями, преувеличенно восторженно рассказывая как их младший ребенок недавно сам сходил на горшок. На встрече, куда нам путь был заказан.
- Он разрушил мою жизнь!
- А ты мою! Но я же здесь, - тут же нашлась Дейл. И в этот момент я поняла, что она годами культивировала в себе эту мысль. Репетировала эту фразу перед зеркалом, снова и снова представляя, как выплюнет её мне в лицо.
Посыпались упрёки:
- Это ты по всём виновата! Всё произошло только из-за тебя. Из-за твоей глупости и заносчивости! Ты всё это натворила.
Не успела я сообразить, что делаю, как отвесила ей звонкую пощечину. Просто хотелось, чтобы она поскорее заткнулась. Будто внутренний голос, что все эти годы мерзко выскребал изнутри мой мозг, вырвался наружу и оказался прямо передо мной.
- Ты не имеешь права так говорить! - предельно спокойным тихим голосом начала я. Хотя мы обе прекрасно понимали, что она права, - потому что ты была там. Шла со мной рука об руку и не сказала ни слова поперёк. Ты видела, как всё было. Ты была единственным человеком, способным меня остановить. И если ты действительно думаешь так, как только что сказала, то твоей вины в этом не меньше, чем моей!
Алекс качнула головой, поправляя растрепанные волосы.
- Лучше бы ты не вылезала из той норы, в которую спряталась, - была её последняя фраза перед тем как развернуться, толкнуть вновь появившегося из кухни Итана плечом и на прощание хлопнуть дверью.
- Что произошло? - поинтересовался гражданин сцециальный агент с коричневым пятном опрокинутого кофе на белой футболке. - Ты, кажется, говорила, что она твоя лучшая подруга.
- Кажется, говорила.
И лучшие подруги всегда говорят друг другу правду, какой бы жестокой она не была

Предыдущая глава