EPOV:

Сегодня, впрочем, как всегда, за окном лил сильный дождь, капли которого со звоном сыпались на железяку, торчащую у моего окна. В очередной раз перевернувшись на другой бок в кровати, я накрыл голову подушкой, чтобы хоть как-то приглушить эти долбаные звуки, которые просто выносили мой утренний мозг. Пролежав так около десяти минут, я понял, что эта чертова подушка не спасет меня от гребанного ливня за окном, и резко сел на кровати. Голова сразу же затуманилась и закружилась, напоминая мне об утреннем похмелье. Повернув голову вправо, я увидел на тумбочке записку, стакан воды и таблетку. Боже мой, одно и то же ежедневно, могла бы быть и поизобретательней!

Скомкав записку, я кинул её в дальний угол комнаты, точно попадая в мусорную корзину.

Осушив бокал с минеральной водой, я заглотил аспирин, любезно приготовленный моей мачехой, и встал с кровати.

Приняв контрастный утренний душ, я подошел к шкафу, выбирая себе одежду на сегодня.

Так, черные брюки были вчера, может сегодня одеть в полосочку? Нет, сейчас не модно, да и к тому же слишком простовато. Может в клетку? Да, определенно в клетку, а к ним черную майку с V-образным вырезом. Одевшись, я встал возле зеркала в пол, разглядывая себя.

На самом деле, я прекрасно понимал, почему все девушки в этом чертовом городке трахаются со мной, обсуждают меня, хотят встречаться со мной… Я прекрасно знал себе цену, поэтому меня все и хотели.

Ах, да, совсем забыл представиться. Меня зовут Эдвард Энтони Каллен Младший. Мне восемнадцать лет и в этом году я заканчиваю школу. Сегодня первый учебный день после летних каникул. Говорят, что к нам в класс должны взять новенькую - если не ошибаюсь, девочка приехала к нам из Техаса. Интересно, она будет относиться к разряду «тупоголовых куриц» или же «я отдамся за сумочку от Prada»? Проверим.

Вы наверняка задались вопросом, есть ли у меня девушка. Так вот вам мой ответ – нет, нет и еще раз нет! Нету, и никогда не будет. Только не нужно вопроса «Почему?», потому что я не смогу ответить на него. Я слишком люблю свободу и случайные связи, чтобы променять их на постоянный миссионерский секс и любовное дерьмо. Да и вряд ли найдется девушка, которая меня заинтересует так, что меня переклинит, и я пересмотрю свои жизненные планы.

Папа как-то сказал мне, что он много раз жалел о том, что влюбился в маму. Я прекрасно понимал его, и сейчас понимаю. Единственный человек, который мне был хоть как-то дорог и которого я любил всем своим сердцем – мама. А он забрал её.

На секунду я сжал кулаки, стараясь не разбить что-нибудь в своей чертовой комнатушке.

Он просто взял и забрал её. Рак. Чертова, хренова, долбаная болезнь! Я ненавижу болезни, больницы, больных людей! Я НЕНАВИЖУ ВСЕХ ВРАЧЕЙ! Именно из-за них, черт бы их побрал, из-за них её сейчас нет рядом!

Каково это остаться без матери в четырнадцать лет?

«Я тебя прекрасно понимаю», «Поверь мне, я знаю, как тебе тяжело» и прочая хрень, которую говорили мне все окружающие – все это херня!

Вы никогда не теряли мать, вам меня и не понять!

Вы никогда не испытывали сжигающее изнутри чувство, у вас никогда не горела грудь, вы никогда не плакали ночами в подушку, прижимая мамино фото к себе, и молясь, чтобы сегодняшний день оказался сном, а завтра вы проснетесь и она снова разбудит вас со своей очаровательной улыбкой на лице и блинами с джемом на столе…

Вы никогда, блядь, не задумывались о том, что бы с вами было, если бы ваших родителей не стало! Вы ничего не понимаете, поэтому мне не нужны ваши тупые выученный фразы о том, что вы, мать вашу, соболезнуете мне! Это все ложь! На самом деле, как только вы выходите за порог моего дома, вы смеетесь и живете своей рутинной размеренной жизнью, совершенно забыв про ваше фальшивое «соболезную».

Глубоко вздохнув, я открыл правый ящик комода, доставая фото своей мамы.

- Как же мне тебя не хватает, - прошептал я, рассматривая фотографию.

Нет, я не плакал, уже не плакал. Я поклялся себе, тогда, три года назад, что не пророню ни единой слезы и не полюблю никого, кроме себя самого. Я намеренно отдаляюсь от людей, не завожу себе близких друзей, а уж тем более подруг. Я просто прожигаю свою жизнь, живу по инстинктам. И знаете что? Мне это чертовски нравится!

Захватив ключи от машины и сумку с учебниками, я понесся вниз по лестнице, напрочь игнорируя выкрики своей мачехи о том, что я совсем не позавтракал.

Как же, совсем забыл рассказать, как я окончательно разочаровался в людях и понял, что все мы - двуличные твари.

После смерти мамы, не прошло даже месяца, как мой отец привел в дом блондинистую стерву, и сказал мне:

- Знакомься мальчик мой, это твоя новая мама Клэр.

Что ребенок в моем возрасте мог сказать ему? Ничего, но я сказал все, что думаю, за что меня испороли и посадили под арест на три недели.

Мама Клэр – никогда, никогда, никогда она не станет моей мамой! Даже мачехой её называть противно. Отец предал меня, маму, отец предал всё, что мог.

Так что теперь, фактически, я остался один с кредитной золотой пластиковой карточкой. Именно поэтому я никому не доверяю и не верю в любовь до гроба – её просто нет.

Заведя машину, я вдавил педаль в пол, и помчался по мокрым от дождя улицам Форкса. До школы я доехал в считанные минуты, но не смог поставить машину на свое место, потому что там уже красовалась точно такая же тачка, как и у меня, вот только красного, а не черного цвета.

- Ну, и кому тут жить надоело? – пробасил я, вылезая из своей малышки.

Толпа зевак сразу же перестала шептаться, освобождая мне дорогу к машине. На капоте красной Lamborghini, покачивая своими длинными ногами, сидела кареглазая шатенка и смотрела прямо мне в глаза.

- Деточка, мне кажется или ты попутала своё место? – спросил я, походя вплотную к новенькой.

Девушка сморщила свой маленький носик, и, облизав свои пухлые алые губы, сказала:

- Малыш, тут где-то написано, что это твое место? – спросив это, она переложила ногу на ногу так, чтобы все вокруг могли видеть, где кончаются её телесные чулки и начинается такого же цвета белье.

Блядь, мне вот только сейчас и надо играть в долбаные игры.

- Так, милашка, собрала свою жопу в руки и пошла вон с моего места, - прошипел я, приближая свое лицо к её, - а то…

- Что? – невинно спросила она, заерзав на капоте.

- Сука, я, блядь, что, не ясно выразился? – пробасил я, хватая девушку за локоть и буквально запихивая в тачку, – Ты сейчас же жмешь своей пока еще не сломанной ногой на газ и чтобы я больше не видел твоего номера на этом месте, усекла?

Я видел, как в её глазах буквально плескалась ненависть и горячая обида, но промолчал.

То, что надо для хорошего секса – горячие чувства. А секс у нас будет, еще какой.

Не сказав ни единого слова, девушка вдавила педаль в пол, задевая меня боком своей машины, от чего я немного отшатнулся назад. Надо же, а она, видать, совсем страх потеряла. В первый же день нарваться на легенду школы.

Припарковав машину, я добрался до математического класса и занял свое почетное место на последней парте. Я был единственным человеком в классе, с которым никто не сидел. Нет, не потому что я такое гавно, а потому что я никого к себе не пускаю, но теперь все-таки придется кому-нибудь ко мне подсесть. Интересно, а та новенькая моего возраста или младше?

- Добрый день, прошу прощения за опоздание, могу ли я войти? – скромно спросил кто-то из-за двери. Блядь, долбаный косяк! Я не мог увидеть кто там из-за долбаного косяка, выпирающего сразу перед моей партой.

- Разумеется, мисс Свон, да? – поинтересовался Баннер, делая записи в своем журнале.

- Да, мистер Баннер, это я, – сказав это, девушка вошла в класс, от чего по всему помещению разнеслась волна вздохов и ахов.

Черта с два! Это же та самая стерва с парковки. Замечательно, день начался просто неимоверно круто. Поймав мой взгляд на себе, она нахально улыбнулась. Сука.

- Мисс Свон, проходите на последнюю парту к мистеру Каллену, сегодня мы будем проходить….

И бла-бла-бла, дальше я уже не слушал, я был слишком занят разглядыванием новенькой.

Что ж, кажется, бог существует, потому что наконец-то он послал мне хоть что-то интересное!

Девушка была высокой, примерно с меня ростом, на каблуках. У нее была прекрасная
фигура, скорее всего она фотомодель, хотя нет, слишком закрытая для такой профессии.

По крайне мере, она без труда могла бы ей быть. Густые каштановые волосы обрамляли её бледное, как снег, лицо. А веснушки и маленький курносый носик придавали легкий шарм. Её глаза были глубоко шоколадного оттенка, что позволяло окунуться, словно в бездну. Редко встретишь такую естественную красоту - на ней практически не было макияжа. Я любил, когда девушки не красились. Дело в том, что все бабы думают, что вылив на себя тонну тональника, присыпав еще тонной пудры и подкрасив все свекольными румянами – они красавицы, но это далеко не так. Когда я смотрю на таких «барби», у меня складывается ощущение, что я сейчас прикоснусь к её лицу, а оно все рассыплется, потому что намалевано, словно штукатурка на стену.

Еще круче, когда вечером девушка кажется такой ахрененной и горячей, а на утро она… А на утро, когда ты видишь её, в твоей голове крутится одна мысль: «А это кто, простите?»

Я, видать, слишком сильно задумался, потому что вернул меня в реальный мир толчок в бок. Повернувшись направо, я увидел руку своей соседки и записку в ней. Ухмыльнувшись, я развернул клочок бумаги.

«Хорошая тачка».

Блядь, да ну? Конечно, она хорошая, я на говне не езжу.

«Ага», - написал я, передавая обратно записку. Интересно, на что она рассчитывает?
Очередной толчок в бок отвлек меня.

«Предлагаю не ходить вокруг да около. Ты мне понравился, у меня нет парня, и я давно хочу горячего и необузданного секса, у меня такое ощущение, что ты прекрасно можешь мне его дать».

Простите, что? Мои глаза были размером с блюдечко, пока я в третий раз перечитывал записку. Она сама мне это предложила и её никто не просил.

«Отлично, только у меня одно условие – никаких чувств. Я тебя ненавижу, ты меня ненавидишь».

Как только Белла прочла записку, широчайшая улыбка осветила её лицо. Это так странно, в Форксе девушки редко улыбаются. Да, и мальчики тоже не блещут своими зубами на все углы.

Она снова передала мне клочок исписанной бумажки.

«Отлично, у меня ответное условие – никаких поцелуев во время секса».

Хах, ну, ты сама отказалась, я мог бы и поцеловать.

«Боишься влюбиться? :D»

Усмехнувшись, я передал записку обратно, услышав ответный смешок.

«Конечно, о «Мистер Совершенство! Тешьте своё самолюбие чаще».

Прочитав, я порвал записку и повернулся к Свон, чьи глаза блуждали по моему телу. Что ж, девочка, не терпится?



Я снова пожирала своего соседа глазами. А как можно было оторваться от него? Он словно сам говорит тебе «Смотри на меня». Уверенный богатенький засранец, у которого есть все, и который не ценит ничего.

Странно, но меня именно такие и привлекали. С самого детства меня тянуло туда, куда нельзя, к тем, с кем не нужно общаться. Меня воспитали улицы, поэтому я такая стерва. Родители отдали меня в детский дом, когда мне было восемь лет, обосновав это тем, что я мешаю им жить и строить планы на будущее. В двенадцать лет, я сбежала оттуда и начала подрабатывать на улицах, занимаясь проституцией и работая в вечерние смены в ресторанах. Я была еще ребенком, но выглядела уже как женщина. Все вокруг спрашивали меня, когда же я успеваю учиться, а я отвечала всем, что безграмотная дура. На самом же деле, как только я приходила домой и принимала душ, то сразу же бежала к столу, готовясь к поступлению экстерном в школу Форкса. Я знала, что мне придется сдавать и готовилась самостоятельно к этому. Другие богатенькие выродки, как Эдвард Каллен, заказали бы себе кучу репетиторов, которые бы готовили его к поступлению, но я сделала всё сама и я горжусь собой.

Меня привлекал такой тип парней, как Каллен, не потому что у них есть кошелек, который рвется от стодолларовых купюр, нет. Лишь потому что они были парнями не из моего круга, и каждый мне об этом напоминал.

Вы спросите, как же я заработала на такую тачку? Никак, я украла её. А паспорт? Я же сбежала из детского дома, а документы там. Так вот, мой знакомый организовал все, и теперь я не Анжелла Веббер, а Изабелла Мари Свон.

Это было единственно свободное имя, которое начиналось на «И» и закончилось на «а». Мне просто с детства хотелось такое имя.

От моих мыслей меня отвлекла горячая рука, которая прошлась по внутренней части моего бедра. Хм…

- Я разве разрешала? – прорычала я, впиваясь взглядом в доску.

- А я разве спрашивал твоего разрешения? – в ответ пробасил мне на ухо Каллен, продолжая свои поглаживания.

Неожиданно, класс пронзил громкий звонок, от чего все подскочили на своих местах, точнее все, кроме меня и Эдварда. Эдвард, видать, знал, а я была попросту прижата к стулу руками.

- Сидеть, - усмехнулся он, вставая. Я отчетливо видела стояк, который умело скрывали его серые штаны в клетку, но не от моего взгляда.

Плавно поднявшись со стула, я подошла к Каллену, без стеснения кладя ладонь на его выпуклость, от чего тот простонал, прикрывая глаза.

- Ты играешь с огнем, Изабелла, - прорычал он, открывая свои черные от страсти глаза.

- Думаю, у меня найдется пару ведер, чтобы потушить этот огонь, - усмехнулась я, крепче сжимая в руке его член.

- Твою мать! – прошипел он, хватая меня за руку и выбегая из класса.

- Мы куда? – спросила я, семеня за ним на десятисантиметровых шпильках.

Он резко остановился, вжимая меня в стену.

- Мы идем трахаться, и это даже не обсуждается! – прорычал он, облизывая ложбинку между моих грудей. Твою мать, хренов умелый ублюдок.

- А если я не хочу? – простонала я, закидывая свои руки на плечи и обвивая ногами его талию. Мать вашу, у него там что, дубинка в штанах?

- Значит, мне придется изнасиловать тебя, прости, - железным голосом произнес он, затаскивая нас в мужской туалет…

____________________________________________________________________________