Мой кареглазый мальчик

Автор: -
Рейтинг: PG
Пейринг: -
Жанр: Angst, Drama
Аннотация: История моей любви, первой и последней любви...
Саундтрек: Vangelis – Rachel's Song (Blade Runner OST) [/b][/i]

---

Мне уже было двадцать восемь, а ему едва исполнилось девятнадцать, когда мы познакомились. Но он стал тем единственным, ради которого любая женщина сделает все возможное и даже покусится на невозможное, — любимым. Первая любовь. Любовь всей моей жизни. Последняя любовь...

Август только начинался, поэтому было нестерпимо жарко даже в тени. Я в очередной раз вышла на больничный: кашель вновь вернулся. Я удивляюсь, что мистер Коннер терпел меня так долго. Работник из меня был никудышный, а за последние полгода количество больничных было запредельным. Возможно, меня не увольняли из-за дружеского отношения начальника. За пять лет, что я проработала бухгалтером в этой фирме, мы действительно стали одной семьей. Он искренне переживал, когда чуть позже я написала заявление об увольнении, так и не сообщив об истинных причинах.
Я возвращалась с приема и решила срезать путь, заодно прогулявшись по парку. Очередной приступ кашля начался внезапно, как и всегда. Я с трудом дышала, когда села на скамейку рядом с парнем. Он делал наброски в альбоме.
Когда приступ прошел, я стала разглядывать художника. Незаметно, краем глаза. Темные волосы прикрывали уши, длинная челка спадала на глаза. Когда карандаш касался бумаги, парень закусывал нижнюю губу - совсем как ребенок. Всякий раз это вызывало мою искреннюю улыбку.
Через минут десять он резко повернулся. Я поперхнулась от неожиданности и даже забыла отвести взгляд. У него были удивительные глаза! Карие, с золотыми крапинками. Они просто светились жизнью и оптимизмом. Позже я узнала, что именно эти два определения подходили и его стилю жизни.
Парень с улыбкой сообщил, что, вместо подглядывания, я могу предложить чашку кофе и рассмотреть его повнимательнее. Я тогда сильно смутилась, но повторила его слова.
Мы выбрали небольшое уютное кафе неподалеку. Он представился Алексом. Парень был студентом юридического факультета, но мечтал стать художником. Я с трудом уговорила его показать мне наброски. Алекс действительно рисовал замечательно!
Я не знаю, как так вышло... Уже через неделю знакомства я была влюблена в него, как девчонка. Несмотря на довольно большую разницу в возрасте, нам всегда было о чем поговорить, нам всегда было интересно друг с другом. Однако я боялась привязываться, понимая, что вряд ли буду нужна ему через лет десять. Как я была наивна: у нас не было и года...
Алекс рисовал меня каждую минуту, что мы проводили вместе. На портретах я была неестественно красива. Пухлые чувственные губы и струящиеся волосы — это никогда не было обо мне. Но он утверждал, что сходство определенно есть, а я лишь капризничаю.

Однажды мы поехали посмотреть на океан. Было просто ужасно, что Алекс ни разу не видел Атлантику, хотя мы жили не так далеко от нее. Так начались самые прекрасные дни в моей жизни...
Сняв два соседних номера, мы, подшучивая друг над другом, договорились встретиться на рассвете, чтобы отправиться на пляж.
Утром, спустившись в холл, я увидела, что мой невыспавшийся мальчик был чем-то недоволен. Однако он просиял, когда увидел меня. Посмотрев на нас, хозяйка гостиницы в очередной раз неодобрительно покачала головой, но я не делала ничего, что могло бы побеспокоить совесть. Мы были друзьями... до того дня.
По пути на пляж Алекс взял меня за руку, и я почувствовала себя матерью, ведущей ребенка на экскурсию. Он впервые тогда позволил себе переплести наши пальцы и с нетерпением ждал появления океана на горизонте.
В нескольких шагах от воды мы остановились. Парень замер, глядя на океан. Я же взяла в руки фотоаппарат, желая запечатлеть его таким: восхищенным и прекрасным. Именно эти фотографии я хранила под подушкой в больнице...
Вскоре я поняла, что молчаливый диалог между Алексом и океаном - нечто большее, нежели просто знакомство. Это была встреча художника со стихией, прекрасной и беспощадной. Я бесцельно побрела по берегу, оставляя их наедине. Я действительно чувствовала себя тогда лишней, но в то же время безгранично счастливой, что смогла сделать для него хоть что-то.
Пошел дождь. Теплый, но довольно сильный. Через какое-то время Алекс окликнул меня и потребовал удалить сделанные мной снимки, а я побежала от него, дразнясь. Он быстро меня догнал и повалил на песок.
Мы впервые поцеловались. Мне кажется, что я вела себя как какая-то глупая девица лет шестнадцати, получившая желаемое. Я цеплялась за него, царапалась, боялась разомкнуть объятия. Еще за день до этого я уговаривала себя думать о нем только как о друге, а теперь хотела его всего невыносимо, до истерики. Это было безумием.
Я едва не расплакалась, когда он со стоном отпустил меня. В глазах его искрилась страсть, но парень был чем-то очень напуган. Это отрезвило меня сразу. Я поняла, что натворила.
Я могла потерять его в тот день...
Алекс спросил, действительно ли я хочу этого. Я ответила: «Нет».
Мне уже было двадцать восемь, а ему едва исполнилось девятнадцать, и я считала, что испорчу парню жизнь. Как бы это ни было печально, но я действительно ее испортила. Однако не так, как предполагала... Услышав мой ответ, он неуверенно кивнул и ушел. А я сидела под дождем. Не уверенная в правильности своего ответа влюбленная идиотка...
Вечером я сама постучала в дверь соседнего номера. С самого утра я не видела его: парень не спустился ни на обед, ни на ужин. Он велел мне уйти, но я осталась. Спустя минут семь Алекс все-таки открыл мне. Он держался холодно, даже поначалу не пустил меня в свой номер.
Когда же парень нехотя позволил мне пройти, я завела разговор о том, что у нас довольно большая разница в возрасте, что случившееся на пляже было ошибкой и нам нужно попытаться сохранить дружбу. Алекс слушал меня, глядя на дождь за окном. Лица я не видела, правда, я и не смотрела — не могла. Я причинила ему тогда столько боли...
Он попросил ответить всего лишь на два вопроса, и я согласилась. Сейчас, спустя годы, я могу сказать, что это было самым опрометчивым и ненужным решением в моей жизни, но оно подарило мне счастье...
Первым был вопрос о любви. Я соврала, ответив, что никаких чувств к нему и не было в помине. Я настаивала на обычной дружбе. И видела, как он вздрогнул после моего ответа, но готова была идти до конца. Прежде чем продолжить разговор, он подошел ко мне и заставил посмотреть в свои глаза. Карие, с вкраплением золота, они были непривычно грустны и серьезны. Когда он произнес свой вопрос, я поняла, что, глядя в них, не смогу соврать. «Ты сказала правду?»
Так начались наши теплые, наполненные и нежностью, и страстью отношения. Я знала, что все закончится, но не думала, что закончится именно так...

Был последний день лета. Зелень деревьев и детский смех контрастировали с моим настроением, но я не позволяла себе плакать. Этого, наверное, стоило ожидать. Алекс давно начал паниковать всякий раз, когда я заходилась кашлем. Однако врач не видел никакой угрозы, тем более симптомы легочных болезней довольно быстро исчезали после приема различных антибиотиков. За полмесяца я сильно похудела. Я-то, дурочка, поначалу радовалась этому.
Сама того не понимая, я направилась к той скамейке, на которой познакомилась с Алексом. Я все еще не решалась заплакать...
Диагноз не был обнадеживающим. Рак легких. Врач сказал, что лечение уже бесполезно и оставались считаные дни до того, как мое состояние гигантскими шагами станет ухудшаться. При самом благополучном раскладе жить мне оставалось полгода, при худшем сроки были в десятки раз меньше.
Я поняла, что жизнь несправедлива, когда мой отец умер от рака желудка. Мне тогда было одиннадцать, и я перестала ходить в церковь. Сейчас же я просто готова была возненавидеть Бога. Теперь, когда я знала, что такое любовь, что такое счастье, теперь, когда у меня действительно есть что терять!..

Мое решение было окончательным и не подлежало обжалованию. Я позволила себе провести еще два дня в объятиях любимого, после чего вознамерилась уйти из его жизни навсегда. Я не хотела, чтобы он проходил этот ужасный пусть вместе со мной. Путь к смерти...
Это были самые страшные дни моей жизни. Он говорил мне о планах на Рождество, что хочет познакомиться с моей мамой и свозить к своим родителям. А я, вместо ответов и улыбок, начинала реветь. Никудышная из меня вышла бы актриса.
Алекс то и дело спрашивал, все ли хорошо. Он не знал, как реагировать на мое явно истеричное поведение. Парень даже начинал сомневаться в себе и в моем счастье рядом с ним - лишь после поцелуя он замолкал. Последние поцелуи и касания были особенно мучительны. Я медленно горела внутри и ненавидела себя за малодушие...
Прощаясь наутро третьего дня, я чуть не рассказала ему все. Алекс уходил на лекции, которые продолжал ненавидеть. Я, по обыкновению, приготовила ему завтрак, проводила до двери и не смогла сказать даже обычных слов прощания. Я знала, что стоит мне открыть рот, и я буду пытаться найти утешение, попрошу остаться, в очередной раз солгу, говоря об ужине.
Алекс предупредил, что задержится, и сказал, что любит...

Мама приехала через час после ухода любимого. Смотреть на нее было ничуть не проще, чем прощаться в последний раз с Алексом. Она выглядела немного потерянной, очень маленькой и одинокой. Когда-то она гордилась отсутствием седины…
Я была очень жестокой, когда сказала, что запрещаю плакать при мне, потому что еще жива. Но я думаю, что каждый меня поймет: видеть слезы матери невыносимо.
За чашкой чая я рассказала ей об Алексе. Она даже поначалу рассердилась на меня за то, что я нашла слишком молоденького ухажера. Но быстро остыла, понимая, что ни у отношений, ни у меня нет будущего.
Я сказала, что не хочу портить ему жизнь, и попросила сыграть одну из самых главных ролей в моем спектакле. Сначала мама отказывалась, но, увидев мою непреклонность, согласилась. Я не плакала, когда собирала его вещи. Я просто отключилась, старалась не думать, не чувствовать. За меня рыдала мама.
Его рубашки, носки, любимые диски... Я вырвала из альбомов Алекса все рисунки с моим изображением, надеясь, что парень когда-нибудь простит меня. Простит за то, что я уничтожила его память обо мне.
Замки сменили быстро. Парень был отгорожен от меня дверью и мамой. Я чувствовала себя предательницей. Фактически я ею и была.

Он пришел вовремя. Наверное, Алекс чувствовал что-то неладное. Не знаю.
Звон ключей обратил меня в панику, и я убежала в свою комнату. Как и было обещано, мама открыла дверь парню. Она, не пропуская его в квартиру, сказала, чтобы Алекс никогда не возвращался в мою жизнь, и передала сумки с одеждой. Боясь, что вот-вот сорвется на слезы, мама захлопнула дверь перед его носом. Парень даже не понял, что произошло.
Он позвонил в дверь снова, затем постучал, а потом… ушел. И я поняла тогда, что где-то глубоко в подсознании надеялась, что он все поймет, не будет так быстро и просто сдаваться...
В тот вечер я обклеила его рисунками и фотографиями всю комнату.

Алекс вернулся на следующий день. Ни я, ни мама не были готовы к этому. В глазок я увидела, как ужасно он выглядит. Бессонная ночь была не только у меня. Все, что смогла сделать мама, - это, не открывая дверь, попросить его уйти. Затем она убежала в гостиную, оставляя меня одну. Я была не права, что вмешивала ее в этот кошмар.
Он продолжал стучать, требуя объяснений. А я, закусив кулак, сидела на пороге и снова плакала. Я не должна была себе позволять этих отношений, это было с самого начала неправильно. Из-за меня теперь страдали все мои близкие. Но сказать человеку, которого любишь, что тебя скоро не станет... Это было выше моих сил.

Я никогда не была борцом. Когда после школы я решила стать журналистом, а мама настаивала на экономическом факультете, мой выбор пал на экономический. Когда мой первый парень настоял на близости в машине, я чувствовала, что этого не надо делать, но все же сделала. Я никогда не спорила, всегда соглашалась со всем и всеми. Единственным только моим решением было это дурацкое расставание с Алексом, о правильности которого можно спорить долго и бессмысленно.

Мы были с парнем наедине. Я плакала по одну сторону двери, он плакал по другую. Я отпускала его в жизнь, а он стремился узнать о моей смерти.
Зачем? Что даст это ему, кроме переживаний и разочарований в жизни? С разбитым сердцем намного легче жить, нежели с потерей.
Когда он заговорил со мной, я наконец поняла, в чем именно он был особенным, за что я полюбила его. Несмотря на свой юный возраст, на свою эмоциональность, мой кареглазый мальчик был настоящим мужчиной. Не одним из тех маменькиных сынков, что встречались на моем пути, и отнюдь не мерзавцем, на которых так падки женщины всех возрастов. Он был мужчиной. Любящим и искренним.
Алекс говорил со мной, прекрасно понимая, что я слышу. Он говорил мне о нашей первой встрече, говорил о том, как боялся потерять меня, когда мы были друзьями, как ему было тяжело, когда я сказала «нет» на пляже...
Сказав мне последние в моей жизни слова любви, он ушел. Алекс принял мое решение, сдался, пообещав ждать меня всегда, сколько бы мне ни потребовалось времени.

Мне уже было двадцать восемь, а ему едва исполнилось девятнадцать, когда я перечеркнула нашу любовь.

Первую неделю я жила лишь тоской по парню. Кашель и антибиотики были лишь досадным напоминанием о скорой смерти. Но затем появились боль, рвота, слабость... Я угасала и прекрасно понимала это. Чтобы не мучить свою мать, я попросила онколога позволить мне умереть в больнице. Не мама должна была увидеть мертвую меня первой. Она могла этого не пережить. Лучше после... Лучше когда...

Это был последний день моей жизни. За окном шел холодный октябрьский дождь. Однако с недавних пор я его полюбила.
Я попросила маму сделать фирменный пирог с яблоками, поэтому в тот вечер ее не было рядом. Я уже едва двигалась, поэтому крайне редко вставала с кровати. Но в какой-то момент мне просто невыносимо захотелось выглянуть в окно.
Что этому было причиной? Не знаю. Возможно, пресловутая женская интуиция. Я с трудом добралась до окна...
Мой кареглазый мальчик стоял в одной рубашке под окнами и смотрел на меня. Его темные волосы прилипли ко лбу, а руки сжались в кулаки. Я не ожидала его увидеть, но была так рада ему...
Мама рассказала парню о причине расставания, найдя в моей записной книжке имя Алекса. Он сразу отправился сюда, забыв зонт и куртку. Увидев меня в окне, любимый, надеюсь, понял, почему я гнала его из последних дней моей жизни. Я выглядела ужасно, даже зеркало не нужно было, чтобы понять это.
В ту последнюю ночь он был рядом. Он держал меня за руку и молчал. Он так и не сказал ни единого слова. Но они и не были нужны: мы прощались и просили прощения друг у друга глазами...
Я не плакала. Слезы не могли рассказать всей правды о душевной боли, что в те часы превышала в миллионы раз боль, вызванную болезнью. Я понимала, что не имела права говорить ему о своей любви и не имела права так ревновать его к будущему...

Прошло не так много лет. Мой кареглазый мальчик вырос. Он так и не стал юристом, зато из Алекса получился прекрасный художник. Он так и не женился, храня память обо мне. Он в одиночестве пронес нашу любовь сквозь года. Алекс довольно часто рисовал мои портреты. На них я улыбалась ему, на них я была жива. А Алекс продолжал ждать меня, несмотря на смерть и время, нас разделявшие, как обещал тогда...