Часть ТРЕТЬЯ
А время, а время - оно не лечит.
Оно не заштопывает раны –
оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений,
новых ощущений, жизненного опыта...
И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает,
и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль... и новую жизнь...
Время - плохой доктор...
Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые...
Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты...
И с каждым годом на душе все растет и растет
… количество плохо наложенных повязок.
(неизвестный автор,
гений)
Глава Двадцать Вторая
***
(Асканио)
Время шло.
Я отчаянно старался исполнять данное мной обещание.
Пытался забыть,
пережить,
выбросить из головы, как глупую, грубую, гадкую ошибку. Непростительную ошибку.
Но с кем не бывает?
Да?
Повело не туда.
Но мне не легче. Не легче ни от этого понимания, ни от этих попыток!
Змеей залезла в сердце – и наотрез отказывается выбираться вон.
…
Сны.
Мечты.
Простые вещи, словно яд терзающие гадкими (о, черт! сладкими, СЛАДКИМИ !!!) воспоминаниями.
Ничего не проходит. Всё остается внутри.
Прошло три года.
А словно только вчера… я ушел. Словно вчера.
Но отчего тогда … ДЫРА В ДУШЕ настолько огромная???
Черная дыра – от этой боли все эмоции чернеют, рушатся и тлеют.
Мне не просто дали глоток воздуха. Не просто дали унюхать счастье. НЕТ! НЕЕЕТ!
Они меня окунули в него целиком, с головой. Наполнили душу, тело, разум – а затем бах – и ВЫСОСАЛИ всё назад, оставив лишь воспоминания.
В каждой клеточке, в каждой ячеечке – ВЕЗДЕ ОНА.
…
Ненавижу ли я ее… за всё? За всё, что разрушила?
Нет! НЕТ!
Только сильнее люблю,
как глупый, больной мазохист боготворю свою Мучительницу.
Я всё, я всё прощу, всё отдам, всё принесу в жертву –
Но ничего не нужно ей. Лишь покой, и мое отсутствие.
Вот покорно я и выполняю волю Божества.
…
Прям, до горького смеха доходит порой осознание того, как ты меня изменила.
С каких-то пор я стал любить ходить пешком, гулять в дождь. Восторгаюсь гениальности Гарофало. Представляешь? Какого-то там Тизи.
Перечитал Китса, Оскара Уайльда.
Все полки забиты Шевченком, Коцюбинским, Ахматовой… и кем ты там еще восторгалась?
Всем, всем….
Моя кровать нынче усыпана маленькими ажурными подушечками, словно у барышни вредной.
Люблю лазанью, люблю Тирамису… мороженое вишневое.
Все то, что так любила ты.
Я больной. Больной придурок.
Я знаю.
Каюсь.
Прости…
Я - твой маньяк, болеющий тобою.
В Ферраре я стал бывать чаще, чем в Риме – хожу теми улочками, что и ты. Восторгаюсь всем тем, что и ты.
Меня не вылечить.
В моих глазах – ты. Ты, и только ты.
И вечно так будет.
Мне все равно, что я тебе не нужен.
Давно уже смирился.
Авось, переживу…
***
Вчера сорвался. Приехал проведать старого друга на Cimitero Acattolico.
Его?
Я искал тебя, я больше не мог. Сорвался…
Прости.
Но тебя нигде не было.
А знаешь, старый Тед умер в прошлом году. Инфаркт, до больницы и довезти не успели.
…
Всё уходит. Все уходят. И ты ушла.
Я проведывал твою мать. Прости, если нельзя было.
Ты не часто здесь бываешь. Да?
Могила опрятная, но цветы засохли, и листья желтые лежат мерным покрывалом.
Но знаешь, я думаю, она не грустила. Спала. Спала, летая где-то в светлых снах.
Прости…
Я, наверно, зря всё это затеял. Зря.
Прости,
… уже ухожу.
____________________ форум