Нацеленность. Настойчивость. Неспешность

Гермиона всегда торопится сдать экзамен первой – еще с первого курса так повелось. Не знаю, может, так и спокойнее – отмучился в начале и больше не волнуешься – но все же для меня это чересчур. Пожалуй.
А еще она постоянно нервничает и причитает перед экзаменами. Вот и сегодня, на испытаниях по трансгрессии, ничего не изменилось. С того самого момента, как мы вышли из-за ворот замка, сопровождаемые "усиленной министерской охраной" (ну и пусть, что так – зато наконец в Хогсмид попали!), она не перестает щебетать и тормошить меня.

- Не хочу долго стоять в очереди и ждать, - повторяет Гермиона раз за разом. – Я тогда начну еще сильнее волноваться, что-то обязательно забуду и сдам хуже, чем могла бы.

- Как будто ты когда-то сдавала экзамены "хуже"... - бормочу я, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком грубо: в конце концов, у нас только-только установилось шаткое перемирие, так что лучше не давать ей лишних поводов для взрыва.

Тем более я вижу, что она действительно волнуется: вон, побледнела вся, теребит в руках концы длинного шарфа и всю дорогу тараторит без умолку – верный признак нервов. Я ведь её знаю.

Видимо, и Двукрест замечает ее волнение и нетерпение – не зря Гермиона на прошлых занятиях была его любимицей (как, впрочем, и многих других). Он вызывает ее второй, сразу после того, как Ханна благополучно появляется перед нами, трансгрессировав от "Сладкого Королевства".

- Теперь вы, мисс Грейнджер, - приглашает Двукрест. – Сосредоточьтесь, у вас ведь прекрасно получалось. Раз, два... три!

Я спокойно провожаю взглядом ее миниатюрную фигурку с развевающимися на ветру волосами, когда она уходит, направляясь к указанной развилке, и даже не успеваю уследить за тем, как она поворачивается на каблуках, - спохватываюсь, лишь когда Гермиона появляется в дюйме от меня. Чуть покачнувшись, она буквально рухнула в мои объятия.

Отогнав от себя мысли о чудовищных расщепах, которыми так любят запугивать Фред и Джордж, - ведь Гермиона выглядит вполне здоровой и... м-м-м, целой, только бледная и перепуганная, - я прижимаю ее к себе, не позволяя упасть.

- Рон... - не то простонала, не то выдохнула она, вцепившись мне в плечи.

Внезапно я понимаю, что выпускать ее совсем не хочется... и невольно стискиваю руки еще крепче – хотя, казалось бы, уже нет риска, что она потеряет равновесие. Просто это кажется достаточно безобидной причиной для того, чтобы удерживать ее так близко к себе, будто бы нечаянно зарываться лицом в пушистую копну локонов, вдыхать пьянящий аромат ее духов – что-то кисловатое, похожее на чай с лимоном и мятой... Вербена?

Я не знаю, сколько времени провел так – просто наслаждаясь моментом и не понимая самого себя – пока Гермиона не разомкнула, наконец, мягко мои ладони и не высвободилась.

- Фу-ух, спасибо, что удержал! – кивнула она, чуть смущенно улыбаясь, и я замечаю непривычно яркий румянец на ее щеках. – Я все-таки такая неуклюжая!

- Пустяки! – мигом спешу разуверить ее я. – Со всеми бывает.

Но ее покрасневшие щеки озадачили меня. Ведь Гермиона так редко краснеет...

Хотя ощущение того, что уши (да и все лицо) давно уже горят огнем, позволяет мне смутно догадываться, что сам я выгляжу не лучше. Пожалуй, даже еще краше.

- Замечательно, мисс Грейнджер! – к нам приближается сияющий Двукрест. – Задачу вы выполнили, на полянку попали. И, я бы даже сказал, перевыполнили, угодив прямо в объятия к мистеру Уизли. Видимо, о нем вы еще сильнее думали... - Двукрест как-то противно хихикнул, словно довольный хорошей шуткой. – Но такая точность достойна похвалы. Ни осечки, ни заминки, а уж насколько изящно... Поздравляю вас.

Гермиона поворачивается ко мне, в глазах ее пляшут искорки торжества и радости. Я как-то судорожно стискиваю ее руку повыше запястья – надо же поздравить...

- Ты молодец! – честно говорю я. Подобрать более оригинальные слова почему-то не получается.

Она кивает мне, и я замечаю, что Гермиона будто бы специально старается не встречаться со мной взглядом. И это поведение вкупе с внезапно выступившим румянцем и дурацкой (ведь дурацкой же!) шуткой Двукреста целиком и полностью занимает мои мысли, вытесняя трансгрессию куда-то на задний план.

Может, и она?.. Ведь возможен же вариант, что это не только я – дурак и тугодум – а что она тоже...

- ...замечательно! – не унимается Двукрест. – Что ж, мистер Уизли, теперь ваша очередь. Прошу вас – с черты, - он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, - к вот этому дубу. Пожалуйста.

Неохотно оторвав взгляд от сияющей Гермионы, я поворачиваюсь и бреду к широкой черте. Гермиона еле заметным движением останавливает меня на половине шага.

- Удачи тебе! – шепчет она и невесомо проводит ладонью по моему плечу.

Я чувствую, как от этого незамысловатого движения внутри что-то странно трепыхается, а предательская краснота заливает все лицо еще гуще. Ответив на ее поддержку каким-то неопределенным мычанием, я спешно делаю пару шагов вперед.

Гермиона. Сейчас, наедине (какая мелочь, что нас окружает пара десятков человек, главное – между нами не стоит Гарри!), она уже который раз дает мне понять, что... Что?

Неужели я все-таки прав?..

И зачем тогда, Мерлиновы кальсоны, зачем я продолжаю этот балаган с Лавандой?! Зачем вел себя как последний осел все эти полгода? Может быть – плевать, что там было или не было с Крамом, плевать, если на самом деле она действительно...

Последние слова почему-то никак не укладываются у меня в голове, не позволяя логически закончить фразу и вместе с тем – логически разрешить, наконец, эту устоявшуюся абсурдную ситуацию.

Ведь логика – конек Гермионы. Не мой.

А жаль. Все было бы гораздо проще.

Я приближаюсь к черте и при этом прекрасно осознаю, что меньше всего сейчас думаю о трансгрессии. Какие там правила – неспешность, настойчивость и... что еще? Нацеленность? Ну, что же, с неспешностью у нас с Гермионой все отлично, даже слишком, - это уже не неспешность, это заторможенность какая-то! Нацеленность... не видно пока, но это поправимо. А вот настойчивость бы не помешала. Мне – у нее-то с этим все в порядке, она всегда своего добьется...

Стоп! Мерлин, при чем тут я и Гермиона?! Это правила трансгрессии. И мне сейчас надо сдать экзамен.

Уверенно встав перед чертой, я пытаюсь сосредоточиться, и уже поворачиваюсь на каблуках, красочно представляя себе тот дуб, - и в последний момент ловлю на себе взгляд Гермионы: ее глаза лучатся надеждой, нетерпением и... чем-то еще?

"Что же, я не имею права ее разочаровать, - твердо говорю я сам себе. – Я и так делал это слишком часто", - и в ту же секунду трансгрессирую.

Оказывается, я уже успел привыкнуть к этому странному ощущению… Все происходит быстро: миг – и я уже стою под раскидистыми ветвями дерева, и Гермиона так близко – она улыбается, а ко мне уже спешит Двукрест.

- Замечательно, мистер Уизли, поздравляю вас! Вы действительно... - он осекся, внимательно вглядываясь в мое лицо. – А это что такое? – и он переводит взгляд назад, к черте, с которой я стартовал. И быстрым шагом направляется туда.

Я следую за ним. Не понимаю, чем дело? Все ведь получилось, и чувствую я себя отлично...

- Вот оно что! – дойдя до места, он торжествующе указал рукой на воздух.
Я внимательнее смотрю туда, куда направлены его пальцы. И через несколько секунд вижу – в воздухе, как раз на уровне моих глаз, зависло дугой несколько рыжеватых волосков.

- Расщеп, - доносится до меня голос Двукреста. – Половина брови отказалась отправляться с вами. Да вы взгляните на свое лицо!

Зеркала у меня с собой нет, но я и так знаю, что увидел бы в нем – залысину над левым глазом. Черт, и почему мне не везет!

- Сожалею, мистер Уизли, - вновь заговаривает Двукрест. – Лицензии вы пока не получаете. Попробуете летом.

- Но профессор! – возмущаюсь я. – Это всего лишь половинка брови.

- А какая разница? – пожимает он плечами. – Расщеп есть расщеп. Сегодня половинка брови, а завтра вы где-нибудь оставите ногу. Увы.

Мерлиновы кальсоны, ну вот что за невезение?! Это же всего-навсего половинка брови, чего из-за нее так переживать? Хотя мне сейчас, в общем-то, плевать на трансгрессию, плевать на эти экзамены... Голова совсем другим занята, и неудивительно, что я так оплошал. Ну и пусть - черт с ней, с трансгрессией, если Гермиона...

А вон, кстати, и она – идет ко мне через луг, и я вижу на ее лице какую-то странную смесь разочарования, поддержки и сочувствия. И почему-то, когда она приближается и осторожно касается рукой моего плеча, из головы разом исчезают все те слова, которые я лишь секунду назад так хотел выпалить, о чем так хотел подумать и, может быть, даже поговорить с ней об этом...

- Ну ты представляешь! – слова вылетают раньше, чем я успеваю подумать обо всем, что не давало мне покоя. – Половинка брови! Ну разве это справедливо?..