Луч яркий, теплый, вовсе не рассветный,
Скользит в небрежной ласке по плечу.
Напротив, преспокойно на софе спит
Тот, кто знаком, пожалуй, смутно, лишь чуть-чуть…
Ах, да ведь это же водитель! –
«Подкидывает» память мысль.
Случайный от хандры спаситель…
И наготу заметив: «Зашибись!»

Недоуменно разгадать пытаясь
Сей ситуации нелепый фарс,
Она, смущенно простынею прикрываясь,
Спешит «соседа» разглядеть анфас.
На цыпочках, крадучись, приближается
И взгляд, забыв смущенье, откровенен.
Под полотенцем что-то тут едва ль скрывается,
А он… ну, право… совершенен…

Рельефный торс, рисунок мощный мышц,
Татуировок красочная россыпь
Со шрамами, следами пуль сплелись,
И лезут в голову нелепые вопросы.
Татуировки… шрамы… запонки и смокинг?
Плохой он парень или прям герой?
И мысль «царапает», как неприятный допинг:
Не все ль равно, ведь он, увы, не мой.

За разумом, куда-то вдаль поплывшим,
Она идет в прохладу ванных комнат.
А здесь ей «чудо техники» уж пишет:
«Постирано. Наказ умело в срок исполнен».
Растерянно свои перебирая вещи,
Теряется в догадках и сердито
Пытается припомнить прошлый вечер…
Но бесполезно, напрочь все забыто.
Почистив зубы, с душем наскоро обнявшись,
Вновь в простыню себя, красивую, одев,
Она решает, что пора и возвращаться,
Ну будешь знать, как раздевать невинных дев!

Кармашек потайной любимой сумки
Ей тихо «дарит» личный пистолет.
А дальше… как предписано… ну, руки,
Хранить молчание…
– Я обращаюсь к Вам иль нет? –
Держа «на мушке» похитителя ночного.
И после сна секасного такого…

Открыв глаза, неспешно, в одолжение,
Тот приподняться вовсе не спешит.
Удобное занявши положение,
Он неотрывно, с удивлением, глядит.
Н-да… вопль такой поднимет из могилы,
И что там вертит дурочка в руках?
Вот нет, чтоб быть признательной и милой,
И где веселость? Превратилась в прах!
Что ж, феерична, феерична,
По внешности – модель, замашки копа.
Эх, парень, встрял, похоже, ты отлично,
И где тут выход? Укажите мне дорогу.

– Спокойно, девушка, мы ночью
Прошли почти что прям крещенье.
Так опустите эту штучку,
Одно неловкое движение,
И знаете ли, дяди злые,
С таких постреливают часто, –
А тон его невозмутимый,
И на лице лишь тень участия.

– Представьтесь! Четко и разборчиво! –
Официален тон ее.
– А то?
– Вас арестую! – вновь настойчиво.
– Да что Вы, правда? Ё-мае! –
Бровь изогнув, он усмехается,
Она ж вскипает все сильнее:
– Не стоит так вот пререкаться,
Скажу, пожалуй, чуть яснее:
Тут с Вами представитель власти!
Скептически: «Вы, правда, коп?»
Готова разорвать на части,
Да подавился бы ты чтоб!

– Меган Корриган, офицер полиции!
– Неслабо влип! Хотя… –
Задумчиво, прицельно,
Ее глазами обводя.
Хм… вот так-так! И как же девушка метка?
Хотя, нажми она курок, и труп уж я наверняка.
Но, черт, вот это сексапильность!
Наряд из простыни и пистолет…
От зависти рыдали б в Голливуде в изобилии,
А я-то сам сдержусь? Пожалуй, нет!

– Вы секс-фантазия прям во плоти, –
вслух делает он вывод свой.
Так недвусмысленно звучит,
Смущая девушку, слов этих строй.
Минута – дерзость вновь при ней,
– Я повторяю Вам: представьтесь! –
Во взгляд горящих чернотой очей,
Парируя, бросает ставки…

Чеканит: «Винсент Стоун!» – он,
– Ну как? – насмешливый «салют»,
– Как Винсент Стоун – пф, пижон,
Разулыбался, клоун, тут.
– Ну что ж, пойду, пожалуй, в душ! –
Встает рывком и полотенце
Слетает на пол… оркестр, туш!
Ну как тут, право, не зардеться?!
Проходит беззастенчиво совсем
Мимо зажмурившейся девы,
Для смеха находя вновь тему.

– Вы тут успели побывать?
А я-то думал мыл усердно! –
Эх, а Меган, воздух сотрясать,
Хоть кулаком, да вслед, нетвердо.
Черт, что же тут произошло?
Понятно, что лишь явно НЕЧТО.
Не помнить – как же тяжело!
Ну и поганый выпал вечер!

Настроившись на мирный лад,
И к двери ванной прислонившись,
Она пытает невпопад
Того, с кем встретилась, напившись.
– Поэтому в таком я виде?
– Хм, голая? Ну, в общем, да!
Его ухмылку можно «видеть»,
Не заглушит ее вода.
– А Вы-то голый почему? –
Она усмешку «возвращает»,
Пусть не видна она ему,
Потешиться не помешает.
– А Вы что ж, развеселая,
Сегодня не веселая? –
Он в диалоге удовольствие находит.
– И все же, голый почему? –
Она «волынку» вновь «заводит».

– Случайность просто.
– Мы в номере одном зачем?
– Я ж говорю – сложились звезды!
Ну не проймешь его ничем!
Шутливый этот диалог
Еще немного продолжался,
Но Меган мало чем помог,
За тайну крепко Вин держался.

Вернувшись в комнату, она
Свой пистолет на место прячет.
Растеряна и смущена…
Как быть теперь… что это значит?
Окидывает взглядом номер,
Его одежда… хм, занятно…
Рукой по запонкам проводит,
По галстуку, склоняясь к смокингу…
Приятно…
Дурманящий, пьянящий запах…
Вдруг чувствует его спиной.
Но нет тревоги, злости, страха,
Лишь напряжение волной.

Нарушена враз безмятежность
И воздух все плотнее, гуще.
Неправильность, но неизбежность,
И нет ни мысли о грядущем.
Его дыхание ей в спину,
Вибрационные посылы…
Ты же желала ему сгинуть,
Казался ли тебе он милым?

Прикосновенье тела к телу
На миг, касание одно…
В коленях слабость, до предела
Здесь все вокруг возбуждено.
Она склоняется назад,
Глаза закрыв, по воле рока,
И руки по плечам скользят,
И дарит дрожь ладонь широкая.
Ее спина – к его груди,
А голова – к плечу его,
И предвкушением «впереди»
Сознание заведено.

Он разворачивает смело,
Сжимает крепко ее тело.
Невыразимо близко…
Ее ладони прижимает
К своей груди, и опускает
Все ниже… низко…
Нетерпеливые мужские руки
Изгибы все ее ласкают
Дразняще дерзко…
Какие сладостные муки,
Кровь с новой силой закипает
И бьет по венам резко!

Нет никакого соблазнения,
есть только власть.
Желанья, искушения,
Живая страсть.
Она глядит так зачарованно,
Он так желает обладать...
И пальцы на груди проворно
Стремятся узел развязать.
Минута… простыня развязана,
Ее реакция же машинальна,
Заклятьем словно бы наказана,
Боится снова вдруг реально.

Старается вновь запахнуться,
Сопротивление и гнет.
От страсти воздух задохнулся,
Сражение, и в пламень лед!
Постель для них что поле битвы,
Никто не хочет уступить,
Шлепки, хлопки и нет молитвы,
Что может их остановить.
Неистовая сила ласк,
И каждый стон – все ниже, в бездну,
И упоительный экстаз,
«Убив» друг друга, вновь воскресли.

– Хм… я в постели с офицером, –
Нарочито глумливым тоном. –
Теперь не буду уж примером,
Субординация ж – закон.
– Ты что же, тоже офицер? –
Она садится к нему ближе.
– Да было дело. Мой удел.
И штабом был я не обижен, –
Отшучивается промеждупрочим.

– А я не знала вот себя.
– Была хранима просто Отче
От вот такого вот меня.
– Да нет, была обделена, –
Плечом плечо его толкнув.
– И в чем? – его ли тут вина,
Что мысли ей приходят вслух.
– Ты мой любовник самый лучший! –
Склоняет голову на грудь.
И эти самые секунды
Не позабыть, не отвернуть…
В глазах его, всегда циничных
Мелькает искорка эмоций,
В бездушном мире безразличном
Однажды тоже всходит солнце.

За маской безразличных слов,
Он эту искорку скрывает.
– А может, повторим все вновь?
– Хм, детка, ты сама не знаешь,
Я далеко ведь не герой,
Так на себя саму пеняй!
– Какой плохой ты! И отлично. –
Великолепный негодяй.
Часы блаженства, только сутки,
Восторг и страсть, и мастерство.
Но сказки тикают минутки,
И тает, тает волшебство.
Лишь лист бумаги на столе
В реальность верить помогает,
Игра огня на хрустале,
Он вольный, но незабываем.
Мобильного сухие цифры,
И два с мороженым рожка…
Финальные у пьесы титры,
У сердца на краю прыжка.
_______________________