Негромкий голос Уилкса, который вещал всем собравшимся о случившемся в душевых Слизерина, жутко усыплял меня, и я из последних сил пыталась вникнуть в смысл его тирады. В кабинете старост было душно, окна были плотно закрыты из-за дождя, и все старосты факультетов сонно смотрели на Уилкса. Я мечтала о том, чтобы это жуткое собрание быстрее закончилось, и я смогла, наконец, глотнуть свежего, прохладного воздуха. Вот уже почти два часа мы обсуждали наши школьные проблемы, которые, как мне казалось, можно было решить за полчаса. Мы с Поттером согласовали расписание дежурства всех старост, выслушали предложения по оптимизации свободного времени учащихся от Эрни Купер – старосты Когтеврана, обсудили поход в Хогсмид на следующих выходных, и, наконец, последней повесткой дня был этот всем надоевший потоп.
Дождь монотонно барабанил по стеклам, оставляя на них водные дорожки, бегущие к оконному карнизу; подвесная потолочная люстра, покрытая множеством завитушек, тускло освещала комнату, отбрасывая причудливые тени на стены; в углу комнаты, под самым потолком, небольшой паучок с ярко желтым пушистым тельцем с явным аппетитом поедал попавшуюся в паутину муху – я уже по десятому разу это все изучила, пытаясь хоть как-то себя взбодрить. Не помогало. Тогда я обвела взглядом собравшихся старост – все выглядели устало, никто уже не слушал Уилкса. Я взглянула на Поттера, который сидел почти напротив меня: черные волосы забавно торчали на макушке, из-под мантии криво выглядывал воротничок белой рубашки, а узел галстука немного съехал набок. Эта небрежность придавала Джеймсу особое обаяние, приковывала взгляд и заставляла не одну девушку Хогвартса томно вздыхать.
Перед ним лежал пергамент (в нем он должен делать отметки по важным вопросам собрания), который был наполовину исписан его кривым почерком, однако сейчас Джеймс что-то увлеченно рисовал в уголке. Я уже неоднократно видела, что в свободные минуты на уроках, он часто начинает что-то изображать на пергаменте. Любопытство распирало меня, и я никак не могла его унять. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто не обращает внимания на меня, я медленно наклонилась вперед, положив локти на стол и вытянув вперед шею, пытаясь разглядеть его художества, но ширина стола не позволяла мне этого сделать. Я откинулась обратно на спинку своего стула и раздраженно сложила руки на груди.
И тут я встретилась глазами с Колином Тэйлором – старостой Пуффендуя. Это был достаточно высокий парень с русыми волосами и ярко-голубыми глазами. Алиса, когда о нем говорила, всегда называла его «милашка Колин», и это не удивительно, потому что он действительно был симпатичным и нравился девушкам. Ко всему прочему он был одним из лучших учеников своего факультета и всегда отличался галантностью, мягким характером и дружелюбием по отношению ко всем, включая даже слизеринцев.
Я с любопытством посмотрела на него: волосы с завидной опрятностью лежали на голове и спадали короткой челкой на лоб, аккуратно завязанный галстук выглядывал из-под накрахмаленного воротничка белой рубашки, а глаза поражали небесно-голубым цветом. Неожиданно он улыбнулся мне такой доброй и искренней улыбкой, что я не смогла сдержаться и улыбнулась в ответ. Он покосился на Уилкса, указывая мне на него, а затем возвел глаза к потолку, говоря, что тот уже всех замучил своим нудным рассказом о злосчастном потопе. Я понимающе кивнула в ответ и устало вздохнула. Затем на секунду опустила глаза, и исподлобья глянула на него – Колин по-прежнему ласково смотрел на меня. Эта игра в гляделки почему-то меня очень забавляла, и я уже не могла скрыть улыбку. Когда-то, на четвертом курсе, он мне немного нравился, но мы никогда не общались более тесно, чем банальное «привет» и «пока».
Его пристальный взгляд ввел меня в замешательство, и я немного зарделась. Однако на его щеках тоже был едва заметный румянец, что еще больше меня смутило, и я начала нервно накручивать свой локон на палец, опустив глаза и продолжая чувствовать его взгляд.
Наконец, Уилкс закончил свою душераздирающую историю, вернулся на место, а мы все пообещали приложить максимум усилий, чтобы найти виновных. На этом наше собрание было окончено, и все стали лениво собирать свои сумки. Уже выходя из кабинета, ко мне подошел Колин:
- Я думал, это уже никогда не кончится, - он устало улыбнулся, закидывая на плечо сумку.
- Да уж, Уилкс сегодня всех утомил, - поддержала его я. Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, и неожиданно сказал:
- Лили, не хочешь завтра вместе поработать над эссе по зельеварению? У меня тема по антидотам ядов, содержащих настойку полыни. Может, ты бы помогла мне… – прозвучало это настолько легко и ненавязчиво, что мне абсолютно не хотелось ему отказывать.
- Да, давай, - я слегка улыбнулась ему. Мы уже вышли из кабинета, и я заметила Алису, которая сидела на подоконнике, положив ногу на ногу, и кусала зеленое яблоко. – Прости, Колин, мне пора - меня Алиса ждет.
- Тогда встретимся завтра в библиотеке после уроков, - его глаза сияли неподдельной радостью. Он снова улыбнулся и торопливо зашагал по коридору, догоняя свою напарницу Руби Джонс.
- Лил, я думала, что вы там все умерли,- сказала Алиса, вставая с подоконника.
- Еще чуть-чуть, и мы бы точно там умерли от занудства Уилкса, - хмуро ответила я, забирая у Алисы протянутое мне яблоко, которое та припасла для меня с ужина.
Кабинет для собраний старост находился на шестом этаже восточного крыла замка, и нам с Алисой необходимо было преодолеть приличный путь, чтобы дойти до совятни, располагавшейся в Западной башне. Было уже начало девятого вечера, и студенты не сновали по коридорам такими толпами, как днем. Я дышала прохладным воздухом школьных коридоров, наслаждаясь возможностью размять уставшие после двух часов сидения на жестком стуле конечности. Алиса первая нарушила молчание:
- Лили, а о чем это ты болтала с милашкой Колином? – она коварно улыбнулась.
- Он предложил завтра вместе эссе по зельям написать, - смутилась я, исподлобья глянув на подругу – она сразу же оживилась:
- О-па! Лили, ты ему определенно нравишься! – она лучезарно улыбалась, явно радуясь за меня. – Он же такой милый, такой симпатичный и, кстати, очень подходит тебе по характеру. А тебе он нравится?
Я озадачено приподняла брови и смутилась окончательно:
- Да, он очень милый, но…
- Никаких «но»! Надеюсь, ты не отказала ему? – Алиса настороженно смотрела на меня, словно боялась, что я могла сделать самую большую глупость в своей жизни.
- Нет, мы завтра договорились позаниматься после уроков, - я криво улыбнулась и посмотрела на подругу: та от радости сияла, словно начищенное семейное серебро.
- Молодец! Правильно сделала! – она обняла меня за плечи, а затем немного нахмурилась и тихим голосом, чтобы никто не услышал, спросила: - А с Поттером что?
Я почувствовала, что мои щеки мгновенно запылали, и это не укрылось от Алисы. Она с любопытством смотрела на меня, ожидая ответа. Я собралась с духом – это была отличная возможность рассказать о наших занятиях:
- Он учит меня заклинанию патронуса, - голос прозвучал тихо и как-то неуверенно.
- Ничего себе! Он умеет вызывать патронуса? – Алиса ошеломленно смотрела на меня. Я утвердительно кивнула. – Лили, это он сам тебе предложил?
- Да, после того, как мы прочитали статью о нападении дементоров тогда, на уроке истории магии.
- Здорово! – неожиданно она рассмеялась своим звонким смехом. – Лили, это получается у тебя целых два поклонника, прямо-таки ассортимент!
- Не говори ерунды! – я раздраженно осадила подругу. – Поттеру больше дела до меня нет, он просто по-дружески помогает мне. И это ничего не значит.
Я произнесла эти слова вслух и почувствовала неприятный осадок на сердце. Алиса молчала, вероятно, обдумывая мои слова, а я не хотела продолжать говорить о Поттере. Мы вышли на лестничную площадку и стали подниматься по ступенькам. Наш путь лежал на восьмой этаж, где был вход в небольшую башенку, отведенную под жилище для сов.
- Алиса, ты письмо домой отправляешь? – решила я нарушить молчание, задав первый пришедший на ум вопрос.
- Да, моя мама прислала мне гневное письмо, в котором жаловалась на мою безалаберность и безответственность, потому что я до сих пор не определилась с будущей профессией, - последние слова она произнесла с ехидством, специально копируя интонации своей мамы.
- Ты же хотела работать в вашем магазине, разве нет? – я удивленно вскинула брови. Родители Алисы были владельцами магазина в Косом переулке под названием «Пернатая почта» и продавали, соответственно, сов различных видов и мастей. Это у них было семейное дело еще с XVIII века, когда, как рассказывала Алиса, ее пра-пра-прадед нашел в лесу сипуху с перебитым крылом, вылечил ее и, поскольку в доме уже была семейная сова, продал ее своему соседу, у которого сын как раз поступал в Хогвартс. Так он понял, что хочет заниматься совами и, потратив все накопленные предыдущими поколениями деньги, открыл магазин. Такая в семье Ревейн была легенда.
- Да, но я не хочу пока говорить об этом родителям, потому что, если я вдруг поменяю свое решение, они меня потом запилят, - Алиса выразительно закатила глаза. – Лили, а ты по-прежнему хочешь поступать в Высшую академию зельеварения?
- Да, - ответила я. Это была моя мечта, и я очень надеялась, что мой диплом по окончании школы с отличием и знания по зельям помогут мне. – Со следующего семестра начну писать вступительную работу, правда еще тему пока не выбрала…
- Не беда! Ты точно сдашь все экзамены и поступишь туда, я уверена, - она ободряюще улыбнулась мне.
Мы, наконец, поднялись на восьмой этаж, и я открыла дверь, ведущую в совятню. Мы неторопливо стали подниматься по каменной винтовой лестнице, усыпанной соломой. Наши совы обитали на последнем, третьем, ярусе этой небольшой башенки, и оттуда сквозь широкие окна без стекол открывался прекрасный вид на окрестности Хогвартса. Сквозняки гуляли в совятне, и я торопливо запахнула полы мантии.
- А Фрэнк чем хочет заниматься после школы? – полюбопытствовала я.
- Не поверишь! - она хихикнула. – Он хочет быть обозревателем по квиддичу, - я удивленно приподняла бровь, и мы с Алисой рассмеялись. – Он же помешан на квиддиче и, как мне кажется, очень завидует Поттеру, по-доброму, конечно.
Мы вышли на круглую площадку верхнего этажа: пол, как и ступеньки, был засыпан соломой и опилками, везде валялись косточки от мелких грызунов, которыми питались здешние совы, и все было покрыто птичьим пометом вперемешку с перьями. Стены были изрезаны неглубокими нишами, в которых, как в своей комнате, на жердочке отдыхали совы.
Я подошла к своей Кнопке, которая приветливо поздоровалась со мной, громко ухнув и слегка прикусив палец. Покопавшись в сумке, я достала кусочек жареной колбасы в бумажке, припасенный мной с обеда, и угостила мою пернатую подругу. Вопрос созрел внезапно, и я обернулась к Алисе, которая уже достала письмо из кармана мантии и отдавала его своей пестрой ушастой сове Фионе:
- Алиса, а почему Фрэнк должен завидовать Поттеру?
- Ну, как почему, Лили?! Он же мастерски играет в квиддич, а вот у Фрэнка не очень получается, - она пожала плечами, затем взяла в руки Фиону и понесла ее к окну. – К тому же - это мне по секрету Фрэнк рассказал - летом Поттеру пришло письмо из «Татсхилл Торнадос». Они приглашают его выступать за их команду сразу же после окончания школы, причем в первом составе.
Сказать, что я была удивлена – значит, ничего не сказать. Было непривычно осознавать, что это его увлечение квиддичем может реально перерасти в профессию. Я никогда даже не могла подумать, что трепетная любовь Поттера к снитчу была действительно его мечтой и более того – востребованной. «Татсхилл Торнадос» является отличной командой, входящей в первую пятерку сильнейших клубов Британии, и меня поразил тот факт, что они обратили внимания на простого школьного ловца, пусть и талантливого. Теперь я понимала, что перед Джеймсом после окончания школы откроются новые горизонты, возможно, он станет новой суперзвездой в квиддиче, и толпа молоденьких девушек будет вешать плакаты с его изображением на стены своих комнат и скандировать его фамилию на многотысячных стадионах. Уже второй раз за день я будто чувствовала его жизнь, бьющую, словно из фонтана, источник которого находится на далекой от меня планете. Я поняла, что ничего не знаю о Джеймсе. Он был для меня точно книга из запретной секции библиотеки, которую невыносимо хотелось прочитать, но на которой стоял штамп вето.
Я взяла Кнопку в руки, аккуратно сжав ее крылья, и отнесла на подоконник. Затем достала письмо, которое написала еще вчера, и разгладила загнувшийся уголок. Я не знаю почему, но в этот момент меня охватило гнетущее чувство одиночества, которое заставляло сердце болезненно сжиматься: я вспомнила маму, которая наверняка сейчас вяжет теплый шарф для папы, а отец рядом смотрит телевизор, попивая сладкий чай; Петунью с ее чопорностью и порой несносным характером; свою комнату с окном в сад, заставленную мягкими игрушками и фотографиями… Мой мир был таким понятным, таким уютным и привычным… Но в нем катастрофически не хватало одухотворенности, он был точно искусственным – он не дышал безудержным желанием жизни, тягой ко всему новому и неизведанному. Я чувствовала, что невыносимо устала от учебы, но продолжала прилежно заниматься, чтобы не разочаровать преподавателей, которые во мне привыкли видеть блестящую ученицу. Мне надоело постоянно быть ответственной за себя, за других людей, за целый факультет, а теперь и за всю школу. Наскучило быть для всех привычно правильной и принципиальной, от которой никто не ждет ничего, выходящего за рамки принятых норм и положений. Что-то надломилось во мне, чего-то словно не стало, и именно это отравляло меня, точно медленный яд.
Осенний воздух приятно холодил кожу на лице, ветер тихонько шевелил мои длинные волосы, а Кнопка нетерпеливо ухала, предвкушая возможность поразмять крылья. Я протянула ей письмо, и она крепко зажала его в клюве, готовая к дальнему полету. Я на прощанье нежно потрепала ее по пернатой макушке, и она стремительно взмыла в темное небо.
Впервые я никак не могла себя понять...


Все свои мысли и предположения по поводу дальнейших развитий событий Вы можете оставить здесь)))