Глава двадцать первая. Мужское понятие о романтике

- Во имя золотых пчёл и лиловых леденцов, - начала я, уставившись на экран мобильника Эдварда. – Он любит её.

Розали закатила глаза, всё ещё казавшаяся совершенно незаинтересованной, подпиливая свои ногти.

- Да, Белла, он её любит. Безусловно.

- Тогда почему они ничего не говорят об этом? – воскликнула я, сердито всплеснув руками. Я быстро отдала Эдварду телефон, пока не зашвырнула его куда-нибудь. – Как будто оба в штаны наложили.

- Любовь – довольно большой шаг, - заявил Эммет, достав банку пепси из холодильника Эдварда и вернувшись в маленькую гостиную.

- Сказал парень, влюбившийся в Розали в ту же ночь, когда у них был секс, - сухо заметил Эдвард, глядя на своего друга.

- Эй, это был довольно неплохой секс, - без тени смущения парировал Эммет, в то время как Эдвард простонал, а я уткнулась лицом в его шею, чтобы скрыть покрывший щёки румянец. Я услышала звук, будто кто-то что-то ударил или вроде того, что на самом деле было рукой Розали, встретившейся с головой Эммета.

- Хорош стонать, медвежонок Эдди, - громко сказал Эммет, делая очередной глоток пепси. – Ты просто ревнуешь, потому что у самого сексуальное воздержание.

Настала очередь Розали стонать, и Эммет так громко расхохотался, что, я была уверена, его слышал даже сосед. Я с любопытством посмотрела на бледное лицо Эдварда, наблюдая, как он пробежался пятернёй по волосам и вздохнул.

- Благодарю, Эммет, - холодно произнёс Эдвард, отказываясь встречаться со мной взглядом. – Спасибо. Огромное.

- Без проблем, братан, - невозмутимо ответил тот.

- Вернёмся к теме? – предложила Розали. Она отсела как можно дальше от Эммета, будто показывая, что у них абсолютно ничего общего. Заметив мой изумлённый взгляд, она рассмеялась. – Как бы то ни было, мы знаем, что они оба любят друг друга. И им нужно друг другу об этом сказать. Элис настолько одержима, что это даже не смешно.

- И Джаспер от неё совершенно в восторге, - добавил Эммет. – Так что будем делать?

- Мы ничего не должны делать, - ответила я. – Элис, как мы уже говорили, чертовски независима. Она может сделать всё сама. И когда она будет готова сказать ему, он будет готов сказать ей.

- Или наоборот, - согласился Эдвард, тепло улыбнувшись мне и поцеловав в кончик носа.

Я зарделась и обернулась к Розали и Эммету, таращившихся на нас с глупыми ухмылками.

- Вы двое такие милые, - восторженно произнесла Розали. – Тем не менее. Должна согласиться с Беллой. В конце концов, это действительно их история любви.

Мы все что-то буркнули в знак согласия, и я ощутила какую-то вибрация возле своей ноги.

Эдвард вздохнул и вытащил телефон, улыбнувшись, когда прочитал сообщение.

- Очевидно, Джаспер планирует сказать ей сегодня.

- О, в канун Нового года, как прелестно, - снова восторгалась Розали.

- Ещё бы, - смеясь, подтвердила я. – По крайней мере, мы будем знать, что она нормально к этому отнесётся. И Эдвард, вы с Эммом можете пойти подбодрить Джаспера, или что вы там, парни, делаете.

Они оба ухмыльнулись и кивнули.



- Как думаешь, сегодня будет дождь? – спросила я, беспокойно дёргая руками, пока Розали завивала мои волосы. Она покачала головой, мягко улыбаясь.

- Неа. Эдвард удостоверился в этом.

Я вздохнула. Перед тем, как я покинула общежитие Эдварда, он сказал мне встретиться с ним на футбольном поле. Затем бросил взгляд исподтишка на Розали, и они оба усмехнулись. Так что я совершенно точно знала: Розали – соучастница.

- Выкладывай, - потребовала я. Она сжала губы и покачала головой.

- Не волнуйся, Беллз, тебе ужасно понравится.

Я пристально смотрела на неё в зеркало, но она лишь рассмеялась.

- Белла, он совершенно самостоятельно всё спланировал.

- И с чего бы ему этим заниматься?

Она наклонилась и прошептала в моё ухо:

- Потому что он тебя любит.

Я громко рассмеялась.

- Точно. Он меня любит. Отлично, Роуз.

- Нет, серьёзно, он влюблён.

- И он тебе сказал об этом?

Моя сестра отделила прядь каштановых волос и накрутила на горячий металл, выглядя задумчивой, но в то же время колеблющейся. После нескольких секунд тишины, она, наконец, ответила.

- Нет. – Розали поджала губы, а затем продолжила: – Но, Белла, взгляды, которые он на тебя бросает, так очевидны. Даже Эммет согласен.

Я с сомнением смотрела на неё.

- А как долго мы встречаемся?

- Пять дней.

- Именно.

Розали вздохнула, освободив локон и потянув его слегка, что проверить, будет ли он пружинить. Он пружинил.

- Я выгляжу глупо, - пробормотала я, с надеждой глядя своё отражение.

- Нет, ты выглядишь великолепно, - заверила она, слегка потянув последнюю прядь и отпуская её. Локон запружинил, и она перебросила его через моё плечо. – Эдвард подумает, что ты самое прекрасное создание на планете. На самом деле, - она нахмурилась. - Он думает, что ты красивая, с того момента, как впервые увидел тебя.

Я покраснела; она передала мне пару узких джинс и продемонстрировала два топа – один синий, один зелёный.

- Выбирай.

- Синий, - автоматически ответила я, зная, что Эдварду нравится этот цвет.

Розали кивнула и бросила мне майку.

- Я околею.

Розали рассмеялась, будто я выдала какую-то уморительную шутку.

- Нет, не околеешь, Белла.

- Да, - ответила я, глядя на тонкий материал. – Элис бы…

- Элис здесь нет, - сурово прервала Розали. – У Джаспера труханы в трубочку сворачивались, так сильно хотел её увидеть.

- Труханы?

- Боксёры.

- Ну, да.

Я вздохнула, а она протянула мне белый кардиган с рукавами до локтей.

- Накинь сверху.

Я переоделась, а Розали начала готовиться сама. Она казалась совершенно восторженной от того, что проведёт канун Нового года – и, скорее всего, сам Новый год – с Эмметом. Я не могла винить её в этом, потому как и сама была радостно взволнована, что увижу Эдварда. Как и всегда, впрочем.

- Просто чтобы ты знала, - произнесла моя сестра, когда я стала наносить лёгкий слой теней на глаза. - Сегодня вечером ты целиком и полностью нарушаешь правила. Ты согласна на это?

Я склонила голову набок.

- Я делала это и раньше.

- Так держать!



- Спасибо, Роуз, - искренне поблагодарила я, крепко обнимая сестру.

Розали рассмеялась и отстранилась, улыбаясь.

- Беллз, ты так повзрослела, - сказала она, напоминая мне мать, которой у меня никогда не было. Затем её карие глаза расширились, и она умчалась в мгновение ока. Вернулась с небольшой сумкой, которую я повесила на плечо. – Выходная сумка, - проинформировала меня Розали. – Когда часы пробьют двенадцать, вы закончите с телячьими нежностями, и ты пойдёшь к нему в общежитие. И сегодня будешь с ним спать.

- И когда ты говоришь…

- Под «спать» я подразумеваю спать, - закатывая глаза, ответила Розали. – Ну, если только ты не захочешь, ты знаешь, сделать это? Я могу подобрать другую пижаму, ту, которую Эдвард Каллен определённо оце…

- Нет! – выкрикнула я, покрываясь багровым цветом. – Майка со штанами отлично подойдут, - быстро ответила я, с удовлетворением отыскав эти вещи в сумке. Розали рассмеялась.

- Иди и повеселись с Эдвардом сегодня вечером, и не волнуйся о том, что будет утром. Я сказала Элис, что ты останешься ночевать у Джеки. Видит Бог, она убьёт брата, если обнаружит, что он встречается с тобой. Она мало знает о том, каков Эдвард теперь.

- Теперь?

- Он больше не изменяет, ты знаешь, - пояснила Розали. – Он с единственной девушкой, и эта девушка – ты. Элис не хочет иметь ничего общего с братом, так что трудновато убедить её в чём-то, связанном с ним. Но мы будем волноваться об этом позже, Белла. А сейчас тащи свою задницу на то поле, пока парень не пришёл сюда искать тебя сам.

- Спасибо большое! – снова взвизгнула я. Она засмеялась.

- Поторопись, Беллз. Эдвард будет ужасно взволнован, увидев тебя.

Я чувствовала головокружение и счастье внутри.

- Наслаждайся временем с Эмметом, ладно?

- Определённо, - ответила Розали. – Люблю тебя, сестрёнка.

- Тоже тебя люблю, - смеясь, ответила я и захлопнула дверь.

Я торопливо пересекала площадку, чувствуя возбуждённый гул, доносящийся отовсюду во дворе. Люди и студенты были везде, взахлёб обсуждали всё на свете, смеялись и ликовали, давали свои новогодние обещания и прочее. Гул был заразным, потому что следующее, что я поняла – я была так же весела.

Розово-голубо-лиловое небо стемнело в простой, но безмятежный тёмно-синий цвет. Сумеречный, или это уже были сумерки. Я усмехнулась, потому что знала, что сумерки – любимое время суток Эдварда. И моё тоже. Я всегда наслаждалась цветами и тем, каким прекрасным становится небо.

Вечерний воздух не был настолько холодным, как я ожидала; тем не менее, дул прохладный мягкий ветерок, то поднимающийся, то успокаивающийся. Он был освежающим и спокойным, отчего довольно тускло освещённый двор излучал умиротворённость. Я знала, что около полуночи, когда официально наступит Новый год, температура упадёт. И всё же мне было интересно, почему мы встречаем его на улице. В смысле, я знаю Эдварда достаточно, чтобы понимать, что он не станет рисковать, чтобы я простудилась. А если рискнёт, то я, скорее всего, случайно заражу его.

Чем ближе я была к своей цели, тем больше гул и разговоры скрывались на заднем плане, хотя они определённо всё ещё были там. Но они были больше похожи на рокот, как тихое тиканье часов, которое никогда не замечаешь, пока не прислушаешься.

Я ступила на футбольное поле, задаваясь вопросом, что же задумал Эдвард. Было ли это что-то романтичное? Я была очень, очень растеряна. Пока не увидела центр.

Сначала там мне показалось простое свечение, жёлтое мерцание. Затем свечение, казалось, вспыхнуло и дёрнулось, показывая чей-то тёмный силуэт. На секунду свет сработал в мою пользу. Он мигнул, озарив бледные, высокие скулы, сильный прямой нос и блестящий оттенок бронзы, слишком хорошо мне знакомый. Я заулыбалась, как идиотка.

Затем рассмеялась, и Эдвард повернул голову в моём направлении. Он смотрел несколько мгновений, а потом уголок его губ приподнялся в изогнутой ухмылке.

- Эдвард Каллен, - громко произнесла я, выделяя каждый слог.

- Изабелла Свон, - ответил он, направляясь ко мне; он выглядел прекрасно в джинсах и чёрной рубашке-поло.

Мы встретились на полпути между краем поля и его центром, и его ухмылка смягчилась, хотя зелёные глаза горели ожиданием и волнением.

Он наклонился и прижался губами к моим, и я радовалась нежному, тёплому ощущению его тела. Его руки обнимали меня, и вдруг мои чуть озябшие пальцы больше не были озябшими.

Он отстранился, только чтобы прижаться губами к моему виску легким поцелуем. Затем его губы снова двинулись ниже (а дыхание моё было очень сбивчивым) и задержались у моего уха.

- Ты очень красивая, - прошептал Эдвард, щекоча дыханием кожу и заставляя сердце биться быстрее.

- К-как и ты, - мечтательно произнесла я, едва замечая что-либо, кроме его близости близко он был. О, чёрт. Я сказала, что он красивый? Прекрасный способ уничтожить его мужественность. – То есть, спасибо. Хотя я в джинсах.

Эдвард рассмеялся, поцеловал меня в щёку и переплёл наши пальцы, осторожно ведя меня к мерцающему островку.

- Знаю, там свечи, - быстро проговорил он, выглядя смущённым и похожим на маленького мальчика, что я всегда находила милым и восхитительным. – И понимаю, что свечи – это огонь. Но не волнуйся, эти штуковины используются в масляных лампах, - заметил он, почёсывая голову с озадаченным выражением на лице.

Я рассмеялась, глядя на широкое синее одеяло, расстеленное на траве; выглядело оно очень тёплым и комфортным. И оно было достаточно длинным, чтобы кто-то вроде Эдварда мог лечь на него. Корзина для пикника стояла в сторонке, и много «штуковин, использующихся в масляных лампах», как обозвал их Эдвард, стояло в углах. Само поле было тускло освещено, поскольку никто из студгородка не приходил сюда поздно вечером. Хотя слабые отсветы фонарей всё же освещали этот участок.

Я усмехнулась, чувствуя себя любимой, нервной и возбуждённой одновременно, а он взял меня за руку и подвёл к одеялу. Я села, с завистью наблюдая, как он садится рядом, двигаясь грациозно и плавно, когда я двумя секундами ранее просто плюхнулась неповоротливо и неэлегантно.

Чёрт бы побрал этих грациозных Калленов.

- Всё это слишком? – поинтересовался Эдвард. Он выглядел довольно нервным, наблюдая за моей реакцией.

Я колебалась перед тем, как ответить.

- Ага. - Я задумчиво прикусила губу. А потом целомудренно поцеловала его. – Но мне очень нравится.

- Хорошо, - ухмыльнулся Эдвард.

- Угу.

- И всё же ты выглядишь очень красиво, - пробормотал Эдвард, поглаживая моё колено. – В джинсах.

Я опустила взгляд на чёрные узкие джинсы, которые Розали заставила (ну, не совсем) меня надеть и пожала плечами, краснея.

- Спасибо.

Он рассмеялся и притянул меня к себе на колени, сидя, скрестив ноги на одеяле. Потом потянулся за корзинкой.

Я с любопытством наблюдала, как он открывает её с одной стороны, и аппетитный аромат еды немедленно наполнил мой нос. Он доставал содержимое корзины, пока я пыталась решить, с чего же начать.

- Надеюсь, ты голодна, - сказал Эдвард, тихонько смеясь над изумлённым выражением моего лица.

- Как ты… где ты… - Я умолкла и потянулась за контейнером, поднимая крышку, посмотреть, что в нём. Феттучини альфредо¹. – Аах. Вкуснятина, - выпалила я, не успев остановить себя.

Эдвард рассмеялся и подал мне вилку.

- Ешь, - предложил он, улыбаясь, пока я пробовала.

- Мм, - удовлетворённо вздохнула я. – Просто восхитительно! Спасибо, Эдвард. Ты сам приготовил?

Он застенчиво покачал головой.

- Хотел бы. Заказа в «Ачилес». Это небольшой итальянский ресторанчик возле студгородка.

Я кивнула с лёгким сердцем и потянулась ко второму контейнеру. Изысканно приготовленный салат «Цезарь» выглядел крайне вкусно.

- Ты не собираешься есть? – поинтересовалась я, встречаясь взглядом с Эдвардом. Я перестала жевать, увидев, что он наблюдает за мной с огромным любопытством и заботой, зелёные глаза сверкали. Отчего-то его пристальный взгляд заставил меня покраснеть. – Ээ… - Я пыталась заставить мозг придумать, что сказать. – Хочешь немного? – нескладно выпалила я, протягивая контейнер с салатом.

«Ты идиотка! – мысленно кричала я. – Не предлагай парню наполовину съеденную еду!»

О, чёрт. Поздно.

Эдвард поймал паническое выражение моего лица и поцеловал меня в лоб, радостно посмеиваясь.

- Ты должен съесть что-нибудь, - слабо пробормотала я, поглаживая его твёрдый с шестью кубиками живот. Или я могла представить, что там шесть кубиков пресса. – Я чувствую себя странно, поедая всё, что ты принёс.

Он задумчиво посмотрел на меня.

- Это действительно непростительно, Белла.

- Если я попрошу тебя есть, ты станешь? – спросила я, взмахнув ресницами. Этот жест предполагался дразнящим, но что-то промелькнуло в его глазах. Он провёл пальцами по волосам и вздохнул.

- Наверное. Ага.

Я подняла полную салата вилку и, невинно улыбаясь, провела ею круг в воздухе.

- Полезно и питательно, - пропела я.

Эдвард снова устало вздохнул и потянулся за вилкой своей рукой. Я покачала головой, сузив глаза.

Он мгновение выглядел растерянным, и потом я почти видела, как маленькая лампочка вспыхнула в его голове, и осознания промелькнуло на лице. Он нерадостно поджал губы, и я надулась.

- Ладно, - неохотно вздохнул он. Но улыбнулся и открыл рот.

А я весело ухмыльнулась.



- Мой отец в тюрьме, - пробормотал Эдвард, глядя прямо в темнеющее небо. Маленькая белая точка сверкала наверху, и широкое тёмно-синее пространство делало его похожим на бескрайний ковёр, усыпанный звёздами. – Он начал злоупотреблять и стал алкоголиком.

Его большой палец, легонько поглаживая, выводил круги на моей талии, а я положила голову на его плечо, наслаждаясь исходящим от его тела теплом. Воздух больше не казался прохладным, а мир вокруг меня словно не существовал вовсе. Были только я и Эдвард, затерянные в нашей собственной маленькой вселенной.

- Они с мамой стали часто спорить, - добавил Эдвард. – Вначале споры основывались на том, что папа думал, будто у мамы интрижка с другим мужчиной. Он поймал маму с каким-то парнем за обедом в кофейне. Но казалось, что все, кроме него, знали, что никакой интрижки не было. Элизабет Мейсен была по уши влюблена в своего мужа, но он отказывался признавать это.

Его зелёные глаза, казалось, потемнели на секунду, взгляд стал напряжённее, тогда я прижалась ближе к его боку, положа руку на грудь.

- Он подозревал, что она лжёт ему, когда она всё отрицала, - продолжил Эдвард. – Тогда и начались побои. Я не могу точно сказать, когда добавилась наркозависимость. Я был очень мал в то время, карапуз совсем. Знаю только, что это случилось. - Эдвард вздохнул и провёл губами по моей макушке. – Он, казалось, получал удовольствие, избивая её. Но мама не особо верила в насилие, так что позволяла ему себя обижать. Она была ослеплена надеждой, что однажды Эдвард-старший снова станет хорошим и будет тем мужчиной, в которого она влюбилась. Но этого так и не произошло, - печально закончил он. Я притянула его ближе к себе, нежно целуя скулу в надежде подбодрить.

Он на самом деле не обязан был мне ничего рассказывать. Как-то так вышло, в один момент мы буквально флиртовали и набивали чизкейки друг другу в рот, и вот теперь наши голоса звучат так, будто мы посреди судебного разбирательства. Одновременно я чувствовала печаль, словно перетёкшую из его тела в моё. Но и желала, чтобы он рассказал мне, потому что хотела лучше его понимать.

- Этого так и не произошло, - безразлично повторил он, - потому что он убил её голыми руками. Мне было почти восемь тогда. Раньше у мамы всегда были проблемы с сокрытием синяков от коллег и друзей, даже с макияжем и длинными рукавами. Она говорила что-то вроде: «О, я упала» и «Я снова такая неловкая». – Он тихо рассмеялся, его свободная рука потянулась к моей. Он поднял её к своим губам и нежно поцеловал костяшки пальцев. – Мне интересно, верили ли они ей когда-нибудь на самом деле, потому что, могу поклясться, она повторяла это слишком часто.

- Мне жаль, - мягко сказала я, ненавидя его грусть, эти расстроенные ноты в его голосе. Я не была уверена, что сказать, боясь ляпнуть что-то совершенно неправильное. Мне не хотелось причинить ему ещё большую боль, чем та, что он чувствует сейчас. – Я… прости.

- Не говори этого, - вздохнул он. – Это не твоя вина. – Мы лежали в тишине, и потом нежный бархат его голоса её разорвал: - Карлайл и Эсми усыновили меня, когда мне исполнилось девять, - наконец, произнёс он.

Я поменяла позу так, что моя голова лежала на руке, и я могла ясно видеть его.

- Он обижал тебя? – Мне не нужно было уточнять, что я имела в виду его отца.

Эдвард безразлично пожал плечами, хотя скривился, вспоминая.

- Моя боль была ничем по сравнению с болью матери.

- Это означает «да», - тихо и утвердительно пробормотала я.

Он снова пожал плечами, не глядя на меня.

- Эдвард, - произнесла я, поворачивая его голову лицом ко мне. – Тот ужасный человек теперь ушёл. Он не может причинить тебе вред. Я не позволю.

Он горько рассмеялся; мы оба приняли сидячее положение.

- Ты была бы для него куколкой Барби, - сказал Эдвард, и я ощутила боль поражения от того, что он, скорее всего, прав. – Он с лёгкостью придушит тебя, как сделал это с мамой, - мягко заметил Эдвард, притягивая меня к себе на колени, когда я начала гладить его щёку. Он мгновение разглядывал свою руку. – Я перенял от него темперамент. - Его голос звучал разочарованно. – Фактически, я его вылитая копия.

Он произнёс последние слова с таким отвращением, что моя рука замерла, а я уставилась на его лицо и на выражение ненависти на нём.

- Он не ты, - наконец, сказала я, проводя указательным пальцем по его губам.

Он отвёл мою руку от своих губ и держал её, а второй рукой играл с моими локонами.

- Откуда ты знаешь? – спросил Эдвард, впиваясь в меня взглядом.

- Из того, что ты мне рассказал, - ответила я. – твой отец не милый и добрый, как ты. Он не любящий, не нежный. И я знаю, что ты не обидишь меня, да и любую другую женщину, раз уж на то пошло.

Рука в моих волосах остановилась, и он немедленно напрягся.

- Я бросил лампу в Элис, - тихо признался он.

- Я знаю, - ответила я, вдыхая его сладкий запах.

- И ты не боишься?

- Нет. Тебе было тринадцать.

- Да, около того, и я был зол. Я был идиотом, кидая её.

- Ты не такой теперь.

- Но я могу измениться, - его губы вздрогнули.

- Но ты не изменишься, - уверенно ответила я.

Мы долго смотрели друг на друга, а затем я произнесла:

- Эдвард, серьёзно. Ты потрясающий, - призналась я. – И твой отец не тронет ни тебя, ни меня, в конце концов. К тому же, если он даже посмеет, я брала уроки тхеквондо. Я надеру ему зад.

Его губы сложились в дразнящую улыбку, хотя в глазах ещё была видна настороженность.

- С каких это пор в отношениях девушка защищает парня?

Это был, видимо, риторический вопрос, но я на него всё же ответила:

- Ты расспрашивал женское население? – возмущённо поинтересовалась я, вперившись в него взглядом. Но внутри я была счастлива, что беседа перетекла в более светлую сторону, и что Эдвард ухмылялся мне, все следы настороженности ушли. Он пожал плечами, и я стукнула его по плечу. – Ты сексист²!

- Нехорошо обзываться, Белла, - пожурил он.

- Сексист, - чопорно повторила я, нахмурившись. – Мы, женщины, можем делать всё то же, что и мужчины. И мы очень сильные.

- Сильные? – переспросил Эдвард, задрав бровь и глядя на меня с весьма весёлым выражением. – Как так?

Я перечисляла по пальцам:

- Мы имеем дело с погаными высокими каблуками, длинными в пол платьями, в которых очень легко запутаться, неудобными кружевными вещицами, подводкой для глаз, тушью, ужасно узкими джинсами и иногда-сложно-впихиваемыми тампонами. Что-то не замечала парней, слоняющихся по округе с такими мучениями, - серьёзно проговорила я.

Эдвард долго смотрел на меня, будучи при этом неподвижным, как статуя. А потом разразился громким, музыкальным смехом, его грудь дрожала от смешков. В этот момент и я осознала, как глупы мои собственные утверждения, и рассмеялась вместе с ним.

Как только я восстановила самообладание, Эдвард нежно схватил мой затылок и прижался к моим губам, лёгкий намёк на улыбку появился в уголках его рта. И усмешка его была заразна, потому что я заулыбалась, как дура. Снова. Сердце забилось неровно и сумасшедше, доказывая, насколько взволнованной и, вместе с тем, раскрасневшейся и нервной я была. Я зарылась пальцами в мягкие пряди его волос, довольно вздохнув, когда ощутила пушистое одеяло, коснувшееся спины.

Я оторвала губы от его рта, пытаясь восстановить дыхание. Только Эдвард мог заставить меня почувствовать себя счастливой школьницей. Он улыбнулся мне, его зелёные глаза лучились, несмотря на то, что прекрасное лицо скрывала темнота.

Он ещё раз целомудренно поцеловал меня и лёг рядом, нежно прижимая к себе. Я ответила на это одной из своих автоматических реакций – уткнулась лицом в изгиб его шеи, вдыхая его сладкий аромат. Эдвард тихонько рассмеялся и снова погладил мои волосы – милый, успокаивающий и безмятежный жест.

- Не подумай, что я жалуюсь, - произнёс Эдвард, его голос звучал гораздо оживленнее и радостнее, чем раньше, - но почему ты постоянно это делаешь?

- Делаю что? – В его кожу пробормотала я.

- Прячешь лицо в моей шее.

Как прямолинейно. Я ощутила прилив тепла к щекам, и зарылась лицом ещё глубже, пытаясь спрятать томатного цвета румянец.

- Потому что… - нервно начала я, чувствуя, как щёки начинают гореть сильнее. Боже, убейте меня сейчас же. Ужасно смущающее. – Ты хорошо пахнешь.

В груди Эдварда раздался рокот мягкого смеха, и он прижал меня к себе ещё крепче. Я тут же обняла его свободной рукой.

Эдвард поцеловал меня в макушку и глубоко вдохнул. Я ощутила, как его губы растягиваются в улыбке.

- Ты тоже хорошо пахнешь, Белла, - смеясь, сказал он.

- Просто любопытно, - начала я, поборов своё унижение. – Гм… чем я пахну?

Не сырой рыбой, не старыми носками, не раздевалкой спортзала…

- Клубникой, - ответил Эдвард, не отрываясь от моей макушки. – Смешанной с нотками фрезий.

Я хихикнула.

- Я пользуюсь клубничным шампунем, но вот откуда ты взял фрезии, ума не приложу.

Он рассмеялся и затем спросил:

- Просто любопытно. Чем пахну я?

Хороший вопрос.

- Хмм…

- Белла, я же ответил на твой вопрос.

- Знаю, - сдалась я, пытаясь определиться с его запахом. – Ты пахнешь сладко, я думаю. Не приторно, как корица, но и не слишком резко. Просто сладко. Но что бы это ни было, мне нравится. Очень.

Эдвард рассмеялся и снова начал проводить пальцами сквозь мои локоны, распутывая маленькие узелки то там, то тут, и я вздохнула, совершенно удовлетворённая.

Неожиданно мои уши наполнил звук обратного десятисекундного отсчёта, и мы с Эдвардом сели, с любопытством оглядываясь.

- Восемь… семь… - пробормотал Эдвард, глядя на часы. – Шесть… пять… четыре…

Я широко улыбнулась.

- Три… два…

- ОДИН! – прогремело отовсюду вокруг нас, ясное и понятное, преследуемое криками и воплями «С Новым годом!».

Громкий звук неожиданно ворвался в мои уши, и фейерверки выстрелили быстро и ловко в тёмное небо. Почти чёрное небо тотчас осветилось и стало ярким и пёстрым в резком контрасте с тем, что было раньше. Захватывающее зрелище. Зелёный… красный… золотой. Почти каждый цвет, который я только могла себе представить, казалось, сверкал в ночи.

- Неподалёку жилые кварталы и парки аттракционов, - прошептал мне на ухо Эдвард, медленно прокладывая дорожку поцелуев на моей щеке. – Все любят фейерверки.

Я изумлённо кивнула, наблюдая, как исчезают цвета, сменяясь новыми, загорающимися в воздухе. Ажиотаж, накапливающийся в радостной атмосфере, был заразительным, и я счастливо улыбнулась. Новый год, новые начинания.

Эдвард провёл носом по моей шее, кожа горела там, где её касались его губы. Он глубоко вдохнул и прошептал:

- С Новым годом, Белла.

Я оглянулась, и его глаза открылись, показывая зелёные радужки, наполненные трепетом, любопытством и… любовью? Я немедленно потерялась в мысли, зная, что это противоречит моим принципам. «Любит?» - мысленно спросила я. Нет, не может. Слишком рано. Со мной что-то явно не так.

Я вынырнула из мыслей и усмехнулась ему.

Эдвард вернул мне улыбку, и мы разделили наш первый поцелуй в Новом году.

---

¹ Феттучини альфредо - это блюдо из пасты с маслом, сыром и сливками. Автор оригинального рецепта - итальянский ресторатор Альфредо ди Лелио.
² Сексист – человек, пренебрежительно относящийся к женщинам.

---

Перевод - Найк; редакция KleО
Форум здесь.