Я проснулась только утром, и первым, кого увидела около своей кровати, оказался Чарли.
- Привет! Я взял на сегодня выходной, чтобы забрать тебя. Доктор уже разрешил.
У папы было осунувшееся усталое лицо с кругами под глазами, но выглядел он совершенно счастливым. А откуда у него эта четкая седая прядь на виске? Ее же вроде бы раньше не было… Я с трудом выдергивала себя из сна и единственное, что четко понимала, так это то, что хочу есть. Что хотите со мной делайте, но без завтрака я отсюда не уйду.
- Привет! – В кабинет с медицинской кружкой вошел Карлайл. Чарли встал, и они пожали друг другу руки. – Пациентке необходимо позавтракать и как можно плотнее. Без этого я ее отсюда не выпишу.
- Конечно, конечно. – Чарли отошел от моей кровати. Я взяла из рук Карлайла кружку и принюхалась.
- Пей. Выбора никакого.
- Белла, все в порядке. Это не страшно. – Это говорит мне папа?! Он что, знает?!
В палату вошла медицинская сестра, нагруженная, как и вчера, подносом с едой. Я устроилась поудобнее на кровати и готова была съесть слона. После пары глотков из кружки я чувствовала себя как новенькая.
Папа забрал закрытый поильник из моих рук и подошел к Карлайлу, который что-то писал на небольшом столике в углу палаты. Я принялась за еду, чувствуя, что не могу ни о чем говорить на голодный желудок. Мужчины о чем-то шептались, периодически поглядывая на меня, но все это было сейчас на втором месте после каши с джемом и кофе. Наконец я наелась, и тут Карлайл вышел из палаты, ничего мне не сказав, а папа поставил рядом с кроватью большую спортивную сумку:
- Ну, не буду тебе мешать.
После этих слов он тоже вышел из комнаты. Я опешила. Осторожно спустив ноги с кровати, поняла, что чувствую себя прекрасно: никаких головокружений, слабости и т.п. В памяти всплыло, что я теперь вампир, поэтому решительно подошла к окну и задрала рукав рубашки. Нда, какое солнце может быть в Форксе и его окрестностях в декабре? Правильно, никакого. И хотя мы в Моклипсе, небо все равно затянуто облаками, и мелко моросит какая-то гадость. Что ж, если сияние моей кожи не проверить, то попробуем скорость. Я попыталась рвануть от окна к двери, запуталась в ногах и чуть не упала. Понятно, скорость не работает, как была неуклюжей, так и осталась. Но как я забыла! Ведь есть же очень важное для женщины изменение при обращении в вампира! Где зеркало? Где в этой палате зеркало?!
Небольшое зеркало нашлось за перегородкой в душевом отсеке. В свете одной лампочки я рассматривала в стекле свое отражение: грязные волосы с седыми прядями, запавшие глаза, серые круги под ними, резкие носогубные складки и скорбную морщинку между бровей. Я выглядела так, как выглядят обычно люди после тяжелых душевных потрясений и болезни. И я очень хотела доесть булочку, от которой оторвалась, чтобы исследовать свои вампирские возможности. Какой же я вампир?
Хотя кровь я пью. И не может же Карлайл ошибаться? Вроде бы есть же какое-то заболевание, при котором люди пьют кровь. Как же оно называется?.. Не знаю.
Пришлось оставить все вопросы на потом и привести себя в порядок, насколько это было вообще возможно. Я оделась, причесалась, не глядя больше в зеркало, и вышла в коридор. Рядом с палатой сидел на стуле Чарли и читал газету.
- О, ты готова! Можно ехать?
То есть как «ехать»? А как мне жить дальше? Что вообще происходит?
- Пап, давай подождем Карлайла. Я как-то не очень…
- Тебе плохо? – Папа подскочил со стула, подхватывая меня за талию, чтобы я не упала. Мне стало стыдно.
- Да нет, я хорошо себя чувствую. Просто немного боюсь повторения.
- Не волнуйся, Карлайл мне все объяснил. Он заедет через пару дней, а сейчас его срочно вызвали в операционную. Сложный случай…
- Ясно. Тогда я готова.
Папа сходил в палату за сумкой и, осторожно поддерживая меня под локоть, повел к машине.
Я уселась на переднем сидении и пристегнулась. Папа завел свой джип, и мы поехали. Мы оба молчали, как будто боялись что-то не то сказать. Но в итоге я не выдержала первой:
- Что со мной было? Что сказал Карлайл?
- Ты только не волнуйся, - начал Чарли, и я сразу же начала волноваться. – Многие люди постоянно принимают препараты, а диабетики вообще вынуждены все время делать себе уколы.
- Что со мной? Что я должна буду принимать?
- Это совершенно нормально, пойми. Карлайл говорит, это что-то вроде порфирии. Только более щадящая форма.
Порфирия? Это когда люди пьют кровь? Ничего себе Карлайл вывернулся!
- Чупик заразил тебя довольно редкой инфекцией, - продолжал Чарли. - Она не лечится, большинство врачей вообще не знает, как с ней бороться. Карлайл совершенно случайно сообразил, что тебе надо дать выпить крови.
- Так я пью донорскую кровь? – уточнила я.
- Нет, - улыбнулся Чарли. – Куриную. Он пытался давать донорскую кровь, но тебе стало плохо.
- И что теперь?
- А ничего. Карлайл взял кровь на ферме по соседству. Специально для тебя забили курицу. Мы сделаем то же самое. Крови нужно чуть-чуть, она хранится в холодильнике в специальном контейнере около недели. А сейчас у меня запас. - Чарли указал головой на сумку-холодильник, расположенную на заднем сидении. Меня передернуло.
- То есть я как вампир должна буду изредка это делать?
- Не совсем. - Чарли посигналил какому-то мотоциклисту, пытавшемуся нас обогнать на запрещенной скорости. Тот отстал, и папа вернулся к разговору: – Ты должна будешь пить пару глотков каждое утро всю жизнь. Зато есть много плюсов! Во-первых, люди с твоим заболеванием позже стареют. Сейчас для тебя это не слишком важно, а через десять-пятнадцать лет, а?
Я недоуменно покачала головой. Надо же, как Карайл хорошо все придумал! И не придется папе объяснять, почему я не меняюсь.
- А во-вторых, эта инфекция полностью нейтрализует твое воспаление мозга, Белз, - судя по голосу, которым папа произнес эту фразу, все остальное было незначительной платой за избавление от моей старой болезни. – Я видел людей с твоим диагнозом. Через несколько лет мучений они, как правило… Врачи не умеют полностью излечивать такое, а тебе повезло. Томографию сделали, когда ты была без сознания, пытаясь определить диагноз, и никаких следов. И в крови тоже.
Похоже, папа был счастлив. Ну что же, значит, и я тоже.
Домой мы приехали только к обеду. Чарли сразу же убежал на работу, а я осталась одна дома. Чупик за все время моего пребывания в больнице так и не возвращался ни разу, так что я бродила одна по пустому дому, думая, чем бы себя занять. И вдруг сообразила: двадцать пятое декабря – это же сегодня! Как же так? Надо срочно готовиться к празднику. Я схватила свою кредитку, уселась за руль машины Джейкоба (спасибо ему большое!) и поехала за покупками. Через два часа я была дома, мокрая как мышь. В магазинах было столпотворение, люди торопились успеть все сделать в последнюю минуту, и только мой папа был на работе. Ничего не поделаешь, чтобы остальные могли спокойно жить и развлекаться, кто-то должен следить за порядком. Ну да ничего, думала я, загружая огромный пирог с индейкой в духовку.
Поздно вечером, часов, наверное, в девять, я на своей машине, с пирогом на заднем сидении, двинулась в сторону полицейского участка. Ехать приходилось очень осторожно, потому что пошел снег, началась небольшая метель, а я - дочь полицейского и всегда соблюдаю правила. До участка я добралась только в начале одиннадцатого, и меня поразило, сколько же там народу.
Какие-то двое мужчин, по виду фермеры, пытались рассказать офицеру, что кто-то залез в их сарай. Офицер при этом разговаривал по двум телефонам одновременно. Дорожный рабочий в ярком жилете требовал к себе немедленного внимания, чтобы заявить о ремонте и соответственно изменении движения по трассе. А я и не знала, что это тоже входит в компетенцию полиции. Какие-то женщины пытались добиться полицейского поста на школьной вечеринке их детей, причем немедленно. А в участке было всего три человека: папа, его подчиненный на телефонах и пожилая миссис Адамс, секретарша и администратор.
На меня никто не обратил внимания, поэтому я сразу же нашла секретаря и предложила помощь. Она облегченно вздохнула и сунула мне в руки трубку и листок бумаги. Это оказался список дорог, закрытых по тем или иным причинам, и маршруты их объезда, телефон соответственно был горячей линией. И ближайшие два часа я, словно попугай, отвечала возмущенным людям, пытавшимся побыстрее попасть домой к праздничному столу, как им туда все-таки добраться. А потом вдруг звонить перестали. Я выглянула из секретарской в основной зал и не увидела там посетителей. Миссис Адамс пронесла мимо меня чайник:
- Прости, Белла. Сейчас попьем чайку и по домам.
И тут я вспомнила:
- Ой, я сейчас! – и кинулась к машине.
Мы пили чай втроем: я, папа и мистер Робертс. Миссис Адамс на ходу хлебнула из чашки, извинилась и убежала домой, к дочери и зятю, правда, прихватив с собой кусок моего пирога. А мистер Робертс недавно сюда приехал по распределению, его никто не ждал дома, и он с удовольствием встретил Рождество вместе с нами.
Папа сидел раскрасневшийся после горячего чая и сиял:
- Настоящее рождество!
- Только пунша не выпить, - усмехнулся мистер Робертс.
- Ничего, – добродушно усмехнулся Чарли. – Это все уже дома.
Папа стал выключать свет и закрывать комнаты. А я расстроилась: у меня ничего для пунша не приготовлено. И елки нет. Я собрала вещи и пошла по темной стоянке к машине, на которой приехала. Следом вышел мистер Робертс, помахал мне на прощание рукой, уселся в свою малолитражку и уехал. А потом…
Что-то огромное и черное вышло из дверей участка, и я чуть не испугалась.
- Как же я дверь-то закрою? Руки-то заняты! Беллз, помоги! – произнес знакомый голос Чарли. Я подошла поближе и поняла, что это мой папа, державший в одной руке сумку с позвякивающими бутылками для пунша, а другой обнимавший большую елку.