Глава 38

- Мы поедем на твоем Vanquish? - я удивленно округлила глаза, когда Эдвард вылез из Volvo, уступив водительское место Джасперу. Элис, недовольно сморщив носик, плюхнулась на сиденье рядом с ним.

- Для человека, несведущего в автомобилях, ты знаешь не так уж и мало. Не думал, что ты способна определить, как называется эта машина, лишь увидев часть крыла и решетку радиатора. И, вообще, с чего ты взяла, что Aston принадлежит именно мне? Может, я его у Карлайла одолжил? - вздернул бровь Эдвард, вальяжно покручивая на пальце брелок от припаркованного в пролеске элитного суперкара ручной сборки.

Я фыркнула и обняла на прощанье Эсми. Она была нашим прикрытием для Чарли – папе будет гораздо спокойнее, если он поверит, что с нами едет кто-то зрелый и ответственный, кто станет за мной присматривать и не позволит наделать глупостей. Чарли не знал, что для этих целей у меня уже есть Эдвард. Ему совсем не о чем было беспокоиться.

Пожелав нам удачи в пути, Эсми побежала лесом в сторону дома, а я пошла к Эдварду, который, улыбаясь, придерживал для меня дверь. Я влезла в шикарный бежевый салон и с легким щелчком пристегнула ремни.

- У Карлайла есть Mercedes – надежный и практичный, ему не нужна машина Джеймса Бонда, - сморщила я носик.

- Моя машина лучше, чем у Бонда, - хмыкнул Эдвард, заняв водительское место. Он ласково провел рукой по отливающей холодным блеском алюминия панели с элегантными шкалами приборов и круглыми часиками в стиле ретро. - Мою усовершенствовала Розали.

Легко дотронувшись пальцами до красной кнопки стартера на центральной консоли, он завел двигатель, и меньше чем через пять секунд наша скорость перевалила за сотню километров в час.

***

- Впервые радуюсь, что выбрал вариант с посадочной формулой "2+2"*, никогда не думал, как мне пригодятся дополнительные места, - улыбнулся Эдвард, когда несколько часов спустя после нашего выезда я примостилась на заднем сидении, прикрывшись легким, связанным вручную пледом.

Я хотела немного вздремнуть в пути, но уже долгое время не могла избавиться от тяжелых мыслей относительно правильности принятого по поводу кочевников решения. Единственное, чем я себя утешала, так это тем, что приложила все свои силы, чтобы не раскрыть своей тайны.
Таким образом, остаток недели я избегала дома Калленов как огня и не контактировала ни с кем из моей вампирской семьи, кроме Эдварда и Элис. Мы сидели у меня дома, ходили в парк, но никогда к Калленам. Я знала, что Эсми скучала по мне, но как ни сжималось мое сердце, я раз за разом отказывала ей в визите. И всё из-за кочевников. Я не могла допустить, чтобы мой свежий запах остался в особняке или на их личных вещах. Конечно, клан Джеймса должен был пройти мимо Форкса, и в прошлый раз их всего лишь привлекли звуки игры, однако сейчас всё могло быть иначе.

Я не могла ручаться за то, что все Каллены будут сидеть дома. Они могут захотеть поохотиться, к примеру, и встретить кочевников в лесу. Карлайл может решить рассказать им о "вегетарианстве" и пригласить в дом. Я не могла так рисковать и оставить там свой запах. Также я надеялась, что субботняя гроза успеет смыть мой след, ведущий от особняка к дому Чарли.

Мысль о том, что я увезла половину семьи из города, сильно мучила меня. Но я надеялась, что без нашего с Элис присутствия они не станут идти на конфликт с остальной частью клана. Я не могла думать об Эсми, вступающей в бой. О тихой доброй любящей Эсми, которая увлекалась дизайном интерьера и архитектурой. Эсми, посвятившей жизнь воспитанию пяти приемных детей, жертвовавшей деньги на благотворительность, обустраивавшей детский дом. Это было ужасно, особенно с учетом того, что сейчас, в отличие от прошлых битв, у неё не было даже малейших представлений о технике ведения боя – она никогда не тренировалась для этого.

То же относилось и к миролюбивому Карлайлу, чье доброе сердце противилось причинению малейшего вреда каким-либо разумным существам. Даже если это больной на всю голову вампир-садист и его чокнутая подружка.

Немного утешало лишь то, что с ними остался Эммет. С этим силачом никто не захочет иметь дело, однако, опять-таки знание того, что в бою он ведет себя, как новорожденный, вновь меня огорчало. С другой стороны, кочевники не знают этого.

Что касается Розали, холодная высокомерная блондинка производила впечатление достойного противника. Но я всё еще надеялась, что просто-напросто не будет причин для провокации.

Я поймала на себе пристальный взгляд Эдварда сквозь зеркало заднего вида и постаралась отвлечься от всех этих мыслей. В любом случае это был неплохой шанс избежать таких последствий, как преследование ищейки или армии новорожденных. Но мне вновь стало плохо от раздумий о том, что, останься клан Джеймса в живых, сотни невинных людей будут погибать ежегодно, лишь служа провиантом проголодавшимся вампирам.
Иногда я чуть лучше понимала оборотней с их желанием истребить весь вампирский род. Но только иногда, и только когда дело не касалось тех, кто питался кровью животных.

- Тебя что-то беспокоит? – обеспокоенно поинтересовался Эдвард, и сейчас я была несказанно рада тому, что Джаспер едет в другой машине и не может прочитать моих чувств – смеси сомнений, беспокойства и страха.
Я покачала головой.

- Просто воспоминания, - и отчасти мои слова были правдой. Я просто боялась, что прошлое повторится или ударит с новой силой в то место, где не ожидаешь.
Я видела, что мой ответ его не удовлетворил, но Эдвард лишь слабо улыбнулся, и я была ему крайне благодарна за это. Я бы не смогла ответить ни на один его вопрос. Не сейчас, по крайней мере.

- Как насчет сделать небольшую остановку для вкусного обеда, чтобы отвлечь тебя от твоих тревог? - предложил он, а я не знала, выдержит ли мое сердце такое количество любви, которое я испытывала к этому мужчине. - Я слышал, по дороге имеется уютный ресторанчик с отличной едой.

***

Плотный обед сделал своё дело – я заснула на заднем сиденье, стоило только тронуться в дальнейший путь, и не заметила момента, когда машина затормозила. Не почувствовала, как Эдвард вышел из неё и вынес меня на руках из салона. Не обратила внимания на то, как он разрешал проблемы на стойке регистрации и давал взятку, вселяясь в гостиницу с девушкой, находящейся в бессознательном состоянии. Я лишь проснулась в неописуемо красивом номере отеля, на мягких, нежных шелковых простынях.

Думаю, один этот номер стоил дороже билетов на концерт, но жаловаться я просто не могла – обомлела, находясь в этом блистательно-роскошном убранстве.

Прошептав "спасибо", я нежно поцеловала Эдварда, лежавшего рядом со мной, подперев голову рукой.
- Выспалась?

Я кивнула, сладко потянувшись, и встала с постели, еще раз оглядевшись вокруг. Не спеша я обошла все апартаменты, рассматривая и запоминая, что и где лежит. Начала со спальни, в которой проснулась, заглянула в ванную, больше похожую на спа-салон, просторный жилой зал и, остановившись возле просторного окна, отвела занавес.

- Вау, - прошептала я, залюбовавшись открывшимся мне видом.

Приближающаяся ночь окрашивала небо в насыщенные тона, а яркие огни подсвечивали возвышающиеся у берегов реки Чикаго высотные здания, возведенные из стали и стекла.

Руки Эдварда плотно обвили мою талию, прижимая к каменной груди. Блаженно вздохнув, я откинула голову на его плечо: не было ничего идеальнее этого момента.

- Город сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз, - мое сердце готово было вылететь из груди, когда он откинул мои волосы, оголяя шею. Его дыхание приятно холодило мою кожу, пока он оставлял на ней маленькие невесомые поцелуи. - Как насчет немного прогуляться и осмотреться вокруг, а затем поужинать?

Должно быть, ушло нескольких минут, прежде чем я смогла собрать свои рассеянные мысли вместе и ответить на его вопрос:
- Звучит великолепно, - согласилась я. - Надо позвать Элис, быть может, она решит к нам присоединиться.

- Ох, не переживай об этом, Элис занята и освободится нескоро. Она набрела на Magnificent Mile и теперь едва ли вернется в номер, пока не обойдет все торговые центры, брендовые магазины и бутики "Великолепной мили". Некоторые из них, к слову сказать, работают даже ночью специально для таких шопоголичек, как моя названая сестрица.

- Тогда дай мне десять минут, и я буду готова.

Мы совершили прекрасную прогулку по расположенному перед озером Мичиган Грант-парку, где я была сражена красотой и величием Букингемского фонтана. Тот, к сожалению, хоть и не работал, как полагается, однако, окутанный несчётным множеством маленьких светодиодных лампочек, буквально взрывал брызгами яркого света подступившую со всех сторон ночную тьму.

- Мы можем приехать сюда летом, чтобы посмотреть фонтан в действии, - предложил Эдвард. - В любом случае я бы с удовольствием сходил на Chicago Jazz Festival, а Элис планирует вернуться сюда в начале августа на грандиозный фестиваль шопинга на Mag Mile.

- Главное, чтобы она нас туда не затащила! – смеясь, ответила я. - Но джазовый фестиваль – звучит неплохо, я с удовольствием побываю там вместе с тобой.

Рассматривая множество достопримечательностей, на которые набредали буквально каждые пять минут, мы посетили обсерваторию в стоэтажном небоскребе John Hancock Center, откуда открывался непередаваемый вид на город и на озеро Мичиган.

В жизни ничего подобного не видела.

Город, раскинувшийся предо мной как на ладони, блистал, интенсивно мерцая в ночной мгле яркими красками огней. Они завораживали, полностью поглощая внимание. Всё это походило на некую космическую субстанция, модель вселенной, галактику, усеянную скоплением звезд.

Прогуливаясь вдоль огромных панорамных окон, Эдвард рассказывал историю этого удивительного мегаполиса, показывал мне разные сооружения, небоскребы, говорил об их назначении. Я внимала каждому произнесенному им слову, впитывая в себя информацию, словно губка. Но было так замечательно, волшебно, захватывающе смотреть на это переливающееся огнями великолепие с высоты примерно тысячи футов, что, зачарованная представшей передо мной картиной, я заметила, как Эдвард прекратил говорить лишь спустя пару минут, когда его руки нежно обвились вокруг моей талии, притягивая меня к его твердой груди.

Развернувшись в надежных объятьях, я широко улыбнулась, вглядываясь в жидкое золото родных и любимых глаз, с такой непередаваемой преданностью и трепетом смотревших на меня в ответ.

Эдвард мягко, чуть слышно прошептал мое имя, прежде чем, тихо посмеиваясь, сказать что-то о том, какой он старый дурак, потому что забыл свой пиджак в номере. Я так и не смогла понять, зачем ему вдруг понадобился пиджак, ведь я совсем не замерзла, но решила, что не буду пока об этом расспрашивать, плавясь в умопомрачительном поцелуе, который обрушился на мои губы.

Чуть позже, когда мы, наконец, оторвались друг от друга, я, за неимением подобающего наряда, отказалась от ужина (или раннего завтрака, так как первые лучи солнца, прорвавшись сквозь завесу тьмы, уже начали окрашивать горизонт в нежные теплые тона розового и голубого) в ресторане с окнами от пола до потолка по всему периметру, расположенном этажом выше обсерватории. Вместо этого Эдвард заказал наивкуснейшую фирменную чикагскую пиццу в сети Giordano’s, которую доставили прямо в номер нашего отеля, куда мы вернулись уже под утро.

- Когда-то я ел точно такую же пиццу, - произнес Эдвард, пока я, изо всех сил борясь со сном, поедала уже третий кусок этой вкуснятины. - Их готовят по этому рецепту со дня основания города.

Очередной кусок стал комом у меня в горле.
- Существует ли какое-то место, которое ты хотел бы посетить, пока мы здесь? - чуть слышно выговорила я.

- Нет, думаю, нет. В Old Town сохранился дом семьи Мейсон, но мне там делать нечего. На протяжении многих десятилетий поместье сдавалось в аренду – это был один из главных наших источников дохода, пока мы не нашли Элис, точнее, пока Элис не нашла нас, - ухмыльнулся он, исправившись. - Если хочешь, я могу показать его тебе.

- Если только ты этого хочешь, - сонно протянула я. - Ты ведь не был здесь со времен эпидемии…

Эдвард молча отвернулся к окну. Я уже начала проклинать свой чёртов язык, который задел больную, во всех смыслах этого слова, тему, но он неожиданно снова развернулся ко мне, прожигая своим взглядом, таким пронзительным и интенсивным, что я невольно испугалась.

- Вообще-то, был. Думаю… вероятно, тебе следует это знать. Эта история известна лишь Карлайлу, но… - Эдвард замолчал, склонив голову и тяжело вздохнув.

- Что это? – удивилась я, искренне не понимая, о какой ещё истории идёт речь.

Опустив локти на колени и сложив свои руки в замок, он напряженно взирал на меня некоторое время.
- То, как я вернулся домой, почему прекратил свой период бунтарства, - произнес он медленно и ровно.

Мои глаза широко распахнулись, но слов я так и не нашла, лишь еле-еле кивнула, побуждая его продолжить.

- Не уверен, что сейчас подходящее время для подобных откровений… но, как по мне, так для этой истории никогда нет подходящего времени. Тем не менее, всё равно чувствую, что ты должна знать. Хотя бы для простого понимания, что решение о твоем обращении на самом деле далось мне не так уж легко, как могло показаться. Мне пришлось многое переосмыслить…

Едва дыша, я ожидала, когда Эдвард решится излить мне свою душу. И, переведя дух, он продолжил:
- Я... я допустил ошибку. Непростительную ошибку. Нет, разумеется, главным моим грехом было само решение об уходе из семьи, но эта ошибка заставила меня одуматься.

Это я уже слышала и ранее, но никогда еще Эдвард не решался вдаваться в подробности. Тот период его жизни всегда был своего рода табу, и сейчас я была заинтригована. Что он мог сделать такого?

Я произнесла свой вопрос вслух, тем самым стараясь подбодрить его и побудить продолжить рассказ, раз уж он его начал.

- Помню, несколько лет спустя после того, как я покинул дом и семью и скитался по свету, в какой-то момент поймал себя на мысли, что вернулся туда, где всё началось. В свой родной город, где родился, умер и обрёл свою проклятую вечность. Я не собирался охотиться в Чикаго, желая лишь немного оглядеться, посмотреть, насколько сильно изменился город более чем за десятилетие, тогда как надо мной время было не властно.
А потом в моё сознание вторглись мысли беспомощной женщины, запертой в подвале одного из старых домов нищенского квартала. Её уже несколько дней морили голодом и избивали. Мне было жаль её. А она беспокоилась лишь о своем ребенке, которого так мечтала увидеть…
Даже слыша её мысли, я не мог определить место её заточения – она и сама этого не знала. Я обшаривал все подвалы в радиусе пяти километров, но смог найти её, только когда ублюдок пришёл, чтобы добить женщину и избавиться от улик – полиция уже начала его розыск, и он боялся быть пойманным.
Я пришел слишком поздно... Нужно было унести этого выродка подальше, прежде чем… но я был так голоден, сокрушён и разгневан… и я остался. Женщина всё равно была при смерти, да и без сознания к тому же. Ей оставалось жить считаные минуты, увы, я пришел на помощь слишком поздно, чтобы спасти её.
Но когда я допил его гнилую кровь, то не смог совладать с собой. Инстинкт хищника взял надо мной верх, и лишь когда сладкая чистая кровь потекла в моё горло, я понял, что творю. И было неважно, что она всё равно умрёт – меня это не волновало, ведь до сих пор я не пил крови невинных людей. Это и отрезвило меня – отсутствие примеси наркотиков и алкоголя. Я остановился. Не знаю как, но смог.
Лишь спустя какое-то время я понял, что начался процесс её превращения. Я мог бы, но не хотел убивать невинную женщину, и на миг мне показалось, что проклятье лучше смерти. И тогда я решил быть ответственным. Перенес её в безопасное место, подальше от города, не отходил от неё, пока она корчилась в агонии, собирался всему её обучить, рассказать об образе жизни Карлайла и, наконец, вернуться к отцу с новой сестрой, ну или тётушкой, в силу её уже не юного возраста. Я зарекся пить впредь человеческую кровь.
И через три дня новорожденная открыла глаза.
Я даже не успел имени её узнать, но мне потребовалась всего пара секунд её новой жизни, чтобы осознать, какую грандиозную ошибку совершил…
Белла, я не знал, что она была беременна. Я думал, что сын ждёт её дома, а он был в утробе. Она любила и ждала этого ребенка, хоть ему и было от силы три месяца. И когда она узнала, что из-за меня этот ребенок погиб… Было неважно, что вдвоём они бы умерли в любом случае – подмога не успевала подоспеть, слишком обширные травмы, слишком большая кровопотеря… Но она так и не смогла меня простить… Новорожденная была многим сильнее меня, она была в бешенстве, не слушала и не слышала меня и жаждала только мести. Не будь моего дара, ей бы это удалось. Я знал, что не смогу противостоять ей вечно, но выслушать и понять моих мотивов она не хотела. Она была неконтролируема… поэтому я использовал свой единственный шанс – сам покончил с ней. Загубил ни в чём не повинную душу.

- Ты не виноват, что так получилось, - покачала я головой, когда Эдвард затих.

- Неважно. Теперь уже слишком поздно что-то менять. Однако я боюсь, что и ты возненавидишь меня за упущенные возможности. Не сейчас, но после…

Я помолчала, обдумывая свой ответ.
- Мне всегда будет достаточно тебя… независимо ни от чего… - слова давались мне с трудом и были правдой лишь отчасти. Я бы вечность сожалела, не попытайся мы обзавестись ребенком, но Эдварду об этом знать не стоило.

- Но что если твоя проблема имеет решение? - Эдвард мягко коснулся своей рукой низа моего живота. – Что если ты смогла бы…

- Давай не будем об этом… - прошептала я, глотая слезы. - Я действительно слишком устала для подобных разговоров.

Сказать ему, что соврала и могу иметь детей? Сказать, что он может? А что делать, если не сможет? Точнее, если я не смогу? Мое здоровье, мое невезенье, возможные опасности… Что если потребуется мое обращение?

Я понимала, что Эдвард должен знать, так как это послужило бы для него своеобразным облегчением… особенно, зная эту историю. Но признать одно – значит признать и другое, а ссылаться на легенды и продолжать вереницу лжи я не могла, тем более теперь, когда Эдвард открывал мне то, что сидело глубоко внутри него. Но я всё еще не чувствовала себя готовой поведать ему всю историю, и от этого сейчас, по-турецки сидя на кровати, я ощущала себя такой виноватой, раздавленной и жалкой, что, казалось, еще чуть-чуть и гнетущее чувство стыда буквально раздавит меня.

- Извини, мне не стоило затевать этот разговор, - Эдвард понурил голову, проводя руками по волосам, взъерошивая их. - Тебе непросто говорить о подобных вещах. Я знаю. Просто… ах, ладно... Извини. И ложись спать… Если завтра у тебя будут опухшие и покрасневшие от недосыпа глаза, Элис прибьет меня.

Не было подходящих слов, чтобы выразить мою благодарность Эдварду, который все же не пытался вытянуть из меня то, о чем я еще не была готова, хотя и должна была говорить.

И каким бы неприятным и тяжелым ни был осадок от признания Эдварда и нашего разговора, вскоре он растворился в отраде целительного сна.

---

прим.:
* - четырехместная вместо двухместной

Благодарю tatyana-gr за редакцию главы!