- Поразительно, - пробормотала Белла, - все это время вы жили под самым носом у Вольтури.
- Не совсем так, - отозвался Матис, - я провожу здесь каждую осень последние десять лет. Это имение мне не принадлежит.
А я знал, кому на самом деле принадлежит Вилла ди Вольтерра. Знал, но предпочел держать это при себе. Потому что даже мысленно боялся произнести, что во всем этом может быть замешан Карлайл.
Вилла ди Вольтерра была имуществом Карлайла. Не семьи Каллен, а именно Карлайла. Я не узнал бы о ней ничего, если бы в один прекрасный день много лет назад случайно не получил вместо Карлайла проект реконструкции дома и сада. А сейчас с пугающей ясностью передо мной всплыли события десятилетней давности. Тогда я подумал, что Карлайл готовит очередной сюрприз для Эсме. Глядя сейчас на окружающее великолепие особняка и террасы, я очень хорошо понимал, что сюда были вложены огромные деньги. Вилла ди Вольтерра разместилась на вершине горы в области Маремма. Вид, открывавшийся с террасы, захватывал дух – несмотря на то, что уже настала середина осени, до самого подножия холмов простирались зеленые равнины, апельсиновые и оливковые рощи, виноградники. А вдалеке тонкой полоской виднелось сияющее голубизной Тирренское море. Точнее, сейчас, в сгустившихся сумерках, человеческому взгляду это великолепие было бы недоступно. Сама территория виллы тоже не оставляла равнодушной. Она сохранила традиционную тосканскую архитектуру, имела два этажа, включая башню. На территории сада были оборудованы веранда и бассейн. Словом, Матис довольно неплохо устроился как для скрывающегося от клана Вольтури. Тем более удивляло то, что царственная семья до сих пор не наложила лапу на эти места. Кай всегда интересовался дорогой недвижимостью. Господи, для каких целей это место понадобилось Карлайлу и Матису. Что они задумали вместе? Что бы это ни было, я был уверен, что мне это не понравится.
Ход моих мыслей перебила вышедшая нам навстречу вампирша.
«Наконец-то! Я чуть с ума не сошла!» - подумала женщина. Высокая, очень худенькая, она обладала чудесной кожей цвета молочного шоколада и огромными кошачьими глазами. Цветастая длинная юбка колыхалась вдоль ее длинных стройных ног, создавая впечатление, что она парит в воздухе.
- Ты все-таки нашел их, - почти разочарованно протянула женщина хрипловатым грудным голосом.
- Я же говорил, Табия, что они будут там в назначенное время. Ты, кажется, никак не смиришься, что я всегда оказываюсь прав, - голос Матиса звучал самодовольно.
Женщина расставила руки по бокам и спросила:
- Всегда, говоришь?
- Почти всегда, - самодовольства как не бывало. В мыслях промелькнул образ девушки, безумно похожей на Несси, и отозвался в его душе резкой болью. Я знал, что это не могла быть Несси. Это была его легендарная Риннон, Белая Дама. Но, Бог мой, как они были похожи с моей дочерью.
Табия улыбнулась, обнажив ряд жемчужно белых зубов, резко контрастирующих с золотисто-шоколадной кожей. Улыбка не была злорадной. Скорее, она хотела утешить Матиса, но это ей не удалось. И теперь уже она испытывала разочарование. И только одно имя проклинала она в душе – Мадалена. Ревность.
Всего несколько минут, и целая жизнь открылась передо мной. Их жизнь. Мне казалось, что я знал их всегда. Потому что в Матисе был я сам. Я, не справившийся с тяжкой ношей. Я, потерявший любовь всей жизни. Я, похоронивший собственную дочь. Проклятье.
- Позвольте мне представить вам мою подругу, Табию, - сказал Матис, обращаясь к нам.
Табия резко выпрямилась, но, испытывая боль от его определения ее положения подруги, внешне ничем не выдала этой боли.
- Я оставлю вас, вам есть о чем поговорить, - заставила она себя произнести. И бросилась вон с террасы.
Матис проводил ее взглядом.
- Значит, Табия? – язвительно произнесла Белла, словно обвиняя Матиса в чем-то.
- Когда я встретил ее в начале прошлого века в Каире, она была человеком. Она заставила меня ее обратить. Хотела провести со мной вечность. Табия бывает очень настойчива.
Перед моими глазами проплыли его воспоминания о жарком египетском солнце, о ее золотистой коже, о браслетах на ее руках. Им было хорошо вместе. Значило ли это, что и я смог бы найти свое счастье, оставив Беллу? Словно в ответ на мои мысли, Белла спросила:
- Значит, Мадалена была забыта?
Это звучало как утверждение. Как обвинение. Словно история Мадалены зацепила в ней что-то важное. И я догадывался, что именно. Их истории были похожи как две капли воды. За тем лишь исключением, что Матис дал умереть своей возлюбленной. А я – спас. Я смотрел на Беллу и вспоминал ту девочку, запах которой сводил меня с ума. Боже, как мы оба были далеки от того дня! И, как знать, может быть, мне не стоило возвращаться с Аляски, куда я сбежал от нее. Сегодняшняя ужасная сцена всплыла перед моими глазами. Господи, я до сих пор ее хотел. До сих пор во мне все горело желанием почувствовать ее объятия. Но это была уже не та Белла, которую я любил. Не та, что готова была жертвовать своей жизнью ради тех, кто были ей дороги. Но, даже такая, она не отпускала меня, вызывая желание, граничащее с болью.
Матис пожал плечами и ответил:
- Пойдемте, я кое-что вам покажу. Мне нужно еще многое рассказать.
В доме царил идеальный порядок. Что бросалось в глаза, так это обилие картин на стенах. Проследив за нашими взглядами, Матис коротко объяснил:
- Это все Табия.
Наконец, мы поднялись на самый чердак. Здесь была оборудована мастерская египтянки. Видимо, именно отсюда в дом перекочевали все картины. Матис включил подсветку на потолке и стенах, подошел к мольберту и снял с него простыню. Девушка… Золото ее волос словно бы озарило комнату. Спокойствие на ее лице, нежность в каждом изгибе – все наполняло меня ощущением, что когда-то давно, в прошлой жизни, я знал эту женщину. Прошлое и настоящее смешались в моем сознании. Одетая в черное платье, она спала… Или была мертва… Впрочем, легкий румянец, игравший на ее щеках, наполнял всю картину жизнью и светом. Одно я знал точно – эту женщину любил Матис. И, возможно, любил больше жизни.
- Мадалена, - прошептала Белла.
- Ее нарисовала Табия с моих слов. Удивительное сходство… Словно бы она была с ней знакома. После обращения у Табии открылись способности очень точно видеть прошлое. И изображать это на холсте – я просто не мог не воспользоваться этим, - еще несколько мгновений он вглядывался в портрет Мадалены и, наконец, проговорил: - Отвечу на твой вопрос Белла. Была ли Мадалена забыта? Я никогда ее не забывал. И никогда не забуду. Как и не смогу перестать любить ее. Воспоминания о Мадалене навсегда останутся со мной. Но… Я только пытаюсь жить в мире, где ее больше нет и не будет. Встретив Табию, я подумал: «Черт! А почему бы не попробовать!». И оказался прав. Я живу сегодня и сейчас. И я позволяю себе новые привязанности. И Табия отчасти понимает это. И позволяет мне иногда возвращаться в прошлое. Пускай и мысленно. Это похоже на жизнь втроем. За тем лишь исключением, что одна умерла еще до рождения второй.
Белла раздраженно передернула плечами.
- Черта с два ваша Табия понимает это. У нее нет иного выбора, как делать вид, что она все понимает. С вашей стороны крайне эгоистично позволять себе думать, что она спокойно к этому относится.
Я был вынужден внутренне согласиться с Беллой. Того, что я видел было достаточно, чтобы понять, что происходит между Матисом и его «подругой». Я не мог понять другого – какого черта обычно сдержанная и чрезмерно спокойная, моя бывшая так явно выказывает свое раздражение? И это странно волновало меня. Здесь, стоя рядом с ней, каждой клеткой своего тела я ощущал ее присутствие. И, черт подери, я был так зол на нее! Зол за то, что ушла от меня. Зол за то, что примкнула к Аро. Зол за то, что по-прежнему хотела меня и таяла в моих руках. Зол за то, что вызывала во мне все то, чего не должна была бы.
Матис сохранял спокойствие. Хотел бы я этому научиться! Он подошел к маленькому круглому окошку и вгляделся в темные вершины холмов Тосканы.
- Я устал жить воспоминаниями. Но жить не ими, к сожалению, так и не научился. Я Табию не держу. Это ее выбор. Она делает мою жизнь чуточку легче… Впрочем, ближе к делу. У тебя, Изабелла, осталось совсем немного времени. Я знаю, что вы хотите знать. А вы знаете, что у меня есть ответы.
- Что тогда случилось? – тихо спросила Белла. - Что произошло на самом деле? Мне бы хотелось услышать вашу историю от вас.
- И если вы думаете, что вам удастся обвести нас вокруг пальца, то знайте – это невозможно. Я буду знать каждую вашу мысль.
Белла оглянулась на меня, и в глазах ее промелькнуло одобрение. Почему-то это вызвало во мне прилив нежности. И я вновь разозлился на самого себя. Почему мне так важно ее одобрение? Почему я так хочу видеть, как в ее взгляде проскальзывает теплота, когда он обращен на меня? Почему мне до сих пор почти физически больно от того, что я не касаюсь ее руки?
Матис печально улыбнулся.
- После смерти Риннон меня терзает лишь одна жажда. Жажда мести. Я хочу, чтобы Вольтури ответили за то, что сотворили с нашими жизнями.
- И Аро? – вдруг спросила Белла. Черт! Я готов был убить ее за этот вопрос. Эти моментальные смены настроения не доведут меня до добра!
- Аро… Что ж… давайте по порядку.
Матис сел в кресло, жестом пригласив нас присоединиться.
- Что вы знаете из всей моей истории? – спросил он.
- Все вплоть до того дня, как Вольтури «убили» вас, - ответила Белла, - а остальное вызывает сомнения. В свете того, что вы живы.
- А само мое существование не вызывает у вас сомнения? – усмехнувшись спросил Матис. - Впрочем, мы все не о том. Эдвард, я думаю, вы уже в курсе, кто создал меня?
Карлайл… Черт! Я так и знал! Знал, что не все так просто с отцом в этой истории. Но корнями она уходит глубже, значительно глубже, чем я мог предположить.
- Мы познакомились во Франции. Я жил тогда в Пампоне. Мне было двадцать пять лет, но внешне я выглядел моложе. Я был первым вампиром, созданным Шарлем. Простите… Вам он известен как Карлайл.
Белла вскрикнула. Я невольно оглянулся на нее. В глазах ее было неподдельное удивление. Черт! Как наваждение. Стоит лишь взглянуть на нее, и я готов пожертвовать всем. Да и так ли велика жертва?
- Как Карлайл? – прошептала она. - Не может быть!
Матис пристально посмотрел на меня. Черт! Черт! Черт! Кругом одно вранье. И до правды никому дела нет. Потому что правда у каждого своя. Это прописная истина. Я перевел взгляд на Беллу.
- Ты еще много о нем узнаешь интересного, - наконец ответил я, - впрочем, как и я.
Матис снова улыбнулся.
- Тогда Шарлю было немногим менее ста лет, и он только научился справляться со своими инстинктами. И начинал постигать искусство врачевания. За этим он и пришел ко мне. Я был врачом. Вернее, тогда, почти триста лет назад медицина была так далека от той, что сейчас, что меня скорее можно было назвать знахарем, целителем… Кем угодно. В моей семье из поколения в поколение передавали рецепты травяных сборов и народных средств лечения. Я был первым в своем роду, кто достиг в этом мастерства достаточного, чтобы стать довольно известным по всей Бретани. Что и говорить, у меня был талант к этому. Однажды ко мне пришел молодой человек. Он представился как Шарль Келль. Он хотел учиться у меня. И сперва я воспринимал это как игру, которая мне очень льстила. К тому же я был молод. А Шарль стал моим первым настоящим другом. Много лет спустя он лишь доказал, что остался единственным, кто не предал меня.
- Но обратил вас все-таки он? – тихо спросил я.
В мыслях Матиса мелькнул образ склонившегося над ним Карлайла. А потом резкая, сжигающая изнутри боль опалила его.
- В тот день, когда Шарль Келль, или Карлайл Каллен, как его знают другие, обратил меня, все было как обычно. Ничего примечательного. Кроме одного. В тот день родилась Мадалена. Так наши судьбы оказались связанными в неразрывном узле. Который невозможно распутать по сей день, хотя многие герои той истории уже ушли в мир иной. Пока жив хотя бы один из нас, она будет накладывать отпечаток на живых. Так что сегодня и вы станете ее участниками. Я скажу вам больше – уже стали. В тот день, когда вампир полюбил земную женщину. Этот день запечатлелся в моей памяти поминутно, будто я снова и снова переживал его тысячи раз. По сути, так оно и было. Я хотел лишь одного – помнить то, что на самом деле было самым важным в моей жизни. День, когда родилась Мадалена.
Его голос звучал отстраненно, словно бы рассказ нисколько не задевал его чувств. Но в глубине глаз поселилась нежность и теплота, едва он произнес имя Мадалены. Даже спустя столько лет. Что ж… Мне оставалось смириться. Я всегда буду любить Беллу. Всегда.
- Роды у ее матери были первыми и очень тяжелыми. Она мучилась уже несколько суток. Повитуха едва не уморила обоих – и мать, и ребенка. Отец Мадалены, обезумев от страха, разыскал меня в соседней деревне. Он верил в меня, как в единственное спасение для своей жены и сына – тогда он думал, что у него непременно будет сын. В их роду рождались одни сыновья. Шарль остался, сославшись больным. Теперь я понимаю, что на самом деле он попросту боялся, что от запаха крови он потеряет голову. Так что этот его поступок бы в высшей степени разумным. Когда мы приехали домой к отцу Мадалены, его жена уже была на грани того, чтобы отдать Богу душу. Я сделал все, что мог. Но… Мать ребенка спасти мне не удалось. Зато на свет появилась маленькая девочка. С золотистым пушком на голове и ясными синими глазами. Уже тогда было ясно, что цвета они не поменяют с возрастом. Отец Мадалены обезумел от горя. И отказался от ребенка. Он кричал, что это не может быть его дочь. Я уже говорил, что у них рождались только сыновья. Он грозился утопить девочку. У меня не было другого выбора, как забрать ее с собой. Возвращаясь в Пампон, я ломал голову над тем, что мне делать с ребенком. Я никак не мог оставить ее себе. Я был не женат, и воспитывать ребенка, тем более девочку, в одиночку – слишком большая ответственность. Однако, выбора у меня не было. Я уже дал ей имя. Мою мать звали Мадаленой. Мне хотелось, чтобы это дитя носило ее имя. Я зря принес ее в свой дом. Вы знаете, что такое поющая кровь?
Я вздрогнул. Боже… Бедный Карлайл! Мы с Беллой переглянулись. Воспоминания бурным потоком хлынули в моей голове. Тогда, на заре нашей любви… Когда ее кровь так волновала и будоражила меня…
- Вы хотите сказать, что Карлайл… - Неуверенно спросила Белла.
- Да… Ее кровь пела для Шарля. Но он сумел не выдать себя. Однако ночью, когда, с трудом накормив ребенка, я лег спать, Шарль… Мы положили Мадалену спать в гостиной. С нею осталась моя служанка, Элен. Когда все уснули, Шарль, не в силах бороться с собой, вошел туда, где лежала девочка. Я проснулся от жуткого предчувствия. В мою бытность человеком у меня была очень хорошо развита интуиция. Когда я вошел в гостиную проверить, что с девочкой, Шарль… склонился над импровизированной кроваткой. Я впервые видел вампира. Ничего толком не понимая, я окликнул его. Шарль резко обернулся. В глазах его был испуг. Он не успел причинить вреда Мадалене. Но я требовал объяснений. И он…
- Неужели вы настолько разъярили его, что он набросился на вас? – спросила Белла.
Признаться, этот вопрос готов был сорваться с моих губ. Но Белла опередила меня. Знать, что Карлайл не столь непорочен, каким его знал я, было бы большим ударом. Так, словно бы меня обманывали всю мою жизнь. Но то, что подумал Матис, заставило меня вздохнуть с облегчением.
- Нет, Шарль никогда не был способен причинить боль живому существу. И я думаю, что даже без моего вмешательства, он не смог бы убить Мадалену. Хотя в последствии и утверждал обратное. Но, как бы то ни было, не желая слушать моих вопросов, Шарль ушел. Я бросился его разыскивать. Шел ужасный дождь. Запах ночи был удушливым… Мне казалось, что я попал в свой самый дурной сон… По сути так оно и было… Черт! Земля была мокрая, скользкая. Я упал в сточную яму… и сломал спину… Я потерял сознание. А очнулся от боли… Найдя меня, Шарль весьма справедливо решил, что жить мне осталось считанные часы. Едва ли я протянул бы до утра… Мне нет смысла описывать, как я пережил обращение – это то, что чувствовали и вы.
Мы с Беллой переглянулись. Я знал, о чем она думала, даже не умея прочесть ее мысли. Она вспоминала обстоятельства, при которых она стала вампиром. Несси… Господи… Мы просто не имеем права ее потерять! Потому что это будет значить, что все было напрасно! Я ощутил острое желание сжать ладонь Беллы. Прикоснуться к ней, чтобы почувствовать себя увереннее. Но она была на другом конце комнаты. Скрыла свои мысли и чувства под незримым щитом.
- Значит, вы стали вампиром не по своей воле? – спросила Белла.
- Если бы мне не грозила опасность, Шарль никогда не обратил бы меня. Когда я очнулся, я не понимал, что происходит с моим телом. Я испытывал только голод. Он сводил меня с ума. Когда Шарль открыл мне правду, я готов был возненавидеть его. Сама мысль о том, что теперь я всю жизнь буду зависеть от крови, была мне отвратительна. Уже в первую ночь своей бытности вампиром я убил служанку, которая ухаживала за Мадаленой. Если спасти девочку Шарль успел до моего обращения, то Элен уходить по доброй воле не хотела. Она думала, что я умираю. Она любила меня, наверное. Впрочем, я отвлекся… Итак, пока я валялся в беспамятстве, за Мадаленой вернулся ее отец. Он пришел в себя и умолял вернуть ребенка. Потому что это было единственное, что осталось ему от жены. Одного взгляда на девочку было достаточно, чтобы понять – жена ему не изменяла. Мадалена была очень похожа на отца. Шарль отдал ребенка. Он лишь попросил сохранить ей имя, данное мною. Отец был так счастлив, что после всего ему удалось вернуть девочку, что согласился. А потом мои пути с Шарлем разошлись…
- Значит, вы поссорились? – спросила Белла.
- Не совсем так. Я ушел. Точнее, сбежал. Мы с Шарлем встретились вновь много лет спустя. В Вольтерре. Уже после рождения Риннон.
- Но почему вы ушли? – не унималась Белла. - Карлайл мог помочь вам привыкнуть… Приспособиться.
- В его понимании освоиться означало питаться кровью животных. Но они не насыщали меня. Единожды попробовав вкус человеческой крови, сложно отказаться от этого. Я не испытывал в себе сил смириться с тем, что мне не суждено больше испытать восторга, вызываемого ее вкусом. Потому сбежал от Шарля при первой возможности. Мы расстались не очень хорошо. Я тогда совершал поступки, о которых сегодня стыдно вспоминать. Меня преследовали видения, сути которых я тогда не понимал. В одном из них я увидел Аро. Это видение повторялось снова и снова. Оно манило меня с такой силой, что я не мог противостоять ему. Я знал только то, что он уже дорог мне, мне казалось, что я знаю его всю свою жизнь. Аро невозможно не любить.
Черт! Черт! Черт! Еще один обожатель непревзойденного Аро Вольтури! Даже Карлайл долгие годы находился под его обаянием. До тех пор, пока не произошла та давняя история с Лоренцо. И мною. Черт! Я чувствовал, как ярость заставляет мои мышцы напрягаться. Сам воздух, казалось, вибрировал от напряженности. Между тем, Матис продолжал свой рассказ.
- Я знал только то, что должен разыскать его. И отправился во Флоренцию. Правда, сперва устроил охоту на вампира в Пампоне. В последнюю ночь в родном городе я, как это сейчас называется, оторвался. Безо всякого желания заметать следы. Это я оставил для Шарля. Его тогда едва не поймали. Вместо меня. Словом, в городе после моих похождений царила паника.
- Карлайл никогда не вспоминал эту историю, - сказал я, справившись со вспыхнувшим во мне гневом.
- Это было так давно, - улыбнулся Матис, - я был другим. Он был другим. Слишком много всего произошло между нами, чтобы вспоминать те, прежние, недоразумения.
- Ничего себе недоразумения, - невесело усмехнулась Белла, - я не знала, что это так называется.
- Мы с Шарлем давно прожили и пережили черту неприязни и вины. И это не имеет значения. А я не мог тогда простить ему моего обращения. Впрочем, ближе к делу. Отомстив Шарлю, я отправился в Италию. Необузданный новорожденный вампир, я оставлял за собой кровавый след по всей Европе. Я сам не знаю, чего я искал. Мои видения посещали меня с пугающей регулярностью. И я не знал, что они сулят мне. Я даже не был уверен в их реальности. А потом меня нашел Аро.
Матис задумчиво посмотрел в окно. Что он пытался разглядеть в ночной тьме?
«Как жаль, - подумал он, - как жаль, что я встретил его… И какое счастье, что он был в моей жизни».
- Почему? – спросил я.
- Что? – отвлекшись от своих мыслей, переспросил Матис.
- Почему вам жаль, что вы встретили его?
- Он перевернул мою жизнь. И в то же время поставил все на свои места. Нам было хорошо вместе. Он ввел меня в клан. Принял в семью. Те годы я вспоминаю как время безмятежного счастья. Аро оберегал меня от всего, что могло расстроить или причинить мне вред. Он оберегал меня от Маркуса и Кая. Он оберегал меня даже от себя. И вместе с тем, никто никогда так не раскрывался передо мной. И не раскрывал мне себя самого. Черт… Если бы Аро был женщиной, мы были бы идеальной семьей. Тем более, на тот момент оба были холостяками.
Матис улыбнулся своей шутке.
- А в один прекрасный день я увидел Мадалену. В видении. Она спала. Так, как спит здесь, на этом портрете. И так же ее волосы отливали золотом, а на лице играл румянец. Я знал, что это Мадалена. Знал, что она уже стала взрослой. Знал, что она ждет меня. Как и я ждал ее всю свою жизнь. Я не раздумывал ни минуты. Я был уверен, что она моя судьба. В какой-то степени так оно и было. Я полюбил ее, еще толком не зная. На следующий же день я попрощался с Аро и уехал. Я вернулся во Францию. В Пампоне я узнал, что отец Мадалены стал весьма влиятельным человеком в своей деревне. Он женился повторно. И жена родила ему четверых крепких сыновей. Они были счастливой семьей. Мадалену собирались выдать замуж за богатого ювелира из Сен-Бриё. Она как раз должна была вернуться из монастыря, где воспитывалась последние два года. Тогда я поселился на окраине деревни в заброшенной хижине. И старался не вступать в контакт ни с кем из деревни. Я ждал возвращения Мадалены. В те времена мне здорово пригодилась наука Шарля Келля. Самоконтроль мне был необходим, чтобы не убить никого из деревни. Тогда впервые после Шарля мне пришлось столкнуться с тем, что человеческая жизнь имеет значение. Я заново учился питаться кровью животных. И, признаться, с удивлением обнаружил, что это вполне мне по силам. Я уже не был новорожденным. И справляться со своими желаниями было намного легче, чем вначале. Тогда я еще не знал, что только так можно вновь вернуться к собственной человечности. И заново научиться быть человеком. Это оказалось настоящим искусством. С те пор, как я в действительности им был, прошло семнадцать лет. Семнадцать лет моей бездны. И семнадцать лет жизни Мадалены.
- Ну что было потом, можете не рассказывать, - нетерпеливо заявила Белла, - в общих чертах я представляю, как развивалась ваша история с Мадаленой.
«Так же, как и наша с тобой!» - хотелось крикнуть мне. Черт! Белла в очередной раз умудрилась заставить меня испытать боль. Боль от воспоминаний.
- Меня интересует Аро, оборотни и то, как вы уцелели, - продолжала она.
- Что за дурацкая привычка в современном мире – все загонять в рамки. Я рассказываю вам жизнь. А вы просите не отвлекаться на детали.
Белла опустила глаза.
- Простите. Просто я обещала Аро вернуться к вечеру. И уже сейчас сильно опаздываю.
- Значит, ты вернешься к нему? – произнесли мои губы прежде, чем я сообразил, что следует промолчать.
Белла посмотрела в мои глаза. Что было в них, в этих глазах?
- Я обещала, - сухо ответила она.
Вот и все. Но демон внутри меня не желал униматься.
- Мне ты тоже многое обещала. У алтаря.
Мне казалось, это не мой голос. Он звучал отвратительно. Наполненный ядом и злобой, он был отпугивающим.
Но Белла не взорвалась. И не разозлилась. И если ей было больно, она не показала этого. Боже мой, куда же делась та девушка, которую я полюбил, на которой женился, которая родила мне дочь?
Она опустила глаза, сцепила ладони. Затем распрямила плечи и, вновь посмотрев на меня, произнесла:
- С ним у меня больше шансов вовремя помешать возможным неприятностям, чем с тобой.
- Значит с ним безопаснее?
- С ним предусмотрительнее.
Я заставил себя утихомирить свое раскричавшееся эго. Она права. Но могу ли я доверять ей в том, что она не причинит вреда Несси? Ведь еще вчера я подозревал ее в сговоре с Аро. Но сегодня… Нет, она любила Несси. Сильнее, чем кого бы то ни было. Об этом говорил каждый ее жест. Каждый ее взгляд. Нет, она никогда не предаст нашу дочь. Меня – возможно. Если это будет нужно. Но только не Ренесми.
- Тогда я провожу тебя, - снова заговорил мой голос вопреки моей воле.
- Нет. Я и так пахну тобой.
У меня закружилась голова. Она пахнет мной. А я – ею. После того сумасшествия под дождем. После наших жестоких слов. Желание с новой силой вспыхнуло во мне, разливая по венам расплавленное золото.
- Продолжайте, Матис, - пробормотал я, пытаясь не выдать, насколько я уязвлен.
Матис, наблюдая нашу перепалку, склонил голову на бок и чуть заметно улыбался.
- Спасибо, - сказал он с некоторым сарказмом.
- Простите нас за эту семейную перепалку, - усмехнувшись, проговорила Белла, - у нас некоторый кризис.
Я заставил себя проигнорировать вспыхнувшее потепление в области сердца при ее словах о «семейной перепалке».
- Ну что вы, - Матис встал с кресла и подошел к окну, - ночь длинная. Вы успеете добраться до Флоренции, Изабелла. Аро наверняка на охоте. Так что едва ли заметит ваше отсутствие раньше утра. А до этого времени вы будете в гостинице.
- Вам было видение? - язвительно поинтересовалась Белла.
- Нет. Но я помню некоторые привычки Аро. Быть во Флоренции и проводить ночи не на ее улицах – не в его стиле.
- После смерти Мадалены… - медленно проговорила Белла, - что было после того, как она умерла?
- Рухнул мир.
Как просто. Мир рухнул. Мой мир тоже находился в руинах. Матис смог собрать его по камням. А я?
- Мне казалось, - продолжал Матис, - не осталось ничего, что могло бы заставить меня возродиться к жизни. Первые часы мне казались самыми трудными. Я еще не знал, что столетия без нее окажутся пыткой. Но была одна ведьма… Маура… Они с сыном жили недалеко от Пампона. В Броселианде. Она здорово помогла мне с Мадаленой, когда та умирала. Если бы не Маура… постепенно я пришел в себя. Знакомился с дочерью. Учился жить заново. Уже в который раз. Мне нравилось жить в Броселианде. С Маурой мы стали друзьями. Ее сын, Хоэл, бын старше моей Риннон. Когда Риннон исполнилось семь лет, она уже выглядела на семнадцать. А Хоэлу было около пятнадцати. Но это нисколько не мешало их дружбе. Однажды Маура, придя из города, куда она ходила за покупками, сказала, что люди не забыли того, что произошло много лет назад. Они до сих пор помнили ту ночь, когда вампир истребил половину населения Пампона. И кто-то выследил нас с Риннон. Меня узнали. И планировали устроить облаву. Я не хотел, чтобы кто-то пострадал. И не хотел, чтобы Риннон узнала о том, кто я на самом деле. Она знала, что мы отличаемся от людей. Но я так и не решился открыть ей то, что, по сути, я был чудовищем. Что на моих руках были смерти сотен людей. И что это я убил ее мать, как бы то ни было. В тот же день мы собрались и уехали. Выбора у меня особо не было. Я не был готов к жизни отшельника. Не был готов сам нести ответственность за наше будущее. Тогда я вспомнил про Аро. За это время в Вольтерре ничего не изменилось. Аро согласился мне помочь. Я просил его только о том, чтобы он не ставил клан в известность о том, кем мне приходится Риннон. И еще я настаивал на том, чтобы обеспечить дочери нормальную человеческую жизнь – ту, которой она была лишена за годы жизни в Броселианде. Она была очень красива, Риннон. И мне так хотелось, чтобы эта красота не погубила ее, а принесла бы ей счастье. К тому времени она уже догадалась о том, кто мы такие. Но восприняла это спокойно. Ей достаточно было знать, что я не убиваю людей. Что мы никому не причиняем вреда. Следующие несколько лет нашей жизни были, пожалуй, самыми счастливыми для нас. Насколько это возможно, учитывая, что я все еще тяжело переживал смерть Мадалены. Тогда я еще не понимал, что тоска по ней растянется на всю вечность. Я сотни раз проклинал себя, что не обратил ее прежде, чем она забеременела. Потом речи об обращении идти просто не могло. Но Мадалена и сама не желала становиться вампиром. Она хотела прожить как можно дольше рядом со мной, оставаясь при этом человеком. Так что наша любовь с самого начала была обречена. Сегодня, глядя на вас, я понимаю, что будущее есть всегда. И если твой муж, Изабелла, мог спасти тебя, то и я мог спасти Мадалену. Значит, просто недостаточно хотел этого. Недостаточно любил ее… Так что произошедшее целиком моя вина.
Белла поежилась, будто ей было холодно. Признаться, мне и самому стало не по себе от последнего замечания Матиса.
- Это неправда, - посчитал нужным заметить я, - знай вы все то, что знали мы триста лет спустя, вы бы не дали ей умереть. Мы применили яд в последний момент, когда Белла уже родила нашу дочь, это помогло.
Матис улыбнулся. «Спасибо», - была его мысль.
- За что?
- За попытку.
Белла снова подошла к картине. Ее взгляд скользил по чертам Мадалены. Она коснулась поверхности холста, неровностей мазков краски.
- Потом вы встретили Сульпицию Мастино, - тихо проговорила она, - и она нарушила мирное течение вашей жизни. А вы перевернули ее жизнь. Эту часть истории можно бы было опустить. Если бы не последствия, которые она навлекла на ее участников. На всех участников без исключения.
- Да, вы правы, - перебил ее Матис. Он испытывал такое напряжение, что оно видно было невооруженным взглядом. Он до сих пор испытывал чувство вины, - нам всем дорого обошлась моя слабость. Особенно Риннон. Это разрушило ее мир. Подвергло сомнению ее убеждения. Она не понимала… Не могла понять… И хотела разобраться в этом. Она возненавидела вампиров. Но даже не за то, какой образ жизни они ведут. А за то, что сама не была вампиром. А главным своим врагом она начала считать меня.
- Расскажите о том, как вы остались живы после того, как Аро уехал во Флоренцию за Сульпицией, - сжалилась над ним Белла.
Матис перевел дух.
- Это была ночь, - ровным голосом проговорил он, - слуги уже спали. Мы позволяли себе роскошь иметь слуг-людей. Это было сделано все с той же целью. Чтобы жизнь Риннон ничем не отличалась от человеческой. Как жаль, что я так и не научился вызывать видения тогда, когда они бы могли спасти… Я даже не догадывался, не чувствовал опасности. Я думал, что это Аро. Не знаю, что заставило меня окликнуть Риннон и велеть ей запереть дверь в свою комнату. Но точно не дурные предчувствия. Может, обычное чувство предосторожности. Это была школа Аро. Он любил рисковать. Но всегда действовал осторожно при этом. И сотни раз перестраховывался. Я отворил двери. И только тогда понял, что происходит. Но этого не хватило для того, чтобы успеть спастись… Все происходило бесшумно. Все было просто и понятно. Я знал, что сейчас умру. И по правде сказать, чувствовал себя спокойным. В глубине души я надеялся, что от встречи с Мадаленой меня отделяют секунды. И мне было плевать, что она могла быть только в раю, а мне был уготован ад. Я верил, что там, на грани жизни и смерти она все еще ждет меня. И, признаться, верю в это по сей день. Риннон сбежала. Все решили мгновения. И моя просьба закрыть дверь. Ей хватило этого, чтобы спасти свою жизнь. И этим она спасла и меня, хотя сама не знала об этом. Матису нужна была моя дочь. И только я мог сказать, где она. Матис лично допрашивал меня.

Он замолчал и усталым жестом провел ладонями по волосам. В этом его молчании было много того, что он не мог скрыть от меня.
- Что было после? – спросила Белла.
Я знал ответ до того, как Матис даже в мыслях произнес его.
- Карлайл. Потом был Карлайл. Он тогда только появился у Вольтури. Он устроил мне побег. Он обеспечивал мою безопасность многие годы спустя. Я навсегда останусь его должником.
- Вы нашли Риннон? – вновь прервала его Белла. Когда она так изменилась? Вместо прежней сентиментальной девушки, которую я любил, передо мной была женщина, которую интересовали теперь лишь голые факты. Причины и следствия. И никаких эмоций.
- Нашел. Тогда она уже прошла обряд. Тогда она уже прожила целую жизнь, потеряв свою первую и единственную любовь. Тогда она уже пережила собственную смерть у замка Тресессон. И всего этого она мне так и не простила. Мы виделись лишь единожды. Я просил ее только прекратить войну против Вольтури. Но она не смогла. Уже не смогла остановиться. Месть стала главным в ее жизни и поглотила ее полностью. А потом она умерла.
- Как? – живо спросила Белла. - Как они убили ее.
В ответ Матис лишь пожал плечами.
Белла улыбнулась.
- Вот и конец истории. Похоже, мы только зря потеряли время. Нового или полезного вы нам не рассказали. Кроме того, что Карлайл косвенно замешан в ней. Но все это вряд ли поможет нам.
- Видимо, ты права, - тихо ответил я. С ней сложно было не согласиться. Мы были в той же точке, где и начинали. И ни на сантиметр не продвинулись к тому, чтобы принять верное решение в нашей сложной ситуации.
- Это еще не вся история, - раздался голос со стороны лестницы. В комнату плавно вошла Табия, неспешно покачивая бедрами.
_________________________________________________
Вилла ди Вольтерра

Портрет Мадалены