Белла.

- Вот черт, Белла. Пожалуйста, скажи мне, что оргазм уже близко.

К несчастью…

- По-моему, этого не случится, милый. Прости, – сказала я с растерянным вздохом, откидывая голову на его плечо.

Он застонал, замедляясь. Перебросив через меня одну руку, он уперся ею в матрас, пытаясь сменить позиции.

- Эдвард, все нормально. Я в п-порядке, - заикаясь, произнесла я. Когда он был во мне, меня всегда немного трясло, но за последние несколько недель я впервые почувствовала, что смогу получить оргазм.

Никто вам никогда не скажет, что выпирающий при беременности живот, который сковывает все привычные движения, может сделать секс еще интереснее. А на последнем месяце тех скудных интересностей так и вовсе поубавилось.

Услышав нехватку воздуха в моем голосе, Эдвард, оставаясь сзади, перегнулся через меня и заглянул мне в глаза. У него было похотливое выражение лица, но мне это страшно нравилось, поскольку, ощущая его руку между своих ног, я почувствовала, как приближается мой первый за последний месяц оргазм.

- Это… да! – выдохнула я, зажмурившись так крепко, что у меня перед глазами заплясали красные и синие круги. Это всепоглощающее чувство мгновенно разлилось по моим венам, достигая самых потаенных уголков тела.

Несколько минут спустя, он, довольный, тоже получил свою порцию удовольствия. Его рука скользнула мне на живот, где ребенок, наконец, угомонился после целого дня маршей, топота и карате.

Когда наше дыхание пришло в норму, Эдвард коснулся моего уха губами.
- Наверное, этот раз был последним, да?

Я усмехнулась.
- Наверное. И я сомневаюсь, что после рождения нашего маленького Джорджа Клуни или Шарлиз Терон я вообще позволю тебе к себе прикасаться, вдруг я снова забеременею?

- Ну, я не имел в виду, что это был самый последний раз в жизни, сладенькая, - хихикнул он, захватывая губами мочку моего уха. – И я думал, что мы остановились на Хавьере Бардеме, если будет мальчик.

Перекатившись на спину, я внимательно посмотрела в его глаза.
- А мы точно не обречем его на ту ужасную прическу, которую он носил в фильме «Старикам тут не место»?

- А ты не боишься, что если мы назовем его в честь Клуни, то он отсидит в тюряге, как в фильме «О, где же ты, брат»?

Я прикрыла глаза.
- Хмм… Может, нам не стоит называть ребенка в честь актеров, который снимались у братьев Коэнов. Он вырастет артистичным и ранимым, но вечно нервным и странным.

Эдвард улыбнулся и мягко меня поцеловал. Даже будучи замужем за ним в течение двух лет, я не могла привыкнуть к этому ощущению. Но это и хорошо, ведь на свадьбе мы поклялись быть вместе, пока не откинем копыта.

«Эдвард Каллен, я с удовольствием беру тебя в мужья, чтобы спать с тобой, когда захочу. И пусть экономика трижды развалится, пусть конец света сто раз наступит, пусть мы проведем последние дни в бомбоубежище, поедая тухлые сардины из банки – мне все равно. Пока мы вместе, я счастлива. Я буду рядом с тобой в болезни, потому что уже бывала, и на свете больше нет никого, с кем бы я так щедро разделила последний пакетик «Терафлю». И даже если из денег у нас останется лишь два цента, то я обязательно пойду с тобой попрошайничать или лазить с металлоискателем по пляжу. Я обещаю любить тебя всегда и проводить каждое мгновение своей жизни, выискивая способы полюбить еще больше, пока мое сердце не откажет от чрезмерных попыток».

Да, наши клятвы были не совсем традиционными, но очень запоминающимися. Я точно ничего не повторяла вслед за священником.

- Ты помнишь, что пообещал мне в День победы? – спросила я. Между собой мы так называли день нашей свадьбы. В конце концов, это была достойная победа.

Его взгляд смягчился, как в тех случаях, когда речь шла обо мне или предстоящем кувыркании.

- Конечно, помню. – Приподнявшись на локте, он погладил меня по щеке. И с ужасающе фальшивым британским акцентом продолжил: - Дражайшая Изабелла, моя любовь на веки вечные, клянусь своими несметными богатствами…

Этот остряк быстро заткнулся, когда я ткнула его между ребрами пальцем. Не больно, конечно, но достаточно, чтобы показать, что я не шучу.

Эдвард со смехом потер бок.

- Ладно, ладно. – В этот раз он нежно перекатил меня на другой бок, обвивая меня руками так, что я спиной прижималась к его груди. Я счастливо улыбнулась и закрыла глаза. Когда он заговорил, его дыхание скользнуло по моему уху и волосам.

«Белла, не думаю, что я когда-либо хотел большего, чем, наконец, назвать тебя своей женой. Я хочу защищать тебя от всего, чего ты боишься, обнимать тебя каждую ночь, пока ты не заснешь, и, просыпаясь, видеть тебя рядом. Когда ты со мной, все идет хорошо, а когда далеко – все плохо, но я буду с тобой даже если рухнет целый мир. Я знаю, что деньги – это не главное, но, тем не менее, я всегда буду стараться сделать так, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Если ты заболеешь, то можешь на меня рассчитывать, и я клянусь, что в этот раз запомню, что запах сиропа от кашля выбивает тебя из колеи. Я буду любить тебя как ненормальный до самого последнего вздоха».

Я почувствовала, что вот-вот заплачу и раздраженно моргнула. Вся эта беременная сентиментальность… Раньше для того, чтобы заплакать, мне требовалось какое-то более значимое событие, чем передача «Снимите это немедленно», но в последнее время я начинала всхлипывать от любой ерунды. Ладно, сейчас, по крайней мере, надвигавшиеся сопли были оправданы.

- Ты в порядке?

Я кивнула, вытирая слезы.

- Это все из-за маленькой Натали Портман, - я похлопала себя по животу и получила в ответ легкий толчок, свидетельствовавший о том, что ребенок проснулся и жаждал приключений.

- Мы ни за что ее так не назовем после этого «Черного лебедя», ты же знаешь. Не хочу бояться собственной дочери, - вздрогнул Эдвард. Я захихикала. После этого фильма он не спал пару ночей, как, собственно, и я. Ему снились кошмары и он все время меня будил, выкрикивая «перья» и «кровавые пальцы».

- Ладно, а что насчет Кейт Уинслет? – тут я широко зевнула, чувствуя, что могу вырубиться в любой момент. Часы показывали только начало десятого вечера, но в последнее время я бежала в постель раньше Деды и Ба.

Эээ… маленькое уточнение. Не стоит думать о дедушке с бабушкой в постели.

- Может, мы придумаем бедному ребенку обычное имя? – смеясь, предложил Эдвард. – Мы бьемся над этим каждый день, и я не припомню, чтобы хоть кто-нибудь из нас высказал дельное предложение.

- Извини, но я думала, что негр Джимон Хонсу как раз и был дельным предложением.

- Тогда черные дети отлупят его белую задницу прямо в песочнице.

- То есть ты имеешь в виду, что мы ждем белого?

Я почувствовала, как он уткнулся лбом мне в затылок, и закусила губу, чтобы не засмеяться. Растерянный Эдвард был таким милашкой.

- Ладно, хорошо, - развернувшись, я застенчиво на него взглянула. Я никогда ему не говорила, что у меня припасены нормальные имена. И припасла я их еще лет в двенадцать. – Как насчет… Элоиза, если будет девочка?

Эдвард выпятил нижнюю губу, обдумывая вариант, и кивнул.

- Мне нравится. Не слишком распространенное, но и не слишком странное. Элоиза Каллен, - широко улыбнулся он. – Что ты еще придумала?

- Эмм… Ну… Мне всегда нравились мужские имена Джек и Уилл.

Он тихо рассмеялся.

- Джек и Уилл, да? Конечно же, «Пираты Карибского моря» к этому не имеют никакого отношения, правда? – подмигнув мне, спросил он.

Я шлепнула ладонью себя по лбу.
- О, Боже, я об этом даже не думала!

- Ты знаешь, иногда мне хочется узнать, чего нам стоит ждать, – застонал Эдвард. – Нам было бы намного легче, если бы мы знали пол ребенка.

- Ты столько уже ноешь об этом, что складывается впечатление, будто это было моей идеей, - дразня его, сказала я и затем перекривляла его прежние слова: - «Сто лет назад люди не могли узнать пол своих детей, а если бы могли, то кто мы такие, чтобы утверждать, что это лучше, чем не знать?» И с тех пор я слышу одни только жалобы на это решение.

Он открыл рот, собираясь парировать, но тут зазвонил телефон, не давая ему начать. Я потянулась за ним, ворча, что огромный живот не дает возможности нормально двигаться. Еще чуть-чуть, и я поклянусь больше никогда не рожать.

- Алло.

- Эй, Лала, это я. Слушай, у меня новости. Не возражаешь, если мы с Роуз сейчас заедем? Мы всего в паре кварталов.

Я тихонько вздохнула, разрываясь между желанием захрапеть сию же секунду и желанием увидеть брата, которого не видела несколько недель.

- Конечно, Метц. Заходите.

- Чудненько. Увидимся.

Я захлопнула телефон и поползла к краю кровати. Эдвард усмехнулся и вежливо предложил мне свою поддержку, которую я с удовольствием приняла. Выпендреж вроде «я-не-безрукая-все-могу-сама» улетучился примерно месяц назад, когда я зарыдала, обнаружив, что больше не вижу собственных ног. С тех пор он стал еще счастливее, поскольку я позволяла ему помогать, и мне сложно отрицать, что его забота – самая лучшая вещь в мире.

- К нам едет Метц? – спросил он, рассеянно поцеловав меня в живот и потянувшись к одеялу, чтобы заправить постель.

- Да, он будет тут через пару минут. У него какие-то новости, - я оглядела шкаф в поисках чего-нибудь из одежды, остановившись на эластичных штанах и старой огромной футболке Эдварда. Обернувшись, я увидела, что он тоже уже полностью одет и даже успел постелить новые простыни.

- Или ты стал быстрее, или я одеваюсь медленнее, чем раньше, - я подошла к нему и положила руки ему на плечи, скучая по тем временам, когда я могла обнять его и прижаться всем телом к его спине. – Спасибо, что заправил постель.

В первые месяцы после свадьбы я всегда меняла простыни после секса. Обычно я делала это на следующее утро, но иногда не могла уснуть, думая о том, где же может быть мокрое пятно. Сначала меня не беспокоило, что он простыни не меняет, но спустя некоторое время, я устала от чувства, будто это моя работа. И я, будучи в своем репертуаре, не смогла придумать ничего лучше, чем его проверить и не прикасаться к постели неделю. В итоге он всю неделю спокойненько дрых как пожарная лошадь, а я несколько ночей не сомкнула глаз, стараясь не двигаться и разглядывая потолок в размышлениях о том, какая же, наверное, у нас грязная простынь.

Когда мне надоело, я разбудила его посреди ночи, вереща, что как он мог так долго прожить, ни разу не подумав о смене белья. Он ошарашено смотрел на меня, пока до него доходило, что мы оба должны заботиться о нашей общей постели, и с тех пор мы эту тему никогда больше не затрагивали, делая эту работу по очереди.

Видите, детишки, брак – это не воздушные сердечки, радуги и секс. Здесь замешано дерьмо посерьезней.

В дверь позвонили, возвращая меня в реальность и разрушая внезапно возникшее желание отблагодарить Эдварда за все сделанное им добро легким минетом.

- Они здесь, - сказала я, не успев обернуться и встретившись взглядом с Эдвардом. Похоже, что он все прочел в моих глазах. Я дьявольски усмехнулась и, перебросив спутанные волосы через плечо, быстро вышла из спальни, чтобы он не успел меня перехватить.

Как только я открыла дверь, Эммет вломился в дом и заключил меня в свои хребетоломательные объятия. Стараясь не раздавить живот, Эммет похлопал по нему слегка и, как всегда, опустился на колени, чтобы поприветствовать пузо лично.

- Приветик, пузик-карапузик, - залепетал он, положив свои большие ладони по обе стороны живота и бормоча прямо в пупок, словно так ему или ей было легче его услышать. – Ребята, у меня есть потрясные новости. Я думаю, вам стоит присесть, поскольку после того, что я вам скажу, все изменится в самую лучшую сторону.

Я рассмеялась.
- Ну же, Метц! Что за новости? Привет, Роуз.

Розали, как обычно, неслышно пошла внутрь и прислонилась к двери, с легкой улыбкой наблюдая за общением моего братца с еще не родившимся малышом. Должна признать, что на свете нет ничего более умилительного, чем наблюдать, как такой здоровый парень разговаривает с животом и пытается донести до ребенка весь смысл своих слов. Наверное, милее Метц уже просто не сможет выглядеть.

- Привет, Белла. Прости, что мы так поздно, - извинилась Розали и подошла к отряхивающему колени Эммету.

- Что случилось, Метц? – Эдвард спустился вниз, пожал руку моему брату и потрепал Розали по щеке. – Привет, Роуз.

- Глобальные новости! – вновь воскликнул Эммет, и на этот раз даже Малыш Каллен нетерпеливо пнул меня ногой.

- Ты это уже говорил! – раздраженно крикнула я. – Ну, что за новости-то?

Торжественно выдержав паузу, Эммет обнял Розали за плечи и слегка сжал.
- Мы помолвлены.

Я выдавила из себя очень девчачий то ли визг, то ли писк и, забыв о девятом месяце беременности, бросилась обнимать их обоих. Ребенок быстро напомнил мне о своем присутствии и отправил меня в туалет немножко успокоиться.

Пару минут спустя я вернулась и изображала беременную версию скачущей от радости девушки, что больше походило на неловкие приседания с оттопыренной задницей. Через пару-тройку таких извиваний мои груди очень больно стукнулись друг о друга, поэтому я оставила свои попытки, передав право прыгать и скакать Розали, которая была счастлива намного больше, чем, как я думала, вообще была способна. Мы устроились на диване, обсуждая предложение.

И вдруг, как по закону подлости, незатейливое празднование помолвки Эммета и Розали было жестоко прервано острой болью в животе и ощущением того, что кто-то затягивает узел из моих внутренностей.


-*-*-*-*-*-

Эдвард.

-*-*-*-*-*-

Увидев бледное лицо Беллы, я почувствовал, что мое сердце вот-вот остановится. Она схватилась руками за живот, и мы все замолчали, услышав болезненный стон.

- Белла, что с тобой? – спросил я. Мое сердце бешено забилось, и я подбежал к ней, придерживая одной рукой ее спину, а вторую положив сверху ее ладошек, вцепившихся в живот.

Она подняла взгляд, ее глаза были широко распахнуты.
– Ой.

- Лала, началось? – Эммет почти перешел на визг. – Я вот-вот стану дядей?

- Не здесь! – злобно зашипела она. Явно выбитая из колеи, она глубоко вздохнула. – Черт. Так больно. Хотя я думаю, что все прошло. – Я несколько раз моргнул и понял, что она пытается не обращать внимания на боль – встала на ноги, распрямляясь, и прочистила горло: - Ладно, проехали. Вы уже думали над датой?

Моя челюсть отвисла, и я потерял дар речи. К счастью, Роуз решила встрять.
- Белла, ты, наверное, шутишь? Мы можем обсудить свадьбу позже. Тебе нужно в больницу.

Белла слабо махнула рукой, пытаясь успокоить Розали.
- Я не хочу портить тебе момент, Розали. Плюс ко всему, я слышала, что первые роды могут длиться до тридцати часов. У нас есть время.

Нелепость желания моей жены всегда уходить из центра внимания была просто масштабнейшей. Но она меня не проведет. Не в этот раз. Конечно, я дал ей возможность прятаться за мной добрую половину нашей свадьбы. Но сейчас это уже перешло все границы.

- Эммет, не возьмешь ее чемоданчик из шкафа? Розали, вы поедете с нами, но только учтите, что там нет отдельной комнаты с задним сидением из машины. Белла, если ты хоть посмеешь спорить, я всю дорогу буду петь дурацкие песни.

Белла мгновенно захлопнула рот, презрительно на меня посмотрев. Через тридцать секунд я вытолкал ее за дверь в теплый летний вечер.

Я приложил максимум усилий к тому, чтобы сконцентрироваться на безопасном вождении, в то время как моя жена выла и стонала всю дорогу в больницу. На ее бледном лбу проступили капельки пота, нижняя губа была бордовой от того, что она ее все время кусала. Конечно, я был смышленым мальчиком и знал, что так и должно быть, знал, что я в этом случае ничем не могу помочь. Но это, конечно же, меня совсем не радовало. Я мысленно поинтересовался, если сейчас вслух отругать мой член за все причиненные ей страдания, развеселит ли это ее хоть как-нибудь или, наоборот, разъярит так, что она мне его еще и оторвет? Не так уж много он сможет вынести, в конце концов.

- Я рядом, сладенькая, - сказал я, выжимая педаль газа. – Мы скоро приедем. Дыши. Вдох и выдох.

Я попытался вдохнуть, но это оказалось сложнее, чем я думал.

Дорога в больницу казалась вдвое длиннее обычного, но это, конечно, все из-за моего нетерпения и хныканья Беллы на соседнем сидении. До этого я слышал от нее подобные звуки в хорошем смысле, поэтому осознание того, что ей на самом деле очень больно, сбивало меня с толку. Я чувствовал себя уродом, думая о том, как сексуально раздуваются ее ноздри, но ничего не мог с собой поделать. В конце концов, без секса у нас бы не было и ребенка.

Когда мы приехали, Эммет помог ей выбраться из машины и привез кресло-каталку, хотя она и неистово сопротивлялась. Но будучи атакованной нами троими плюс подключившейся медсестрой, она покорно плюхнулась на сидение. Казалось, все вокруг потеряло счет времени. Я не запомнил, как регистрировал ее, мой мозг был сосредоточен на ее неровном дыхании, пока я заполнял бланки. К нам вышел врач, быстро ее осмотрел и увез в палату, но пробыл там недолго и, уходя, приказал не спускать с нее глаз и не давать подниматься.

- Не подниматься? Черт подери, он шутит? – заорала она, корчась от боли и не выпуская из рук живот.

Я хотел что-либо сказать, но не мог придумать, что. Все, что пришло мне в голову, это вручить ей стаканчик со льдом, который в какой-то момент мне в руки всунула медсестра. Я должен был предположить, что Белле он не нужен, поскольку в меня тут же полетели кусочки льда.

- Эээ… сладенькая, не думаю, что лед здесь для этого, - сказал я, уворачиваясь от довольно-таки большого куска, который она беспощадно в меня запустила.

- Конечно, для этого, - выдохнула она, выбрасывая последний кусок. – Что еще должна делать девушка со льдом во время несусветной боли, кроме как бросать его в парня, который ставит лед на первое место, а девушку – сзади?

- Я думал, что тебе нравится сзади, - сострил я.

Белла нахмурилась. Я заткнулся.

Думаю, неудачное время для пошлостей.

- Аааааа, - застонала она, сгибаясь пополам, а затем откидываясь назад, при этом тяжело дыша. – Фух, ладно, эта прошла.

Я с минуту ошарашено таращился на ее страдания, а затем, поколебавшись, протянул руку и переплел наши пальцы. Белла мягко улыбнулась, не открывая глаз, и крепко сжала мою руку. Ее дыхание замедлилось, и я улыбнулся. Даже если моя помощь незначительна, я все равно буду ей помогать.

- Белла, можно задать тебе глупый вопрос?

- Всегда пожалуйста.

- На что это похоже? – мужское любопытство меня просто распирало. На каком-то подсознательном уровне мне всегда было интересно, на что были похожи роды.

Белла приоткрыла глаза, глядя на меня так, словно я спятил, но я все равно знал, что она меня любит.
- Помнишь, как однажды я случайно зарядила тебе локтем между ног?

Я вздрогнул.
- Прекрасно помню.

- Так вот, я завидую тебе, поскольку это была лишь малая часть той боли, что я испытываю сейчас.

- Дошло. – Вопросов больше нет, ваша честь.

К счастью, ничто не нарушает неловкого молчания лучше, чем чье-то неожиданное появление. К несчастью, неожиданно появились не кто иные, как Деда и Ба. Они вломились в дверь без стука, что было, на самом деле, совсем неудивительно. А что все-таки было удивительно – так это то, во что они были одеты.

Деда был в свободных черных штанах, какой-то средневековой рубахе, с подведенными глазами и в капитанской шляпе. Ба надела вызывающую блузку на одно плечо, поверх нее был туго затянутый корсет в комплекте с высоченными ботфортами, а на плече красовался пластмассовый попугай.

Моя челюсть отвисла, будто сломанный бардачок в машине.

- Что за хрень? – это была Белла. С трудом отведя взгляд от престарелых пиратов, я увидел, как моя жена забыла о своих мучениях и выглядела так, словно только что получила непристойный и веселый рождественский подарок.

- Мы можем все объяснить, - начал Деда, выбрасывая руку в жесте «это-долгая-история». – Мы с твоей бабушкой решили придать остроты нашему браку…

- Вот черт, нет. Пожалуйста, не надо, - я закрыл уши руками, но все равно мог их слышать. Белла выглядела так, будто собиралась зарыдать или забиться в истерике от смеха.

- … Поэтому мы присоединились к этим парам, которые собираются по средам. И сегодня была костюмированная вечеринка, - продолжил дед.

Почувствовав себя лучше, я уронил руки на колени.

Тут заговорила Ба.
- Мы с твоим дедом победили в номинации «Самые скандальные наряды».

И я снова закрыл уши руками. Когда они, наконец, выговорились, я смог притвориться, что ничегошеньки не слышал.

Слава Богу, в больницу приехали мои родители и вбежали в палату вместе с Эмметом, Розали, Джаспером и Элис.

Мой отец взглянул на своих родителей, потер лоб и закатил глаза.
- Боже, только не это.

Эммет пошловато улыбнулся.
- Хах, пиратик со своей тёл…

Белла, громко застонав, не дала ему возможности закончить и тем самым спасла его от нашего с Джаспером возможного возмездия. Мама и Элис мигом бросились к ней, поглаживая ее по руке и призывая дышать глубже.

Меня похлопал по плечу Джаспер.
- Видишь, братец, я говорил тебе, что такое может случиться, если ты забудешь надеть свой плащ.

Эммет широко усмехнулся.
- Ага, никто тебе не говорил, что «Без резинки не лезь в корзинку»?

- Заткнитесь, - зашипел я.

- А мне всегда нравилось «Одень колбаску, будет больше ласки», - вклинился Деда, чем вызвал странный смешок Карлайла.

Эммет с ликованием поднял руку.
- О, а как насчет «Жену пожалей, муженек, если целишься ей между…»

- Заткнись! – закричала Белла. Розали мощно ударила по тупому плечу Эммета, а Ба попыталась скрыть свой смех за нелепым фальшивым кашлем.

- Ладно, все на выход, - приказала Эсме. Элис вскочила на ноги и, схватив за руки Эммета и Джаспера, вытолкала их за дверь. Розали быстро обняла Беллу и вышла за ними.

- Ай, следи за своими ногтями, Эли, - пожаловался Джаспер перед тем, как вылететь за дверь. Элис похлопала в ладоши, словно отряхиваясь, улыбнулась и вернулась к постели Беллы.

Вздохнув, Карлайл жестом позвал на выход своих родителей.

- Ладно, сердечные вы мои. Давайте дадим нашим дамам спокойно вздохнуть. – Деда и Ба с глуповатыми улыбками и коротким «удачи» вышли в коридор, а мой отец повернулся у двери и посмотрел на меня. – Эдвард, может, пройдемся? Белла, не возражаешь, если я его украду ненадолго?

Белла покачала головой, не давая Элис забрать ее волосы в хвост.
- Нет, идите. Я побуду здесь, может, найду лекарство от простуды или напишу симфонию.

Мягко улыбнувшись, я встал на ноги и наклонился, чтобы ее поцеловать. Ее губы горели огнем от постоянных покусываний и были солеными от пота, но все равно в них чувствовался тот неповторимый вкус Беллы, который заставлял меня желать, чтобы тут не было моих родителей и она не страдала от самого болезненного процесса в истории человечества. Вздохнув, я вышел вслед за отцом.

Молча я вышел за ним в приемную и нажал кнопку лифта, который сразу же звонко сообщил о прибытии кабины. Я устало моргнул и взглянул на часы. С тех пор, как мы с Беллой сидели в гостиной, болтая с Эмметом и Розали, прошло уже три часа. Я чувствовал себя ничтожеством из-за того, что так устал, а на часах было всего слегка за полночь, но поскольку я каждый день вставал в шесть утра, то и спать привык ложиться тоже пораньше.

Говоря о работе, мне стоило позвонить туда и сообщить, что не приеду завтра, потому что рожает моя жена. И еще мне нужно было позвонить ее родителям. Они собирались прилететь недели через две, чтобы увидеть новорожденного, но сейчас им нужно было сообщить, что она вот-вот родит. И еще я должен купить ей новый бюстгальтер, потому как на прошлой неделе я где-то услышал, что ей нужен новый после родов, а она, скорей всего, об этом даже не подумала, а у меня не было времени, поскольку я все время торчал на работе, пытаясь отработать свои будущие прогулы в честь рождения ребенка, и… и еще…

Я чувствовал себя потерянным. Я скоро стану отцом. До сих пор быть мужем было для меня важным делом. Но там, наверху, в той больничной койке женщина, которую я люблю, собиралась подарить мне абсолютно новую должность.

Отца. Словно «Привет, Люк, я твой…»

- Эдвард, ты в порядке? – голос моего отца вырвал меня из круговорота панических мыслей. Я оторвал взгляд от пола и понял, что дверь открылась и мне нужно выйти. Напротив нас был вход в кафетерий. Кофе… Мне нужен кофе. Оказалось, что это была не моя идея, а Карлайла, который сразу, как увидел мою растерянность, потащил меня к кофейному автомату и заказал самый большой стакан из всех имеющихся. Глядя на то, как я бессмысленным взором изучаю белый пластик, он заказал порцию себе, оплатив обе. Я стану отцом. И все, что я могу сделать – это сэкономить на кофе за счет отца полтора бакса.

Первый глоток доказал всю правдивость отзывов о больничной еде, но горькость черной жидкости была достаточной, чтобы вырвать меня из тумана усталости и заставить думать трезво. Карлайл сел напротив меня, молча попивая свой напиток. Через несколько минут полной тишины я посмотрел в его глаза. Он, как обычно, был спокоен, его голубые глаза, должно быть, подсчитывали, сколько тонн я взвалил на свои плечи. Я любил эту его черту: он всегда терпеливо ждал, пока я заговорю. И никогда не давил.

Наконец, я открыл рот.
- Пап, как ты справляешься?

Он улыбнулся и сделал еще один глоток, поиграв салфеткой, прежде чем ответить.
- Конечно, как ко всему новому, нужно будет приспосабливаться. Но ты привыкнешь.

- Но что, если нет? В мире миллионы отцов, бросивших семьи. Что если я не смогу приспособиться к такой ответственности?

- А ты хочешь? – спросил он.

Я широко распахнул глаза.
- Конечно, хочу! Я хочу подняться наверх ради Беллы и нашего ребенка. Почему, ты думаешь, я так нервничаю?

И снова спокойная улыбка.
- Тот факт, что ты нервничаешь, наглядно показывает, что все будет хорошо, Эдвард. Никто не сможет выдержать столько, сколько сможешь ты. Не забывай, что мы говорили о том же накануне твоей свадьбы, и пока что ты не собираешься разводиться.

Я нервно рассмеялся.

- Ты прав. – Невзирая на обжигающую температуру, я сделал огромный глоток. Этот вкус напомнил мне о Белле. – Она просто выйдет из себя, если завтра утром еще не родит, и ей не дадут выпить кофе. Она еле выжила эти месяцы на кофе без кофеина.

Карлайл захихикал.
- Ну как, тебе лучше?

Я кивнул, поболтав в стакане остатки, прежде чем его осушить до дна.
- Думаю, да. Я хочу вернуться к Белле, но не думаю, что ей нравится мое присутствие. Она говорит такие вещи, словно мы не планировали эту беременность несколько месяцев до ее наступления. По-моему, сейчас не самое подходящее время, чтобы заново рассуждать, готовы мы стать родителями или нет.

На этот раз смех Карлайла был отнюдь не тихим.
- Сынок, то, что женщины кричат в лицо своим мужьям во время родов, это одна из старейших историй. Белла будет прекрасной матерью, и она это знает. Она также знает, что ты будешь чудесным отцом. Просто ей очень больно, именно поэтому она так и говорит. Я бы сказал, что если тебе удастся пройти через роды без собственной кастрации, то, считай, ты легко отделался.

Вздрогнув, я поднялся на ноги и покрутил плечами. Маленькие кулачки Беллы меня не пугали, но одна мысль о том, что она может ими сделать ниже пояса, заставляла меня дрожать. Но я все же не думаю, что последствия подобного проявления ярости потом принесут ей хоть какое-то удовлетворение.

Когда мы вернулись, Эсме сидела на кровати позади Беллы, массируя ей спину и плечи. Элис возилась с iPod’ом, который, наверное, принесла с собой.

- О, Эдвард, хорошо! – воскликнула Элис, когда я вошел и присел рядом с Беллой, чтобы поцеловать ее запястье. – Ты как раз вовремя, послушай, какой плейлист я составила для этого важного случая.

Слабо улыбнувшись, Белла закатила глаза, Эсме покачала головой, а я захихикал.

- Это правда? Элис, ты составила плейлист для родов?

Элис кивнула так, словно я задал тупейший вопрос на свете.
- Эмм… конечно. Я не могла упустить такую возможность. К тому же, Белле нужна музыка на все случаи жизни.

- Это правда, - сказала Белла, вздохнув, когда Эсме дотронулась до наиболее напряженной точки между ее плеч. – Врубай, Элис.

Услышав первые аккорды из динамиков, я не поверил своим ушам. В палате раздалась песня «Это тяжелый труд», отчаянный рэп группы Aesop Rock. Элис гордо улыбалась и свысока на нас посматривала, когда список продолжился песнями The Wallflowers «Я родился», «Дай мне новокаин» от Green Day и массово-помешательскими «детками» от Джастина Бибера с его «Деткой», песнями Эми Грант «Детка, детка» и TLC «Детка, детка, детка».

Шли часы, схватки Беллы участились. Ее стоны стали громче и явно болезненней. Мои внутренности завязались в огромный беспокойный узел. Наша семья периодически заходила в палату, чтобы не дать мне заснуть и чтобы поддержать Беллу. Около семи утра к нам зашли Деда с Ба, уже одетые как нормальные пожилые люди.

Деда притащил огромный букет цветов и поставил его у изголовья кровати.
- Как ты тут, держишься, девочка?

Она устало усмехнулась.
- Просто замечательно, капитан Ахав.

Деда засмеялся.
- Ты еще в состоянии шутить? Думал, тебе не до этого.

- Я всегда могу, - снова скорчилась Белла. Она мучительно стиснула зубы и Ба, подойдя ближе, положила руку ей на живот.

- О, Боже. Эдвард, тебе лучше сбегать за доктором. Началось.

Мое сердце побежало в три раза быстрее, я бросился к двери, распахнул ее и выглянул в коридор. Возле стойки три медсестры растерянно на меня посмотрели.

- Эй, скажите там доктору, что если моя жена родит без него, то мы ни хрена ему не заплатим, - с этим я гордо развернулся и снова подошел к Белле.

Могу поклясться, что она хотела рассмеяться, но была слишком занята дыханием и проклятьями, которыми сыпала направо и налево. Доктор Кэйн вошел в палату, за ним вошла медсестра, которая вытолкала в коридор Деду и Ба, приказав им идти к остальным членам семьи и сообщить им, что их позовут, когда все закончится. Доктор сел в ногах у Беллы, при этом что-то быстро говоря, но я его не слышал из-за пульсирующей в ушах крови и душераздирающих воплей Беллы.

Она схватила меня за руку мертвой хваткой, заставляя вернуться в реальность.
- Клянусь Богу, Эдвард, если этот ребенок не будет симпатичным, я устрою истерику.

Сжимая ее дрожащую руку, я подбадривающе улыбнулся.
- Шутишь? С нами в качестве родителей у него нет шансов родиться не симпатичным. Он будет сногсшибательно красивым.

Не разжимая зубов, Белла растянула губы в жалком подобии улыбки.

- Так, Белла, - сказал доктор. И хоть я знал, что это тоже неотъемлемая часть сделки, я хотел сказать, что ему невероятно повезло в том, что он может видеть то, что видит, поскольку любой другой парень, который бы захотел взглянуть ей между ног, был бы обезглавлен мной на месте. Идиот, о чем ты думаешь? – Пришло время потужиться, - сказал доктор Кэйн.

То, что происходило в течение следующего часа, было настолько ужасно, чудесно, страшно и нереально, что я едва мог это фиксировать в сознании. Все, что я мог делать – это держать Беллу за руку, лепетать слова поддержки и просто ждать, пока маленький человечек внутри нее решит появиться на свет.

И ровно в 8:03 утра он, наконец, появился.

За самым громким и протяжным криком Беллы секунд через десять последовал не менее громкий и протяжный первый крик моего сына. Медсестра перерезала пуповину, доктор Кэйн его поднял и я уставился в полном неверии на его мокрые каштановые волосы, маленькое красное личико… он был настолько реальным. Самый настоящий маленький человечек. Маленький человечек, которого сделали мы с Беллой. Наш маленький человечек. Слезы затуманили мой взгляд, заставляя меня чувствовать себя хлюпиком, но мне было все равно, ведь Белла тоже плакала, и, черт подери, разве мужчина не может заплакать, когда у него родился сын?

Я посмотрел на Беллу, она пыталась смеяться сквозь всхлипывания.

- Что? – спросил я.

- Он такой… такой скользкий, - хихикнула она. Затем ее губы скривились, и она снова заплакала.

Я смущенно погладил ее по спине, и доктор отдал малыша медсестре.

- Ну же, сладенькая. Белла, ты же знала, как он будет выглядеть, только выйдя из живота. Ну хватит. – Я совсем растерялся.

Уставшая от эмоций, истощения и недосыпов Белла то рыдала, то хохотала вплоть до того, как медсестра, наконец, принесла его нам, укутанного в мягкое одеяло. Не в состоянии сдержать улыбку, я протянул руки и взял на руки нашего сына. Уже чистенький и сухой, он молча на меня таращился. Плакать он перестал, и я, поколебавшись, наклонился и поцеловал его в розовый лобик.

- Белла, посмотри, - прошептал я, поворачивая его к ней лицом. По ее щекам катились слезы, она взяла его на руки и положила себе на грудь. – Ты сделала это.

- Мы это сделали, - хрипло сказала она, вытирая слезы, которые норовили залить лицо ребенка. Медсестра быстро помогла Белле приложить его к груди и когда он, чавкая, закрыл глаза, они оставили нас одних. Пристроившись на краю кровати, я обнял свою жену за плечи, а другую руку положил на грудь малышу. Ощущение каждого его вздоха, которые заставляли двигаться его тело, заставили меня проникнуться моментом.

- Ты больше не думал над именем? – спросила Белла через несколько минут, кладя голову мне на плечо.

Вообще-то, я думал предостаточно, но так было весело шутить с ней по поводу того, как мы назовем ребенка в честь какого-нибудь актера, поэтому над реальным именем я даже не задумывался.

- Ну, я тут подумал… Как тебе Джуд?

Несколько мгновений она обдумывала мои слова. Я закусил губу, не зная, плохой это знак или хороший, но она вздохнула и сказала:

- Он похож на Джуда.

Я улыбнулся так широко, что у меня почти заболели щеки, и погладил ее по щеке, встречаясь с ней взглядом.

- Я люблю тебя, Белла.

Несмотря на ее красные от усталости глаза, спутанные и мокрые волосы, размазанный по щекам макияж, не было ничего прекраснее ее улыбки.

- Я тоже тебя люблю, Эдвард.

Очень нежно она провела пальцем по щеке мирно посапывающего Джуда. Озорно улыбаясь, она подняла глаза.
- Эй, Эдвард?

Поняв, что она что-то задумала, я осторожно ответил:
- Да?

- А что, если мы дадим ему среднее имя Лоу?