Когда в дверь номера постучали, Эдвард понял, что попался. Наверняка это Белла, и она в ярости, тут и гадать нечего. Не увидев ее в обсерватории, Эдвард подумал, что его приступ помешательства прошел без ущерба. Как бы не так. Зато она его видела.

У него не было стоящих оправданий. Она наверняка собиралась ворваться в номер и объявить ему, что он на грани психоза. И вот беда: всю прошлую неделю он был зациклен на том, какое свидание планировал устроить ей Бенджамин. Конечно, Белла не сказала ему, кто проиграл пари. Пари, которое следует понимать как очевидную попытку Бенджамина позаботиться о том, чтобы она точно пошла с ним на второе свидание. Эдвард мучительно размышлял об этом с обеих сторон, воображая все возможные сценарии. На пике безумия он даже представлял Беллу в компании Бенджамина и Райана Рейнольдса.

Теперь он ни за что не станет смотреть «Дедпула». Эммет будет разочарован. Сантьяго лопнет от смеха.

Когда Бенджамин с Беллой скрылись из поля зрения после ужина, Тайлер не облегчала ситуацию. Ей казалось милым, что Бенджамин развлекает Беллу. В конце концов, сказала Тайлер, если бы Белла хоть немного соображала, ему не пришлось бы так усердствовать, чтобы соблазнить ее.

Тайлер была задорной и жизнерадостной женщиной. При иных обстоятельствах Эдвард бы с удовольствием выслушал ее воспоминания о развеселых историях времен ее юности, но она постоянно вписывала Беллу в эти истории.

Тайлер сама облегчила ему задачу, предоставив лазейку. Ей тоже хотелось посмотреть обсерваторию.

- Они нам не помеха, - сказал он. – Почему бы и нам не пойти? Это же не закрытая вечеринка. Если только этот выпендрежник не арендовал весь дворец.

И он пошел на это преступление. Теперь ему придется столкнуться с последствиями. Господи, может, на этот раз она даже ударит его, и неважно, что она пацифистка. Он взял себя в руки и открыл дверь.

Она не ударила его. То, что она сделала, было больше похоже на удар головой о кирпичную стену, потому что перед глазами все будто застлала белая пелена, а все мысли разом вылетели из головы. Реальность будто деформировалась, поплыла, как картинка в сломанном телевизоре, искажающем изображение и превращающем все звуки в шипение.

Эдвард влетел спиной в стену, из легких будто вышибли весь воздух. Он поднял голову, разорвав поцелуй, чтобы отдышаться. Белла тоже отстранилась, но лишь на считанный дюйм. Ее внешний вид отражал его внутреннее состояние: потемневшие, дикие глаза и раскрасневшиеся щеки. Ее дыхание было таким же неровным. Пальцы по-прежнему сжимали его футболку, будто она вот-вот собиралась его ударить. Может быть, еще ударит, когда поймет, как сильно он возбужден.

Он облизал губы, пытаясь заставить мозг соображать.

- Какого черта? – Других слов он подобрать не смог, а эти прозвучали для его слуха грубо и небрежно.

Она фыркнула, по-прежнему стоя так близко, что ее дыхание овевало его лицо.

- Ты не так себе представлял эту часть?

- Что?

Он опустил взгляд, проследив за движением ее ладоней, расправлявших футболку у него на груди. Если Эдвард и тешил себя надеждой начать ясно мыслить, то вскоре от этих надежд ничего не осталось. Она прикасалась к нему.

- У тебя наверняка был план. – Ее голос прозвучал хрипло, и она сократила то незначительное расстояние, что еще разделяло их. – Ты не оставляешь меня в покое с самого начала проекта. Это не я тебя преследую, Эдвард. Это не я все никак не могу от тебя отвязаться. Не я следую за тобой по пятам, пока ты пытаешься ускользнуть. Ты погнался за мной из дома родителей. Пошел за мной в мой номер в Новом Орлеане. Ты заявился на мое чертово свидание.

Ее слова звучали резко, но ладони, напротив, нежно гладили его, ощупывали через ткань футболки, дразнили, скользя ниже. Ее пальцы дарили ласку, а тон речи и взгляд пронизывающих его глаз предвещали грубость. Вне всяких сомнений она была опасна, и это чертовски его возбуждало.

- Так скажи мне, - продолжила Белла. – Каков был твой план? Что ты собирался сделать, чтобы заставить меня наконец осознать, что ты в самом деле подходишь мне больше всех прочих мужчин?

Он молча уставился на нее, возражения зарождались в нем, но отпадали, не успев сорваться с языка. В ушах шумела кровь. Во рту пересохло. Сердце громко колотилось в груди. В ее глазах читался вызов, и что-то в нем лопнуло.

Он хотел ее слишком долго, хотел эту приводящую в ярость, до боли недосягаемую прекрасную женщину, и она только что дала ему почувствовать то, что ему, как он сам убеждал себя снова и снова, никогда не заполучить.

Еще один судорожный вздох, и он обрушился на ее губы в поцелуе. Руки сжали ее талию, притягивая ближе к его телу. Она издала полувсхлип-полукрик, который поглотили его губы, и ответила на поцелуй с равным напором. Пальцы Эдварда утонули в ее волосах, сминая их и лаская. Ладони сжали ее ягодицы, - господи, как долго он хотел сделать это, - и притянули ее бедра к его бедрам.

Снова сжав в кулаках его футболку, Белла оттащила его от стены, не разрывая поцелуя. Он запустил ладони под ее кофту, наслаждаясь гладкой кожей под пальцами, сжимая и поглаживая ее.

Он не мог понять, он ли подталкивал ее спиной вперед или она тянула его за собой. Наверное, и то и другое. Когда она потянула, его руки устремились изучать ее тело. Когда он подтолкнул вперед, ее ладонь сжала его между ног. Он резко втянул воздух сквозь зубы, отодвигаясь от нее со стоном, но она притянула его обратно к своим жаждущим губам.

К тому моменту, когда они оказались у подножия кровати, оба были по пояс раздеты. Казалось, так пошло видеть ее такой во плоти. Он испытывал чувство вины всякий раз, когда фантазировал о ней, но вот она стоит перед ним в красном кружевном бюстгальтере на потрясающей груди.

Бюстгальтере, который она надела для другого мужчины.

Издав низкий рык, Эдвард сильнее сжал ее талию и резко развернул ее кругом. Разорвав поцелуй, Белла испуганно вскрикнула, но он прижал ее к себе, опустив ладонь ей на живот. Она повернула голову набок, и Эдвард вновь приник к ее губам. Он целовал ее жадно, покусывая нижнюю губу, водя ладонями вдоль ее тела от кромки джинсов до края лифчика.

Издав стон, приглушенный его губами, Белла выгнула спину, заведя руки за голову, чтобы вновь прикоснуться к его волосам. Ее язык требовательно касался его губ. Он позволил ей заполучить его, но его руки жаждали ощутить больше ее тела. Он потер ее между ног через ткань джинсов и, едва она ахнула, расстегнул пуговицу.

Атлас и крошечный бантик. Да. Трусики сочетались с верхом, и ему захотелось мигом сорвать их с нее. Она надела их для Бенджамина, но именно Эдвард заявит свои права на нее.

Но прежде чем он успел воплотить эту мысль, Белла развернулась в его руках. Обхватив его вокруг поясницы, она развернула их обоих и толкнула его в грудь. Оказавшись застигнутым врасплох, он упал на кровать. Белла немедля оседлала его бедра, упершись руками ему в грудь, будто пригвоздив его к кровати. Наклонившись, она вновь его поцеловала.

Все происходило слишком быстро. Крепкие, грубые поцелуи. Жадные требовательные руки. Даже движения ее тела, пока она терлась бедрами о его бедра, были неистовыми. Все происходящее было отмечено налетом грубости. Напряжения без злости. Страстно. Так чертовски горячо.

И так чертовски неправильно. Так чертовски разрушительно, а он хотел противоположного.

- Нет, - сказал он со сдавленным стоном. Убрав от нее руки, он схватил ее за запястья, когда она попыталась снять с него штаны.

Белла разорвала поцелуй. В глазах горел огонь.

- Что нет? – переспросила она.

Ее лицо было все еще так близко к нему, что у него кругом шла голова. Какая-то часть его взвыла. Какого черта он творит? Он мог погрузиться в нее до отказа в считанные минуты. И то, что он сделал бы с ней, заставило бы ее забыть о существовании других мужчин. Облизнув губы, Эдвард заставил себя не обращать внимания на силу своего стояка. И посмотрел ей в глаза, пытаясь совладать с дыханием.

- Нет и все.

- Нет, - фыркнула она, вырвав руки из его захвата, и села прямо. Белла изучала его взглядом, и он уловил тень мучительной беззащитности в ее глазах, пока она не отвернулась и не опустила ноги на пол. – Господи, Каллен. Просто скажи, что за чертову игру ты затеял, потому что ты сводишь меня с ума.

Эдвард быстро сел и обхватил ее вокруг талии, прежде чем она успела встать с дивана. Белла отодвинулась, но лишь слегка. Склонившись к ней, он ощутил волну дрожи, прошедшей по ее телу, а затем провел кончиком носа по ее волосам, пока не дотянулся до уха.

- Если мы сделаем это вот так, ты меня возненавидишь.

- Я уже тебя ненавижу, - процедила она сквозь стиснутые зубы.

- Нет, не ненавидишь. – Он вдруг окончательно уверился в этом. Если бы она презирала его, ее бы здесь не было. – Но возненавидишь, если я позволю тебе это сделать.

- Если ты мне позволишь это сделать? Ты хоть думаешь, прежде чем сказать? Господи боже.

- Ты же не хочешь, чтобы все произошло именно так.

Белла оттолкнула его и поднялась, затем, отойдя к окну, встала спиной к нему, тяжело дыша, отчего ее плечи резко поднимались и опускались. Она издала сухой язвительный смешок и заговорила почти монотонно:

- Ты и правда считаешь, что все знаешь. Чертов заносчивый сукин сын.

Теперь, когда его мозг снова работал вполсилы, на этот раз по вине бешеного стояка, Эдварду непросто было подобрать верные слова. Какими бы ни были ее намерения в этот раз, она пришла к нему сама и не убегала.

- Хирургами полагается быть заносчивыми. Это наша фишка, тебе не кажется?

Снова фырканье. Белла огляделась, подобрала свою кофту с пола и, надев ее, повернулась к нему.

- Ты что, в самом деле не представляешь, как ты отвратителен? Я не о такой заносчивости говорю. Хочешь, чтобы я сказала прямо? Ладно. Ты разгуливаешь с самодовольным видом по всем больницам, чертов хвастун. Ты заслужил это право. Ты имеешь право быть заносчивым в сфере своих достижений. Даже я это признаю.

- Тогда в чем еще выражается моя заносчивость?

- В этом. – Она помахала руками между ними. – С нами. Со мной. Ты всегда думаешь, что знаешь, как будет лучше для меня, что я должна хотеть, когда и как. Ты лишь раз на меня взглянул и решил, что можешь диктовать, как мне жить. Тебе было двадцать два, ты был своего рода гением, но это не значит, что ты знал хоть что-то о моих отношениях.

Эдвард с трудом сглотнул ком в горле и заставил себя встретиться глазами с ее обвиняющим взглядом. Это уже давно назревало.

- Это было неуместно, ясно? Я не должен был так говорить, но не надо разговаривать со мной как с первым встречным полудурком. Будто я подошел к тебе в баре и выпалил все то, что я тогда сказал, ни черта о тебе не зная. Я знал тебя, Белла. Мы знали друг друга. Я не должен был так говорить, но не думала ли ты, что ты так чертовски зла на меня с тех пор, потому что знаешь, что я отчасти был прав?

Она пригвоздила его взглядом, на лице явственно читались ярость и неверие.

- Да ты просто нечто, знаешь это? Я и не говорю, что ты был неправ. Заносчивым тебя делает то, что ты всегда думаешь, будто тебе есть чему меня учить. Тебе никогда не приходило в голову, что я не была наивным несмышленым ребенком, которого нужно учить жизни и спасать? Ты хоть на секундочку задумывался, что я прекрасно знала, что у меня за отношения с мужем?

Эдвард моргнул, явно что-то упустив.

- Что ты…

- Я знала, что не влюблена в него. Ты сказал мне, что я вышла замуж за друга. Думаешь, я этого не знала? Он был моим лучшим другом, - прокричала она. – И кто ты, черт подери, такой, чтобы заявлять мне, что этого недостаточно? Будто бы любовь, которую я к нему испытывала, была ничтожна лишь потому, что это была не романтическая любовь?

И снова Эдвард мог лишь смотреть в ответ.

- Я… - он потер ладонью тыльную сторону шеи. – Но зачем тебе это нужно?

Качая головой, Белла рассмеялась и, снова повернувшись к нему спиной, отошла на пару шагов.

- Ага, конечно. Все же должны хотеть именно это, да? Этакую любовь с влюбленностью, - она фыркнула, будто в отвращении. – Я никогда не понимала, что в этой любви такого чертовски замечательного. Она жестока. Одни крайности. Все хотят говорить о ее невероятных взлетах, но забывают о мучительных падениях.

Повернувшись к нему лицом, она скрестила руки на груди, устремив сердитый взгляд в никуда.

- Такая любовь морочит голову. Люди делают бессмысленные вещи, когда влюблены. Безумные вещи. Те, что противоречат их же интересам, будущему счастью, личностному росту. Ты говоришь о ней, и я знаю, что ты ее встречал. Но ради чего? Конечно, может, ты и добиваешься успеха, но чаще просто доказываешь, что в любви нет никакого волшебства. Нет ничего волшебного в страсти. Ничего, что гарантировало бы тебе, что любовь сделает твою жизнь лучше, а не просто отвлечет, ведя тебя к худшему. Люди умирают, потому что влюбились.

Она помотала головой.

- Я ученый. Я люблю контроль и порядок. Я люблю все понятное. Думаешь, я хотела этого? Хотела влюбиться до потери пульса? Сходить с ума? Жертвовать собой?

Она помолчала.

- И даже не говори мне, что я подавлена. Все это чушь. Я не подавлена. Нет ничего дурного в том, чтобы поступаться своими интересами ради того, что может принести тебе счастье. Нет ничего дурного в том, чтобы упорно работать, превращая свою любовь, - а мы оба знаем, что это просто химическая реакция, - в отношения, которые устраивают обоих. Но мне и так есть чем заняться. Ты не думал об этом?

Было очевидно, что она не ждала ответа. Проведя рукой по волосам, она прошлась туда и обратно.

- Я лишь хотела тишины и покоя. Моя работа всегда будет самой суматошной частью моей жизни, самой сложной. Зачем мне, черт побери, усложнять жизнь трудностями любви? Ты думаешь, романтическая любовь могла затмить все, чем я занималась? Особенно потому, что я женщина. Знаешь, как отразилась бы вся эта вечная любовь на такой трудоголичке, как я? На мне, бывшей единственным источником дохода? С этим даже у многих ох каких влюбленных парней имеются проблемы. Думаешь, у меня было время работать над отношениями только потому, что я влюбилась? Я этого не хотела. Никогда не хотела.

Она сделала судорожный вздох, обхватив себя руками и прекратив метания, посмотрела в окно.

- У нас с Джейком все было как раз так, как мне нужно – тихо и спокойно. Мы хотели одного и того же. Он смешил меня и гордился моими достижениями. Было неплохо. Нам было хорошо в постели. И никакого тупого любовного крышесноса и единства с раем. Я приходила не в пустой дом. Меня любили. Поддерживали, и я делала то же самое для него. Что в этом такого неправильного? Почему я не могу хотеть этого?

Эдвард с трудом сглотнул ком в горле. Отчасти он все еще хотел возразить. Любовь – самая прекрасное чувство на свете. Люди не писали песни, стихи и романы о нейрохирургии. Все в мире хотели только любви, вот до чего она прекрасна. Неужели она этого не понимает? И то, что кто-то был с этим не согласен, просто не вписывалось в его картину мира.

Белла вздохнула, понурив плечи, и заговорила тише:

- Это все так чертовски утомительно. Быть полностью поглощенным кем-то. Все время… чувствовать, когда он оказывается рядом. Слышать его имя отчетливее всего, когда кто-то говорит о нем. И это очень отвлекает, потому что ты все время благоговеешь перед человеком, а должен заниматься тем, что действительно важно. А вместо этого ты просто…

Эдвард не сразу осознал, что она замолчала. Он мысленно повторял ее слова. Он что-то упустил. Он мысленно перемотал их. Прокрутил снова. Перемотал. Прокрутил. Бессмысленные слова, по сути. Так ведь?

Не так.

И вдруг до него дошло, будто недостающая деталь заняла свое место в его голове с громким щелчком. Он пытался убедить себя, что бредит. Опять его заносчивость, так ведь? Наверняка она.

Но сколько бы раз они ни решал задачу, ему на ум приходил лишь один рациональный ответ: Белла влюблена в него.

Он резко посмотрел в ее сторону. Белла так и стояла лицом к окну, сгорбив плечи. Она дышала часто и неровно. Приняла оборонительную позу, потому что…

Потому что понимала, что сказала лишнего. Достаточно, чтобы он понял. Она влюблена в него.

И ее очень, очень это злило. Она не хотела влюбляться.

Потому что любовь была жестока. Потому что она отвлекала, не поддавалась логике и отнимала слишком много сил.

Потому что он позволил ее мужу покинуть ее, разрушив ее шансы иметь партнера, которого можно любить прекрасной незатейливой любовью.

Черт.

Эдвард встал. От его внимания не укрылось, как Белла вздрогнула от скрипа пола в тихой комнате. Он замер, но она не убежала. Не обернулась к нему, но и не убежала. Он сделал нерешительный шаг к ней. Затем еще один. И еще. Она все равно не сбежала.

Когда он оказался рядом с ней, она не повернулась посмотреть на него. Эдвард пытался подобрать слова, но не смог. Все равно он всегда находил не те слова.

И вместо слов он просто обнял ее, слегка разворачивая к себе. Белла напряглась, будто собиралась вырваться. Но не сделала этого, и Эдвард взял ее лицо в ладони. Она содрогнулась всем телом и закрыла глаза.

Его поцелуй был нежным. Сперва лишь легкое касание губ. Он будто просил разрешения. Она едва слышно хныкнула, но потянулась к его губам. Он целовал ее уверенно, но нежно. Дарил медленный, но краткий поцелуй, поглаживая ее щеки подушечками больших пальцев. И она ответила ему, медленно и нежно двигая губами.

Никакой грубости. Боже, этот краткий поцелуй был так прекрасен, что у него защемило сердце.

Когда он отстранился, Белла смотрела на него широко распахнутыми глазами. Он никогда прежде не видел на ее лице такого выражение с округлившимися, полными неуверенности глазами. Но в них была и капля нежности. Замешательства и желания.

Да. Он тоже был сбит с толку. Голова снова пошла кругом, но теперь по иным причинам, нежели пару минут назад. Атмосфера между ними была нежной и легкой. Между ними никогда не было такой нежности и легкости.

Белла закрыла глаза, сделав медленный выдох, и высвободилась из его объятий. Его руки безвольно повисли по бокам. Она сделала шаг назад, затем еще один. Он хотел схватить ее, как делал всегда, но на этот раз сумел сдержаться.

Ему всегда было тяжело смотреть, как она уходит.

Оказавшись вне досягаемости для его рук, она снова открыла глаза. И посмотрела на него. Он смотрел в ответ.

Развернувшись, она в мгновение ока оказалась у двери. Открыла ее, и раздавшийся звук прозвучал еле слышно на фоне царившего в голове Эдварда хаоса. Она замешкалась, Эдвард ждал.

А потом стоял и смотрел на дверь еще долго после ее ухода.

ФОРУМ

---

Перевод: RebelQueen
Редактура: Sensuous

Пожалуй, эту главу можно назвать ключевой в истории. Не знаю, встретит ли Белла после нее больше понимания с вашей стороны, но жажду выяснить

Предыдущая глава