Эдвард Каллен, зима 2009.

Заметка на будущее: начать следить за своим языком.
Джаспер молчал, пока мы ехали в больницу. Он словно вернулся в свою маленькую раковину, и ему было комфортно там.
Я ненавидел это.
Я видел проблеск того, что прячется под его маской, когда выводил его из себя и он, блядь, выглядел устрашающе, хотя казался спокойным. Это помогало ему сдерживаться, чтобы в конечном итоге не сойти с ума.
Я подумал: может, он все-таки знал, как расслабляться.
Так много произошло сегодня. Слишком много. Я хотел свернуться калачиком на кровати и спать вечно. Меня трусило, я устал и ослаб. Я чувствовал себя тенью тени. Измученный, изрезанный, испуганный.
Алек был жестоким существом. Он получал удовольствие оттого, что причинял боль любым способом, каким только мог. Он хотел, чтобы я бегал и кричал, но я не делал этого - я не собирался играть в его игры. Я не был его игрушкой. Ему нравилось пугать меня, заставлять вздрагивать - он ударил лезвием меча по стене рядом со мной, не причинив мне боль, но оглушив. Я даже не пытался быть храбрым; я просто хотел покончить со всем этим.
Маленькие порезы.
Больше боли, меньше крови.
Я вздохнул и прислонился лбом к окну, мои веки тяжелели.
Перед глазами все плыло, в памяти мелькали кусочки событий.
Какие-то теплые красные пятна на моем лице и груди. Высокий мужчина толкает меня из задней двери кухни. Он держал ружье, и его глаза были светло-голубыми.
- Беги! Как я учил тебя!
Бег через дворы и сады; я бежал, перепрыгивая через кустарник и ныряя под забором. На другую сторону улицы. К двери. Кто-то гонится за мной...
Звук открытой Джаспером дверцы вернул меня в настоящее время. Он обогнул машину, чтобы помочь мне, а я попытался снова восстановить этот кусочек в своей памяти.
Такого никогда не было. Я никогда не встречал кого-то с такими светлыми глазами, как у Пантеры. За мной никто не гнался, когда я был ребенком.
Мои родители погибли в автомобильной аварии.
Артур и Даниэль усыновили меня вскоре после этого, мне было четыре года.
Я не помню своего отца... Но он погиб в автомобильной катастрофе. Он не стал бы хранить ружье - он был бухгалтером.
Далекие воспоминания из полицейской академии смутно проносились у меня в голове.

- Умелое обращение с оружием у тебя в крови, парень.
- Нет, мой отец был бухгалтером.
- О... хм. Странно.

Мои родители погибли в автомобильной катастрофе…
- Эдвард?
Я повернул голову, открыв глаза.
Джаспер пристально смотрел на меня.
Я, шатаясь, выбрался из машины, и он подхватил меня под руку, придерживая меня. Все чертовски болело.
- Ты знаешь, у тебя очень спорные выводы, - заметил я.
Он вздохнул:
- Надеюсь, в следующей жизни Белле достанется чихуахуа.
- Не надо. По крайней мере, я не мочился на ковер.
- У меня нет ковров.
- Могли бы быть в следующей жизни.
Ладно, я не был особо последовательным. Двое серийных убийц в один день - это все, о чем я мог думать. Спасибо большое, но с меня хватит.
- И я прошу прощения за твои джинсы.
- Ты накачал меня наркотиками, отказался от Беллы, разбрасываешься своей жизнью и просишь прощения за то, что испортил мои джинсы?
Я приостановился:
- Они от Армани.
Он пробормотал:
- Сохранение твоей жизни – это, поистине, круглосуточная работа.
Мы достигли отделения регистрации и приема, и он попросил медсестру позвать Карлайла Платта. В то время, когда он сладко разговаривал с медсестрой своим безупречным техасским акцентом, я лениво огляделся вокруг. Перед глазами все начало плыть, и я почувствовал головокружение.
- Эй, Чейз, я собираюсь упасть замертво на тебя.
- Не драматизируй.
- Нет, действительно, я умираю.
- Мы должны посадить его в инвалидное кресло, - сказала дрожащим голосом медсестра, - он потерял много крови.
- Хорошо, я позабочусь о нем, - неожиданно появился Карлайл, схватив меня за руку. Медсестра отступила, уверенная в том, что лечащий врач позаботиться о парне, заливающим кровью весь её этаж.
Пока мы шли, Карлайл разговаривал с медсестрой, которая следовала за ним почти вприпрыжку, чтобы не отставать. Меня практически затолкали в пустую комнату, и Карлайл с медсестрой начали раздевать меня. Джаспер тихо исчез, как я предполагаю, в поисках Элис.
- У тебя есть какие-либо мысли по поводу того, что ты сделал с Беллой? - зашипел Карлайл.
Я вздохнул:
- Я слишком устал для унижений. Можем ли мы поговорить об этом, когда у меня не будет кровотечения?
Карлайл пристально посмотрел на меня, но согласился, слава Богу.
- Некоторые из них придется зашить, доктор Платт, - сказала медсестра, рассматривая порезы на моей спине и плечах, в то время как Карлайл осторожно помогал мне выбраться из джинсов.
Блондин покачал головой:
- Я не вижу достаточно хорошо, здесь слишком много крови. Эдвард, мы должны промыть раны. Иви, подготовь душ, пожалуйста. Теплый, не горячий.
- Да, - кивнула она и быстро направилась в ванную комнату.
- Это типично для Алека, - подумал вслух Карлайл, осторожно нажав на бинт, обмотанный вокруг моего лба. Я зашипел.
- Что значит, типично для Алека? Он убивает людей, заставляя их истекать кровью?
- Убивает людей медленно и мучительно.
- О чем ты говоришь? Он убивал других, оставляя раны на полгруди, Карлайл. Я видел эти чертовы фотографии. И почему, блядь, ещё не вся Корпорация приехала, чтобы убить его? Чего они ждут? Приглашения?
- Откуда я знаю? Я больше не состою в Корпорации.
- Ты Потерянный Ребенок, разве ты не должен получать сообщения или ещё что-то в этом роде?
Карлайл остановился:
- Я не Потерянный Ребенок.
- Что?
- Эдвард, посчитай сам. Мне сорок девять лет. Я уехал из Корпорации, когда Джаспер родился. Я сделал это двадцать лет назад.
- Подожди, ты что... Ты... Сбежал?
Он кивнул.
- Но ведь ты... Я хочу сказать... Ты же дал клятву, а...
- А Корпорация не любит тех, кто их нарушает? Нет. Джаспер, на самом деле, единственное, что меня связывает с Эквитас.
Душ обжег мои раны, но мысленно я был не здесь.
- Карлайл, о глазах Джаспера - это распространенный цвет?
- Что? - спросил он, сбитый с толку. - Почему ты спрашиваешь?
- Я... Просто... Никогда не думал спрашивать.
- Ну, это важно именно сейчас, пока я зашиваю твои раны?
- Я думаю, нет.
В конечном итоге, только три или четыре пореза было необходимо зашить. Остальные были достаточно поверхностными, чтобы не трогать их и позволить самим затянуться. В общей сложности Карлайл насчитал двадцать восемь порезов, ни один из них не был более половины дюйма глубиной. Я чувствовал себя как Чаки.
- Я дам тебе немного успокоительного, и, через несколько часов, когда я буду уверен, что ты в порядке, мы отвезем тебя в квартиру. Лучше не проводить слишком много времени здесь, учитывая, что ты находишься в розыске.
- Как Элис?
Карлайл замер.
- Не слишком хорошо. Я не наблюдаю ее – и так ясно, что это изнасилование, и я не могу расспросить её об этом. Но Белла и Эммет с ней, Эммет словно её брат. Когда они будут готовы, то расскажут обо всем. Судя по тому, что я видел, могу сказать, что она будет в синяках и ранах.
Я молча кивнул тихо, потрясенный.
- Нужно ли тебе что-нибудь ещё? Мне нужно идти к моему племяннику Чейзу и осмотреть его раны.
- Нет, иди. Удачи.
- Она мне пригодится, - простонал он.
Они оставили меня в покое. Я позволил своей голове упасть на подушку и вернулся к своим воспоминаниям так далеко, как только мог. Я продолжал заполнять пустоту, когда искал объяснения этому видению. Мне казалось, что это отрывок из памяти, но он не мог быть моим. Я бы запомнил.
Единственный способ получить объяснение - это найти источник этого воспоминания. Я встал с кровати и подошел к телефону на стене. Оператор подсказал мне набрать ноль, чтобы сделать звонок за пределы больницы, и я пытался вспомнить номер, потому что прошло пять лет с момента, когда я звонил в последний раз.
-Алло?
Я колебался:
- Привет, Даниэль.
Пауза.
- Эдвард? Это ты, дорогой?
- Да. Как дела?
- Ах, милый, - её голос дрогнул.
- Боже, Даниэль, пожалуйста, не плачь. Я в порядке, правда. Я просто... Я хочу задать тебе вопрос, хорошо?
- Конечно, Эдвард.
- Я... мои родители... - я не мог спросить у неё. Даниэль и Артур относились ко мне с добротой и любовью, не смотря на все различия, которые были между нами. - Знаешь ли ты, когда произошла та авария? Я хочу проверить её.
На другом конце линии было молчание.
- Даниэль?
- Эдвард... мы... Артур и я, мы...
- Пожалуйста, скажи мне правду, - прошептал я.
В это время открылась дверь, и вошла медсестра, держа в руках поднос со шприцом и флаконом лекарства. Правильно - это успокоительное, которое Карлайл прописал мне. Я жестом попросил подождать минуту, когда она бросила на меня нетерпеливый взгляд.
- Доктор Платт говорил, что с тобой будет не просто. Ложись в кровать, парень.
Я проигнорировал её.
- Даниэль, пожалуйста. Мои родители, они погибли в автомобильной катастрофе... Не так ли?
Дверь открылась снова, и я рассеянно перевел на неё взгляд - Белла.
Я замер.
Облегчение, нахлынувшее на меня, было неожиданным, пока я не понял, что думал, будто никогда не увижу её снова. Так много чувств пронеслось в моей душе, что я оказался истощенным и запутанным; я даже не знал, какое из чувств преобладало во мне. Я чувствовал облегчение, но в то же время я боялся его, потому что она имела право злиться на меня; и у меня не было оправдания, не смотря на то, что я думал, что принял правильное решение.
- Я... Даниэль, я тебе перезвоню, - пробормотал я. Она ответила что-то, прежде чем я повесил трубку.
- В постель, пожалуйста, - медсестра была непреклонна.
Я повиновался, сел в постель и позволил ей протереть сгиб моего локтя ватой со спиртом. Белла вошла и прислонилась к окну, молча глядя на меня. Игла, прокалывающая мою кожу, была ничем по сравнению с её напряженным взглядом.
- Должно пройти несколько минут, прежде чем это начнет действовать, и тогда ты почувствуешь сонливость.
Я кивнул.
- Могу ли я остаться с ним наедине, пожалуйста? - тихо спросила Белла.
- О, конечно, дорогая. Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
Белла последовала за ней к двери и, когда медсестра вышла, заперла её, закрывая шторы, чтобы скрыть нас ото всех.
Обычно я бы не стал беспокоиться о ней, но, после немного агрессивных действий Джаспера на площади, меня утомлял каждый, кто был хотя бы отдаленно связан с ним. Я провожал её глазами, пока она шла к белому шкафу с медицинскими инструментами и открывала ящик. Я не понял, что она делает, пока она не закрыла ящик и повернулась ко мне с чем-то в руке.
- Что ты делаешь? - я вдруг испугался и сел ровнее.
- Ты хоть представляешь, что я пережила? - спросила она вполголоса. - Ты хоть подозреваешь, что я чувствовала, когда ты уехал?
- Я…
- Это риторический вопрос. Очевидно, нет.
Её агрессивность застала меня врасплох, и я отпрянул.
Я увидел в её руке вакуумную упаковку со скальпелем.
- Белла…
- Ты, очевидно, не знаешь, каково это, когда тот, кого ты любишь, идет на заведомое самоубийство.
Я вскочил с постели, когда она приставила скальпель к тонкой коже её запястья. Она не сводила с меня глаз, заставляя меня стоять там, где я стоял.
- Ещё один шаг, Эдвард, и я сделаю это.
Я замер.
- Что ты делаешь? - пробормотал я на грани паники.
- Я показываю тебе, что чувствовала, когда ты ушел, - сказала она, и слезы катились по её щекам. - Ты чувствуешь панику и боль сейчас? Это ничто по сравнению с тем, через что я прошла сегодня, Эдвард! Ничто! Ты думаешь, я молода; ты можешь думать, что я ребенок, но ты никогда не задумывался над тем, чего я хочу или что лучше для меня! Не унижай меня так!
- Это была не моя идея! - запротестовал я в отчаянии. - Я не хотел…
- Но ты сделал это!
Я не мог ответить. Что я скажу? Что я мог сказать? Она была права. Я принял решения, не спросив, чего она хочет или что по этому поводу думает. Мы должны быть одинм целым - она и я - а не двумя отдельными существами, которые действуют по-своему. Я должен был сказать ей, о чем думал, как пришел к такому выводу и почему сделал то, что сделал.
Я защищал её, но не должен был делать этого, потому что хорошо понимал, какой сильной она была.
- Прости меня, - пробормотал я, - мне так жаль. Я совершил ошибку, не поговорив с тобой. Я не буду извиняться за то, что ушел, но я прошу прощения за это. Я должен был доверять тебе. Ты надежная, а я... Я забочусь о тебе, как о девочке, которой ты была тогда. Прости. Мне больше нечего сказать и я пойму, если... Ты сердишься и... Не хочешь быть со мной, но... Я действительно был уверен, что поступил правильно. Я уверен в этом до сих пор. Элис в безопасности, а это все, что имело значение….
- Это ещё не всё, что имело значение для меня! - перебила она. - Ты важен для меня! Ты, живой и здоровый!
- Я…
Успокоительное начало действовать, и я почувствовал головокружение, усталость, сонливость. Земля двигалась под ногами, как палуба лодки покачиваетсяь на волнах океана.
- Понял ли ты сейчас? - тихо спросила она, и я услышал звон скальпеля, упавшего на пол.
Мои колени подогнулись, и я упал, задыхаясь. Она сразу обняла меня и подхватила под руку, чтобы я встал. Я встал на ноги и сел в постель, для чего пришлось приложить немало усилий. Белла пригладила мои волосы и получше накрыла меня одеялом.
- Я всё ещё сержусь на тебя. Буду сердиться какое-то время. Я не могу остаться здесь, чтобы ухаживать за тобой, потому что...
- Я понимаю, - пробормотал я сонно.
- Я всё ещё люблю тебя, - сказала она мягко.
- Ты не должна. Я бы понял, если... - мысль об этом была убийственной, но если она хочет уйти, я... Я был бы готов её оставить на некоторое время и...
- Эдвард, верь мне, когда я говорю, что люблю тебя. Я не ребенок, я не запуталась. Я знаю, что я говорю, и знаю, что это значит. Я люблю тебя. И это не пустые слова.
Я хотел ответить, но уже засыпал. Она молча провела пальцем по моему виску до подбородка. Когда её пальцы разорвали контакт с моей кожей, я инстинктивно повернул к ней голову, но она не хотела быть здесь, и я не мог просить её об этом. Это было бы слишком эгоистично.
Тем более, если я знал, что она не отвергнет меня.
Так что я отпустил её и провалился в наркотический сон.
Когда я проснулся, то очень удивился.
- Привет, парень.
Я плохо соображал, что происходит, и понадобилось немного времени, чтобы понять, где я находился и почему. Эммет сидел на стуле рядом с кроватью и выглядел так, будто только что столкнулся с поездом.
- Привет, Эм, - я протер глаза, пытаясь окончательно проснуться. - Как ты?
- Эх, бывало и лучше.
Я сел, хмурясь:
- Что случилось? Как Элис?
- Ничего не случилось на самом деле. Элис находится в отделении интенсивной терапии, ее операция закончилась час назад. Все прошло хорошо, врачи довольны. Сказали, что ей необходимо, по крайней мере, две недели строгого постельного режима, а затем целый месяц осторожно передвигаться, но она поправится.
Я провел рукой по волосам, кивнув.
- Белла?
- Карлайл забрал её и Розали, чтобы подготовить комнату Пантеры для Элис.
- О. Верно. И Пантера?
Он откинулся в кресле со вздохом.
- Чувак, я просто не знаю, как ты терпишь этого парня часами.
- В нем есть что-то хорошее, - ответил я, не уверенный в том, что ответил ему правильно.
- Ну, я думаю, что он мне нравится, когда я, блядь, не боюсь его, но... Ты знаешь, я думаю, он просто... Прямо-таки спятил сегодня.
Я кивнул:
- Ему много пришлось пережить, Эм.
Он вздохнул:
- Он спит в церкви.
- Что?
- Ну, в этом-то и дело, - сказал он, - ты знаешь этот взгляд, типа: «Я теряю чертов контроль над собой и собираюсь убить всех вокруг».
Я действительно знал, о чем он говорил.
- Ну, он выглядел так во время операции Элис, и я как бы боялся за жизни всех вокруг, поэтому потащил его в единственное место, где бы он мог успокоиться.
- Церковь? Ты повел его в церковь? Эммет, позволь мне тебе сказать, что этот парень даже не видел Библию.
- Нет, он прочитал её, - возразил он, энергично кивая, - что-то об общей культуре или какое-то другое дерьмо; в любом случае, тишина, спокойствие и темнота, я думаю, подходят ему.
Я покачал головой:
- Знаешь, я тоже хочу верить в Бога.
- Религия не для всех... Я хочу сказать, каждый должен во что-то верить, но не всегда в Бога, понимаешь? Ты очень самодостаточен, чувак. Ты действительно все делаешь по своему усмотрению. Не ждешь, что кто-нибудь или что-нибудь поможет тебе. Ты такой - ты сам по себе, так что идея высшего существа, вероятно, кажется тебе глупой. Я понимаю. Мы просто думаем по-разному. Мне нравится думать о том, что кто-то наблюдает за мной, что я не в полном одиночестве. У тебя же собственный взгляд на мир, и тебе никто не нужен.
- Подожди... Ты говоришь о том, что религия для тех, у кого нет своих собственных понятий о добре и зле?
- Нет, придурок. Я говорю, что тебе все это дерьмо видится в черно-белом цвете. И это нормально - это то, что ты выбрал. Но я не могу так, и да, я знаю, что хорошо, а что плохо. Спасибо, но когда черный цвет сменяется серым, и я чувствую себя неуверенно, тогда религия помогает мне. Да, у меня есть свое мнение - но когда я запутался, это как свеча во мгле, понимаешь?
Я вздохнул:
- Я действительно завидую тебе... Я хотел бы верить. Иметь такую веру... - я покачал головой.
Эммет пожал плечами:
- Как я уже говорил, это не для всех. Но... Ты знаешь, я думаю, святой отец действительно помог Пантере. Я имею в виду, он сопротивлялся поначалу, но, может быть, это то, что ему нужно? Просто... Выговориться кому-то?
- Он разговаривал со священником? - удивленно спросил я.
- Ну, понадобилось изрядное количество времени, чтобы убедить его, но, в конце концов, да.
Он отвернулся к окну на минуту, задумавшись.
- Это просто... Я думаю, нужно чтобы кто-то сказал ему, что это всё не его вина, понимаешь? Кто-то кроме тебя, кто беспокоиться о нем. Как отец Патрик. Потому что... Это дерьмо с ним давно. Он должен отпустить это.
- Скажи это Алеку, - застонал я.
- Ultionis est a profiteer of poena, - вздохнул Эммет.
- Что? Ты говоришь на латыни? Почему так много людей здесь говорят на технически мертвом языке!
- Я не говорю на нем! У меня просто хорошая память, я прочитал это где-то и запомнил.
- Где, черт возьми, ты прочитал это?
- Откуда я знаю! Шекспир? Я не знаю, в любом случае я, скорее всего, все равно что-то напутал.
Иисус был бы разочарован, Эммет.
- Ну и что, черт возьми, это значит?
- Месть - это признание боли.
Я моргнул.
- Как только он встанет на ноги и осознает, через что прошла Элис... Он захочет мести, приятель.
Я кивнул.
- Ты допустишь, чтобы это случилось? - тихо спросил он.
Я строго посмотрел на него:
- Я не слежу за ним, Эммет. Я не могу останавливать его, если он что-то захочет сделать. Кроме того... - я замер вспомнив, что он был католиком.
- Что? Тебе по душе месть?
Я вспомнил ночь, когда убил Джеймса Роарка Младшего и его головорезов на складе.
- Ты знаешь... Я думаю, что тот, кто сказал, что месть - это пустые эмоции, никогда её не испытывал.

перевод ann_swan
редактура Bellona