Сердце – единственное живое сердце в этом логове убийц – стучало ровно и замедленно из-за дверей комнаты, к которой мы подошли. Дыхание девушки было спокойным и глубоким – таким, как если бы она спала. Я поразился этому допущению. Как могла Белла уснуть, зная, что ее ждет впереди? Зная, что через неопределенное, очень короткое количество времени она лишится души и нормальной жизни? Испытает адскую боль, в конце концов?

Я осознал, что недооценил ее решимость. Только человек, абсолютно уверенный в своем выборе, смог бы заснуть в такой неподходящий момент. Элис была права: Белла готова стать монстром. Она может не отдавать себя отчета в ужасающих последствиях, но она готова расстаться с человечностью – это факт.

Аро бесцеремонно распахнул дверь так, чтобы та ударилась о стену. Я прочел его желание напугать девушку и понял, что был прав насчет него. Аро никогда не отнесся бы к Белле с уважением, возможно, даже намеренно причинил больше боли. Я, как ни странно, лучше подходил для роли палача. Я буду милосердным и безгранично осторожным, чего нельзя сказать об Аро, привыкшем не церемониться с подопечными. Ему доставляло удовольствие мучить жертв, а тех, кто сам обрекает себя на участь бессмертного, даже сильнее, чтобы они поглубже испытали муки превращения – в его глазах в этом состояла своеобразная цена.

Впрочем, это меня не удивило. Садистские наклонности проявлялись практически у всех представителей нашего рода, это обусловлено природой, а именно, превосходством над людьми. Высшая раса. Как же высокопарно и самонадеянно это звучит.

Белла подскочила на кровати, точно ошпаренная, и Аро самодовольно заулыбался, услышав бешеный стук ее сердца.
«Так вернее», - насмешливо думал он, наслаждаясь ее испугом, в то время как я пытался не зарычать на него в ответ.

«Тебе необязательно с ней разговаривать», - неожиданная, полная удивления мысль Аро заставила меня прислушаться к нему. Он смотрел на Беллу, невидящим взглядом уставившуюся в черноту комнаты. Для людей было недостаточно света, чтобы рассмотреть кого-то из нас. Стояла непроглядная ночь, и здесь, в комнате без единого окна, даже вампиру все казалось сумрачным и темным. Несовершенное человеческое зрение не могло разглядеть абсолютно ничего.

Я понял его мысль – он предлагал не вступать в споры, а просто обратить ее, ничего не объясняя. Пусть считает, что это сделал Аро. Она все равно не увидит, кто это был на самом деле.

Я сразу же согласился. Не собирался совершать насилия. Что если она откажется от моего предложения? Мне ничего не останется, кроме как заставить ее, а я не хотел этого. Пусть думает, что это Аро, так я никогда не узнаю степень ее ненависти ко мне. Я был достаточно малодушен, чтобы не спешить услышать ее отказ. Поэтому я коротко кивнул.

- Изабелла! – громко и торжественно позвал Аро, потирая руки.
- Белла, – поправила она, и Аро захихикал, не только над ней, но еще и над выражением моего лица. Я понимаю, почему ты ушел от нее: рано или поздно упрямица склонила бы тебя сделать ее вампиром. Хорошая попытка… но разве ты в самом деле верил, что она просто сдастся?

В его извращенном мозгу Белла представлялась ему совсем не такой невинной, какой я ее считал. Аро полагал, что девушка относится к той же категории людей, как и их часто меняющиеся секретарши – охотницы за бессмертием.

И самым тяжелым для меня было принятие факта, что Аро, как бы это ни было невероятно, вполне возможно, прав.

- Ты готова? – веселье исчезло из его тона, он пытался быть вежливым, понимая, что не стоит сбивать мой настрой провокациями, если он хотел, чтобы Белла выжила. При всем моем самоконтроле, который так удивил властителя Вольтерры, он все же понимал, что я вампир – убийца, который лишь делает вид, что человек. И даже мне необходима концентрация перед укусом.
- Да, - прошептала моя любимая, и выброс адреналина ощутимо наполнил комнату. Возможно, она и была готова морально, но тело ее инстинктивно боялось боли.
- Хорошо, - тихо сказал Аро; мы стояли подле самой кровати, я чуть позади него, не отрывая взгляда от любимых глаз. – Это произойдет прямо сейчас. Будет больно.
- Я знаю, - почти безразлично, с абсолютным согласием кивнула она. – Потерплю.

Аро тихонько рассмеялся, впечатленный ее неестественной храбростью, и уступил мне место, отходя в сторонку. Он жадно вдохнул запах Беллы, находя его весьма заманчивым и радуясь, что подвернулся я. Он действительно оценивал мои шансы как более высокие. Находясь так близко, он осознавал, что ее кровь слишком сильно привлекает его.

Я посмотрел на него презрительно, не собираясь выставлять действие на всеобщее обозрение – хотел, чтобы он убрался вон. Аро приподнял брови в разочаровании, а затем театрально закатил глаза. Столько преувеличенного внимания обычной смертной, - Аро не понимал моего излишне трепетного отношения к Белле, хотя и признавал влияние на процесс моей безграничной любви.

Поняв, что я не собираюсь уступать, он пожал плечами и ушел, неслышно притворив за собой дверь. Даже у монстров иногда просыпается чувство такта.

Мы с Беллой остались наедине.

Ее сердце билось удивительно спокойно для человека, который ждет смертельного укуса. Я бы даже сказал, что оно билось, как обычно. Словно не происходит ничего ужасного и непоправимого, словно через минуту ее не ожидает сокрушительная боль. Даже люди в больницах, нездоровые – не перед лицом смерти, а с надеждой на то, чтоб выжить, - волнуются сильнее. Я был поражен ее безразличием до глубины души.

Я слышал нетерпение Аро за стеной – он не ушел далеко. Он был раздражен, что я тяну время. Если бы здесь был он, все бы уже было кончено.

Но я не собирался слушать его мысли. Все мое внимание сосредоточилось на Белле. Я улавливал малейший оттенок ее настроения.

Карие глаза больше не смотрели в пустоту, они потухли, равнодушные и бесстыдно спокойные. Она сидела на краешке кровати, поджав под себя колени, и была абсолютно очаровательна в своей невинности и чистоте. Чудовищно, насколько скоро это изменится. Из-за меня – не сейчас, но тогда, когда я впервые появился в ее жизни, изменив навсегда судьбу. С того момента как мы пересеклись на биологии, Белла была обречена, как будто сам дьявол бросил ее в мои руки, уверенный, что я стану причиной ее погибели, и теперь, наконец, добился своего – невзирая на мое упорное сопротивление. Моя вина лежала буквально на всем, что ее коснулось. И то, что происходило сейчас – это последствие всех моих ошибок.

Я тихонько присел на колени, остановив тонкую руку, собирающуюся откинуть волосы назад. Еще не хватало, чтобы она сама подставляла убийце шею. Я не мог смотреть на это без ужаса, без ненависти к себе.

Белла вздрогнула, когда почувствовала лед моей руки, и я сжал ее ладонь, заглядывая снизу вверх в совершенные черты. Что не устроило ее в жизни, что она захотела стать чудовищем?

Я ждал, пока сердечный ритм снова замедлится, слушая волшебную песню крови в последний раз. Наслаждался мгновением, ведь не видел возлюбленную так долго! Я мог бы сказать, что она сильно изменилась: похудела, ее лицо осунулось, а под глазами темнели круги, какие бывают из-за частых бессонных ночей. Она выглядела нехорошо, как после долгой болезни, но не стала менее красивой в моих глазах. Прямо сейчас я не мог оторваться от разглядывания ее прекрасного лица, жадно впитывая все перемены, произошедшие за время моего отсутствия. Уголки губ были печально опущены, а на бледных щеках застыли росчерки высохших слез.

Я тяжело вздохнул, понимая, что нет смысла оттягивать неизбежное. Сердце Беллы билось ровно и уверенно, дыхание спокойно. Она не боялась. Она сделала выбор.

Приподнявшись так, что наши лица оказались на одном уровне, я вдохнул пьянящий запах, впадая почти в эйфорию от осознания, что могу быть к девушке настолько близко. Я был лишен этого в течение мучительно долгих четырех месяцев!

Ее сердце немного ускорилось, и она закрыла глаза так, словно происходящее приносит ей удовольствие. Я мог определить это точно, потому что она едва ли не улыбнулась, вновь поворачивая голову, чтобы шея оказалась открыта мне. Боже милосердный, да что же она делает с собой! Так легко идти на казнь, словно это благо, а не мучение – это было выше моего понимания. Она действительно хотела стать вампиром, как ни тяжело это признать.

Мне пришлось глубоко вздохнуть, отгоняя мрачные мысли, чтобы сосредоточиться. Поздно сожалеть, я должен сделать то, зачем пришел.

Бережно я обвел пальцами линию скулы, ясно ощущая трепет тонкой кожи под ледяными пальцами, чтобы затем положить ладонь на затылок. Я призывал девушку расслабиться и довериться мне. Вместо этого ее глаза изумленно распахнулись, а губы раскрылись, после чего она вдруг неистово покраснела. Дыхание сбилось, а сердечный ритм зашкалил, увеличиваясь как стаккато. Глупое, совершенно неуместное желание охватило меня – почти до боли захотелось поцеловать бледные губы. Ее рот был так близко, в сантиметрах от моего лица. Губы манили, обещая рай, от которого я самонадеянно отрекся в тот день, когда ушел. Я помнил каждый наш поцелуй, как будто он произошел вчера, но это никак не уменьшало потребности прижаться к ее рту снова прямо сейчас. И ее реакция совершенно не помогала справиться с этим внезапным желанием.

Я с трудом подавил жажду, не позволив себе совершить очередную глупость. Ведь она думает, что это Аро. Было бы очевидным безрассудством поцеловать ее – и не только из-за этого, но и, по большему счету, из-за ее отношения ко мне. Я не заслужил этот поцелуй абсолютно ничем. В лучшем случае я могу рассчитывать на подобие прощения много лет спустя, во время которых я буду упорно заслуживать его. Лишь тогда посмею просить позволения поцеловать ее.

Вторая моя рука легла по другую сторону тонкой шеи, такой хрупкой, что я мог бы сломать ее одним дыханием. Я наклонил ее голову немного назад, открывая доступ, и Белла абсолютно не сопротивлялась, доверившись полностью. Ее дыхание стало глубоким и прерывистым, а лицо продолжало пылать от сильного прилива жара. Я мог решить, что она боится, если бы не совершенно удивленное выражение ее лица.

Отчаявшись понять, о чем она думает, я наклонился, осторожно прислоняя губы к бешено пульсирующей артерии. Я сделал вдох, и беспримерный аромат проник в мои легкие, а яд послушно заполнил рот.

Реакция Беллы на это стала для меня полной неожиданностью. Тело ее качнулось и расслабилось, теряя равновесие, и она издала самый восхитительный стон, который я только слышал в своей жизни. Ее поведение разрушило почти всю мою концентрацию, я оказался близок к поражению – еще чуть-чуть, и не смогу закончить начатое, сдамся. Ее доверчивость пленила меня, разорвала сердце. Я слишком сильно любил ее, чтобы самостоятельно убить.

И только знание, что за стеной в нетерпеливом ожидании томится монстр Аро, вернуло контроль. Я сжал руки, не давая любимой шевелиться, чтобы она не причинила себе вреда, когда начнет вырываться в агонии. Ее артерия билась в мои губы все быстрее, пробуждая звериную жажду, но страх за безопасность был гораздо сильнее. Я знал из воспоминаний Карлайла об обращении все, но сам никогда не делал этого. Однако был уверен в своей выдержке. Карлайл при укусе руководствовался человеколюбием, я был мотивирован даже сильнее – любовью.

Секунду я никак не мог заставить себя сделать это – прокусить кожу, наконец. «Это ее выбор. Это ее выбор», - твердил в уме. И затем мои зубы медленно вошли в плоть, разрезая ее как масло.

Во рту было много яда, и я не собирался пить кровь, если уж на то пошло. Чудовище внутри меня останется не удовлетворено. На сегодня я уже достаточно унижался в собственных, да и в чужих, глазах.

Я задержал дыхание и мощно сжал свое горло, не позволяя жажде взять верх. Глотку обожгло пламенем ада, а желудок мучительно дернулся, но я вытерпел. Напрасно монстр внутри меня требовал жертвы. Я слишком задолжал любимой, чтобы сдаться так легко.

Но я не рассчитал силы ее воздействия на меня.
- Эдвард… - выдохнула она вдруг, повергая меня практически в шок. Либо узнала… Либо мечтала обо мне… Но и та, и другая мысль были настолько потрясающими, что принесли почти что наслаждение. Возможно, она не была бы против, если бы это сделал я. Может, она даже хотела бы этого?

Концентрация разрушилась, так сильно я оказался сражен соблазнительной перспективой. Ведь это могло означать лишь одно – несмотря на все мои ужасные поступки, Белла не ненавидит меня настолько сильно, насколько я заслуживаю. Возможно, получить ее прощение будет проще, чем я думаю. И эта мысль согрела сердце.

Но не только надежда на прощение обжигала меня изнутри – то была кровь, которую я нечаянно глотнул. Ужас потряс меня до самой глубины, и я смог остановиться, невзирая на муки монстра, корчащегося от боли и ненасытного голода. Аккуратно положив Беллу на спину, я снова поразился полному отсутствию сопротивления, покорности судьбе.

Я облизал рану, помогая краям стянуться. А затем, не медля, совершил укус с другой стороны. Я видел много раз, как это делает Карлайл, и знал, что время обращения зависит от количества яда – именно поэтому отец совершал укусы по всему телу, а не только на шее. Я чувствовал себя достаточно сильным, чтобы сделать все правильно, уменьшив тем самым время страданий любимой. Пусть не намного, но даже несколько часов имеют значение, когда дело касается невыносимой боли.

Дыхание девушки изменилось, стало напряженным: обращение началось. Я ждал криков, но Белла держалась, только сжала кулаки и зажмурила глаза. Было тяжело смотреть на это, но моя боль не шла ни в какое сравнение. Я заторопился. Нужно было закончить дело прежде, чем кровь свернется, станет густой и вязкой под воздействием яда.

Я опустился к запястью, аккуратно задирая рукав, и ужаснулся синякам на всем предплечье. Я не знал, кто это сделал, но был готов убить чудовище прямо сейчас. Не время, – пришлось напомнить самому себе.

Я нежно ласкал кожу, отвлекая от укуса, и затем то же проделал со второй рукой.

Сердечный ритм увеличивался с каждым мгновением, а спина изогнулась в муке, когда я опустился к лодыжкам. Но Белла все еще не кричала.

Когда я закончил, то подполз наверх и крепко обнял Беллу, прижимая к себе. Мне хотелось рыдать от того, что я сотворил с ней, и еще больше от понимания, насколько сильны ее мучения. Я ощущал их почти как собственные. Желал забрать боль себе, всю без остатка. Я бы с удовольствием прошел это испытание вместо нее – столько раз, сколько потребуется – лишь бы избавить любимую от страданий. Жаль, что это было невозможно.

Дыхание Беллы стало тяжелым, со свистом вырываясь сквозь плотно стиснутые зубы. Ее мышцы застыли, напряженные до предела человеческих возможностей. Грудная клетка выгнулась наверх, голова запрокинулась, а ноги медленно сдвигали покрывало, тщетно мечтая унести их обладательницу от страданий. Но Белла до сих пор не издала ни одного крика! Если бы не реакции тела, говорящие о том, что процесс перерождения начался, я бы посчитал, что сделал что-то неправильно.

Зарыв ладонь в густые волосы, я прижал ее лоб к своей груди, обнимая очень крепко, но все же бережно. Белла шумно и резко выдохнула, и ее пальцы внезапно вцепились в мои бока, в ткань рубашки. Вряд ли она могла осознавать мои прикосновения сейчас, но определенно почувствовала чью-то близость. И это принесло ей облегчение. Она поняла, что страдает не одна.

- Чрезвычайно мужественная девочка, - голос Аро со стороны дверей вынудил меня зарычать. – Не понимаю, что мешало тебе обратить ее раньше. Твоя любовь к ней просто завораживает. Это немыслимое самопожертвование с твоей стороны – оставить ее ради сомнительного счастья быть человеком. Я бы восхитился твоей волей, если бы это решение не выглядело чистой глупостью.
- Убирайся вон, - я не был склонен к мелодраматичности, особенно сейчас. И мне было наплевать, если мои слова оскорбят его.

Они его совершенно не смутили.
- Я хотел предложить тебе поболтать, пока она… хм… недееспособна. Но вижу, ты не намерен оставлять ее одну?
- Правильно.
- Как пожелаешь. Случай еще представится. Не буду мешать.

И он ушел, не собираясь возвращаться сюда до полного перерождения. Ему было наплевать на сам процесс и на того, кто намерен посвятить свое драгоценное время столь бессмысленному занятию, как нахождение рядом с кричащей горсткой мяса.



Время тянулось медленно. Я считал удары сердца, отвлекаясь от собственного мучения, мечтая придумать, чем облегчить агонию. Белла вела себя тихо, но иногда неожиданно ее напряжение в разы усиливалось, и тогда она начинала стонать. Я прижимал ее к себе, ласково гладя по волосам, спине и иногда осмеливаясь поцеловать пылающий висок, и тогда она замирала. Можно было подумать, что ей действительно становится легче от моих прикосновений.

А потом я заметил: каждый раз, когда ее лоб касался кожи моей груди в распахнутой рубашке, Белла издавала судорожный вздох облегчения. Вполне объяснимо: ее кожа горела, и моя по сравнению казалась ледяной.

Тогда я разделся донага, оставив на себе только нижнее белье – то же сделал и с Беллой. Всегда мечтал увидеть то, что скрыто под одеждой, но сейчас был не тот момент, чтобы наслаждаться видом. Я прижал ее маленькое тело к своей коже, и девушка, всхлипнув, задышала легче. Это действительно сработало, и я был рад, что оказался хоть в чем-то полезен.

Нас никто не беспокоил. Я слышал обрывочные мысли прислужников Вольтури, но в них не было ничего интересного. Замок жил обычной жизнью, никого не беспокоила девушка, корчащаяся в агонии перерождения недалеко от них. Если у кого-то и проскакивала мысль о будущем новом члене клана, то была лишена сильного беспокойства или любопытства – об этом Вольтури успеют подумать позже, когда Аро представит им новорожденную, и станет понятно, насколько высокое место она займет в иерархии.

Аро и раньше обращал новичков: подавляющее большинство из них вскоре либо умирали, не оправдав ожиданий безопасности, либо шли своим путем, доказав свою преданность итальянскому правящему клану и испытывая вечную благодарность за дарованное бессмертие. Редкий вампир становился достойным служителем Вольтури и завоевывал доверие быть частью клана достаточно долгий срок, чтобы стать его важной фигурой – в основном Аро тем или иным образом избавлялся от надоевших «игрушек», в конце концов. Другое дело, что понятие «срока службы» для Вольтури измерялось не так, как у людей: новичками порой считались и те, кто служил десятилетиями…

Случай Беллы отличался от остальных только моим присутствием – и именно я, по большей части, являлся объектом недружелюбных мыслей итальянцев.

Мне было о чем подумать. Я пытался представить, какой будет наша дальнейшая судьба. Знал о коварных планах Аро: они включали в себя разрушение всего человеческого в новорожденной девушке. Я пытался придумать, каким образом помочь Белле избежать жестокой участи, но Аро не собирался вести со мной какие-либо переговоры. Он был достаточно умен и знал, как и чем привязать к себе последователей. Жажда крови могла стать тем самым якорем, который удержит Беллу подле него навечно, и тут я был абсолютно бессилен что-то изменить. Как только Белла попробует человеческую кровь, пути назад уже не будет. Инстинкт новорожденного вампира слишком силен, чтобы ему противостоять.

Конечно, спустя год, если захочет, Белла сможет сопротивляться. Она должна будет сказать Аро об этом сама. Вольтерра – не тюрьма. Все вампиры, служащие клану Вольтури, делают это добровольно. Также как и выбор диеты – личное дело каждого. Но отказаться от человеческой крови, когда ты уже ее пил, в разы труднее.

Обращение меняет мировоззрение, и если не лелеять воспоминания о прошлой жизни, от них останется только туман. Граница между звериной сущностью и человеческой стирается после первой же капли крови: Белла может забыть о том, какой она была. Забыть свое имя, родителей… меня. Стать тем самым чудовищем, принять это как данность, и тогда вернуться в прежнее состояние станет практически невозможно. Самая ужасная судьба, которая только может быть!

И я заключил договор о молчании, так что даже не смогу предупредить о том, что ее ждет. Безвыходная ситуация. Худшая, которую я только мог представить. Если бы не ушел четыре месяца назад, Белла была бы еще человеком… но даже если по какой-то причине стала бы вампиром, была бы окружена любовью и заботой и ни за что не превратилась бы в монстра.

Бурное движение в замке началось спустя двое суток с небольшим. Теперь мысли прислужников периодически обращались к Белле – замок готовился принять в свои ряды нового члена. Аро за день несколько раз прошел мимо двери комнаты, прислушиваясь к звукам и рассчитывая время завершения процесса. Обычно обращение занимало от семидесяти до восьмидесяти часов. Благодаря моим чрезмерным стараниям обращение Беллы сократилось до шестидесяти трех, и скорый конец ее страданий подтверждало ускоряющееся сердцебиение. Ее кожа под моими руками уже стала твердой, а пальцы, периодически впивающиеся в мои бока, разорвали футболку и причиняли ощутимую боль. Белла больше не была хрупкой. Она превращалась в хищницу – машину для убийств.

Я занервничал, когда услышал резкие приближающиеся шаги Аро. Его внезапно обеспокоило мое присутствие. Он не хотел терять только что обретенную власть над новорожденной и решил, что лучше будет прогнать меня. Он ревностно хотел быть тем, кого Белла увидит первым, когда очнется.

Я не ожидал такого хода с его стороны, слишком занятый своими размышлениями. Думал, он позволит мне остаться с Белой до самого конца. И ничего не успел. Сердце Беллы внезапно начало захлебываться, и Аро поспешил влететь внутрь вместе с Ренатой и двумя охранниками в серых мантиях. Мысленно он приказал мне уйти, даже не дав времени одеть Беллу. Меня стащили с кровати, не слушая возражений, я лишь успел набросить на нее одежду, хотя бы немножко прикрыв от посторонних глаз. Не подчиниться было невозможно – я вообще не имел права здесь находиться.

Взбешенный моим сопротивлением, Аро выскочил вслед за мной, сверкая глазами. Я воспользовался этим, чтобы поговорить с ним. Я страшно рисковал: Аро был крайне раздражен моей дерзостью и готов расстаться со мной, приказав убираться из замка. И любым новым спором я только приближал этот печальный конец. Его желание привлечь меня в клан Вольтури было уже не таким острым, как в начале, потому что он хорошо видел последствия этого: я стану обузой, он никогда не сможет мне доверять. И, однако, едва мы вышли, я, не обращая внимания на его гнев, открыл рот.

«Позже, - заорал он мысленно. – Она уже слышит нас».

Я кивнул и протянул руку, приглашая к немому диалогу.

Раздражение Аро было всепоглощающим, но любопытство, как всегда, сильнее. Он ответил на просьбу.

Разговор состоялся в полной тишине. Мы смотрели друг другу в глаза. Никто из подчиненных даже не заметил, как сильно я сжал руку Аро, принуждая его выслушать до конца, не дать вырваться из хватки. Я знал, что этот разговор ему не понравится и перечеркнет крохи доверия ко мне. Но я просто не мог поступить иначе.

Я просил Аро позволить мне отвести Беллу в лес – для охоты на животных. Поклялся, что она вернется. Напомнил ему, что у него есть Деметрий, способный найти любого беглеца где угодно, и заметил, что у меня нет ни малейшего желания подвергать Беллу какой-либо опасности, которая однозначно появилась бы в случае побега. Я не собирался подрывать авторитет Аро, и сдержу все данные обещания. Я не намерен идти против Вольтури. Я лишь хотел уберечь Беллу от кошмара.

Аро гневно шипел все время моей тирады, но я не выпустил его, пока не закончил. На последней фразе он презрительно фыркнул, считая меня, всю семью Карлайла и нашу идеологию жалкими и ничтожными. Бесполезно, Аро не понимал и не желал понимать моих терзаний.

«Ты должен предоставить ей выбор. Ты не можешь решать за нее этот вопрос», - я был в отчаянии от его намерения принудить Беллу пить человеческую кровь.
«Карлайл жил среди вас, и вы позволили ему питаться так, как он хотел», - я напомнил это.

«Карлайл уже пришел таким, я мог ему позволить, - безмолвно напомнил Аро, но когда я не сдался, решил: - У нее будет выбор, - представляя Беллу в зале, полном людей. – Если она сможет противостоять жажде, то, конечно же, сможет покинуть Вольтерру и питаться хоть крысами».

«Совершенно очевидно, что сопротивляться у нее не будет ни единого шанса».

«Я знаю это!» - раздраженно скривил губы он. Чаша его терпения была переполнена. Он не был намерен уступать моим мольбам.
«Белла войдет в зал. Если она сможет выйти оттуда сама, не тронув человека, дорога будет открыта», - Аро выдернул руку, оставляя меня раздавленного реальностью посреди коридора.

Из-за двери комнаты доносились последние звуки биения живого сердца.

- Изабелла! – тихо позвал Аро, я видел ее чужими глазами, неподвижно лежащую на кровати и внимательно разглядывающую потолок – спокойную и уравновешенную, (пока еще) не похожую на несдержанного новорожденного вампира.

Вместо ответа Белла издала захлебывающийся кашляющий звук, и я поморщился, представляя, как сильно сейчас полыхает огнем ее глотка. Знала ли она, что так будет? Была ли к этому готова? Понимает ли, что ей придется жить с этой болью остаток вечности? Я и моя семья были очень осторожны, открывая ей подробности бессмертной жизни – по большей части потому, что я не хотел ее пугать. Элис и Эммет подмечали иногда, что было бы лучше раскрыть Белле правду в самых ярких красках, чтоб она хорошенько осознала последствия, но я самонадеянно полагал, что это ни к чему – зачем человеку иметь глубокие познания о вампирах, если я никогда не собирался ее обращать?

Сейчас я сожалел, что в прошлом рассказывал Белле так мало и так не подробно. Теперь я осознал, что моя забота об ее спокойствии обернулась трагедией: Белла так и не поверила, что мои изречения про боль жажды и трудности воздержания – чистая правда. Она шагнула в вампирское существование неподготовленной, легкомысленной.

Я видел через сознание Аро, как она вскочила на кровати, хватаясь руками за горло и морщась. Ее взгляд метался по комнате, хотя был не настолько безумен, как я ожидал. Она была похожа на себя прежнюю, только движения стали стремительными и смертоносными.

- Когда будет Хайди? – задал вопрос Аро, и я чуть не зарычал от ненависти к нему, но вовремя опомнился – вокруг было полно свидетелей, и все они глазели на меня, стоящего перед дверью в одном только нижнем белье. Я все еще держал в руке свою скомканную одежду, совершенно позабыв о ней, так сильно был сосредоточен на мыслях, окружающих Беллу.

Я быстро оделся. Моя рубашка превратилась непонятно во что и висела клочьями по бокам – во время агонии Белла порвала ее в нескольких местах.

Тем временем Белла тоже одевалась, и я вздохнул с облегчением, когда Аро и его приспешники отвернулись ради приличия. Ничто человеческое не чуждо вампирскому королю.

- Сульпиция! – позвал Аро, и я увидел его глазами Беллу, с ужасом взирающую на свои джинсы, которые она нечаянно порвала напополам. – Принеси Изабелле запасную одежду.

Высокая белокурая девушка из толпы ожидающих по эту сторону сразу же метнулась исполнять поручение. Это была жена Аро, и в ее обязанности входило одевать вампиров в замке – не всех, только приближенных или совсем новеньких. Я уловил отголосок ее мысли, когда она спускалась в подземелье рядом с тюремными камерами, и почувствовал леденящий ужас – одежда, которую она собиралась принести Белле, была снята с трупов.

Конечно, Вольтури не имели проблем с деньгами и с тем, чтобы приобрести что угодно в этом городе. Но они так же не брезговали и тем, что им подбрасывала жизнь – для таких случаев, как сейчас. Никто не собирался идти в магазин ради новичка. Здесь не было принято заботиться друг о друге «по-человечески». Вольтури – не семья. Тут каждый – сам за себя.

Меня затошнило, и я лишь молился, чтобы Белла об этом никогда не узнала. Быть может, мне стоило позвонить Элис? Она бы с удовольствием прислала Белле пару чемоданов вещей. Наверное, я так и сделаю, если еще останусь в замке.

Сульпиция вернулась с приличным ворохом одежды. Я удивился, когда она внезапно кинула мне сверток. Это была рубашка. Девушка улыбнулась мне довольно приветливо, прежде чем направиться к дверям. Я бы даже смог почувствовать к ней благодарность, если бы не знал, с кого эта вещь снята. Сульпиция даже представляла его лицо!

- Ты что-нибудь помнишь, дорогая? – говорил тем временем Аро, ему было любопытно, насколько хорошо Белла себя осознает. Я читал его удивление, Белла вела себя очень сдержанно, не как новорожденная.

Ее ответ абсолютно меня поразил.
- Эдвард? – вдруг спросила она взволнованным голосом, и мое сердце почти забилось от вспыхнувшей надежды.
- Он здесь, за дверью, - отозвался Аро. – Ты хочешь его увидеть?

Я ждал ответа с замиранием. Чудо, что она вспомнила именно меня после всего, что было между нами, после той ненависти, которую я видел в ее глазах. Возможно, все не так плохо, как я думаю, и я нужен ей? Я мог остаться рядом с ней навсегда, если бы она захотела. Я стал бы тем, кто поддержит ее в трудную минуту: другом, братом, возлюбленным, кем только пожелает. Мечты унесли меня вперед. Я почти парил от счастья.

- Нет, - ответила резко Белла, и мои мечты рухнули вниз с огромной высоты, разлетаясь миллионом остро ранящих осколков.

Нет… - это короткое слово, словно лезвие ножа, вспороло сердце. Отчаяние разлилось новой волной.

Возможно, я ошибся. Моя миссия в замке Вольтури завершена. Я почти видел тот миг, когда Белла попросит меня уйти и никогда не возвращаться. Она достигла цели: бессмертная, неуязвимая, принятая в самый властный клан планеты. О чем еще можно мечтать? Мои надежды были глупыми и необоснованными – до сих пор она никак не показала, что я ее хоть чем-то интересую. А нужен ли ей друг?

Вампиры, стоящие вокруг, беззвучно рассмеялись над выражением моего лица. Их мысли кричали о том, насколько я смешон. Мне больше нечего было здесь делать. В Вольтерре я всего лишь гость…

Не желая и дальше унижаться и не в силах слушать разговоры внутри комнаты в данный момент, я развернулся и ушел. Мне была необходима минутка уединения, чтобы справиться с болью. Пустота внутри была разъедающе острой. Смогу ли я покинуть Беллу снова? Если она пожелает, чтобы я ушел, что я буду делать дальше? Как жить с этим? Я находился вдалеке четыре месяца, и все это время не жил, даже не существовал. Я умирал от любви и невозможности быть рядом. Это была агония – каждодневная, ежесекундная, когда границы времени сливаются в один бесконечный миг страдания. Держаться от девушки на расстоянии было чрезвычайно тяжело, но меня поддерживало страстное желание вернуть ей жизнь, которую она заслуживает.

Теперь, когда различий между нами не осталось, как смогу я пережить разлуку? Я не мог даже представить, чтобы развернуться и уйти прочь. Меня ждало небытие. Я словно встал на грань между своим настоящим существованием, в котором едва восходит солнце, и будущим, в котором не было ничего, только чернота и смерть. Я не мог сделать шаг на ту сторону. Не был готов второй раз принести себя в жертву. Отказывался уходить в ночь, когда солнце наконец-то находилось так соблазнительно близко, в пределах вытянутой руки, пусть и прикрыто мрачными облаками, которые еще предстояло разогнать. Я хотел остаться.

________________________

От автора: Вот и приоткрылась завеса тайны, кто же в самом деле обратил Беллу. Надеюсь, вам было интересно читать о мыслях и терзаниях Эдварда в этот момент. Обещаю, скоро история перестанет пересекаться в событиях и пойдет вперед быстрее, ну а пока, наслаждаемся ангстом Эдварда. Очень жду, как и всегда, ваших комментариев здесь, под статьей, и на Форуме