Ранее утро. Город еще окутан сном, свет медленно убивает ночную таинственность. Кажется, будто каждое существо, будь то человек или бездомная кошка, радуются новому дню. Но это только кажется.

Суббота. Первый день весны. Горизонт просветлел, извещая о скором появлении небесного светила. Игнорируя всеобщую радость природы, выражающуюся даже в приятном ветерке и ненавязчивом шелесте листвы, я выпускаю в небо клуб сигаретного дыма, почему-то надеясь, что это как-то задержит неизбежный рассвет.

Наверное, я романтик. Как я не люблю это определение, но иначе нельзя объяснить, почему я выбрал именно эту небольшую квартирку на окраине Нью-Йорка. Высокий этаж и прекрасный вид на город. Каждое утро я встречаю рассвет, каждый раз я пускаю в небо клуб дыма, и каждый раз солнце вопреки моим мольбам встает и заставляет меня жить.

Ненавижу жизнь. К этому выводу я пришел вчера. Все было как обычно. Тихая ночь с чашкой кофе на балконе. И вот также рассматривая одинокие крыши домов, я понял, что мое существование бессмысленно.

Я часто вижу на улицах счастливых людей, любящих людей. Это странно, но моментами мне даже кажется, что они окутаны божественным облаком, светятся, словно ангелы. Улыбка, сверкающие глаза – в такие моменты я задумываюсь, а, может, жизнь все же не так несправедлива, как кажется?

Вздор. Жизнь – игра. Игра в рулетку. Одному везет, другому нет. Один получает все, другой все теряет. Нетрудно догадаться, я отношусь ко второму контингенту. Проще говоря, к неудачникам. Господи, Эдвард, какой же ты ничтожный! Субботнее утро, как и любое другое ты встречаешь в одиночестве. Каждый вечер ты рано приходишь домой и, облокотившись на перила балкона, ждешь рассвета. Каждый день твоей жизни похож на предыдущий. Ты не живешь, ты существуешь.

Как печально – черт! Наверное, я точно романтик. Погрузившись, в бездну своих мыслей, я выпал из реальности и не заметил, как солнце уже слепило мне глаза. Разочарованно прищурившись, я вернулся в квартиру.

Четыре ложки растворимого кофе, одна ложка сахара и вот утро не кажется таким ужасным. Странный дребезжащий звук напугал меня и заставил вздрогнуть. В который раз я проклял телефон и тумбочку, на которой он лежал. Виброзвонок в тихой квартире звучит весьма зловеще.

- Да, – ответил я, отхлебывая любимый горячий напиток.

- Здравствуй, братик. Как ты? – неуверенный родной голос вызвал улыбку. Как же я скучал по своей маленькой сестренке.

- И тебе привет. Все хорошо. Ты как?

- Ну… - протянула задумчиво Эллис и тут же, разбивая всю интригу, продолжила. – По тебе скучаю. Очень-очень.

- Я тоже по тебе скучаю, – сердце сжалось, ком подкатил к горлу.

- Ты ведь приедешь? – с убивающей надеждой спросил нежный голос.

- Эллис… Я… - черт! Я вылил в раковину недопитый кофе и стал нервно отмерять комнату большими шагами.

- Нет, Эдвард, пожалуйста. Только не говори мне «нет»! Эдвард, умоляю!

- Я не могу. У меня много дел… Я… правда не могу.

- Нет! Эдвард, не ври мне. Ты просто не хочешь… - голос сестры стал тише и грубее, ей было больно.

- Я хочу… - я взялся за голову и снова вышел на балкон. Глубоко дыша, я пытался победить рвущуюся наружу боль, ненависть к самому себе.

- Ради меня. Ради родителей! Эдвард, я не знаю, что с тобой и где ты. Я так больше не могу. Не могу, понимаешь? Я… не смогу больше врать. Приезжай, скажи, что с тобой все хорошо. Что ты по-прежнему учишься в Университете.

- Но я учусь.

Усталый вздох сестры, я поперхнулся своей ложью.

- Эдвард, я же люблю тебя. И родители, они так давно тебя не видели. Не будь таким жестоким, – Эллис сникла, теперь ее радостный звонкий голос стал похож на громкий шепот. Послышался едва слышный всхлип.

- Эллис, я люблю тебя и родителей очень сильно! Но… - память нарисовала все наши ссоры с сестрой, как она дрожит, заливаясь слезами, и я сдался, – я приеду.

- Правда?

- Да, обещаю.

- Мы будем ждать тебя, – знаю, эти слова она сказала с улыбкой.

Разговор окончен. Испытывая недолгое облегчение, я улыбнулся и принялся собирать сумку. И так я еду на выходные к родителям. Вот тут-то мои руки и опустились. От беспомощности я сел на кровать и взялся за голову. Черт, что я наделал?! Как я посмотрю им в глаза? Отцу, матери? Я же не в силах буду им соврать. А Эллис? С каким восхищением она всегда смотрела на меня, как любила играть и подшучивать со мной.… Сейчас я другой и вряд ли я буду нужен кому-то теперь.

Собираться долго не пришлось, и уже через десять минут я вышел из дома. Видимо назло мне погода была замечательная, по-весеннему теплая, предательски заставляющая улыбаться. Хм, да, я все-таки улыбнулся.

Купив на последние деньги билеты на загородный поезд, я пошел на перрон. Людей практически не было, что значительно улучшало мое состояние. Тяжело думать, заниматься самобичеванием, да просто жить, когда вокруг столпотворение. Одиночество и спокойствие – вот что я всегда предпочитал. Тишина. Я закурил сигарету и, закрыв глаза, откинулся на спинку лавочки.

Затяг за затягом состояние улучшалось. Удивительно, но иногда яд спасает. Ужасно, но выбирая медленную смерть, мы лишь хотим жить.

***

Пейзаж города сменялся природой и обратно. Остановка за остановкой я приближался к своему дому. Да, давно я там не был. Год. Предпочитая не капаться в причинах своего отсутствия дальше, я отвернулся от окна и окинул взглядом вагон. Людей было немного. Раннее утро субботы давало о себе знать, но, тем не менее, было за кем понаблюдать. Например, за миловидной старушкой, держащей на руках серенького полосатого котенка или за серьезным мужчиной лет пятидесяти, увлеченно изучающим газету. Забавные личности, такие разные. Случайно я столкнулся взглядом с симпатичной светловолосой девушкой, по глазам которой стало понятно, что она давно за мной наблюдает. Вот знала бы она, кто я такой, так заинтересованно бы не смотрела. Я улыбнулся ей, про себя подумав: «Милая, будь осторожна, за красивой оболочкой принца не всегда скрывается идеал…»

Моя станция. Перекинув сумку через плечо и сделав несколько глубоких вдохов, я уже было собрался идти на автобусную остановку. Как до меня донесся радостный визг Эллис, и спустя секунду она налетела на меня, запрыгнув мне на руки, как всегда делала это в детстве.

- Эдвард! Эдвард! – счастливо визжала она мне на ухо, целуя то щеки то лоб.

- Тихо-тихо, – рассмеялся я, опуская сестру на землю.

- Пойдем-пойдем скорее! Родители в машине! Они так соскучились по тебе! Ой, я же тебе подарок купила! – припрыгивая, как маленькая, радостно вещала Эллис, крепко сжимая мою руку.

Мы шли совсем недолго, и вот я уже медленно схожу с ума от радостных и одновременно полных боли глаз родителей.

- Эдвард… - со слезами на глазах выдохнула мама и обняла меня.

- Мама, – я прижал ее к себе сильнее, вдыхая родной древесно-цветочный аромат ее духов.

К нам присоединился отец и Эллис. Сколько мы вот так стояли, я не знаю. Единственное, что я ощущал это счастье, ведь разрывающая меня изнутри тоска, наконец, покинула душу.

До дома мы ехали молча. Иногда мама, сидевшая на переднем сиденье, поворачивалась к нам с Эллис и смотрела так, будто хотела что-то сказать. Но потом вздыхала и отворачивалась. Маленький же дьяволенок Эли крепко сжимала мою руку, как будто я куда-то мог убежать, и то и дело прижималась ко мне, радостно трясь своим носиком о мое плечо. Любимая сестричка. Я обнял ее, придвинув к себе, и поцеловал в макушку.

- Как дела в Университете? – нарушил тишину отец, смотря на меня в зеркало заднего вида.

Стараясь не теряться и вести себя, как и секунду назад, я улыбнулся.

- Хорошо.

Эллис еще крепче сжала мою ладонь, как бы давая поддержку, за что я был ей очень благодарен.

- Никаких проблем? – не унимался папа.

- Некоторые незначительные конфликты с учителями. Ничего стоящего.

- Ну, а как у тебя Эллис?

Незаметно я выдохнул и еще раз улыбнулся, смотря, как Эли увлеченно рассказывает события прошедшего месяца. Вот болтушка – усмехнулся я. Разговор закончился на веселой ноте, что значительно облегчило мою жизнь еще на несколько десятков минут.
На горизонте появилось очертание дома, и сердце замерло от нахлынувших в один миг воспоминаний. Сколько всего произошло за последний год, как все изменилось. Еще два года назад моя жизнь была совершенно другой. Я воодушевленно учился в Университете, встречался с девушками, мечтая когда-нибудь жениться на одной из них и завести много детишек, гулял с друзьями, веселился, попросту любил жизнь. А сейчас… Сейчас я вынужден врать, страдать и терпеть боль. Я один.

- Вот мы и дома, – с улыбкой на лице Эллис побежала к двери.

- Дома, – прошептал я, смотря на тюрьму воспоминаний.

- Ну, что ты милый, встал, как не родной? – мама положила руку мне на плечо и мягко подтолкнула вперед.

- Да, Эдвард, шевели задницей! – в шоке я уставился на отца, который вынимал сумку сестры из багажника. – Видно общение с Эллис приносит свои плоды, – подмигнул он и задумчиво посмотрел на дом.

- Ну, ладно я пойду, – мама ласково улыбнулась мне и пошла в дом. Ко мне подошел отец.

- Ничего не изменилось?

- Только на первый взгляд, – поправив сумку, я направился вслед за мамой и сестрой. Сейчас мне не до душевных разговоров.

***

- Милый, ты голоден? – послышался мамин голос с кухни.

- Да! – ответил я и взлетел по лестнице на второй этаж.

Дверь в комнату Эллис была открыта, я прошел в нее и ничуть не удивился, застав сестру за ее любимым занятием – упаковкой подарков. На полу валялись несколько мягких разноцветных подушек, на них удобно устроилась Эли, вокруг нее аккуратно лежали пять видов оберточной бумаги, сами подарки, разноцветные ручки и ножницы. Из колонок музыкального центра доносилась приятная ненавязчивая мелодия «для настроения».

- Мастер во всеоружии?

- Эй, Эдвард, не смотри! – проворный дьяволенок моментально вскочил со своего ложа и вытолкал меня за дверь.

Улыбаясь, я пошел в свою берлогу. Скрип двери и вот передо мной комната, в которой я провел полжизни. Сине-серые тона, плакаты с рок-группами и любимыми героями из фильмов, в углу на столике допотопный ноутбук и несколько простеньких компьютерных игр. Я развалился поперек своей кровати, вспоминая то, о чем я мечтал. Как в первый раз влюбился и целыми днями напролет лежал и вот также смотрел в потолок, мечтая о той девушке. Хм, странно, но я даже не помню ее имени. Кажется, Таня. Да, точно Таня, моя соседка. Жаль, что она так внезапно исчезла. Я повернул голову и столкнулся со своим отражением в зеркале платяного шкафа. В кого я превратился?

Недовольный увиденным, я встал и вышел из комнаты.

- Эдвард! – позвала меня мама.

- Да, иду! – крикнул я в ответ и на секунду задержался, смотря на дальнюю дверь коридора. Когда-то я так стремился войти в нее, а сейчас это приносит невыносимую боль…

Не желая задерживаться еще на секунду, я съехал по перилам вниз. Тут же меня обескуражил превосходный аромат выпечки. А вот и виновник урчания моего живота – мамин фирменный вишневый пирог.

- Мм… какой аромат!

Семейный ужин. Семейная идиллия. Приятную, и одновременно нагнетающую воспоминаниями, тишину разбавляли звоны вилок по тарелкам и бокалов во время редких тостов. Спустя час трапеза закончилась и, натянув, улыбку я вежливо вышел из столовой. Так хотелось побыть одному. Но это казалось невозможным, за каждым углом, в каждой комнате меня поджидали и звали в свои звериные лапы призраки прошлого.

Дверь на улицу – единственное спасение. Мне в глаза бросился камин, с традиционно стоявшими на нем семейными фотографиями. Шаг за шагом боль возвращалась. Нарастающий ком готов был задушить меня в тот момент, когда я приблизился к центральной и самой большой рамке. Зеленый фон из деревьев и кустов, кепка, куртка и фирменная улыбка, по которой сходили с ума все девушки школы. На секунду ожив, мне подмигнул мой брат. Эммет. Когда солнечный сон жизни разбился о шелковую черную ленту смерти, я моргнул, и слеза потекла по щеке.

***

- Эдвард? – рядом со мной села Эллис. Я лишь выдохнул приятный дым сигарет и продолжил смотреть на темное небо. Полная луна щедро одаривала город серебристыми лучами, а где-то вдалеке шумел лес. – Я тоже скучаю по нему, - сестра положила мне руку на спину и успокаивающе погладила.

- Не надо.

- Поговори со мной.

- Не надо, Эл, - начиная злиться, я потушил сигарету и отодвинулся от сестры.

- Зачем ты так? Я ведь люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя, - вздохнул я, смотря на слезы самого дорогого на Свете человека. Она единственная понимала меня и поддерживала, ее любовь всегда заменяла мне родительскую, Эллис стала для меня всем.

- Не исчезай, не бросай меня.

- Не брошу, - я раскрыл объятья и сестра, улыбнувшись, бросилась в них.

Я гладил ее по голове, успокаивая и давая выплакаться. А сердце обливалось кровью. Как же жить дальше? Если даже самый улыбчивый и веселый человек в мире плакал.

***

Глубокая ночь. Все спят. Я зашел в комнату сестры и улыбнулся: как же она похожа на ангела. Короткие темные волосы были непроизвольно разбросаны по подушке, аккуратненький носик слегка сморщился, – видимо, сон ей не очень нравился – а пухленькие губки были плотно сжаты. Тихо подкравшись к кровати, я выключил ночник, придававший лицу Эллис золотое свечение, и поцеловал ее в лоб.

- Прощай, - прошептал я.

Снова ненавижу себя. Несдержанные обещания, забытые мечты, неоправданные надежды. Так я живу и не могу по-другому. Не жалея себя, я каждый раз испытываю судьбу на прочность, забывая о том, что причиняю боль близким. Жаль, что ничего не изменить, и тоска уходит только на время.

Снова один. Я вышел из дома и пошел по дороге. До вокзала миля. Ровно столько мне нужно, чтобы докурить последнюю пачку сигарет. Ровно столько мне потребуется времени, чтобы забыть всех, кого я люблю. Смерть не приемлет жалости и близости.