Глава 5. На пороге нового

Пробираясь сквозь густые заросли можжевельника, Белла настороженно сканировала окрестности. Будь она человеком, непроглядная мгла безлунной ночи позволила бы слиться с чернотой многовекового леса.
Но, увы, ни для нее, ни для тех, к кому она направлялась, ночь не являлась помехой.
Ночью она видела даже лучше. Днем солнце нещадно палило слизистую человеческой оболочки, слегка затуманивая зрение. Ночь же все упрощала. Темнота освобождала истинную сущность, позволяла стать самой собой.
Пусть не полностью, Белла все же томилась, скованная человеческим обликом. Ожидающее ее дело не давало возможности сбросить груз человеческого тела. Этой ночью она вынуждена была остаться в подобной ипостаси.
Она могла не бояться быть замеченной, могла с легкостью задурить голову вставшим на ее пути стражам. Никто из них не вспомнил бы, что видел ее. Но все же… ее истинный облик был для нее чем-то интимным. Чем-то, не предназначенным для чужих глаз. Нет, она не стеснялась своего истинного облика. Не раз наблюдая свое отражение в водной глади озер, она находила его прекрасным. В сто, нет, в тысячу раз лучше человеческого.
И все же, в отличие от других вампиров, становилась сама собой лишь в полном одиночестве.
Не выставляла себя на показ.
Другие же беззаботно скидывали по ночам надоевший облик, превращаясь в настоящих демонов тьмы. Прекрасных и жестоких в своей смертельной красоте. Не похожих ни на одно живое существо, описанное в человеческих книгах. Ибо никому еще не удавалось увидеть вампира в его истинном обличии. А те, кому удавалось, вряд ли мог хоть кому-то рассказать.
Белла же большую часть времени оставалась в человеческом облике.
Она отчетливо помнила свой первый шок, когда поняла, что может меняться.
Она была еще совсем юным вампиром. Жажда крови заполняла все ее мысли, была главной. Ничто и никто не существовал для нее в первые годы после перевоплощения.
Она с упоением наслаждалась новой жизнью. Радовалась открывшейся в ней силе, новым возможностям. И даже забыла о тех, кто предал.
Пока не встретила в одном из безымянных городков Европы парнишку с белокурой копной на голове. Она уже собиралась вонзить клыки в его ароматно пахнущую шею, как резко остановилась и выпустила из рук обомлевшего от страха юношу. Недоверчиво оглядывая его с ног до головы, сглатывая наполнившую рот ядовитую слюну, она активно пыталась понять, что же так привлекло ее в нем. Что заставило остановиться?
Парнишка между тем, пятясь на руках, пытался убежать. У него плохо получалось. Страх делал его тело непослушным, да и Белле было достаточно одной лишь мысли, и несчастный остался бы на этой мостовой навсегда.
Но Белла не торопилась его убивать. Она с интересом разглядывала его. Задержалась взглядом на белокурой копне. И внезапно поняла. Кровавый дурман в глазах развеялся, вызывая воспоминания.
Он просто напоминал ей кого-то. Того, кого так быстро позабыла, погрязая в убийствах и дурмане чужой крови.
И в ее душе словно что-то щелкнуло. Впервые с момента превращения она отпустила жертву, впервые дикая жажда не взяла вверх, позволяя разуму заработать.
Она вспомнила все, что с ней произошло до перевоплощения. Вспомнила костер, молчаливое предательство Карлайла, и сдавшую ее в лапы инквизиции сестру.
Вспомнила, как клялась, что отомстит каждому из них.
Забытое чувство вспыхнуло в душе подобно спичке, и, не колеблясь, не задумываясь ни на секунду, подчиняясь единому порыву злости, гнева и ярости она понеслась туда, где оборвалась ее жизнь.
Достигла конечной цели лишь глубокой ночью. И затаившись у раскрытых настежь окон хижины, пристроенной к церкви, секунду обдумывала, что сделает дальше.
Убьет однозначно. Вопрос в другом. Как это сделать? Быстро прервать их жизнь или заставить пострадать? Дать взглянуть в лицо смерти? Свершить возмездие?
Она хищно усмехнулась и решила помучить.
Ее ждало разочарование. Кроме старика священника, отца Карлайла, в домике никого не было. Тот спал в одежде, наполовину свиснув с кровати. В правой руке была зажата глиняная бутылка. Характерный запах дешевого сидра пропитал помещение. Брезгливо поморщившись от едкого, неприятного запаха, Белла с отвращением толкнула обрюзгшее тело.
Тот, упав на пол, проснувшись, не сразу сообразил, где он. А она, не желая быть деликатной, снова пнула его носком ботинка, и, склонившись над распростертым у ног телом, спросила:
- Где Карлайл?
Глаза священника раскрылись в блаженном ужасе.
Рука непроизвольно полезла к груди в попытке отыскать нательный крест, и, выпячивая его, лихорадочно крестясь, он отползал подальше.
Его губы шептали: «Чур тебя, изыди, сатана, чур тебя!»
На что она лишь холодно рассмеялась и жестко повторила свой вопрос:
- Где Карлайл?
Но так и не дождалась ответа. Погрязший в пьяном угаре, воспринявший ее как проявление белой горячки, он лишь судорожно крестился и обещал Богу, что завтра отслужит мессу за упокой ее души.
Беллу разозлил весь этот бред, исходящий из его пьяного рта. Молился Богу, значит?
Где же была вся его вера, когда ее клеймили? Где была его сила, когда жгли девочку, выросшую у него на глазах? Он побоялся отстоять ее, побоялся воспротивиться тем, кто стоял выше по служебной лестнице. Просто позволил им ее сжечь. Он, называвший ее дочерью, всегда учивший Беллу чтить церковь и ее законы. Где был он и его Бог, когда она умирала?
Злость, обида на его беспомощность в тот роковой для нее момент, сыграла для него решающую роль сейчас. И то, что она пока не нашла Карлайла, лишь подлило масла в огонь.
Она не хотела мараться в его крови, ей хватило одного резкого движения рук, что бы для него все закончилось.
Белла вышла из хижины. Ее сердце стучало словно сумасшедшее, жажда мести душила, не давала покоя и заставляла тенью скользить от одной хижины к другой.
Он убила всех. Не пропустила ни одну дверь. Не пожалела ни одно живое существо.
Насытилась до предела. И лишь после того, как ее сердцебиение стало единственным в этой глуши, стала стаскивать тела в центр деревни.
Обложила сухим хворостом и подожгла.
Хотела насладиться зрелищем, как непривычная боль прорезала тело. На глазах,
человеческая кожа разрывалась и сбрасывалась, словно ненужная мишура. А вместо нее образовывалось нечто совсем иное. Не веря тому, что видит, Белла вытянула вперед руку, и с ужасом увидела ряд мелких чешуек на месте ранее идеально гладкой поверхности.

Тогда она впервые увидела себя. Как узнала позже, обильное количество человеческой крови позволило ей свершить метаморфозу быстрее, чем положено. Лишь опытные и взрослые вампиры могли меняться быстро и безболезненно.

Прислонившись к покрытой лишайником сосне, Белла невидящими глазами смотрела вперед, туда, где в приглушенных огнях уличных фонарей спал древний замок.
Много веков назад, одержимая лютой ненавистью, она уже совершила одну фатальную ошибку.
Нет, она не жалела обо всех тех крестьянах. Они заслужили…
Отец Карлайла. Вот кто был пятном на ее окровавленной совести. Она пожалела о его смерти. Позже. Но, увы, оттуда еще никто не возвращался. И она ничего не могла исправить. Сгорая от мести сыну, она погубила отца.
Сейчас все было наоборот. Из-за отца она хотела убить сына.
Имела ли она на это право? Белла не знала. В своих мыслях и поступках она всегда себя оправдывала.
Да и когда дело касается мести, сантиментам в них нет места. Когда свершается правосудие, не всегда страдают лишь виновные. Маховик репрессий затрагивает и тех, кто ни причем. Вот только хотела ли она иметь и этот груз на своей совести?
Ведь изначально не хотела убивать…
Она не знала ответа.
Как не знала, почему вдруг передумала и, бросив последний взгляд на замок, унеслась обратно в ночь.

Было странно не ощущать своего тела. Существовать отдельно от него. Вроде бы знаешь, что где-то там должны быть ноги, руки, сильные и накачанные, но при этом, как бы не хотел, ты не можешь пошевелить даже пальцем.
И как бы не старался, какие усилия не прикладывал, все было впустую. Мысли, словно бестелесный дух, не имеющий оболочки, бродили по разуму, возвращая то, что мы называем личностью, в реальность.
Эдвард приходил в себя. Природная осторожность, которая так подвела его в прошлой ситуации, обострила органы чувств.
Сейчас же, когда любая мелочь имела детали, когда не знал, где находится, прежде чем разлепить тяжелые веки, он собирал информацию.
Вокруг него было тихо. Ни шуршания, ни малейшего движения в радиусе десяти метров. Можно было предположить, что он один, если конечно слуховой анализатор его не подводил. Быть уверенным на все сто в своих ощущениях после того, как накачали тело ядом, он не мог.
Радовало одно – жив. Кем бы ни оказалась та странная девушка, убивать в ее планы не входило. Это немного обнадеживало, хотелось верить, что и Джаспер с Элис в безопасности.
Хотя кто может судить о безопасности? Разве он? Не знающий, где он, что с ним?
Он пытался прислушаться. Все та же тишина. Только один новый звук, неуловимое колебание. Такое бывает, когда легкий ветерок, соприкасаясь с легким шелком портьер, врываясь в раскрытые окна, колышет ткань. В повседневной жизни на такую мелочь не обратишь внимания, сейчас же даже она наводила на мысли.
Вопреки ожиданиям оказаться где-то глубоко в пещере, похоже, он находился в комнате.
Терзаться сомнениями больше не было смысла. С трудом раскрывая словно налитые свинцом глаза, он уставился в темноту помещения. Секунду его глаза адаптировались. Голова повернулась к интересующему ранее шуму, и взгляд сфокусировался на портьерах.
Легкое, почти неуловимое колебание. И поток свежего воздуха, заставивший поежиться.
Прохлада, еще не типичная для этой поры года, была еще одной подсказкой. Эдвард никогда не был глупым.
И даже то, что за окном непроглядная ночь, не объясняло подобного снижения теплового уровня.
Вывод напрашивался сам собой. Они находились высоко в горах. Конечно, недостаточно высоко, ведь Карпаты не отличались высотой и в своем величии не дотягивали даже до Альп. Но даже тот незначительный скачок между подножьем и вершиной его организм отличал четко.
Постепенно пазл незнания слаживался. Его перенесли куда-то высоко в горы, и быстрее всего находится он в одном из замков, которыми славится мятежная Румыния.
В голове моментально замелькали картинки. Замков было много, и без чужой помощи он вряд ли поймет, где он.
Да и пустое ожидание ничего не даст. Не хотелось лежать бесчувственным бревном и ждать милости. Нужно было вставать и как можно быстрее разузнать, в положении кого он находится в этом замке.
Эдвард попытался пошевелиться.
Сначала мысленно, рука отозвалась на призыв. Секунда, и он сдвинулся с мертвой точки. Попытался приподняться, сел, ожидая, когда былая сила вернется в атрофированные ядом мышцы.
Голые ноги коснулись холодного каменного пола.
Эдвард неловко поежился, обнаружив, что и остальные части его тела обнажены. Поспешно натянув на себя простынь, огляделся в поисках хоть какого-то намека не одежду.
На прикроватном столике лежала аккуратно сложенная рубаха, брюки. Чуть поодаль стояли туфли.
Потянувшись за одеждой, одеваясь быстрее обычного, словно боясь, что в любой момент могут войти, Эдвард уже через секунду был готов к встрече с хозяйкой замка.
Почему-то был уверен, что это она. Девушка, подстрелившая его.
Его раздирали противоречия.
С одной стороны, ему нужно было срочно, без лишних разговоров покинуть пределы этих стен. Вернуться к пещерам, попытаться спасти Джаспера и Элис. Мысль, что уже возможно поздно их спасать, неприятно саднила сознание. Основываясь на том, что жив сам, он верил в лучшее и для них.
С другой стороны, он хотел еще раз увидеть странную незнакомку. У него к ней было ну просто до безумия много вопросов. Интуиция подсказывала ему, и не только она, да и все имеющиеся на лицо факты, что именно с этой девушкой связаны все похищения. И не только похищения. У него к ней были вопросы и личного характера. Его передернуло, стоило только вспомнить, каким беспомощным он стал, лишь увидев ее.
Благоразумие кричало, что стоит держаться от нее подальше. Что девчонка чрезвычайно опасна. Но признать он этого не мог. Не мог струсить перед женщиной. Признать ее превосходство.
И поэтому решил. Сначала встретиться с ней, узнает все, что ему нужно.
Эдвард уверенно опустил вниз тяжелую ручку. Замок со скрипом поддался, и дверное полотно слегка отошло от проема, образуя узкую щель.
На мгновение он застыл. Дверь открыта – значит, не пленник.
Его уверенность разлетелась в прах, как только он переступил порог. Огромных размеров детина преграждал ему путь, заслоняя своей громадной тушей весь проход.
Значит, все же пленник!
Детина почтительно поклонился, приводя Эдварда в еще большее замешательство.
- Меня зовут Феликс. Аро ожидает вашего пробуждения. Позвольте провести вас в его кабинет.
Подобная почтительность сбивала с толку. То, что перед ним стоит мятежник, было видно по характерной черной радужке глаз. С чего вдруг тот проявлял подобную любезность? Встреча с мятежницей достаточно четко показала ему, чего стоит ждать от этих дикарей.
И никакая мнимая учтивость не могла перечеркнуть его истинное мнение про их сущность: подлые, жестокие, не имеющие ничего святого в душе.
Вампир молча ждал его решения.
Эдвард же понимал, что, несмотря на внешнюю любезность, ему вряд ли предоставят выбор хоть что-то решать. Мятежник произнес имя Аро.
Это имя немного вносило ясности в его положение.
Конечно, только если тот, о ком говорили, не носит одно и то же имя с вождем мятежников. Но это вряд ли.
Его положение было еще хуже, чем он предполагал. Он не просто пленник у взбесившейся девицы.
Его удерживали в самом логове врага. И последствия этого могли быть самыми непредсказуемыми. Возможно, стоило быстро вернуться в комнату, закрыть дверь, что конечно же не стало преградой для стоящего перед ним монстра, и попытаться хотя бы сбежать через окно.
Мысль о побеге Эдвард отмел, как только та зародилась. Нет, он не станет убегать от опасности. Негоже сыну короля уподобляться крысе, бегущей с тонущего корабля.
Он встретит опасность, гордо расправив плечи, и будь что будет.
Принимая свою судьбу, Эдвард так же молча кивнул и отправился вслед за огромной спиной.
Он не смотрел на сводчатые потолки, не замечал строгих готических линий замка. Погруженный в собственные невеселые мысли, он не в силах был оценить окружающую его красоту.
И лишь перед одной фреской он застыл, словно вкопанный. На ней была изображена женщина с волосами цвета бронзы, ее взгляд поражал непривычной для него чернотой.
Он не ожидал здесь увидеть ее. Был поражен и обескуражен находкой.
Эта женщина, которую он любил больше, чем саму жизнь, предстала перед ним сейчас не совсем в том облике, что он привык. Сколько он себя помнил, она учила его, что выпить человеческой крови – значит, убить свою душу, превратиться в монстра. Она учила его ненавидеть не таких, как он.
Клялась, что сама никогда не пила кровь, и он ей верил. Ибо не мог не верить собственной матери. Получается, она лгала? Но зачем?
- Она красивая, правда? – вкрадчивый голос за спиной застал его врасплох.
Он быстро развернулся и встретился с прищуренным, изучающим взглядом Аро Волтури.
И не само присутствие рядом короля мятежников поразило его. А то, с какой любовью тот смотрел на ту же фреску, что и сам Эдвард.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Спасибо большое TTTT за помощь в проверке и редактировании главы.