Мистер Карпентер бросал на меня быстрые взгляды поверх очков, пока просматривал мое резюме. Ну, вернее то, что можно было бы назвать резюме. Это был небольшой лист бумаги с моими контактными данными и указанием первого и на тот момент единственного места работы.
- И почему же вы решили уволиться, мистер эээ… Каллен?
Мужчина небрежно отбросил резюме на стол и воззрился на меня, сложив руки на круглом животе.
- Решил, что должен сделать карьеру, а такой перспективы на прежнем месте работы у меня не было, - и глазом не моргнув, соврал я.
- Считаете, без высшего образования вы в состоянии сделать карьеру?
- Совершенно верно, - серьезно кивнул я, а сам незаметно потер друг о друга вспотевшие ладони.
- Что ж, ваша целеустремленность похвальна, весьма похвальна… - мистер Карпентер задумчиво грыз дужку очков. – Но вы же понимаете, что у вас положение куда более сложное, чем положение остальных претендентов. Всего два месяца, чтобы показать нам ваши способности и доказать, что вы достойны стать моим помощником. Придется немало потрудиться. Надеюсь, вы осознаете это?
- Несомненно, мистер Карпентер. Мне не привыкать к тяжелой работе. А поскольку я действительно хочу занять эту должность, то приложу все усилия, чтобы вы увидели, что я стою вашего внимания и доверия.
- Ну, в таком случае, вы приняты на должность стажера. Первый рабочий день – завтра. Ждем вас в девять. И не опаздывайте.
- Спасибо! – расплылся я в улыбке.
- Не за что, пока не за что. И да, вот еще что: подойдите на ресепшн к мисс Винтер, у нее есть поручение насчет вас.

Увидев меня еще издалека, мисс Винтер снова спустила очки на кончик носа и оценивающе оглядела меня с головы до ног.
- Мистер Каллен, - заявила она, как только я подошел. Это было не приветствие, а скорее утверждение. Словно она хотела сказать: «Явился-таки!»
Порывшись в ящике под мраморной стойкой, она выудила на свет сложенный пополам белый лист с крупной надписью «Каллен», выведенной размашистым почерком.
- Мистер Карпентера просил передать вам этот список. Необходимая литература. Обязательна к изучению, как он выразился.
- Но я ведь только с собеседования… - начал было я.
- Ничего не знаю. Мистер Карпентер сделал это указание еще с утра.
- А вы ему говорили обо мне до этого?
- Конечно, говорила, - улыбнулась она половиной накрашенных губ. Получилось не то зловеще, не то с издевкой. - Такие экземпляры нечасто к нам заходят!
Я не ответил, лишь вскинул брови и, откозыряв ей, направился к выходу.

На обратной дороге зашел в книжный магазин с решением найти всю литературу, которую мне посоветовали. Милая дама в возрасте указала нужную мне секцию. Когда же я нашел книги, которые требовались, меня прошиб пот. Вся эта кипа мукулатуры влетала не просто в копеечку. Следовало потратить на все это счастье около тысячи баксов – деньги для меня на тот момент просто заоблачные.
Тяжело вздохнув, я переписал цены на лист со списком книг и двинулся в сторону дома, четко осознавая, что сейчас без помощи родителей мне никак не обойтись. Впрочем, можно еще было залезть в «фонд на колледж», но делать этого мне совсем не хотелось.

Мама изучала список необходимых мне книг, прижав палец к виску. Ее губы были плотно сжаты, а брови сошлись к переносице. Наконец, она отложила листок в сторону.
- Эдвард, - серьезно сказала она, глядя перед собой. – Это очень рискованный шаг.
- Я знаю, мам. Но я уверен, что сумею. Просто сейчас я не в состоянии сделать все в одиночку. Мне нужна ваша помощь.
Она качнула головой. Из-за уха выбилась густая прядь волос и мягко очертила ее осунувшееся лицо.
- Родная, - обратился к ней отец, – Эдвард тоже наш сын.
Мама вскинула на него удивленный взгляд, словно он пытался втолковать ей очевидные вещи.
- Тебе не кажется, что мы подзабыли этот факт? Согласись, последние несколько лет мы не давали ему шанса. Он молод, ему нужно выбиться в люди. Думаю, настал момент, когда нам необходимо поддержать его, чего бы нам это ни стоило.
Она начала медленно и как-то неуверенно кивать. Через несколько минут напряженной тишины, мама набрала воздуха в грудь и, взяв меня за руку, сказала:
- Хорошо, милый.
Я не успел поблагодарить ее, как она продолжила.
- Но ты должен понять, что это огромный риск. Мы не сможем помочь тебе ни с чем, кроме книг: у нас просто не хватит средств. Поэтому подойди к обучению как можно более серьезно. Это не просто шанс для тебя. Это, возможно, единственный шанс в ближайшее время.
Я не мог злиться, глядя в ее извиняющиеся глаза, слушая ее тихий, слегка надтреснутый от вечных переживаний голос. Несмотря на то, что слова, которые только что были произнесены, означали лишь одно: я должен рассчитывать только на себя. Никто, даже мои родители, не станет помогать мне, если я провалюсь. Потому что Эммет – вот сын четы Калленов, кому отныне будет посвящено все их время, все заботы и все старания. А я теперь – одиночка, у которого в запасе лишь двухмесячный трамплин для того, чтобы взлететь или чтобы рухнуть с высоты в еще несколько вязких лет рутины и вечных забот не о себе.
***
Со следующего дня у меня началась совершенно другая жизнь. После утренней разгрузки вагонов, которую я не стал бросать, чтобы окончательно не лишать себя и семью дополнительного дохода, я мчался в «Ричардсон и Ко» и целый день занимался постижением премудростей страхового дела. Поначалу было безумно страшно. Я никак не мог понять - какого черта я здесь делаю?! До меня туго доходило, обилие специфических терминов ставило в тупик, и я постоянно был в числе отстающих. После первых дней паники на смену ей пришла спортивная злость. Я практически не спал, штудируя по ночам книги и справочники, весь день не отрывался от кофе, а утренние разгрузки давались все труднее. Но я не сдавался, зная, что в данном случае цель оправдывала все средства.
Прошел месяц стажировки. По моим наблюдениям, я выбился в тройку лидеров. Мистер Карпентер давал мне все более и более трудные и нестандартные задания, а критиковать стал все реже. Также наравне со мной шли Эрик Йорки и Майкл Ньютон – оба выпускники Вашингтонского университета, которых жутко бесило, что какой-то паренек, без опыта и образования, периодически ставит их в тупик вопросами или замечаниями. А мне доставляло безумную и какую-то ехидную радость раздражать их тем, что я соображаю, что я справляюсь, что я не хуже них.
И вот именно в этот момент, когда мои достижения были на таком высоком уровне, когда сосредоточенность на работе стала в хорошем смысле слова зашкаливать и я порой даже не реагировал на разговоры домашних, в очередной раз задумавшись над какой-нибудь сделкой или методом оптимизации тарифного плана, - так вот именно в этот момент произошло то, что не просто выбило меня из только-только намеченной колеи жизни, но и повлияло на всё моё существование. Всё, до сегодняшнего момента.
В тот вечер я пришел домой чуть пораньше: после удачных переговоров с важным клиентом, где я ассистировал Карпентеру, меня отпустили, когда еще не стукнуло и пяти часов вечера. Остаток дня я решил посвятить родным, с которыми последнее время виделся совсем мало, а если и виделся, то был в состоянии полной прострации, и единственным желанием было упасть и заснуть. Неважно где. Хоть в коридоре на коврике.
Поэтому я не мог сдержать удивленного хмыканья, когда вошел домой и увидел, как мама в платье, которое не носила давным-давно – голубом, с широкой юбкой и блестящим пояском – собирала на стол.
- У нас праздник? – поинтересовался я.
Она обернулась, не выпуская из рук фарфоровое блюдце, и взметнула брови.
- Эдвард, ты вообще слушал нас на этой неделе? – в ее голосе слышалось недоумение.
- Да, конечно, - поспешно ответил я.
- Тогда твой вопрос неуместен.
- Мам, ты же знаешь, что я поздно прихожу, уставший как собака и не всегда адекватно воспринимаю то, что происходит.
Она вновь направилась в кухню, перекинув через плечо полотенце, которым до этого протирала чашки.
- Вообще-то, - сказала она, проходя мимо меня, - у нас сегодня гости. Девушка твоего брата.
В ее голосе звучала неподдельная радость и гордость.
- Девушка Эммета? – тупо переспросил я.
- Да. Белла! – это имя было произнесено ею так просто и непринужденно, словно имя еще одного члена семьи – можно было подумать, что мама привыкла произносить его изо дня в день.
- Б-белла?
Тут она не вытерпела и, кинув полотенце на стол, уперла руки в бока.
- Ну, знаешь ли, это уже слишком! У Эммета такое событие в жизни, а ты даже не знаешь имени его избранницы!
- Мам, перестань! – воскликнул выкатившийся из соседней комнаты брат. – И, ради всего святого, не говори этого при ней… Мы даже еще официально не встречаемся.
- Это та самая девушка из библиотеки? – спросил я.
Эм кивнул.
- И ты пригласил ее к нам на ужин? – стараясь, чтобы интонации не выдали моего недоумения, снова поинтересовался я.
- Не совсем так…
- Ну, она же не сама напросилась!
- Нет, просто… просто так вышло.
- Это судьба, дорогой! – чмокнула его в щеку мама. – Я уверена, что эта девушка чудесная. И ты ей очень нравишься.
Она взъерошила рукой его короткие жесткие волосы.
- Ну, мам! – улыбнулся он, отклоняясь от этого материнского жеста, которого так стыдятся все подростки.
- И когда же она придет? – я прикидывал, есть ли у меня время переодеться и перекинуться парой слов с Эмметом.
- В семь, - тут же отозвался он.
- Отлично.
Успев привести себя в порядок и надеть свежую рубашку и джинсы, я вернулся в гостиную. Мама хлопотала на кухне, отца еще не было, а Эммет был занят чтением и водил пальцами по страницам новой книги. «Наверняка ее Белла посоветовала», - подумал я не без усмешки. Таким рассеянно-счастливым, каким был Эм последний месяц, я не видел его с тех пор, как… да, пожалуй, никогда я его таким не видел. Пользуясь тем, что мама звенела столовыми приборами и напевала себе под нос, а потому не могла слышать нашего разговора, я решил устроить брату небольшой допрос.
- Ну, - заговорщически-бесцеремонно спросил я, легонько толкнув его в плечо, - и что у тебя с ней?
Еще в той жизни – жизни до – мы с ним частенько болтали о девчонках, и я не единожды задавал ему этот вопрос. И каждый раз Эммет радостно и по-кошачьи удовлетворенно улыбался и охотно все мне рассказывал, иногда даже слишком подробно, так что мне приходилось его останавливать. Но сейчас я увидел перед собой другого Эммета. Он совершенно не походил на того неоперившегося, но уже вполне удачливого ловеласа, которого я когда-то знал. Брат дернулся, услышав мои слова, залился краской – но от смущения или гнева, я так и не успел понять.
- Она другая, Эд, - тихо, но жестко произнес он. – Не надо так.
- Я просто спросил, - опешил я от его реакции. – Так… вы встречаетесь?
Он неоднозначно пожал плечами.
- Знаешь, - начал он после долгого молчания, которое я почему-то не осмеливался нарушить, словно чувствуя, что вот-вот произойдет что-то особенное. – Ты не понаслышке знаешь, сколько всего пришлось пережить нашей семье. И сколько пришлось пережить мне лично. Я до сих пор не могу привыкнуть к этому! – он с бессильной яростью ударил кулаком по подлокотнику инвалидного кресла. – Я не хочу думать о том, что у нас с Беллой может быть. Потому что, если этого никогда не будет, если она всего лишь проявляет ко мне дружеское отношение и участие таким вот… странным образом, то мне будет слишком больно. Слишком.
Он резко развернулся ко мне, безошибочно определив направление, и четко сказал:
- Я люблю ее. Я никогда никого не любил. А ее – люблю.
Эти слова были сказаны так искренне и уверенно, что сомневаться в их правдивости было невозможно.
Мой младший брат вырос. Повзрослел раньше меня. Что ж, и не такое случается...

В половине седьмого пришел отец. Мама выскочила из кухни, причитая: «Ну, наконец-то! Я боялась, ты опоздаешь!»
Эммет безуспешно пытался разрядить обстановку шутками и попытками отговорить маму встречать Беллу, как особу королевских кровей. Та не слушала, только отмахивалась и повторяла, что первый раз в жизни знакомится с девушкой сына и потому хочет встретить ее, как подобает. Как именно подобает это делать, никто из мужской части нашей семьи не знал, поэтому мы просто решили не мешаться у матери под ногами и удалились в столовую.
Без пяти семь зазвонил домофон. Эммет подорвался с места и умудрился доехать до двери быстрее ловко цокающей каблучками мамы.
- Да? – проговорил он в трубку, и я почти увидел, как у него перехватило дыхание. Действительно, влип он по полной. – Поднимайся! Второй этаж. Я тебя встречу!
Я встал в дверях гостиной, небрежно опершись о косяк и думая о том, как же может выглядеть эта особа, которая так легко и всецело овладела сердцем и мыслями моего брата.
- Как ты добралась? Нетрудно было нас найти? – доносились заботливые вопросы Эммета откуда-то из-за входной двери.
- Что ты! Я доехала очень быстро и нашла ваш дом почти сразу!
Мне показалось, что в квартире вдруг стало очень прохладно. По спине побежали мурашки, а руки моментально оледенели. Этот голос был до безумия знакомым. Такой звенящий и мягкий…
- Здравствуй, Белла! – гостеприимно воскликнула мама, чуть ли не кидаясь девушке на шею. Но вовремя одумавшись, лишь протянула ей руку для крепкого и очень родственного рукопожатия. – Мы столько о тебе слышали!
- Здравствуйте, - кивнул мой отец, тоже пожимая ладошку гостье.
Я в этот момент почему-то видел трещинки на паркете, носовой платок, едва заметно торчавший из заднего кармана папиных брюк, пылинки, поднявшиеся с пола и тихо кружившиеся в ярком солнечном луче у наших ног. Мои глаза словно жили своей жизнью и отказывались смотреть на девушку.
- Эдвард? – полувопросом позвал меня брат. – Познакомься, это Белла!
В следующую секунду моя жизнь встала с ног на голову. Я встретился взглядом с теплыми шоколадными глазами, свет отразился красными искрами от темных волос, и передо мной все поплыло. Напротив меня стояла она – моя Дюймовочка. Девушка, носившая самое чудесное имя на свете – Белла.

- Здравствуй! – прозвенела она, пожимая мне руку, которая показалась несуразно большой и грубой по сравнению с тонкой ладонью, крепко и при этом невыносимо нежно сжимавшей мои пальцы.
- Привет, - буркнул я.
- Эдвард, - прошипела мама. – Извини, милая, он немного не в себе: жутко устает на работе!
Белла только улыбнулась. Мама посмотрела на меня, сделав большие глаза, и повела ее к столу.
Весь вечер я был как в тумане: почти все время молчал, а если и отвечал, то невпопад, мало что слышал, потому что был занят важной проблемой – заставлял себя не смотреть на Беллу. Как только я встречался с ней взглядом, комната начинала бешено вращаться, у меня кружилась голова, но не утомительно, а так… приятно. И ко всему прочему отвести глаза от девушки было в сто раз сложнее, чем заставить себя не смотреть на нее вовсе.
Спустя час я решил, что мой самоконтроль вот-вот себя исчерпает, поэтому, сославшись на плохое самочувствие, я ушел в комнату, которую на протяжении последних лет мы делили с братом. Закрыв за собой дверь, я прислонился к ней спиной и начал как сумасшедший трясти головой. Ну, не может, не может это быть нормальной реакцией на девушку, пусть и привлекательную! Я осознавал, что она – обычный человек, такой же как я, с руками, ногами и головой. Что ничего особенного, кроме приятной внешности и мелодичного голоса, в ней нет. Что моя внезапно проснувшаяся тяга к ней была чем-то на грани помешательства. «Наверное, это от нервов, - думал я. – Сейчас начинается самый ответственный период борьбы за пост помощника начальника отдела. И я должен выиграть. Должен. А вся эта блажь – пройдет!»
- Черта с два она пройдет! – пищало что-то внутри головы.
Я стянул одежду и рухнул на кровать в надежде уснуть и не думать больше ни о чем. Вечное недосыпание и хроническая усталость сделали свое дело, и, несмотря на возбужденное состояние, через пять минут я уже провалился в глубокий сон.
***
- Эм, я не думаю, что это хорошая идея.
- Ты сам сказал, что Белла славная. Чего ты теперь рогом упираешься?
- Тебе не кажется, что вам без меня было бы… комфортней?
- Нет. Она сама предложила прогуляться втроем.
- Серьезно?
Брат кивнул.
Мы находились у кованых ворот Центрального парка. Часы показывали половину шестого, а это значило, что Белла, отличавшаяся неординарной пунктуальностью, должна была появиться с минуты на минуту.
С момента нашего знакомства прошло три недели. Первое время Эммет очень беспокоился, что Белла мне не понравилась, и мне пришлось довольно долго ему втолковывать, что в тот вечер мне действительно нездоровилось. Пусть это и не было правдой.
Работы в те дни было очень много. Если раньше я приходил домой и, не ужиная, шел сразу спать, то теперь я засыпал, едва переступив порог дома, и до кровати добирался на хорошо отработанном за столько времени автопилоте. Мне пришлось оставить утреннюю работу по разгрузкам, потому что в противном случае я мог заснуть под одним из мешков с рыбой и не попасть в «Ричардсон и Ко», что было равносильно белому флагу капитуляции. Теперь я пропадал на фирме большую часть времени, и медленно, но верно обходил в финальной гонке Ньютона и Йорки.
Таким образом, времени на элементарный отдых у меня совсем не было. Любую свободную минуту я тратил на новое пособие по страховому делу или менеджменту или же просто спал. Поэтому прогулка по парку была для меня своего рода маленьким отпуском. Мысли о Белле, конечно же, посещали меня, но, признаться честно, проблем и забот на стажировке было невпроворот, так что сентиментальные размышления как-то сами собой испарялись из моей головы.
На противоположной стороне аллеи показалась невысокая фигура в ярко-синем плаще нараспашку. Белла помахала мне рукой. В груди потеплело от мысли, что машет она именно мне, ведь только я мог это видеть…
- Привет! – воскликнула она, подойдя к нам.
- Белла? – радость, волнами разливавшаяся от Эммета, когда он услышал ее голос, была практически осязаема.
Девушка в одно мгновение оказалась рядом и поцеловала его в щеку. Брат залился краской. Кто бы мог подумать…
Несколько часов мы бродили по парку, Белла катила кресло Эммета, и было очевидно, что им обоим это очень нравится. Я же шел рядом, несколько поодаль, и со стороны могло, наверное, показаться, что я сам по себе, особенно с учетом того, что разговаривал я опять очень мало. В основном болтали эти двое. Причем говорили они о какой-то ерунде: почему весной так пахнет земля, почему у пробежавшей мимо болонки, которую Белла очень подробно описала Эммету, была такая странная стрижка, как так получается, что самый вкусный хлеб – только когда его откусываешь от целой буханки, а не отрезаешь ножом. Сначала эти бесцельные и в каком-то роде бессмысленные разговоры меня немного раздражали. Я не понимал, как можно все это обсуждать: ведь есть столько вещей, о которых действительно стоит поговорить – политика, ситуация на бирже, музеи, кино и книги, в конце концов! Решив начать с того, что должно было, по моему представлению, быть интересно им обоим, я начал:
- Как обстоят дела в Центре?
- Неплохо, - пожала плечами Белла.
И все. Просто «неплохо». Почему-то для спора, какой хлеб вкуснее – простой белый или с тмином – у нее нашлось куда больше слов.
- Какую книгу вы сейчас читаете с… со студентами?
- Начали «Грозовой перевал».
- О, да, - сморщился Эммет. – Это Белла настояла!
- Тебе не нравится Бронте? – удивился я.
- Только не говори, что тебе нравится.
- Вообще-то да.
- Ой, да ну вас обоих, - брат смешно всплеснул руками. – Ну, что там интересного? Он ее любит, она его любит, но оба такие дикие и неадекватные, что в результате обязательно произойдет какая-нибудь фигня.
- Какая еще фигня? – не удержался я от смеха.
- Не знаю. Я еще не дочитал. Но фигня обязательно будет. Они по-другому, кажется, не могут. Изверги.
Мы с Беллой расхохотались в голос.
- Какая нестандартная трактовка! Я обязательно попрошу тебя на следующем занятии высказать свои мысли, - Белла говорила это, наклоняясь к уху Эммета, и тот неудержимо краснел, когда ее дыхание касалось его шеи. Я так ясно представлял себя на его месте, что по спине пробежали мурашки, словно это я, а не он сидел в инвалидном кресле, а над моим плечом склонилась самая прекрасная девушка на свете – склонилась так низко, что длинные каштановые локоны спадали мне на грудь. И мне хотелось прикоснуться к ним, ощутить их мягкость. Но я не мог. Потому что я стоял рядом и не имел возможности даже дотронуться до ее руки. Что я там сказал про загруженность на стажировке? Чушь. Чушь и ерунда. Я скучал по ней. Только сейчас ко мне пришло окончательное осознание того, как же сильно я по ней скучал.
Начало темнеть, хотя еще не было поздно.
- Не знаю, как вы, - сказала Белла, - а я жутко проголодалась.
- Может, зайдем в Макдональдс? – неуверенно спросил Эммет.
Я опешил от такого самопожертвования. Если поездки в общественном транспорте были для брата пыткой, то в кафе и прочие закусочные, не говоря уже о ресторанах, он даже не думал наведываться. И любая моя попытка затащить его в самый простой китайский ресторанчик заканчивалась возмущенными воплями и испорченным настроением. Эм думал, что в таком месте народ уж точно всласть поиздевается над ним. И никакие мои увещевания не имели на него никакого действия. Он был твердо убежден, что мало чем отличается от циркового горбуна. И вот теперь – пожалуйста! «Может, зайдем в Макдональдс?» Да какая муха его укусила?!
- Я не против! – воскликнула Белла и вопросительно посмотрела на меня.
- Ну, давайте, - пожал я плечами. – Если честно, я бы не отказался от чизбургера.
Мы заприметили издалека большую красную букву «М», которая сулила нам вредный, но вкусный ужин из картошки-фри, гамбургеров и колы. В это время народа внутри было достаточно много, но нам все же удалось отыскать свободный столик, куда мы протиснулись с большим трудом. С каждой минутой Эммет становился все напряженнее: такое скопление людей никогда ему не нравилось. Надеясь, что Белла сумеет отвлечь его от неприятных мыслей, я спросил, кто что будет, и отправился на охоту к свободной кассе. Вернувшись через пятнадцать минут доверху нагруженный едой, я обратил внимание, что теперь не только брат стал мрачнее тучи, но и Белла отчего-то раскраснелась, и было очевидно, что это отнюдь не милый застенчивый румянец, это скорее походило на прилив гнева. Поставив еду на стол, я взглядом спросил у девушки, что произошло. Она не ответила, лишь быстро кивнула влево с видом, полным злости и отвращения. Повернувшись в указанном направлении, я обнаружил в двух столиках от нас небольшую компанию парней лет шестнадцати-восемнадцати. Они были явно подвыпившие и, судя по всему, пришли сюда в поисках дешевой закуски. Склонившись близко друг к другу, они тихо переговаривались, периодически заливаясь пьяным отвратительным гоготом, и часто посматривали в нашу сторону. А именно в сторону Эммета. Вот один из них пренебрежительно ткнул пальцем в моего брата и тут же указал на Беллу, затем шепнул что-то со скабрезным выражением лица, и эта кучка недоносков снова взорвалась смехом.
Волна злости затопила меня с головой. Но не успел я ничего сделать, как вдруг услышал рядом грохот и скрип металлических ножек стула по кафельному полу. В следующий момент на смену злости пришло удивление, шок и, наконец, волнение. Белла, стукнув своим крошечным кулачком по столу, резко поднялась и уверенно направилась в сторону этой компании. Я метнулся вслед за ней, но не успел догнать. Она отшвырнула в сторону попавшийся ей на пути стул, чем и привлекла к себе внимание пьяных подростков. Да, впрочем, и всех окружающих.
- Ты! – громко сказала она в наступившей тишине, ткнув пальцем в парня, несколько секунд назад отвесившего грязную шутку про нее и Эммета (это единственное, что приходило в голову при виде его сальных глаз и похабно осклабившихся рож его дружков).
Он обернулся и, для виду оглядевшись по сторонам, проговорил:
- Это ты мне, цыпочка?
- Тебе, ублюдок!
Гнилая улыбка тут же сползла с его лица.
- Ты считаешь свои шуточки смешными? Или, может, у тебя комплексы какие, а? Раз ты так стараешься повысить свою самооценку, унижая других!
- Белла, прекрати, - сказал я ей на ухо, стоя прямо за ее спиной.
- Нет, не прекращу! – она даже не пыталась говорить тише. – Была б возможность, я бы этого урода раскатала здесь и сейчас в лепешку для пиццы!
- Поговори мне тут, курва! – неуверенно поднялся с места парень, к которому она обращалась.
- Ну-ка остынь, - вступился я, закрывая Беллу от этого выродка.
- Отойди, Эдвард!
Она подвинула меня и снова встала впереди – уже ближе к своему обидчику. Никогда бы не подумал, что в ней столько силы. Черт, надо бы как-то помочь ей выпутаться из этой ситуации: они ведь все пьяные, не посмотрят, что девчонка – ударить могут так, что потом не откачаешь. А из меня защитник сейчас не очень, с учетом того, что их пятеро, а я один.
- Слушай сюда, ты, сволочь! Ты сейчас же извинишься за свое свинство, иначе…
- Что - иначе, раскатаешь меня, как обещала? – нагло скривившись, спросил он.
Я уже напрягся, готовый в любой момент перекинуть Беллу за спину и принять удар этого молодчика на себя. Но дальше произошло нечто странное. Девушка стояла ко мне спиной, и я не мог знать, что такого увидел в ее взгляде тот парень. Но уже в следующее мгновение его боевой пыл как-то поугас, он ссутулился, опустился на стул и отвернулся к своим со словами: «Да она ненормальная какая-то, пошли отсюда!».
Тут решил все-таки влезть я.
- Ты уйдешь, когда извинишься перед ней.
- Пошел ты! – огрызнулся он.
Я навис над ним всем своим почти двухметровым ростом.
- Извинись, - медленно и тихо повторил я, глядя прямо в его заплывшие глаза. Он молчал.
- Извинись!
- Блядь, да извини! Трахнутые какие-то… Пошли, пацаны.
Вывернувшись из-под моей руки, он торопливо увел за собой свою шайку.
Вскоре вокруг возобновился равномерный гул голосов.
- Спасибо, - тихо сказала Белла, тронув меня за плечо.
- Не за что.
Вернувшись к столику, где нас ждал совсем уже поникший Эммет, она предложила купить пиццу и поесть у нее дома.
- Вам же до Бруклина ехать, а я как раз по пути живу – в Гринвуде. Хоть с голоду не умрем!
В ее голосе снова слышались веселые нотки, хоть и казалось, что она лишь храбрится.
В метро мы ехали молча. Эммет хмурился, то сжимая, то разжимая кулаки. Белла смотрела в окно на огни города, пока мы не въехали в тоннель, а потом – невидящим взглядом всматривалась в темноту.
Через полчаса мы входили в квартиру Беллы, успев по дороге купить две пиццы, что не помешало нам еще и выпотрошить ее холодильник.
Она жила в уютной маленькой квартире-студии на последнем этаже панельной трехэтажки. Отдельными помещениями были только ванна и крошечная спальня. Но ей, кажется, этого было достаточно.
Девушка уже снова была в хорошем настроении, и мы даже пошутили с ней насчет произошедшего.
- Ты его одним взглядом чуть на лопатки не уложила! – восхищался я.
- Кто не рискует… - улыбнулась она, дожевывая пиццу.
- В смысле?
- Ну, таких людей пристальным взглядом можно либо сломить, либо же окончательно разозлить. Я рискнула – и угадала.
- А если бы он озверел? – усмехнулся я, внутренне содрогнувшись от мыслей о том, что действительно могло бы быть.
Она пожала плечами.
- Я ходила на курсы самбо.
Теперь даже молчавший до этого Эммет не удержался от смешка:
- Да уж, картина маслом: Белла заламывает руки двухметровому амбалу, и тот молит ее о снисхождении!
Поболтав еще немного, мы, наконец, вспомнили о времени. Было около десяти, и мне совершенно не хотелось возвращаться домой по темным переулкам нашего района.
- Эм, позвони отцу – пусть заедет за нами. Он как раз сегодня дома.
Брат кивнул и полез в карман за мобильником. В этот момент Белла обратилась ко мне.
- Поможешь со стола убрать?
На кухне она вручила мне сухое полотенце со словами «На, будешь вытирать тарелки», а сама, надев резиновые перчатки, включила воду и вдохновенно принялась за работу.
Некоторое время я молчал. В паре метров от нас по телефону с родителями разговаривал Эммет, но мне казалось, что мы с Беллой одни. Я не знал, что сказать. Все приходившее в голову казалось глупым и незначительным. И вдруг, девушка задала мне вопрос, моментально поставивший меня в положение еще более затруднительное, чем напряженное молчание и лихорадочный поиск темы разговора.
- Слушай, - сказала она, словно между прочим, - откуда я тебя могу знать? Я уверена, что видела тебя где-то еще до нашего знакомства.
Она коротко взглянула на меня, прищурив глаза.
Я несколько раз резко вдыхал, чтобы начать говорить. Но все, что приходило мне на ум, было банально. «Не знаю», «Вряд ли» или «Не припомню, чтобы мы встречались». И ни одна из этих мыслей, естественно, не была правдой. В конце концов, я решил, что скрывать здесь нечего, и выпалил:
- В метро.
Белла удивленно глянула на меня, не отрываясь от посуды, и вопросительно приподняла брови.
- Это предположение?
- Нет. Мы встречались в метро. Несколько месяцев назад.
- Серьезно? – она повернулась ко мне, потирая висок запястьем.
- Я тебе еще книгу на ноги уронил.
- Книгу?..
И тут ее глаза вновь встретились с моими. Ее губы приоткрылись и начали медленно складываться в очаровательную улыбку – по-детски восторженную, наивную и при этом невероятно соблазнительную.
- Точно, я вспомнила! Это был Стендаль. «Красное и черное», да?
- Ага. Красное упало тебе на левую ногу, а черное – точнехонько на правую, - не удержался я.
Она звонко рассмеялась.
- Верно-верно… вот видишь, я знала, что где-то тебя уже видела!
Внезапно ее смех оборвался, и Белла, как будто вспомнив что-то, отвернулась к раковине и нервно заправила волосы за ухо. Прядь темных волос намокла от перчатки, которую она так и не сняла.
- А мне не нравится Стендаль, - вдруг сказала она.
- Ну, ладно. В следующий раз уроню тебе на ноги Чехова.
Девушка посмотрела на меня. Ее улыбка снова была теплой и солнечной. Но солнце как будто лишь выглянуло из-за тучи.
***
Шло время, подходила к концу моя стажировка, и было совершенно очевидно, кого мистер Карпентер оставит своим помощником. Так что мои соперники уже даже не старались произвести впечатление на босса. Ни для кого не стало шоком, когда вечером нашей последней рабочей пятницы в качестве стажеров, когда подводились все итоги, Карпентер назвал мое имя, озвучивая свое решение. Жидкие аплодисменты и неискренние поздравления были мне наградой. Но когда все разошлись, мой новый босс позвал меня к себе в кабинет.
- Я не прогадал, - было произнесено после долгого молчания, во время которого он долго рассматривал меня. – Парень без опыта, без образования, без связей. Как это знакомо…
Я недоуменно уставился на него.
- Да, Эдвард, да. Я был таким же. До того, как мне удалось попасть в страховой бизнес, я служил в срочной армии, потом работал на лесопилке, а затем монтажником.
Он помолчал.
- Кто у тебя? Мать, отец?
- Простите, не понял. Что значит – кто у меня?
- Я прекрасно понимаю, что такой смышленый парень, как ты, не стал бы упускать возможности получить образование, если бы у него не было на то веской причины. У меня была: больная мать и трое младших братьев на руках. Отец нас бросил, так что я был в семье за главного. Какой уж тут колледж, когда каждый день думаешь о том, чем накормить семью… Потому и спросил: кто для тебя стал такой причиной?
- Брат, - просто ответил я.
Мистер Карпентер склонил голову набок.
- А родители?
- Они тоже много работают. У нас почти все сбережения ушли на операции, на восстановление после них. Пришлось даже дом продать. А я решил, что лучше помогу им. Учиться никогда не поздно. Ну, я так думал, по крайней мере…
Теперь он уже кивал головой.
- Немалым ты ради него пожертвовал…
- Да какие жертвы? Он – мой брат! Он бы то же самое для меня сделал.
- Уверен? – мужчина посмотрел на меня поверх очков.
- Абсолютно.
- Ну, дай бог, ты прав… Что ж, мистер Каллен. Еще раз поздравляю вас. И… добро пожаловать в «Ричардсон и Ко»! В понедельник подпишешь документы в отделе кадров. С этого момента – ты в штате.
- Спасибо! – искренне поблагодарил я его и пожал протянутую руку.
- И снова – не за что. Это целиком твоя заслуга.

С того дня у меня началась новая жизнь. Я стал хорошо зарабатывать, возобновил свои накопления и куда ощутимее помогал семье. Но что было важнее – я чувствовал, что занимаюсь чем-то действительно серьезным и интересным. Я с радостью каждое утро бежал на работу, безоговорочно засиживался допоздна. А еще мне стало нравиться выискивать пять минут в своем бешеном расписании и по вечерам пить кофе на предпоследнем этаже здания, глядя на закатное небо, сливавшееся с морем, сквозь стеклянную стену небоскреба. И каждый раз я вспоминал свои мечты об этих мгновениях и думал, что все человеческие желания – реализуемы. Стоит только поставить себе цель и идти к ней, несмотря ни на какие трудности и помехи. В эти пять минут я был счастлив. В эти пять минут я позволял себе очень многое – наслаждаться исполнением мечты. В то время, как каждая другая минута моего дня содержала в себе горькое подтверждение иной аксиомы: «Не каждой мечте суждено сбыться». И не потому, что эта мечта нереальна или фантастична. Нет. Моя была вполне реальна, даже, пожалуй, слишком реальна. Но я держал ее под семью замками, за семью печатями. Ведь иначе и не поступишь, если твоя мечта – быть с девушкой, которую без памяти любишь. С девушкой своего брата.

ЧАСТЬ 3