Мне необходим прохладный душ. Нужно было срочно остудиться, потому что после пробуждения мне показалось, будто я побывал в аду, настолько жарко было вокруг. И почему человечество не изобрело ластик, который может стирать мысли? Я бы воспользовался им, освежив разум. Не уверен, что боль ушла бы, но зато её можно было бы легче прятать, если не находить за чувствами веского основания.
Вещи я собрал накануне, чтобы ничего не забыть. Только вот сейчас мне отчаянно хотелось чем-нибудь занять себя, чтобы не думать о словах, сказанных Беллой в моём сне. Они не могут быть правдой, даже если так правильно и красиво звучат. Я уже не смогу быть счастливым, не смогу отдать своё сердце кому-то другому. Или смогу?
Время тянулось бесконечно долго, особенно осознавая, где и с кем сейчас Элис. Сегодня должна была состояться свадьба Беллы, Элис, как и говорили все в этом маленьком городке, «удостоилась чести стоять рядом со Свон». Я понимал, что это была уже зависть, так как говорят, что там соберётся вся элита Олимпийского полуострова.
Я мечтал увидеть Беллу в белом подвенечном платье, когда она будет вышагивать к алтарю, хватаясь за руку отца, как за спасительный круг. К сожалению, мне не позволено лицезреть это, но Элис порадуется за меня, видя счастливой свою подругу. Надеюсь, она действительно счастлива.
Мы с сестрой даже не попрощались вчера вечером, потому что уже завтра она прилетит в Нью-Йорк. Я даже и соскучиться не успею, как выражалась Элис. Наверное, длительный перелёт пойдёт мне на пользу.
Такси уже стояло у дома, когда меня окликнула мать с первого этажа. Пора…
Я прощался с родителями так, будто это моё прошлое. Я не хотел до конца оставлять его, но хотел сказать ему «до свидания». Несомненно, что какие-то события из прошлого будут всплывать в воспоминаниях, будут преследовать меня в настоящем, но я больше не хотел сам возвращаться к ним.

Карлайл и Эсми обнимали меня так крепко, что я почувствовал единство нашей семьи. Мы были неразлучны, даже если находились далеко друг от друга. Когда я смогу навестить родителей – неизвестно, поэтому пытался запомнить их как можно лучше. Как известно, после долгой разлуки люди меняются. Я надеялся измениться…

Такси уносило меня прочь с неимоверной скоростью, а я пытался осознать, что теперь у меня будет другая жизнь. В это было трудно поверить, так как я ещё не расстался с этой. Всё казалось сюрреалистичным.
Мы уже проехали Порт-Анджелес, до Сиэтла осталось чуть меньше двух часов езды, когда мой телефон содрогнулся от трели входящего звонка. Я не спешил поднимать трубку, хотя сердце дрогнуло по неизвестной причине.
- Да? – не посмотрев на дисплей, ответил я, но ответом мне служила тишина, нарушаемая чужими всхлипами. Голос казался тонким и высоким, но сиплым и до ужаса знакомым. Взглянув на дисплей, я только удостоверился в звонившем.
- Элис, что случилось? – В голову медленно закрались самые ужасные мысли.
- Эдвард, - сквозь всхлипы выдавила сестра, потом снова зарыдала ещё сильнее.
- Да что случилось, чёрт возьми? – Я повысил голос на сестру, отметив, что это случилось впервые в жизни. Я напугал рядом сидящего таксиста, как и испугался сам. Видя себя в отражении, я понимал, что это не я. Взгляд зелёных глаз, смотрящих из отражения прямо в душу, говорил: «А ты ведь знал это…».
- Белла, она… - Эти два слова заставили меня заёрзать на сидении в ожидании продолжения. Что могло с ней случиться? Я боялся себе даже представить, ведь Элис так безудержно плакала.
- Не томи, прошу тебя, - взмолился я над сестрой.
- Приезжай в Центральную Больницу Форкса, я в кабинете папы.
И всё… Что случилось с Беллой, я так и не смог выяснить. Но то, что Элис в больнице… значит, Белла тоже там. Я не мог места себе найти, сидя в этой душной коробке под названием «автомобиль». Пока мы мчались обратно в Форкс, я не мог думать ни о чём конкретном, моля Бога, чтобы ничего страшного не произошло. А что, собственно, могло произойти?
Машина спустя час затормозила. Мы добрались до больницы в рекордно короткие сроки, потому что мчались на сумасшедшей скорости. Водитель всё причитал, что его могут лишить прав, что его могут посадить за решётку на несколько суток, отобрать лицензию таксиста, но я не вслушивался в его слова. Какая тут может быть лицензия, когда с самым дорогим мне человеком что-то случилось? Что могло вообще случиться?
Вбежав в здание, я направился к стойке регистратуры. Миссис Догнан сразу узнала меня. Пока мы шли к кабинету отца, я успел заметить, как нервно вела себя женщина.
- Что случилось, Дороти? – обратился я к ней, поняв, что больше не могу пребывать в неведении.
- Эдвард, тебе всё расскажет Карлайл, - теребя края униформы, пробормотала женщина, не смотря мне в глаза.
- Нет, я хочу, чтобы это сделала ты! – разошёлся я, как упрямый мальчишка.
- Миссис Рене Свон подняла всех на уши, сорвалась на новеньких ассистенток, что те теперь рыдают в туалетной комнате. Она пихает всем деньги, лишь бы те привели её дочь в чувства. Им нужно на торжество, а мы, видите ли, ничем не можем помочь, - буркнула женщина, а мы тем временем уже подошли к двери кабинета моего отца.
- Что значит «лишь бы те привели её дочь в чувства»? – На вопрос женщина так и не ответила, она просто развернулась и ушла.
Я влетел в кабинет и увидел молоденькую медсестру, которая подаёт Элис стакан с водой.
- Вы не могли бы оставить нас одних? – В моём голосе слышалась сталь, что могло напугать девушку, но, видимо, она понимала, в каком подвинченном состоянии я находился. Только вот я ни черта не понимал!
- Элис, малышка, - тут же подлетел я к сестре, обнимая её и гладя по голове. С тех пор, как мы с ней разговаривали по телефону, прошло больше часа, а она всё так же плачет, как будто узнала плачевную новость минуту назад.
- Эдвард, прости меня, - вдруг произнесла сестра, чем ввела меня в ступор. За что она просит прощение?
- За что…? – тут же озвучил я свой вопрос, но не закончил его.
- Я прочитала её письмо. Я… - Элис задохнулась, поэтому я предложил выпить ей ещё воды. Пока сестра жадно пила, я пытался осмыслить, о каком письме идёт речь.
Элис прокашлялась и продолжила:
- Я не должна была, но если бы не так, если бы всё пошло по-другому… - Я ничего не понимал, так как сестра говорила совершенно бессвязно. – Бедная Белла, я не знаю, почему… нет, я знаю, я теперь знаю… - И снова Элис подавилась собственными слезами.
- Малышка, я ничего не понимаю. Причём тут Белла? Что с ней?
Ответом мне послужил скомканный протянутый лист бумаги. Я нерешительно взял его, смотря на буквы, но не читая. Я узнал, кому принадлежал почерк.
- Она велела передать его тебе, когда её уже не буде-е-е-е-е-е-ет, - Элис снова не удержалась, и после минутной передышки заплакала так же, как и ранее.
Что значит «не будет»? Неужели?..
Оставив сестру, которая пообещала успокоиться, скорее себе, нежели мне, я вышел в коридор, где наблюдалась настоящая суета. Люди в больничных халатах снуют туда-сюда, сметая всё на своём пути. Облокотившись на стену, я развернул смятый лист бумаги и принялся читать его.

«Дорогой Эдвард,
Я не знала, как к тебе обратиться, да и вообще, стоит ли это делать. Имею ли я на это право? Мне необходимо поговорить с тобой, хотя, думаю, ты никогда не узнаешь об этом разговоре. Парадоксально, не правда ли?
На мне лежит тяжкий неподъёмный груз, который я устала нести за собой. Такое чувство, что собираюсь признаться тебе в убийстве, может, это так и есть, ведь именно я послужила смерти нашей любви.
Я хочу рассказать тебе, что толкнуло меня на разрыв отношений, ведь я люблю тебя больше жизни и, казалось, никогда не смогла бы покинуть тебя. Вряд ли ты когда-нибудь прочитаешь все эти строки и узнаешь правду, но, надеюсь, что мне станет легче после моей «исповеди».
Всё началось с того побега из дома в твоё День Рождение. Я знала, что это повлечёт за собой последствия, но тогда мне было плевать, да и сейчас я не отступилась бы от этого решения. Просто я не думала, что последствия будут такие сильные и уничтожающие.
Рене познакомила меня с семьёй Флетчеров, Сьюзен и Даниэлем. Они показались мне приятными людьми, я и не могла подумать на тот момент о том, что от них может исходить какой-то вред. Я не рассказывала тебе, но я была на вечеринке с Даниэлем у его друзей. Я знала, что ты волновался бы, и лучше сказала бы тебе, чем теперь признаваться в этом листку бумаги. На этой вечеринке произошло… мне просто даже стыдно сказать об этом. Теперь я понимаю, что хотела сделать Рене этим знакомством с семьёй Флетчеров. Она нашла мне «жениха», который удовлетворяет всем её запросам, не спросив моего согласия. Мне стыдно писать об этом, потому что прекраснее человека, чем ты, я не могу себе представить.
Этим вечером я и узнала, что беременна. Представляешь… Ты станешь папой, а я мамой. В голове не укладывается. Хотя, и об этом ты не узнаешь, за это мне и стыдно больше всего. Прости, что скрыла от тебя, что у нас будет малыш. Ты первый имел право знать об этом! Но вместо того, чтобы рассказать тебе, я на утро поведала об этом Рене. Она была в ярости, и это ещё мягко сказано.
Мне был поставлен ультиматум. Либо ты, либо твоя безопасность. Я не могла рисковать тобой, сама купаясь в счастье. Да и что это было бы за счастье?.. Я боюсь даже представить, если бы Рене решила воплотить все свои угрозы в жизнь. Хотя, если бы я тогда убежала с тобой, и как бы эгоистично я не поступила, и даже если бы ты начал винить меня во всех грехах через какое-то время, я была бы счастлива, питалась бы этой иллюзией. Мы питались бы ей вместе.
Я выбрала твою безопасность. Это решение далось мне относительно легко, нежели все действия, которые я выдвигала на воплощение своего плана. Сделать тебя счастливым – это всё, чего я хотела. Ты скажешь, что тебя сделает счастливым только моё присутствие в твоей жизни, возможно, так и есть. Я знаю, что тебе предложили писать музыку, мне Элис рассказала про то, что вы отправляетесь в Нью-Йорк, и ты не представляешь, как я за тебя рада. Я так же должна радоваться, что все мои старания не прошли насмарку, что все жертвы не были сделаны впустую. Я должна гордиться своей выдержкой, но не могу, так как сердце предательски ноет в груди.
Мне приходится врать совершенно чужому мне человеку, что под сердцем я ношу его ребёнка. Мне придётся всю жизнь врать своему ребёнку, выдавая мнимого отца за настоящего. Очень жаль, что они никогда не узнают правды, что ты её не узнаешь, но такова цена моего обмана, такую цену берёт Нью-Йорк и внешнее благополучие. С каждым последующим написанным мной словом в моей голове сеется нерешительность и чувство, что я совершила ошибку. Я не хочу так думать, потому что вижу, что все счастливы, кроме меня. Тебе больно, Эдвард, но это пройдёт. Я желаю тебе, чтобы это прошло. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, ты этого заслуживаешь. А я… я этого не заслужила ни одним своим поступком, ибо ложь не бывает во благо.
А теперь я хочу сказать то, о чём хотела кричать ещё в первых строках, но что-то удерживало меня, видимо, ответственность и желание рассказать тебе решительно всё.
Я люблю тебя! Я не могу описать масштабов этого чувства. Я боюсь, что ты не поверишь в это. Но это так, Эдвард, это так. Поразительно, я думала, что на моём лице красными буквами написано, что я люблю тебя и только тебя, но когда мы стояли под дождём, и я буквально оттолкнула тебя, ты не заметил этого. Ты так легко поверил, несмотря на то, что я постоянно повторяла эти три слова. Очень жаль, что у меня больше нет шанса сказать тебе эти слова лично.
Если ты читаешь это письмо, возможно, что меня уже нет в живых. Прошу тебя, вини во всём только меня. Мою слабость, расточительность, глупость и прочие пороки, на которые ты всегда закрывал глаза. Я делаю это потому, что не вижу другого выхода. Ещё раз прости меня за всё, что я наделала, хотя нет… Лучше не надо, потому что я прекрасно знаю, что ты не злишься. Вини меня во всём так, как это делаю я…


Я скатился по стене вниз, запуская пальцы в волосы, оттягивая их почти до боли.
Этого просто не может быть! Я не хотел верить в то, что только что прочитал. Я не хотел принимать, что ошибся в Белле. Даже мысль о том, что я так легко поверил в её ложь, была отравляющей для моего сознания. В том то и дело, что слишком легко. Несмотря на то, что она постоянно говорила о своих чувствах ко мне, я усомнился в них.

Никогда не винил людей, которые хотели свести счёты с жизнью. Я пытался понять, чем они мотивируют свой поступок, и есть ли ему оправдание. И чем больше я копался во всём этом, тем больше я предпочитал оставаться в неведении. Ведь человеком управляют обстоятельства, и не важно, воспитали ли в нём чувство ответственности и долга, любовь к жизни и окружающему миру. Всё это не важно, подчас меркнет на общем фоне проблемы. Я боялся допустить мысли, что человек может быть полностью раздавлен, потому что со мной такого никогда не было.
Знаю ли я что-то о человеческий страданиях? Я долго могу уверять себя и кого-либо в том, что я пережил довольно много, чтобы говорить о всепоглощающей боли, разрывающей изнутри. Я могу внушать себе, что боль тысячи людей ничто, по сравнению с моей. И не важно, буду я чувствовать себя эгоистом или нет, потому что я не испытывал боли тех тысяч человек. Я ничего не знаю о боли! Я не знаю, что такое – быть униженными, раздавленным, забытым, подверженным влиянию других. И даже самого дорогого мне человека я не уберёг от познания этих чувств. От этого становилось ещё хуже.
Всё, что мне сейчас хотелось – это обнять Беллу. Попросить прощения за то, что допустил всё это. Всегда подмечал, что любимая слишком хрупкая, но всё равно позволил тащить этот груз в одиночку. Позволил, чтобы она сейчас лежала в этой больнице, позволил, чтобы она допустила даже крошечную мысль о самоубийстве.
Я вспомнил ещё об одном человеке, которому требуется моя поддержка. И этот человек так громко рыдал каких-то несколько минут назад, обещая мне успокоиться. Я вошёл в кабинет отца, видимо, с таким выражением лица, которого у меня никогда не было. Посмотрев на Элис, я улыбнулся про себя, потому что сестра уже не плакала, хотя на её лице отпечатывалась тревога. Она была совсем бледной, а нос и глаза красные, но первый шаг к успокоению Элис уже преодолела. Она встрепенулась, встала с кресла и пошла в мою сторону.
- Эдвард, я, правда, ничего не знала. – Элис крепко-крепко обняла меня. – Я не должна была читать это письмо, но что, если бы я его вообще не прочитала? Даже подумать страшно… Я за неё сильно волнуюсь. Ты должен поговорить с ней. Я не думала, что всё настолько… сложно.
Я ничего не говорил. Гладя Элис по спине, я пытался совладать с тайфуном, который вот-вот должна была выпустить младшая сестра. Мы оба чего-то ждали, даже не знаю, чего конкретно.

День выдался очень напряжённым. Я не пил столько кофе за всю жизнь, сколько выпил сегодня. Меня терзали разные чувства и эмоции. Этот день – целый мир, целая жизнь, за который я успел потерять и приобрести.
Мой отец вошёл в кабинет, как только я собирался принять очередную порцию кофеина. Усталость сильно сказывалась, но я боролся с желанием прикрыть глаза хоть на секунду, понимая, что засну. Я отгонял мысль о тёплой кровати, о мягких подушках и о внутреннем комфорте.
- Эдвард… - Карлайл явно не ожидал меня увидеть.
Элис уехала, точнее, я буквально силком вытащил её из больницы. Она упрямствовала, в этом ей не занимать, но я всё-таки победил. Сказал, что если будет что-то серьёзное, я ей позвоню даже ночью. Естественно, сестра понимала, что я наглым образом врал ей, но докапываться до истины ей хотелось меньше всего. Нервное истощение давало о себе знать, что она валилась с ног не меньше моего.
- Расскажи мне всё, - попросил – нет, потребовал – я. За этот день я видел столько людей, которые что-то знали, но говорить ничего не хотели. От безысходности хотелось рвать волосы на голове.
Отец прошёл дальше меня, к своему столу. Оттуда он достал мини-бутылочку с виски и плеснул в маленький бокал. Одним глотком он выпил содержимое и облегчённо вздохнул. Я же весь находился в напряжении.
- Я не знаю, что тебе уже известно…
- Мне ровным счётом ничего неизвестно, - грубо перебил я, сжимая в руках чашку с бодрящим напитком.
Карлайл послал взгляд, который говорил: «Я очень сильно устал». Покорно склонив голову, я приготовился слушать.
- Я даже рад, что ты никуда не улетел, Эдвард. Я хотел сказать, что ты просто обязан поговорить с Беллой. Я не знаю, что у вас там произошло, может, даже подсознательно стараюсь во всё это не вникать, я не знаю, что произошло у Беллы с её матерью, за что она просто ненавидит девочку. Но чтобы решиться на что-то подобное… - Отец сделал паузу, собираясь с мыслями. – Зрелище было ужасным. Беллу привезли сюда в свадебном платье, которое было запачкано кровью. Сама она была бледнее, чем мел, многим нашим сотрудницам стало плохо от одного лишь взгляда на её лицо. Элис была в самом эпицентре, точнее, это она пыталась вручную остановить кровь, оказать хоть какую-то помощь. Мы, конечно, остановили кровотечение, но из-за огромной потери крови Белла умерла бы, пришлось делать переливание. Ей необходимы лекарства, которые могут принести вред… ребёнку.
- Это мой ребёнок, - со всей уверенностью произнёс я, не поднимая головы.
- Хм, - отец смутился, может, это было бы заметнее, если бы он не так сильно устал.
- Сейчас состояние Беллы удовлетворительное, но будет сложнее, когда она проснётся. Это такой стресс… Эдвард, ты должен быть с ней. Если тебе придётся отказаться от поездки, сынок, откажись от неё! Я даже представить боюсь, какие последствия будут в противном случае…
- Об этом не может быть и речи! – Неужели он думал, что я всё ещё собирался уехать? – Я завтра же позвоню Джону и поговорю с ним.

Отец спешил домой, но я отказывался даже слушать об уходе. Конечно, я понимал, что моё присутствие здесь никому не поможет, понимал, что мне надо отдохнуть. Но разве всё это может поменять моё решение?
- Я могу отвести тебя к ней, - предложил отец, сконфужено смотря на меня. – К тому же там уже находится один человек.
Неужели, там её мама? Хотя, это менее всего вероятно, я даже и предположить не мог, кто мог находиться в реанимационной. Вход туда категорически запрещён, но для меня есть некоторые привилегии. Тем более, Карлайл не предложил бы, если бы это было во вред.
Пока мы шли по длинным опустевшим коридорам, я, как ни странно, ни о чём не думал. Внутри пустота, как и в больнице. Тишина окутывала нас, нарушали её лишь наши неспешные шаги. Я предвкушал долгожданную встречу, и при каких обстоятельствах мы бы ни встретились с Беллой, это мгновение будет всё равно счастливым.
Отец не стал входить со мной. Похлопав меня по плечу, он развернулся и пошёл в обратном направлении. Наверное, где-то глубоко внутри я даже позавидовал ему. Несмотря на все эти потрясения, который преподнес сегодняшний день, он возвращается домой, к семье, к своей любящей жене. Он сможет обнять маму, поцеловать её в висок, что всегда мне казалось самым личным, самым интимным, и лечь спать, обнимая тонкую талию своей жены. Я же должен находить счастье в страданиях.

Первое, на что я обратил внимание, войдя в просторную палату, это женщину, которая расположилась в кресле. Она дремала, а я потревожил её сон. Женщина встрепенулась и уставилась на меня неверящим взглядом, кажется, она точно не ожидала меня увидеть. Неверие тут же сменилась благодарностью, наверное, за моё присутствие и за то, что я её разбудил. Видимо, не один я боролся со сном.
Медленно, то ли от страха, то ли растягивая счастливейший момент, я повернул голову в другую сторону. В глаза бросилось медицинское оборудование, неприятный писк, которые говорил о сердцебиение, заставил поморщиться. О сердцебиении… Она жива… Эта мысль была захватывающей, я улыбнулся, понимая, что всё самое страшное позади. Главное, что её успели спасти, а будет она со мной или нет – это уже не важно, хотя… Не знаю, кем я со стороны покажусь, когда, не спрашивая её разрешения, возьму на руки и увезу подальше от этого города.
С каждым шагом я приближался к заветной цели. Ещё несколько дней назад я и мечтать не мог о том, чтобы увидеть Беллу. Я не хотел давать себе призрачных надежд, обещаний, которые не смогу выполнить. И вот сейчас, я стою и вглядываюсь в мёртвенно-бледное лицо любимой. Она не изменилась, всё так же прекрасна. Но в моём сознании её образ казался карикатурой по сравнению с оригиналом. Сейчас ни один мускул на её лице не напряжён, как и сказал Карлайл, она спокойно спит. Сон и поддержка – это всё, чего нужно Белле. Мне хотелось склониться и запечатлеть на этих алых губах самый терпкий, но в то же время целомудренный поцелуй. Я ещё долго всматривался в эти красивые черты лица, мечтал о губах прекрасной девушки, пока не понял, что присел рядом на кровать.
Кажется, я уснул.
Пробуждение оказалось не столь сладостным, каким я его представлял, ещё не проснувшись. Почувствовав на себе взгляд, я еле разлепил веки и сладко зевнул. Весь мир перевернулся, когда я встретился взглядом с парой шоколадных глаз. Белла… Моя любимая Белла…
Она смотрела на меня с неверием. Её взгляд бегло смотрел на моё лицо, она то и дело отводила глаза. Её сердце колотилось так, что и без приборов я бы слышал его стук. Противный писк увеличился, как и удары сердца Беллы. Я попытался успокоить её, положив ладонь на её дрожащую руку, но сделал только хуже. Кажется, это и есть то, о чём говорил отец – последствия сильного стресса.
Я ещё смогу поговорить с Беллой, смогу её поддержать, мне предстояла возможность утешить её, для меня это было подарком. Но пока мы не говорили, пытаясь разрушить хрупкую, словно пергамент, тишину.
- Я не могу поверить в это, Эдвард. Неужели я здесь? Неужели рядом ты?
Мы вели немой диалог.
- Да, Белла, всё в порядке, ты здесь. Со мной…
- Я скучала…
- Я верю тебе, верю…
- Прости меня. Прости! Мне так много предстоит рассказать тебе. Пожалуйста, верь мне.
- Конечно, а сейчас отдыхай. Я буду рядом и никуда не уйду.
- Я верю.
- Прошу тебя, не нервничай. Это вредно вам обоим, - я переместил свою ладонь на ещё плоский животик Беллы.
Она не смогла выдержать этого, отвела взгляд и заплакала. Слёзы слишком медленно катились по её щекам. Мне хотелось, чтобы она остановилась. Но я понимал, как ей сейчас это необходимо.

Наплевав на все законы приличия, на этикет и на больничную стерильность, я лёг рядом с Беллой, притягивая девушку к себе за хрупкие плечи. Она вздрогнула, но не попросила убрать руки. И я был счастлив. За последнее время по-настоящему счастлив.
Мы лежали вместе, представляя из себя одно целое. Не было ни Беллы Свон, ни Эдварда Каллена, были мы, как что-то нераздельное.
- Эдвард, - прошептала любимая, прежде чем провалиться в сон.

Я обнял её ещё крепче и забылся спокойным сном.



Мы поднимались по трапу в частный самолёт Джона. Я обнимал Беллу за хрупкие плечи, не давая ей упасть. Она еле переставляла ноги, так как за последнее время практически не ходила, лёжа в больничной палате.
Впереди нас шла Элис, которая выражала всем своим видом неподдельный восторг. Она ещё слишком молода и по-детски наивна, в душе сущий ребёнок, чтобы её желания были какими-то слишком обыденными. Всё, чего моя сестра хотела больше всего, исполнилось. Жить ни где-нибудь, а в Нью-Йорке – её мечта лет с четырёх. По крайней мере, девушка ещё не была влюблена к своим семнадцати годам, не была обременена чем-либо, чтобы мечтать о мире во всём мире.
Я всё хотел спросить, как ей удалось достать все нужные документы Беллы. Она не говорила, строя хитрое личико. Я отдавал ей должное, потому что даже моё любопытство не стоит удовлетворять, лишь бы не тревожить пережитое.
Белла очень волновалась, что будет дальше. Она всячески упорствовала, придумывая разные отговорки, которые могли бы помешать нам быть вместе. И в то же время признавала, что жизнь без меня ей кажется сущим адом, впрочем, как и для меня без Беллы. Поэтому я просто сказал, что не спрашиваю её. Кажется, что звучит грубо? Но Белла лишь благодарно улыбнулась. Для меня нет ничего лучше, чем видеть её счастливую улыбку.
Мы уже вошли в просторный салон самолёта, когда нас встретил Джон. Он был очень приветлив, впрочем, как и всегда.
- Эдвард, может, представишь нас? Это же та самая девушка? – Да, это та самая девушка, из-за которой перелёт предстояло перенести, да и мои условия.
Во-первых, я сразу предупредил Джона, что если и полечу в этот Нью-Йорк, то только с Беллой. Во-вторых, мы договорились, что жить она будет с нами. Мужчина понял меня, и вот, в новый назначенный день мы встретились, чтобы вместе лететь в знаменитый мегаполис.
- Джон, познакомься, это моя… - И как же мне представить Беллу? Никаких слов не подобрать, чтобы описать, кто она для меня. Даже если говорить примерно, я могу смутить этим Джона. Белла не просто моя девушка, она моя невеста. Нет, не просто невеста, она любовь всей моей жизни. Только если смотреть со стороны, я не хочу, чтобы мои слова прозвучали пафосно. – Это моя любимая невеста Белла.
Джон засмеялся.
Весь полёт прошёл в весьма непринуждённой обстановке. Элис общалась со стюардессами, с нашим приятелем Джоном, порывалась заглянуть в кабину пилота. Я всё не мог насмотреться на неё, такую непосредственную, такую любимую сестру.
Но всё же моё внимание больше привлекала Белла. Она не спала, но и не разговаривала, вырисовывая незатейливые узоры своим пальчиком на моей рубашке. Я не мог провести и минуты, чтобы не поцеловать её. В макушку, в висок, в плечико, в носик. Она казалась ребёнком не меньше, чем Элис. Правда, её лицо было таким… повзрослевшим. Это даже не девушка, а женщина, у которой за плечами огромный жизненный опыт.
Токсикоз пошёл на убыль, как раз тогда, когда это было больше всего нужно. Одной проблемой было меньше, можно даже было сказать, что Белла пошла на поправку. Правда, говорила она мало, а если и говорила, то только по делу. Или, что чаще всего и происходило, она просила прощение.
- Как вы там, всё хорошо? – улыбнулся я в шикарные каштановые волосы, обращаясь к Белле во множественном лице.
- Всё хорошо, - на её губах отразилась еле заметная улыбка.
Продолжая поглаживать Беллу, я почувствовал внутреннее спокойствие, умиротворение и счастье.

Вот-вот мы вступим в новую жизнь.

---

Здравствуйте, дорогие читатели!

Стихотворения, якобы написанные Эдвардом, я нашла в интернете. Ну, что с меня взять?.. Никогда не была поэтом... Целью использования этого стихотворения было создать цельность всей картины, как вы понимаете, я не претендую на какие-либо права. Хочется сказать таким замечательным мужчинам "спасибо" лично, они вдохновили меня своими стихами на написание этой главы.
Первое стихотворение написано Александром Кушнер, второе - Евгением Тищенко.

От души хочу поблагодарить свою бету Сашу aka ♥robsessed♥ за редакцию этой главы. Надеюсь, вы поддержите меня, и забросаете её плюсиками в репутацию!