Утренний лес жил собственной жизнью. Он просыпался и делал тяжелый глубокий вдох навстречу новому дню. Сегодня он напоминал мне дряхлого старца, который едва проснувшись, совершает неповоротливые движения, разминая затекшие мышцы. Прозрачный, чуть влажный воздух похожий на горный хрусталь, струился между резными ветвями деревьев, путался в их вершинах, вбирая в себя робкие солнечные лучи. Тонкая, хрупкая изморозь за ночь покрыла ажурным слоем ковер опавших листьев, и посеребрила лапники вековых елей, придавая лесу сказочный вид. Странная, настораживающая тишина вокруг, изредка нарушаемая звонким переливом птичьих голосов. Небо плотного жемчужного цвета, словно уступило место земле и поднялось высоко над головой, высвобождая пространство для буйствующей природы. И тишина. Пронзительная и опасная. Так не бывает, когда все хорошо. Так бывает в предчувствии.
Дышалось легко и будто впрок. Кровь, переполненная кислородом, в ускоренном темпе неслась по венам, передавая мозгу сигналы угрозы. Эти сигналы были повсюду: и в шорохе гравия под ногами, когда я подходила к дому Калленов, и в притихших огромных кедрах печально опустивших свои кроны, и даже в самом доме с черными окнами, кажущемся сейчас брошенным и забытым. И эта тишина… Она резала уши своей насыщенностью и интенсивностью, хотелось закричать, чтобы ее нарушить, хотелось звуков – громких и резких, чтобы заглушить неприятное чувство.

Джейкоб шел чуть позади меня и, казалось, тоже проникся моментом. Дорога круто ушла влево, и стоило мне повернуть, как открывшееся пространство вдруг сузилось до невообразимо маленьких размеров, и я увидела его.

Он стоял на террасе, не шевелясь, и смотрел прямо в том направлении, откуда мы появились. И даже после того, как он нас увидел, то не изменил позы, а застыл в одном положении. Я остановилась. Сделала предупреждающий знак Джейкобу и прошла еще пару шагов вперед. Нас разделяло всего несколько десятков метров, но этого расстояния хватило, чтобы уловить настрой Эдварда. И дело было даже не в его равнодушном взгляде, которым он смотрел в пустоту, будто мимо меня, и не в его подчеркнутом спокойствие, так словно он оказывает услугу, появившись здесь. Его пренебрежение, хладнокровие, безразличие – имело приставку «слишком», так что, не оставалось сомнения, что за этим кроется взрывная эссенция ярости, приправленная и сдерживаемая жестким контролем.

Понимание, что разговора не выйдет, пришло почти сразу. Все слова, какими бы они не были, разобьются о стену его злости, а оставшиеся крошечные осколки растворятся в глубине черных глаз. А за ними оправдания, объяснения и любые мои неловкие фразы хоть что-то объяснить. Он не относится к числу тех, кто может прощать подобные поступки, и даже ряд весомых аргументов с моей стороны не будет служить оправданием.

Как это называется? Растеряна? Угнетена? Какой-то невидимый, но липкий и тяжелый туман заполнил грудную клетку и сдавил посредине. Я чувствовала только это сжатие и эту муть от собственной глупости.

- Привет, Белла, - ровно произнес он, при этом один уголок его губ чуть приподнялся верх, словно в усмешке, но глаза оставались холодными и безжалостными. – Хорошо провела время?
Он медленно, очень медленно, словно преодолевая огромное расстояние и естественное нежелание, перевел взгляд на Джейкоба. Несколько секунд смотрел в его сторону, а потом снова вернулся ко мне. Без сомнения, он уже успел прочесть мысли оборотня и узнать все, что ему необходимо. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, только линии скул стали еще резче и отчетливее.

- Эдвард, - начала, было я, но тут же почувствовала, как мои слова тонут в треклятой тишине, теряя силу и уверенность. – Я должна у тебя спросить…

- Подойди ко мне, - тихо приказал он все тем же равнодушным голосом, за которым легко угадывались закаленные стальные нотки, твердые и острые. Не сделав ни одного лишнего жеста, Эдвард протянул мне ладонь. Будто под гипнозом я сделала шаг навстречу, поддаваясь его власти.

- Нет, Белла, стой, - вдруг взорвал тишину крик Джейкоба, но я даже не обернулась, будто заколдованная смотря в черные глаза Эдварда. – Спроси у него про отца, давай же, спроси!
- Ну, же моя хорошая, иди ко мне и я тебе все объясню, - вкрадчиво позвал Эдвард, не обращая внимания на индейца. Еще чуть-чуть и пространство между нами бы заискрилось. Я буквально чувствовала парящие заряженные частицы, которые как магнит тянули меня к нему, заставляя сделать еще один шаг. Голова кружилась от наплыва эмоций, воздух давил на плечи и обжигал легкие. Я на секунду закрыла глаза, пытаясь избавиться от наваждения.

- Пожалуйста, скажи, - хрипло выговорила я, лаская взглядом знакомые черты. Даже сейчас сквозь страх и волнение, я едва не залюбовалась его красотой. – Это… ты?
Я не заметила, как он сделал одно неуловимое движение. Человеческий глаз не всегда способен уловить такую скорость. Но в следующие мгновение, я оказалась прижата спиной к его груди. Пальцы Эдварда сомкнулись у основания моей шеи, не оставляя места для маневра. Я коротко выдохнула.

- Твое место здесь, - коротко пояснил он, обводя большим пальцем контур моих губ, от чего внутри все сжалось. От его ласкового, холодного, и, казалось бы, нежного прикосновения стало жутко.

- Собака – друг человека, - произнес он, проведя рукой по моей щеке, и тут же потерял ко мне всякий интерес, насмешливо добавив. – Так какие у вас ко мне вопросы?
- Мне больно, – прошипела я.
- Знаю. Дальше будет хуже, - последовал абсолютно спокойный ответ, в котором я ни капли не сомневалась. Воздух вдруг превратился в раскаленную плотную субстанцию, рассеченную на тонкие плети его слов, которые безжалостно хлестали по сознанию. Я только могла предполагать насколько далеко он сможет зайти в порыве гневе.

- Отпусти, - не разжимая зубов, процедила я и сделала шаг в сторону. Эдвард перехватил меня одной рукой за плечо и вернул на место.
- Отпусти ее! - выкрикнул Джейкоб.
- Стой на месте, - равнодушно отчеканил он, намеренно растягивая слова, лениво играясь с ними, будто получая удовольствие. Я почувствовала в его голосе улыбку. Совсем не такую, к какой привыкла. Злую и жестокую. – Ты же не хочешь, чтобы я сделал ей больно?
Его рука скользнула по горящей коже шеи, затылку и вдруг с силой сжала мои волосы. Я вскрикнула, но не пошевелилась.

- Послушай меня, - я снова попыталась высказаться, но он только сильнее прихватил волосы.
- Тише, - промурлыкал он в самое ухо. – Береги силы, они тебе понадобятся.
- Я просто хотела спросить…
- Но не спросила, - отрезал он. Это было подобно пощечине. Резкой, звонкой, наотмашь. Удар по губам за скверное слово. Я почувствовала, как все мои барьеры, выстроенные за время, проведенное с Эдвардом, вот-вот рухнут, и страх бурным потоком ворвется внутрь. Я не знала его такого, вернее, знала, но забыла. Слова тщательно подобранные для нашей встречи превратились в невнятное мычание и забили рот невразумительными звуками.

Тем временем, Эдвард снова обратился к Джейкобу.
– Блек, тебя никто в детстве не учил, что брать чужое не красиво? - В его голосе проскальзывал легкий укор, сожаление, разочарование. Так недовольны родители своим маленьким ребенком.

- Она не собственность, - глухо произнес Джейкоб, сжавшись в пружину. Потоки воздуха вокруг него едва заметно заструились.
- Ошибаешься. Она – моя. И знаешь, что я сделаю? За каждое твое прикосновение к ней, я сломаю тебе одну кость, а за то, что посмел подойти и заговорить – сверну шею. Я ясно выражаюсь?

Звуки разговора создавали завихрения в вязком воздухе, окутывая подобно дождевой пелене. Я, насколько это было возможным, повернула голову, прошептав:
- Пожалуйста, не надо…

Но слова съела напряженная тишина, повисшая между ними.
- Прежде, чем начнешь претворять свой дерзкий план в жизнь, может, расскажешь Белле, как ты убил ее отца? – Джейкоб практически не уступал Эдварду в модуляциях голоса, наполненного едкой злостью, но в сравнении с ним естественно проигрывал.
Эдвард помолчал, обдумывая его слова. Я замерла в ожидании ответа, мне хотелось увидеть выражение его лица, заглянуть в глаза, но вместо этого, я смотрела в серое небо и сдерживала слезы. Голова гудела от боли.

- Нет, не расскажу, - усмехнулся он. – Не вижу смысла. Через несколько минут я убью сначала тебя, а потом ее. К чему вам лишняя информация?

Я ждала, что он скажет нечто подобное, отчетливо подчеркнув слово «вам», как некую принадлежность к группе. Нет, значит, нет. Как бы ни было на самом деле, он ничего больше не добавит, а выполнит, все, что пообещал. За всеми произошедшими событиями, я совсем забыла истинную натуру Эдварда. А может, никогда до конца и не знала ее. Как я там вначале думала? Просто поговорим? Наивно. Ошибочно. Глупо. Только сейчас я увидела ту самую черту, к которой я так старательно стремилась все это время. Грань, за которой будто ураганом, сметается все. Он далеко не ласковый котенок, а самый настоящий хищник, со своими представлениями о жизни. Сейчас я видела его глазами, и знала, что пощады не будет. Был ли он виновен или нет, больше не имело значения.

- Чересчур самоуверенно, - с чувством превосходства, заметил Джейкоб, делая шаг навстречу.
Теперь мне хорошо было видно оборотня. Его очертания стремительно изменялись, и спустя секунду, на его месте стоял огромный волк, обнажив белоснежные клыки. На Эдварда это, казалось, не произвело никакого впечатления. Он резким движением толкнул меня от себя, так, что я по инерции пролетела несколько метров, и рухнула на колени, уткнувшись ладонями в острый гравий.

Эдвард бросил на меня всего один взгляд, безмятежно посоветовав:
- Беги, Белла, беги. И молись, чтобы я тебе не догнал. Времени у тебя не много.
Джейкоб зарычал.

Первым моим желанием, было действительно бежать со всех ног, но оно прошло также мгновенно, как и появилось. Я не видела, что творилось за моей спиной, мне было достаточно звуков, которыми в избытке наполнилась тишина. Медленно поднявшись, я не оборачиваясь, пошла вперед. Колени и ладони саднили пронзительной болью, но я не обращала на это внимание. На миг, мне показалось, что сознание наконец-то сладит с умом и перестанет с математической точностью передавать информацию мозгу. Но это было бы слишком просто для меня, я всегда до последней секунды владела ситуацией, вдыхая с кислородом каждый звук, каждое действие.

Позади, раздалось рычание – с разными оттенками, так что без труда можно было понять, где Джейкоб, а где Эдвард. Я шла вперед, не видя ничего перед собой, не чувствуя ног, скрестив руки на груди и могла только догадываться, что сейчас происходит. Обернуться не хватало смелости.

Вой – протяжный, тягучий, наполненный болью. По моему телу прокатилась волна дрожи, зубы застучали, но я упрямо продвигалась вперед. Звуки стали тише, но продолжали эхом отдаваться в ушах.
Визг – жалобный, надтреснутый. Эмаль на зубах заскрипела, не выдержав давления челюсти. Мышцы свело судорогой, колени подкосились. Я сжала кулаки и согнулась пополам, делая глубокий вдох. Что же я наделала? Я хотела идти дальше, но дальше сил не было.

А потом наступила тишина. Липкая и терпкая, она быстро распространилась повсюду, обволакивая собой все пространство, клеилась к коже, пробираясь до самых костей. Я закрыла глаза и приготовилась. Он приблизился неслышно, и только по шелесту листьев, я поняла, что он рядом. Эдвард. На секунду я испытала облегчение, что это все-таки он, совершенно не представляя, чтобы я сделала, если бы на его месте оказался Джейкоб.

Я обернулась и тут же оказалась в кольце его рук, прижатая лицом к стволу дерева.
- А вот теперь, когда мы остались одни, я хотел бы задать тебе несколько вопросов, - прошептал он у самого уха, держа одной рукой мои запястья, а другой шею. Я спиной чувствовала его сильное тело. Каждую линию. Сколько раз я изучала их языком? Сколько раз касалась гладкой мраморной кожи губами? - Почему?

Слезы тонкими ручейками потекли по щекам. Я коротко вдыхала древесный запах, стараясь не завыть тем же протяжным воем, как совсем недавно Джейкоб.

- Эдвард, - хрипло произнесла я, путаясь в словах и глотая слезы. – Прошу тебя, скажи, что это сделал не ты, и я всю жизнь буду вымаливать у тебя прощения. Просто скажи. Пожалуйста.
- Если бы ты хотела выслушать меня, то спросила раньше, - прорычал он, сжимая сильнее пальцы. Ладони, словно тиски, сдавливали запястья. Его руки, которые могли быть такими ласковыми, сейчас беспощадно сжимали меня, принося только боль. - Намного раньше. А теперь поздно.

Он одним резким движением развернул меня к себе и взял за подбородок, приподнимая голову. Наши взгляды встретились. Он смотрел внимательно и спокойно, и только в черной глубине глаз бушевала буря.

- Белла, неужели, я так похож на игрушку, с которой можно шутить? На которую можно наплевать и выбросить?
Я опустила глаза, но он грубо запрокинул мне голову, прорычав:
- Смотри на меня и отвечай.
- Нет, - выдохнула я.

- Тогда почему, Белла? Я так долго шел к тебе, добивался твоей любви, пытался понять и терпеливо дожидался момента, когда ты сможешь ответить взаимностью. Я готов был исполнить любой твой каприз, любую прихоть. Я старался измениться ради тебя. Неужели я не заслужил и капли твоего доверия? При первом же инциденте, ты побежала черт знает к кому, а не пришла ко мне. Неужели это было настолько сложно? Тебе ведь просто следовало спросить. Ты склонна верить всем, кроме меня. За что? Я когда-нибудь тебя обманывал?

Он замолчал, его дыхание стало прерывистым.
- Ты так и не ответил, - тихо произнесла я.
Он замер, чуть наклонился вперед так, что между нами практически не осталось свободного пространства, и по слогам выговорил:
- И не отвечу.
Я уже и не ждала, и не боялась. Я знала, что будет дальше и молила про себя, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Сердце разрывалось от тоски и безысходности, оно ныло в груди и мешало дышать. Пропасть возникшая между нами стремительно расширялась и увеличивалась в размерах, и теперь неважно, что было в прошлом. Мы остались по разным ее сторонам, и нам никогда ее не перешагнуть.

Его пальцы медленно опустились ниже к шее и замерли у сонной артерии. Я застыла, следя за его движениями. Каждый удар сердца в его руках. Каждый вдох в такой опасной близости.
Он наклонился, касаясь губами шеи. Нежно, как раньше.
- Я мечтал об этом, моя дерзкая и непослушная девочка, - прошептал он. – Но больше о том, чтобы ты всегда была со мной.

Джейкоб был прав. У вампира убийство человека не занимало много времени, быть может, несколько секунд таких драгоценных для людей и таких ничтожных для бессмертных. Я почувствовала лишь небольшую боль, словно меня укололи тонкой иглой. Кажется, моя смерть не относилась к числу секундных, во всяком случае, так решил мой убийца, сопротивляться которому я не могла и не хотела. Эдвард неспешно выпивал из меня жизнь будто наслаждаясь моментом мести или последней близости, но любое из этих чувств приносило удовлетворение только ему. В его понимании это, пожалуй, действительно была близость настолько тесная, насколько вообще может быть. Рядом со мной он постоянно боролся с жаждой крови, а теперь, наконец, мог не сдерживаться и отпустить на волю внутреннего зверя. Почему он так и не сделал этого раньше навсегда останется для меня непостижимой загадкой. Ни одна капля не прошла мимо его губ, Эдвард неспешно смаковал когда-то запретный напиток. Когда-то, но не теперь. Я бы даже могла сказать, что это не так больно, как я себе представляла, хотя мерки у всех разные. Ощутить боль в полной мере мне удалось лишь, когда он отстранился от моей шеи и впился в губы страстным поцелуем. Кровь и слезы смешались на наших губах, оставляя соленый привкус. Он целовал неистово, жадно, до боли, пока я не начала медленно оседать вниз. Он придержал меня, бережно опустив на землю. Я до конца чувствовала его руки, нежно обнимающие мои плечи.

- Кто из нас ошибся? – неслышно поинтересовалась я. Сильно клонило в сон, слабость волнами разливалась по телу. Я ощущала, как соскальзываю в темноту, но до последнего старалась не упустить его из виду.
- Вместе.
- Жаль.

Когда я встретила Эдварда, в сердце стало много пустоты. Ее можно было заполнить или болью или им. Так случилось, что вышло второе. Тогда я еще не знала, что он тоже превратиться в боль. Я и понятия не имела, что любить означает терять.

У любви много лиц. Любовь иногда улыбается, иногда смеется, иногда плачет, а иногда она как разъяренная дикая кошка гримасничает, шипит и через мгновение бросается в лицо, чтобы выцарапать глаза.

Бойся такой любви.