Название: Мелодия танца
Вид спорта: фигурное катание
Жанр: Романтика
Рейтинг: G
Пейринг: Эдвард/Белла
Саммари: шаг… шаг… поворот… разгон… пируэт… Все было изящным, все было в тему, но мне мало хорошей техники. Я хотел верить в её движения, видеть, что они ей необходимы как воздух. Может, я многого хотел? Ведь спорт тебе не театр?

---

***

– Боже, Элис, только не это! – взмолился я.
– Эдвард! Ты проиграл, с тебя желание! – буквально визжала моя сестра, подпрыгивая на коленях у ухмыляющегося Джаспера. – Ты и так почти никогда не проигрываешь, так что тебе не отвертеться!
– Элис, фигурное катание – это слишком даже для тебя! Боже, – я закрыл лицо руками, – давай сочиню мелодию на телефон для тебя или десятка твоих подруг? Я не хочу тащиться в ледовый дворец! Джас ну, хоть ты её образумь. Какой из меня ценитель спорта? – я жалостливо смотрел на мужа сестры, жестом показывая на свой идеально выглаженный концертный костюм.
Джаспер, едва сдерживающий смех, просто развел руками. Ну, конечно, предатель! Ему, оказывается, было забавно наблюдать за моими мучениями.
– Элис, я согласен на неделю шопинга в Милане, – обреченно выдохнул я, – за мой счет!
– Нет, нет и еще раз нет! Так легко ты от меня не отделаешься, – упрямо заявила моя обожаемая сестрёнка.
– Легко? Легко?! – я не верил своим ушам. – Да я иду на такие жертвы! Целая неделя шопинга с тобой – это же настоящий ад. Врагу не пожелаешь.
– Не надо ада! Один день на показательных выступлениях женского фигурного катания и точка.
– Нет.
– Да.
– Джас, скажи ему!
– Джас, скажи ей! – воскликнули мы одновременно.
– Э… нет, без меня, – Джаспер как всегда ухмыльнулся и поднял руки вверх.
– И откуда в тебе столько энергии?! – воскликнул я, устало опускаясь в кресло.
– Ну, кому-то же шевелиться надо, – скорчила мордашку моя сестра.
– Ну, Элис, ну все! Это – последний раз, когда мы играем в шахматы на желание. Черт бы тебя побрал! – вскочив на ноги, я постарался всем своим видом продемонстрировать «радость»
– Да, да, да! – сестра вскочила со своего места и подпрыгнула, обвивая руками мою шею и цепляясь ногами за талию. От этого детского порыва моя злость начала таять.
– В конце концов, неужели я не высижу один час на твоем катании, – улыбнувшись сестре, сказал я.
Элис тут же спрыгнула с меня, хватая свою сумку и наматывая шарф на шею.
– Вообще-то четыре. Джас, пошли скорее, мы опаздываем! – затараторила девушка, исчезая в дверном проеме.
- Что?! – заорал я на весь внезапно опустевший дом.
Я опустился за рояль, пытаясь выкинуть несуразное желание сестры из головы. Мелодия поплыла, заполняя комнату нежной композицией, помогая забыть бредовый спор с сестрой.
Музыка – вся моя жизнь. Я достаточно известный композитор в Нью-Йорке, но признание общественности для меня пустой звук. Моя музыка многим нравится, но почти никто – и никто её не понимает.
Передавая нотами свои любовь и счастье, горечь и обиды, хочется, что бы твои слушатели поняли тебя через мелодию. Но первая же рецензия разочаровала меня. Нет. Все просто восхищались моей деятельностью, пророча большое будущее и отмечая технику, но, не замечая тех чувств, на которые был положена мелодия. Я лишь надеялся, что где-то есть хотя бы один человек, который собирает как пазл мою душу и видит истинную картину моих чувств и эмоций.
Я закрыл глаза, позволяя пальцам парить над клавишами, а сердцу биться в унисон с мелодией. Я вновь становился сам собой…

Неделю спустя

– Нет, Элис, хватит с меня твоих желаний! Никаких магазинов! – я старался говорить уверенно, в упор, вперившись взглядом в свою ненаглядную сестру. Ох, как мне не нравилось это никуда-ты-не-денешься выражение на её лице.
– Эдвард, ты не можешь пойти в ледовый дворец в домашних штанах, равно как и в костюме. У тебя нет нормальной одежды - ты будешь выглядеть нелепо! – невозмутимо заявила эта несносная малявка.
– Я и так там буду выглядеть нелепо.
– Это еще почему? Я присмотрела пару вариантов джинсов и футболок с длинным рукавом для тебя. Нет, ты определенно вольешься в общую атмосферу.
– Ты издеваешься?! Боже, застрелите меня кто-нибудь! Если ты уже все присмотрела, то зачем я тебе? Покупай что хочешь, а я так и быть одену это, а ме…
– Нет, нет и еще раз нет! Как ты не понимаешь, нужно обязательно примерить. Собирайся, жду тебя в машине.
– Элис, уймись. Я не куда не поеду, – мой голос уже напоминал рычание.
– Тогда я звоню Эммету и прошу сопроводить нас и за покупками, и на фигурное катание. Он потом долго будет смеяться над тобой, – Элис многозначительно посмотрела на меня, давая понять, что не шутит.
«Вот уж только старшего братца мне не хватает здесь. Он-то уж точно вобьет последний гвоздь в крышку моего гроба!» – подумалось мне.
Увидев в моих глазах поражение, сестра резко развернулась на каблуках и направилась к выходу, бросив у самой двери:
– Жду тебя в машине, братик.

***

Вечером, едва добравшись до спальни, я рухнул на кровать.
Сестренка постаралась и выжала из меня все соки. Еще в машине, поостыв, я решил, что сопротивляться неизбежному – себе дороже, и послушно мерил все, что мне несносная Элис.
«Вот это то, что нужно»; «Нет, не тот цвет»; «Боже! Ты великолепен»; «Не стой как истукан, повернись кругом» – и все это мне приходилось, молча выслушивать на протяжении целых трех часов, показавшихся настоящей вечностью.
– Эдвард, тебе нравится? – этот вопрос явно был риторическим.
После всех издевательств я решил, что не буду разговаривать с сестричкой до конца завтрашнего вечера. Да, как ребенок! А что еще остается, если этот эльфеныш не в состоянии понять взрослых разговоров?
С такими нерадостными мыслями я отдался в руки милостивого Морфея.

***

За окном сгущались сумерки, медленно и незаметно укрывая Нью-Йорк темным покрывалом, на котором яркими пятнами оставались лишь фонари, освещающие смолкшие улицы.
За этим волшебством, сидя на подоконнике, наблюдала хрупкая девушка. Сегодня решалась её судьба. Всего через несколько часов в небольшом помещении, где она сидит девушка , не останется ни одного свободного места – здесь соберутся талантливые спортсменки со всех штатов. Молодые девушки и женщины будут выяснять, кто же из них достоин представлять Соединенные Штаты Америки на Сочинских Олимпийских Играх.
Для Беллы, а именно так зовут девушку, это событие станет судьбоносным. Именно сегодня будет решено, сможет ли она продолжить свою карьеру фигуристки, или же ей придется покинуть лед, а вместе с ним распрощаться и со смыслом своей жизни и остаться один на один со своим одиночеством. Нет, вы не подумайте, она не сирота. У нее есть любящие родители, верная подруга и даже рыжий кот с пронзительными зелеными глазами. Только это не спасает только ее от тоски по несостоявшейся любви, скорее, лишь подчеркивает…
Одиночка.
Смешно, но в свои двадцать три года Изабелла Мэри Свон не состояла в «нормальных» отношениях с мужчинами «Да и кому нужна помешанная на спорте девушка, стесняющаяся целоваться на вечернем сеансе «девчачьего» фильма?» – слова недобойфренда Джейка так и остались с Беллой. Девушка уже начала забывать, что когда-то давно один парень ласково называл её «цветущей леди»…
Вдох.
И снова воспоминания накатывают против воли.
Медовые волосы. Искрящиеся глаза. Беззлобная ухмылка.
Выдох.
Сильные руки парня с длинными пальцами, парящими над клавишами рояля.
Мелодия.
Она заполняла её душу и растекалась по венам, привнося в сердце покой и умиротворение.
Именно эта мелодия научила, что на льду нужно чувствовать не только свое тело, но и душу.
Именно ЕГО аккорды научили быть собой в танце, где каждое движение и каждый шаг необходимы как воздух. Даже взмах ресниц здесь важнее дыхания.
Фигурное катание – все, что у нее осталось. Ведь это не сцена и не подиум, где надо играть свою роль. Лед не прощает обмана и фальши. От его гладкой поверхности отражается ложь…
Наверное, поэтому Белла выбрала для решающего выступления мелодию, которую когда-то играл Эдвард в сумрачной тишине особняка Калленов. Так она чувствовала его поддержку.
Резко зажегся свет в раздевалке Ледового дворца, заставив нашу героиню девушку на подоконнике вздрогнуть от неожиданности.
– О, кого я вижу! Что прощаешься с карьерой, Изабелла?
Джесика Стенли… Кто же еще?!
– И тебе привет, Джес.
– Привет-привет, милочка, ты уже видела новый рецепт шоколадного торта? – слащаво проворковала фигуристка. – Нет? Ох, советую начать штудировать книгу рецептов, надо же чем-то будет заниматься после сегодняшнего провала, – широко улыбнувшись, резюмировала Стенли.
Белла игнорировала нападки ведущей фигуристки Америки. Да и какая разница, чем заниматься, если твою душу вырвут с корнем?
Ведь Белла катается не ради медалей или престижа, через свой танец на льду она делится самым сокровенным со зрителями – своими чувствами, переживаниями и надеждами. Это избавляет её от одиночества. Лед катка сковал собой лаву боли и разочарований первой, несчастной любви. Девушка привыкла превращать свою душевную боль в блеск медалей, растворяясь в своих чувствах и забывая о проблемах.

***
Я уселся на свое место и со скептическим выражением лица уставился на каток, где крутились и вертелись яркие женские фигуры. Элис без умолку щебетала что-то о выступлениях, я же слушал её в пол уха, поглядывая на часы. Спустя пятнадцать минут меня уже одолевала усталость, и это при том, что еще толком и не началось ничего. Как же раздражали эти мелькающие фигурки! Словно услышав моё мысленное возмущение, спортсменки одна за другой начали скрываться за бортиками. В центре катка осталась одна девушка в ярко алом платье с неестественным макияжем. Она приняла замысловатую стойку и начала двигаться в такт музыке. Я посмотрел на её лицо: улыбка от уха до уха, угловатые черты лица и... пустые, ничего не выражающие глаза. Вот почему я не любил подобные сборища. Мне всегда начинало казаться, что все вокруг было не настоящим: лица, движения, улыбки… Все было фальшивым.
– Хм… неплохо, правда? Смотри, как она ловко выполняет пируэт со скрещенными ногами. Это, конечно, не волчок, но тоже сложен в исполнении.
Тем временем на лед вышла следующая участница.
– О, это одна из фавориток – Джесика Стенли, – продолжала лепетать сестра, особо не беспокоясь об отсутствии моего интереса к её персоне. – Смотри, как легко она делает кораблик, а это, между прочим, одна из самых трудных фигур.
Я перестал внимать сестре и с безразличием уставился на лед. Там кружилась блондинка все с той же искусственной улыбкой и отсутствующе сосредоточенным взглядом. Хотя, нужно заметить, выглядела она не плохо. Её костюм нежно-персикового цвета сидел как вторая кожа, аккуратно подчеркивая женственные линии, а летящая юбка, обрамленная сеткой, завершала наряд. Макияж не был кричащим. Выглядела девушка достаточно мило, если не считать перетянутые волосы на затылке, из-за чего выделялись острые черты лица. Её движения полностью соответствовали выбранной музыке: шаг… шаг… поворот… разгон… пируэт… Все было изящным, все было в тему, но мне мало хорошей техники (насколько я мог судить со своими скудными познаниями в спорте). Я хотел верить в её движения, видеть, что они ей необходимы как воздух. Может, я многого хотел? Ведь спорт тебе не театр?
– Хороша. Как ты считаешь? Хотя, до русских фигуристок нам еще далеко. Они просто растворяются на льду и сливаются с музыкой.
«Значит, не многого хочу! Значит, здесь все возможно?!» – возрадовался я!
– И все-таки… – неужели она все четыре часа будет мне на ухо жужжать?
Откинувшись на спинку кресла, мне оставалось лишь наблюдать, как одна за другой выступают спортсменки, мелькают костюмы и меняется музыка. Я порядком устал от долгого сидения на одном месте и прикрыл глаза, пытаясь понять, за что меня так ненавидела моя родная сестра, как вдруг случилось три вещи одновременно.
Элис все-таки замолчала, и я буквально кожей почувствовал на себе её взгляд.
Джаспер удовлетворенно хмыкнул.
А всю ледовую арену заполнила нежная мелодия… МОЯ МЕЛОДИЯ.
Мелодия моего сердца, сопровождающая моё одиночество.

Я резко открыл глаза, и мой взгляд устремился на маленькую женскую фигурку. Она стояла с закрытыми глазами. Мягкие черты лица расслаблены, а пухлые губы чувственно приоткрыты. Если на ней и была косметика, то я её не заметил. Каштановые волосы собраны в высокий хвост, и локоны спадали вниз аккуратным каскадом. Её хрупкий с виду стан обтянут платьем глубокого синего цвета, так удачно гармонировавшего с кожей сливочного оттенка. Она была прекрасна.
Мелодия начинает развиваться, и девушка открывает глаза. В омутах цвета молочного шоколада плескаются грусть и одиночество.
Она делает взмах руками и прыгает вверх, рассекая воздух и закручиваясь в спираль. Мягко касается лезвием конька ледяной поверхности. Девушка парит надо льдом, выполняя вращения, но я не вижу ни льда, ни зрителей, затаивших дыхание. Передо мною только одинокий полевой цветок, гнущийся под северным ветром и отрывающийся от земли. Его подхватывает порыв воздуха, и он взмывает ввысь, подчиняясь стихии, кружится в своем предсмертном танце.
Грусть.
Безысходность.
Одиночество.
Музыка стихает, девушка замедляет движения и замирает в финальной стойке, закрывая, такие родные для меня глаза. Выдох – последняя нота растаяла в воздухе…

***

Белла замирает в центре катка. Она видит его даже через закрытые веки. Сегодня как никогда она ощущает Эдварда. Кожей улавливает его одиночество через мелодию.
Музыка подхватывает её и поднимает в воздух, заставляя парить и кружиться. Порывы безысходности заставляют ее кружиться все быстрее и быстрее, лишая последней связи с реальностью.
И вот она видит его.
Взгляд зеленых глаз.
Он рядом… Она не одна…
Грусть… Это не надолго. Всего на несколько минут её проката.
Последний каскад и музыка стихает. Девушка замирает и мысленно прощается со своим наваждением, ведь Эдвард растаял с последней нотой, повисшей в воздухе.
***
– Это невероятно… – прошептал я, не сводя взгляда с маленькой фигурки на льду. – Элис, кто она?
Тишина.
– Элис, что ты молчишь?! – я перевел взгляд на сестру. – Элис?
– Эдвард, ты не узнал её, – это был не вопрос.
Сестра смотрела на меня с… разочарованием?!
Джаспер хмыкнул и уставился с преувеличенным вниманием на судейские оценки.
– А что, должен был? Я, если ты не заметила, не фанат спорта! – мое возмущение росло вместе с подозрениями о том, что неспроста Элис ТАК надо мной издевалась последнее время. – Да что тут вообще происходит?
Тут сестра накинулась на меня, задирая мою футболку. Я был шокирован до такой степени, что у меня не возникло даже мысли о сопротивлении. Добравшись до самого сокровенного, она указала ухоженным пальчиком на небольшую татуировку в виде скрипичного ключа и полумесяца под моим сердцем.
– Изабелла…
– Белла…
На выдохе произнесли мы одновременно.

Я не видел и не слышал ничего, что происходило вокруг. Пред глазами замелькали картинки моей юности и первой любви. Белла изменилась. Из девочки-подростка превратилась женственную и изящную леди. Она никогда не гонялась за модой и не пользовалась косметикой, предпочитала джинсы и бесформенные футболки, но было в ней что-то завораживающие. Каждое движение и каждое слово вызывали во мне бурю эмоций. Самая близкая подруга моей сестры Изабелла Мэри Свон занималась танцами с самого детства. Как я мог упустить из виду, что танцы были на льду? Ах, да… Она не разрешала присутствовать на своих выступлениях.
Белла часто ночевала в нашем доме. Как только на город опускались сумерки, а в окна неуверенно проникал лунный свет, они с моей сестрой спускались в гостиную, где я играл для них свои первые произведения.

Я так и не признался Белле в своих чувствах. Лишь Элис знала, каким-то шестым чувством усмотрев, кто занял мое сердце.
Как она умоляла меня перед нашим отъездом в Нью-Йорк признаться девушке в своей любви. Я предпочел промолчать и оставить все как есть. Зачем говорить о чувствах, которые не будут взаимными? Даже если будут, то для них уже было слишком поздно. Белла остается в Форксе, через некоторое время забудет обо мне и будет жить дальше, как будто меня и никогда не было.… Уехав в чужой город, первым, что я сделал, была татуировка под сердцем. В память о Белле – моей музе. В память о мелодии в ночной тишине…

***
– Пошли, – сказала Элис, дернув меня за рукав футболки.
– Куда?
– Как куда? К Белле.
– Аааа… А как же выступление? – сказать что я испугался – это не сказать ничего.
Джаспер хохотал, прикрывая смех кашлем, но мне было не до него. Что я ей скажу? И как все это будет выглядеть? Боже, я был готов смотреть на лед еще четыре часа, только бы оттянуть неожиданную встречу. Желанную встречу…
– Эдвард Энтони Каллен, не будь идиотом! – сурово произнесла сестра и потянула меня за руку. Я подчинился.

***

Раздались аплодисменты и одобрительные выкрики. Девушка поблагодарила зрителей и отправилась на скамейку, готовясь узнать свои оценки.
Нет, Белла не волновалась. Все ушло. Все отдано зрителям.
Миссис Вебер, тренер девушки, осталась очень довольна выступлением и одаривала свою подопечную комплиментами. Женщина не замечала отстраненности юной спортсменки. Точнее, она привыкла к отсутствию эмоций у Беллы после выступлений.
Изабелла Мери Свон прекрасно видела свои оценки, слышала реакцию зрителей, чувствовала объятия тренера, но не понимала значения происходящего. Все смешалось в один яркий ком: прошлое, мечты, реальность…
Она не могла взять в толк, почему скандируют её имя, а тренер буквально тащит ее обратно к катку, где уже установили пьедестал для награждений.
В следующий момент что-то словно щелкнуло в её мыслях:
– Миссис Вебер, какая я…
– Боже, Белла, ты еще не поняла?! Первая! Ты чемпионка! Я так горжусь тобой!
– Первая – это хорошо… – промямлила себе под нос победительница и покатилась к пьедесталу.

Зазвучал гимн США в честь победительницы, а девушка все смотрела на три пустых места на трибуне.
Сердце пропустило удар, ноги задрожали, а глаза наполнились влагой. Чувства потери и безысходности обволакивали её, пробираясь под кожу и уничтожая все мысли.
В тот момент она еще не знала, что в раздевалке встретится лицом к лицу со своим прошлым, которое откроет ей дверь в будущее.

***

Я тонул в её глазах цвета молочного шоколада и не верил. Не верил, что оставил её в том дождливом городе. Оставил ту единственную, что понимала меня без слов и чувствовала все мои эмоции.
Лишь сейчас, стоя напротив неё, я понял, насколько она была мне дорога, и каким же идиотом я был!
Её голос прозвучал тихо и робко:
– Привет.
В ответ кивок.
– Спасибо, что разрешил взять для номера твою мелодию, Элис сказала, что ты был рад...
Кивок.
– Я счастлива тебя видеть, Эдвард.
– А я – идиот… – слова смешались со скупым дыханием.

***
Она стояла и смотрела на него:
Медовые волосы.
Греческий профиль.
Изумрудные глаза.
Идеальное тело.
Прекрасная душа.
Прошло столько лет, а он не изменился. Она – да, а он – нет. Белла знала, теперь он ее от кончиков волос до практически осязаемой души. Её Эдвард.

***

– Когда ты её сделала? – глядя в карие глаза, серьезно спросил я.
– В первый день после твоего отъезда, – смущенно пролепетала Белла, заливаясь румянцем. – Мне так хотелось, чтобы хотя бы частичка тебя осталась со мной…
– Я весь твой.

– А я твоя.
Ведя рукой по маленькой татуировке в виде нот и звезд под грудью любимой женщины, я первый раз в жизни поверил в судьбу и в Элис! А ведь это было только начало. У нас впереди еще один чудесный танец, вот только мелодия будет другая.