Часть 10.1

Под покровом ночи некто проник в больницу и миновал спящего стража порядка, который охранял палату. В комнате было тихо, лишь звук работающей аппаратуры нарушал безмолвие. Тёмная фигура склонилась над кроватью, где лежала Нежинская. Один из мониторов издал резкий скачкообразный звук, тёмная фигура выпрямилась, а из-под капюшона блеснула белозубая улыбка.

***
Говорят, понедельник - день тяжёлый, особенно, когда выходные прошли в домашней, семейной обстановке. Надо ли говорить, что ночи влюбленным пришлось провести порознь, мама Анны была очень строга, отчитала дочь за утреннюю сцену и просила, чтоб пока они прибывают в доме, дочь ночевала в своей комнате и одна.
Неудивительно, что в воскресное утро Штольман появился к завтраку с корзиной свежей выпечки, Мария Тимофеевна была растрогана, а Виктор Иванович лишь ухмыльнулся в усы. Вот так практически весь день они провели в дружной-семейной обстановке.

- Аня… - шептал Яков между поцелуями.
Они стояли возле калитки, ведущей к домику Штольмана, прощаясь воскресным вечером.

- Ещё одна ночь без тебя, - девушка оказалась в крепких мужских объятиях.

- Яша, потерпи, они уедет через пару дней, - прозвучал ответ в мужскую грудь.

- Как это мучительно… Знаешь, прозвучит глупо, но мне кажется, если ты не со мной, то я тебя теряю, - сознался мужчина.

Анна хихикнула, теснее прижимаясь к телу Штольмана:
- Я всегда буду только твоей.

Они ещё долгое время стояли обнявшись, пока со стороны особняка не послышался голос Марии Тимофеевны.

Утро понедельника сыщики решили начать с больницы, узнать результаты экспертизы, но по приезду их ждал сюрприз - очнулась Нежинская. Было решено разделиться: Яков отправился к Милцу, Анна - к актрисе.

Возле палаты актрисы сидел ошалелый охраник, потирая красную щеку
"Видно, наша прима пребывает не в духе", - подумалось Анне. Подойдя к двери палаты, она сочувственно взглянула на парня, который поправлял оторванную нашивку.
Стук в дверь, без разрешения войти Анна входит в палату. Нина с пресущим ей превосходством сидела в постели, расчесывая свои волосы.

- День добрый, Нина Аркадьевна, - как можно строже произнесла Миронова.

- Добрый?! - возмутилась Нина. - Почему я не могу покинуть палату? Сижу тут как преступница какая-та.

- Ну, в какой-то степени это так и есть, - спрятав улыбку, спокойно произнесла Анна, присаживаясь на стул.

- Что?! - возмущению актрисы не было предела.

- Что вы помните о вечере пятницы? - все так же спокойно спросила Анна.
Похоже, вопрос застал Нежинскую врасплох, она замерла, пытаясь вспомнить события дня.

- Мы обедали с Кириллом, потом поехали в салон заказать свадебное платье. Мне Разумовский предложение сделал, - манерно произнесла Нежинская, любуясь кольцом с бриллиантом.

Анна лишь закатила глаза на такое заявление.

- Что было дальше? - продолжила свой допрос Миронова.

Нина Аркадьевна задумалась, а ведь она ничего не помнила… Помнила, как они купили кольцо и направились заказывать платье и все… Признаваться в этом не хотелось, тем более этой пигалице, и Нина приняла наступательную оборону.

- А что это за допрос? Меня в чем-то подозревают? - распылялась актриса.

- Вы задержаны в подозрении на убийство Разумовского Кирилла Владимировича, - холодно произнесла Анна.

- Что?! Что за глупые обвинения?! Я требую ваше начальство! Я не позволю вам обвинять меня бездоказательно, - орала Нежинская.

- Вас обнаружила ваша прислуга в кабинете Разумовского, в окровавленной одежде, с ножом в руке, рядом с мёртвым телом банкира, - отчеканила каждое слово Анна, встала и направилась к выходу. Находиться более с этой жеманницей было выше её сил.

- Палаты не покидать до особого распоряжения, - холодно бросила Миронова возле самой двери.
Слова о убийстве обрушились на Нежинскую, как ведро ледяной воды, обдумывая сказанное, она даже не заметила ухода Мироновой.
"Окровавленная одежда… нож в руке... мёртвое тело", - стучало в её голове.

***
- Здравствуйте, Александр Францевич, чем порадуете? - Штольман с порога перешёл сразу к делу.

- А, Яков Платонович! А мы вот с Антоном как раз документы для вас готовим, - мужчины обменялись рукопожатиями.

- Ну, так я здесь, - Яков улыбнулся, забирая бумаги, - на словах что сказать можете?

- О-о-о, можно я, - Антон даже руку потянул вверх, как школьник, чем вызвал улыбки старших коллег.

- Вперёд, Антон Андреевич, - поощрил его Штольман.

- Так, первое: в заброшенном доме мы ничего не обнаружили. Никаких следов по нашему делу, кровь в своих ритуалах они использовали бутафорскую, нож заточен не под тем углом, да и не ту форму имеет. А вот горло у банкира перерезано как раз тем ножом, что и у всех наших жертв, характерные царапины по краям, а вот лосьона нет, - Антона разбирала гордость, а у Якова рождалась куча вопросов.

- Так отчего умер Разумовский? Ранений было же два? - пытался разобраться Штольман.

- Всё правильно, сначала был нанесен удар в грудь, нож попал прямо в сердце, но жертва была ещё жива, когда ей перерезали горло, - пояснил Милц.

- То есть, было два орудия убийства? Один нож у нас есть. Что с отпечатками? - собирал факты следователь.

- Отпечатки только Нежинской, - ответил Антон.

- А на окне отпечатки брали?

- Да, на ручке окна отпечатки Разумовского и Нежинской.

- Значит, один открыл форточку, а другая закрыла окно, - рассуждал Штольман, прохаживаясь по кабинету. На вопросительный взгляд Коробейникова Яков пояснил.
- Окно было открыто в положении форточки, затем путём нехитрых манипуляций раму открыли.

- Но ведь Разумовский должен же был заметить, что в окне кто-то есть? - удивился Антон.

- А вы заметили, какие там висят шторы? Тёмные, плотные, тяжёлые, за ними легко спрятаться, - пояснил Яков Платонович.

- Тогда это объясняет силу нанесения удара, нож не вошёл в сердце полностью, лишь наполовину, - включился в обсуждение доктор.

- Верно, точный бросок прямо в сердце, - Яков задумался. Такой бросок мог нанести либо профи, либо счастливчик которому повезло так метко кинуть нож.

- А ведь рана на шее была нанесена профессионально, - словно подслушав мысли Штольмана, говорил Милц, - я сначала не обратил внимания, но вот этот наш разговор…

- Что, доктор? Что значит профессионально? - Якову не нравился ход мыслей доктора.

- Приходилось мне бывать в горячих точках во времена своей "юности", так вот, именно там я видел… Так наемники перерезают горло, - подтвердил самые худшие опасения Штольмана Милц.

- А разве у других жертв не такие раны? - задал вопрос Антон.

- Такой, да не такой. У всех жертв лезвие сначала как-бы царапает кожу, а потом уходит глубже, а тут одно точное движение, - пытаясь объяснить, Александр Францевич проводил линии карандошом у себя по шее.

- В отчете вы все точно описали… прослеживается разница, - Яков пробежался глазами по бумагам.

- Тогда выходит, Нежинская не убивала? - пришёл к выводу Коробейников.

- Выходит, так… непонятно только зачем её подставили?...

Дальнейшее рассуждения прервало появление Мироновой.
Вид у неё был подавлено- раздражённый.

- Эта Нежинская не актриса, а вампир какой-то, все соки выпить готова, - возмущалась девушка, забыв поздороваться, уселась в кресло.

- Голубушка, что это с вами? Анна Викторовна, может, успокоительного? - спросил Милц, обеспокоившись состоянием Анны.

- Лучше дайте успокоительное Нежинской, весть о смерти её жениха, видно, очень её потрясла, - продолжала возмущаться Миронова.

- Чем же вам так не угодила эта женщина, - пряча улыбку, спросил Яков, подавая Анне стакан воды. Вид возмущенной Анны его очень забавлял, выглядела она очень горячей.

- Не могу терпеть лицемерия, а эта женщина просто светится этим, - после глотка воды продолжила Анна, - однако, стоит заметить, что она была потрясена новостью о смерти банкира и о своём участии.

- Потеря памяти, - константировал доктор.

- А до какого момента Нежинская помнит день пятницы? - задал вопрос Штольман, почувствовав след.

- Последнее, что помнит, - это поход в торговый центр.

- Отлично, тогда нам надо поторопиться, Анна Викторовна.

Заехав в торговый центр, следователь изъял все записи видеонаблюдения за пятницу.

- Зачем нам эти записи? - недоумевала Анна, когда они ехали в управление.

- Я подозреваю, что нашу актрису загипнотизировали, - ответил Яков, управляя машиной.

- Хочешь на записи увидить этого человека? Но ведь раньше его лицо не попадало в камеру, думаешь в этот раз повезёт?

- Посмотрим, - ответил Штольман, въезжая на стоянку полицейского управления.

Однако заняться просмотром записи им не дал ожидавший их сюрприз - анонимное письмо:

"Кто из вас безгрешен,
Пусть бросит в меня камень,
Из вас любой замешан,
Вы не прошли экзамен.
Работать не умеете,
Кругом одни преступники,
Когда ж вы протрезвеете,
Народные заступники?!!"