2024-5-4

14

0

0

Трибуны сходили с ума, и я отлично их понимала. Вид Эдварда и Тани на катке заставлял и меня кричать и хлопать, как безумную фанатку. Чемпионат мира в этом году был ошеломлен двумя отдельно взятыми фигуристами. Мы с Эдвардом выкладывались на все двести процентов. Потому что только при одном условии наши родители позволили нам встречаться – наши чувства не буду мешать нашему катанию. Поэтому мы выкладывались изо всех сил, чтобы доказать им, что мы ничуть не мешаем друг другу, а наоборот, делаем лучше.

Я удовольствием смотрела на катание Эдварда и Тани. Оно было таким легким и казалось, что фигуристы совсем не прикладывают усилий. Нежные и плавные движения, то, как легко Эдвард носил Таню на своих руках, просто поражало взгляд. Их прыжки были идеальны и синхронны. Сильные, точные, они были четкими, и смотреть на них было одно удовольствие. Правда во вращение получилось небольшая асинхронность, но красота самых движений сгладила это. Фирменная поддержка Эдварда и Тани вызвала аплодисменты у зрителей, когда он вращал ее, держа на одной руке. Их грациозный тодес заставил меня сожалеть, что не я сейчас на льду с Эдвардом.

Весь их номер был наполнен силой и легкостью. Еще одна поддержка заставила всем присутствующих ахнуть, когда Эдвард держал Таню на вытянутой руке. Их катание было сильным и быстрым, ни одной остановки. Выброс получился энергичным и идеально совпал с музыкой. Я не могла не заметить, что Карлайл отличный тренер и постановщик. Он не только сам разрабатывает программу, но компонировал элементы так, что они идеально вливались в канву музыки. Еще один выброс и дорожка по кругу. Эдвард и Таня начинают двигаться медленнее, как и мелодия. Они переходят во вращения в паре, сменяя позиции. И все это выглядит настолько прекрасным, что я закусила губу, вновь желая оказаться рядом с Эдвардом. Снова разгон и Эдвард еще раз поднимает Таню в высокой поддержке. И все. Зал взрывается аплодисментами, на лицах судьей играют улыбки, а Карлайл вообще довольно улыбается и хлопает в ладоши. Его ученики только что принесли ему очередную золотую медаль.

Все это пронеслось в моей голове, пока я стояла рядом с Эдвардом. Он держал меня в объятиях. Через пять минут мой выход. Сегодня был последний день соревнований и женщины исполняли произвольную программу. Мама беспокоилась за меня, потому как мы изменили немного порядок элементов. Обычно большая часть прыжков ставиться как раз в первой половине программы, когда у фигуриста еще полно сил. Но в этот раз мама решила изменить порядок. Все мои самые выигрышные комбинации находились в конце произвольной программы.

- Белла, ты должна беречь силы, слышишь меня? – произнесла Эсми, подходя к нам. Я уютно устроилась в объятиях Эдварда и старалась не смотреть на итальянскую фигуристку, которая сейчас была на льду.

- Да, мама. Я помню, - мой голос задрожал, и они с Эдвардом удивленно посмотрели на меня.

- Что такое, любимая? – спросил он.

- Не знаю. Просто у меня такое странное чувство, - ответила я и посмотрела в глаза маме. – Мне кажется, что мне лучше не выходить сегодня на каток, - добавила я.

- Белла, тебе плохо? – требовательно проговорила мама, прикладывая руку к моему лбу.

- Нет, со мной все нормально. Просто, кажется, будто бы что-то внутри убеждает меня не соревноваться сегодня. Будто что-то удерживает меня вдали ото льда, - сумбурно попыталась я объяснить свои чувства.

- Белла, может тогда не стоит? - начала мама, но я покачала головой.

- Я выйду на лед и буду сражаться. Я завоюю свою золотую медаль и место в олимпийской сборной, - ответила я, смотря ей в глаза.- Я хочу быть достойной Эдварда, - добавила я, развернувшись в руках Каллена и смотря в его лицо.

- Я люблю тебя такой, какая ты есть, и тебе нет нужды что-то мне доказывать.

- Я знаю. Но я хочу станцевать для тебя.

- Белла, пожалуйста, - его голос сорвался. – Я слишком сильно верю в интуицию фигуристов, - он замолчал и сглотнул. – Я знаю, что тебя бессмысленно отговаривать и убеждать не выходить на лед. Так что я прошу тебя только об одном: будь осторожна. И вернись ко мне без ледяной пыли на попе, - проговорил он, и мы улыбнулись друг другу. – Я люблю тебя, - прошептал он мне на ухо и поцеловал.

Я услышала, как называют мое имя, и оторвалась от его губ. Мама обняла меня. – Удачи, - проговорила она и улыбнулась мне. Я посмотрела на них с Эдвардом и вышла на лед.



Казалось, тревожное чувство Беллы передалось и мне. До тех пор, пока рука Эсми не легла на мою, я даже и не замечал, что изо всех сил вцепился в бортик.

- Все будет в порядке, - проговорила она и ободряюще сжала мою руку. – С ней все будет в порядке.

- Я очень на это надеюсь, - пробормотал я.

- Не нужно надеяться. Нужно верить, - резко проговорила она и кивнула на Беллу, которая смотрела на меня. – Улыбайся, она катается для тебя.

И я улыбнулся любимой, которая кружилась на льду, разминая ноги. Тревога скользила в ее глазах, но она собралась и остановилась, принимая исходную позицию.

Первые звуки концерта ля минор Грига пронеслись по катку и Белла начала исполнять свою произвольную программу. Черное платье с блестками выделяло хрупкую фигуру Беллы на фоне белом льда. Я смотрел, как любимая разгоняется и делает первый каскад из тройного и двойного ритбергера. Получилось не убедительно, прыжки Беллы были тяжелыми, а не легкими и грациозными как всегда. Она снова разогналась и сделала еще один прыжок. Тройной ритбергер на этот раз получился лучше, но все равно я не ощущал такой привычной легкости катания Беллы. Чувствовалось, что что-то гложет ее, и она никак не может сосредоточиться на катание. Она начала свою серию вращений. Сначала низкие, затем она меняет позицию и делает низкий волчок, а затем карандаш. Первая часть выступления закончена.

Начинается медленная музыка и Белла переходит к вращениям по кругу. В этой части фигуристки должны отдыхать. Именно после того, как закончиться дорожка ее вращений, Белла должна будет перейти к самой сложной части своей программы, где больше всего прыжков. А сейчас же я стоял и с улыбкой наблюдал, как возвращается грациозность к моей любимой. Ее движения снова стали плавными и легкими.

Я заметил, как она начала заходить на прыжок и вновь впился в бортик. Тройной аксель и двойной тулуп, на котором она ошиблась. Кажется, она еще не пришла в себе.

- Где ее рвение к медали? – прошептала Эсми рядом со мной.

Музыка смолкла, а я смотрел, как Белла начинает разгон, чтобы перейти к третьей части своей программы, насыщенной прыжками. И вот она на позиции для первого. Тройной лутц выполнен идеально, Эсми облегченно вздохнула.

- Вот теперь все будет хорошо, - улыбнулась она.

И я увидел, как изменилось катание Беллы. Оно обрело свою обычную легкость и грациозность. К ней вернулась сила и она начала передавать свою энергетику залу, зажигая его своим уверенным катанием. Тройной сальхов и снова чисто, я почувствовал, как расслабляются мои напряженные мышцы, которые, казалось, задеревенели за предыдущие три минуты катания Беллы.

Музыка накалилась, и я почувствовал, как мои пальцы начинают дрожать. Белла разгоняется и прыгает. Тройной тулуп и идеальный выезд. Она скользит дальше, развивая еще большую скорость.

- Сейчас будет каскад с четвертным, - прошептала Эсми.

Но я и сам это понял. Слишком быстро, слишком сильный разгон как для обычного каскада с прыжками в три оборота. Белла отталкивается и мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что сейчас произойдет.

- Нет, - прокричал я, когда Белла упала на лед. Громкий крик пронесся по катку. Белла не попыталась подняться, она осталась лежать на льду. И я понял, что худшие мои опасения подтвердились.

Наплевав на охрану, я перескочил через бортик и рванул по льду к ней. Осознав, что ботинки только мешают, я опустился на колени и остальное расстояния между нами просто проскользил. Белла лежала, обхватив рукой правую лодыжку и прижавшись лицом к колену, тихо постанывая. По ее щекам градом катились слезы.

- Тише, Белла, - шептал я, прикасаясь к ее волосам.

- Эдвард, - простонала Белла, до боли в пальцах сжимая мою руку. И я понял, что Беллу мучает сильная боль, и она пытается хоть как-то сдержать ее, чтобы не кричать на весь каток.

Моя рука продолжала гладить ее волосы и спину. – Потерпи совсем чуть-чуть. Сейчас врачи тебе помогут, - я оглянулся через плечо и увидел, как к нам приближаются Эсми и бригада врачей.

- Эдвард, - рыдала она. – Это перелом. Я сломала ногу.

- Белла, - произнес я и заставил ее посмотреть мне в глаза. – Все будет хорошо. Слышишь меня? Все будет хорошо, - уверенно произнес я.

- Нет, я уже никогда не смогу выйти на лед, - плакала она.

Я наклонился и прошептал ей на ухо. – Все будет хорошо, Белла.

Не знаю, кого я пытался убедить в этом: себя или ее, но я знал, что это нужно нам обоим. Я понимал, что Белла не мыслит своей жизни безо льда. И если она действительно никогда не сможет встать на него, это сломает ее жизнь. Сломает ее.

- Белла, девочка моя, - Эсми опустилась на колени рядом с нами. – Что случилось?

- Я сломала ногу, - проговорила она сквозь слезы.

- О Господи, - ахнула Эсми и прижала ладонь к губам.

- Отойдите, пожалуйста, - услышал я голос врачей и отодвинулся, позволяя ему подойти к Белле.

Я по-прежнему держал ее руку в своей, и сейчас уже сам ободряюще сжал ее. – Все будет хорошо, Белла, - повторял я.

- Да, это действительно перелом, - огласил вердикт врач. – Я вколю обезболивающе и наложу шину. Остальное сделает уже врач в больнице.

- Я смогу вернуться на лед? – спросила Белла, смотря в глаза врачу.

- Мисс, вам все расскажет врач, - но по тому, как он отвел глаза, мы поняли, что шансы на то, что Белла вернется на лед - невысоки.

Слезы еще сильнее потекли из ее глаз и, учитывая, что обезболивающе уже начало действовать, я знал, что причиной этому была отнюдь не боль.

Через три часа я сидел в палате рядом с Беллой. За все это время она так и не выпустила мою руку, сжимая ее все время, пока ей делали рентген. Сейчас же мы ждали врача, чтобы услышать его вердикт. Эсми стояла рядом с моим отцом, который приехал в больницу сразу же после нас. Он обнимал Эсми, она же доверчиво уткнулась лицом в его грудь.

- Мисс Эвенсон? – спросил врач, входя в палату. Я повернул голову в его сторону, отведя взгляд от Беллы. Сейчас все устремили на него свои взгляды.

- Я смогу вернуться на лед? – задала Белла единственный вопрос, который мучил ее сейчас, от которого зависело очень многое.

- Простите, но нет. Белла, вы вряд ли сможете вернуться к соревнованиям, - вынес он свой вердикт.

Рука Беллы так сильно сжала мою, что костяшки на ее руке побелели. Эсми тихо вскрикнула и снова прижалась лицом к груди моего отца. Ее спина сотрясалась от рыданий. Папа же только прижал ее еще ближе к себе, успокаивающе поглаживая ее спину. На его лице с легкостью можно было увидеть отголоски боли и печали. Ему действительно было жаль Беллу.

- Сколько времени уйдет на восстановление? – спросил я у доктора, потому как Беллу, кажется, уже ничего не волновало. Известия о том, что этот перелом стал концом ее карьеры, заставило ее глаза потухнуть. Сейчас ей было все равно восстановиться она когда-либо или нет.

- Перелом срастется через два месяца. На восстановление уйдет еще месяц. И под восстановлением я имею в виду, что Белла сможет бегать, но не прыгать на льду. Поэтому, мисс, вам придется забыть о соревнованиях как минимум на несколько лет. В худшем случае на всю жизнь.

- Спасибо, доктор, - проговорил я, смотря уже на Беллу.

- Я зайду завтра, и проверю ваше состояние, - произнес он и вышел из комнаты.

- Белла… - проговорила Эсми, разворачиваясь лицом к нам. Но как бы она не пыталась, она не смогла найти слов, чтобы утешить Беллу.

- Все хорошо, мама, - отстраненно произнесла Белла. – Все хорошо.

Она больше не плакала. Ни одной слезинки не скатилось с ее глаз с тех пор, как на льду врач не ответил на ее вопрос. Еще тогда она поняла, что больше не сможет вернуться в спорт. Но все же она надеялась, что в больнице приговор будет другим. Она надеялась и пока была жива надежда, ее глаза горели тем таинственным светом, который я так любил. Который был так знаком мне, ведь я видел его и в своих глазах. Желание и стремление победить. Но сейчас глаза Беллы были тусклыми, она сдалась. Она больше не собиралась бороться.

- Что я могу сделать для тебя? – спросила Эсми.

- Я хочу домой. Убеди врача, чтобы он отпустил меня домой, - проговорила она и Эсми кивнула. Они с Карлайлом переглянулись и вышли из палаты.

Несколько минут я смотрел на эту отстраненную Беллу, и мне не нравилось то, что я видел. Я хотел вернуть мою Беллу, хотел, чтобы ее глаза вновь сияли.

- Белла, посмотри на меня, - проговорил я. Через одно долгое мгновение она повернула голову ко мне, смотря все тем же безразличным взглядом. – Ты будешь снова кататься. Обещаю, ты будешь участвовать в олимпиаде в следующем году.

- Как, Эдвард? Как ты собираешься это сделать? Врач же ясно сказал, мне никогда не вернуться в одиночное катание. Эта карьера для меня закрыта, - отрешенно проговорила она.

- Ты права в одном. Да, одиночное катание для тебя закрыто. Но не парное, - я взял ее руку и поднес к своим губам, смотря в ее глаза, я нежно прикоснулся к ее бархатной коже. – Будь моей партнершей.