Я хочу закричать, но слова, застрявшие в горле, утопают в глубине малахитовых глаз, сверкающих даже в неосвещенной комнате. Я замечаю высокий стальной подсвечник на узкой полочке справа и благодарю всех известных мне богов за то, что до сих пор могу продуктивно оценивать ситуацию.

Рука дотягивается до стены, и я цепко сжимаю в руке тяжелую яшму.

- Поставь, - холодно произносит он, остро очерченное в темноте лицо остается спокойным. – Я не причиню тебе вред.
- Кто ты такой? – голос осип от страха.
- Я только пришел познакомиться. – Юноша поднимается с кресла, и что-то в грации его движений кажется мне знакомым.
- Не подходи, - крик отражается лишь в громком шепоте.

Я сжимаю подсвечник в руке с такой силой, что острые углы длинной ручки оставляют глубокие отпечатки в ладони. Пока он медленно приближается, я отчаянно выбираю вариант отступления. Свободная рука натыкается на холодный металл дверной ручки. Но он за долю секунды оказывается рядом и дверь, прижатая его ладонью, громко захлопывается. Он продолжает осторожно и молча изучать мое лицо, оставаясь на пугающе близком расстоянии, как будто боится, что, прикоснись он ко мне, я, словно хрупкая фарфоровая кукла, расколюсь на кусочки. Решительный вдох, и я хорошенько замахиваюсь, целясь прямо ему в висок. Но и этот удар он отражает, и подсвечник беззвучно приземляется на перину кровати за его спиной, а моя рука оказывается зажатой в его.

- Аня, послушай меня, - почти ласково просит незнакомец.

Но мне уже все равно. Я даже не замечаю того, что он произносит мое имя. Я просто стараюсь вложить все силы в голос, надрывая связки. Я кричу достаточно громко, и на лестнице уже слышатся приближающиеся шаги.

Блондин только разочарованно потирает переносицу и неодобрительно качает головой. Когда я успеваю поразиться спокойствию его реакции, он разбегается и… выпрыгивает в открытое окно. Сердце в следующую секунду оказывается где-то невообразимо низко, настукивая в районе пяток, легкие сжимаются в плотный комок, отказываясь пропускать кислород. Подскочив к балкону, я в страхе зажимаю рот рукой, но ни на темной лужайке, ни во дворе уже никого нет.

В комнату с испуганными лицами врываются почти все жители дома, дедушка принимается осматривать меня, тетя беспрестанно выдает один вопрос за другим.

- Просто п-п-па-ук, - заикаюсь я и понимаю, что по щекам струятся слезы.

Восемь. Восемь раз я пытаюсь заснуть, но всякий раз в ужасе распахиваю глаза, стоит ветру коснуться ветвей можжевельника за окном. Я закрыла все двери и окна на щеколды и замки, поэтому воздух в комнате становится горячим и спертым, что ничуть не улучшает атмосферу.

Я сижу на кровати, прижавшись к спинке и обняв ноги. Пот ручейками струится по спине, одежда противно липнет к коже. Проходит не менее пяти часов, прежде чем небо начинает светлеть, но я упорно отказываюсь приоткрыть хотя бы дверь в коридор.

Я слышу периодически, как тихие шаги прокрадываются по лакированному полу, и замираю, задерживая дыхание. Но это, должно быть, только Тамара, которую взволновала моя истерика. Дядя, за что я ему безмерно благодарна, списал все на усталость от дороги. И я действительно чувствовала себя хуже ужасного, но сон не мог побороть страх.

Когда первые лучи солнца выпрыгивают из-за макушек деревьев и комната освещается теплым утренним светом, я осторожно открываю дверь и медленно спускаюсь вниз. Все уже собрались в кухне, поэтому мне приходится изображать спокойствие. По озабоченным взглядам Тамары и немым вопросам дяди я понимаю, что это удается мне гораздо хуже, чем хотелось бы.

Я поначалу сомневаюсь, стоит ли рассказывать родным о случившемся ночью. Потом быстро отметаю эту идею. Любой здравомыслящий человек счел бы это, по меньшей мере, неудачной шуткой, в большей степени похожей на сумасшествие.

- Все в порядке, Аня? – спрашивает Андрей.
- Да. Чувствую себя отдохнувшей, - я выдаю как можно более искреннюю улыбку и пододвигаю к себе тарелку с омлетом.
- Что-то Барсик куда-то пропал, - тоскливо роняет бабушка, пока я ковыряю вилкой горячий завтрак.
- Барсик? – переспрашиваю я и чувствую, как заикаюсь на последнем слоге.
- Ты вчера разве его не видела? Прибежал к нам два месяца назад, весь такой тощий, мы его и откормили. А со вчерашнего дня его все не видно.
- Кот? – еще раз уточняю я, оправдывая свое сумасшествие.
- Ну да. А то кто же!

Бабушка кидает взволнованный взгляд, каким могут стрелять только пожилые леди, озабоченные пропажей своего любимца, и вновь погружается в глубину собственных мыслей. А я, еще немного помучив тарелку с завтраком, оставляю омлет практически нетронутым.

Прохладный душ едва ли освежает. Мысли продолжают испуганно метаться в голове, теребя, словно кукольник марионетки, тонкие нити нервных окончаний. Тело бросает поочередно то в жар, то в холод, поэтому я заканчиваю с водными процедурами и пытаюсь занять себя хоть чем-то до наступления ночи.

В комнате о себе напоминают нетронутые чемоданы. Я распахиваю все окна, убеждая себя, что в дневное время ко мне никто не сможет прокрасться, и впускаю внутрь долгожданный свежий воздух.

Я стараюсь как можно медленнее раскладывать вещи по полкам и комодам, но у меня уходит всего пару часов на весь багаж. И я, досадно вздыхая, падаю на кровать. Постепенно приходит понимание того, что нужно обдумать все, что произошло вчера, но я с трудом заставляю себя поверить в то, что это был не сон.

Раз и навсегда пытаюсь уяснить, что разговаривать с животными невозможно, незнакомые блондины не появляются в чужих домах просто так. И не просто в чужих домах, а в чужих домах посреди тайги! Плюс ко всему, любой человек, выпрыгивающий из окна, как минимум получит ушибы и будет корчиться от боли на земле, а не испарится в пространстве.

И когда, вроде бы, все становится на свои места, облегчение отнюдь не приходит. Я понимаю, что подобных вещей происходить не может и не должно, что это было, скорее всего, просто видение. Я останавливаюсь на этой мысли. Но реалистичность этого видения не дает мне покоя.

В комнату мерным шагом входит легкий летний ветерок, ласково задевая тюль. Солнце медленно приближается к верхушкам елей во дворе, и я начинаю чувствовать усталость. Медленно меня настигает известное всем состояние, когда тело уже погружается в сон, а разум еще воспринимает реальность. Веки наливаются тяжелым свинцом, перед глазами вот-вот появятся манящие образы царства Морфея. В комнате раздается мягкий звук, и я делаю маленький шаг назад из наступающих снов, чтобы рассмотреть мелькающий слева силуэт.

На маленьком прикроватном столике гордо восседает тот кошмарный кот. Голова отказывается мыслить здраво, поэтому единственное, что я произношу, выходит весьма невнятно.

- Барсик? – шепотом спрашиваю я.

Готова поклясться, что этот пушистый наглец начинает смеяться, но я тут же падаю в сон.

---

Жду ваши комментарии ЗДЕСЬ.