Название: Любовь сильнее смерти
Автор: -
Жанр: мистика, драма
Рейтинг: G
Пейринг: Эдвард/Белла, Эммет/Розали, Джаспер/Элис
Саммари: Форкс самый пасмурный город на территории США и единственное место на земле, где вампиры и люди мирно сосуществуют друг с другом в течение всего года. Все меняется в канун праздника Дня всех святых, когда глава вампирского клана, обосновавшегося в городке сотни лет назад, решает, кто из членов его клана получит право выбрать себе жену из числа девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати лет и обратить ее. Сколько будет жертв на этот раз? Одна, две, три или, может быть, больше? И самый главный вопрос. Кого тебе стоит бояться сегодня, даже если ты не боялся его вчера?


<a class="link" href="http://twilightrussia.ru/publ/1/1/ljubov_silnee_smerti_chast_1/23-1-0-70467" rel="nofollow" target="_blank">
</a>

Эдвард POV

- Ты выглядишь больным. Я бы подумал, что ты умираешь, если бы не тот факт, что мы никогда не болеем, - Джаспер гостеприимно распахнул передо мной дверь своего дома, когда я уже собирался позвонить в нее. Вот только его приветствие оказалось не таким гостеприимным, как я рассчитывал, и это меня ненадолго выбило из колеи. Но потом я сказал себе, что мой брат, как и всегда, прав, и пришел в относительную норму. - Ты выглядишь не очень, прости, - пожав плечами, сказал он после того, как присоединился ко мне в гостиной, сев в кресло напротив.

- Ничего, это правда, я знаю это, - небрежно отмахнулся я, одарив своего брата, который умел чувствовать эмоции и успокаивать кого угодно, улыбкой.

Думаю, что она была несколько вымученной, но другой я ее себе не представлял, учитывая, что мое нынешнее существование это сплошная мука. Я просто планировал сделать Беллу такой же, каким являюсь сам, но проходили минуты, часы, дни, а я так ничего и не делал. Прошло уже три дня, девушки, которых выбрали себе мои братья, начинают осваиваться со своей новой сущностью, а моя девушка, хотя я не уверен, что она моя, осваивает свою комнату в моем доме и мое жилище. В это сложно поверить, но это действительно так. Если бы кто-нибудь несколько дней назад сказал мне, что я долго не сделаю последний шаг, я бы рассмеялся ему в лицо, а потом свернул бы ему шею за такие высказывания. Но сейчас это было реальностью, ужасной реальностью, в которой я позволил себе полюбить совершенно не ту девушку. Нет, для меня она была той самой, самой лучшей, самой красивой, просто идеальной и самой совершенной девушкой на свете, а когда я назвал ее жалкой несколькими минутами ранее перед тем, как оставить одну в доме, я столкнулся с ненавистью к самому себе, но так и не произнес слов извинений. Я просто ушел, пожалуй, впервые в жизни поведя себя, как трус. Я ничего не сказал ей перед уходом и даже не оставил банальной записки. Я не привык к тому, что в моей жизни есть кто-то, о ком мне нужно заботиться, и вел себя эгоистично. Но то, что я испытываю к ней, не гарантирует того, что мой собственный отец оценит мою слабость из-за ее появления в моей жизни. Он категорически не приемлет ничего и никого, что может ослабить его сыновей, потому что считает, что мы не имеем права быть слабыми и показывать свою уязвимость. Он всегда считал, что любовь губит, а не спасает и не исцеляет. Тем не менее, сам он любит нашу маму, считая, что ему уже можно, потому что он так долго живет с этим чувством, что научился любить, отдавая всего себя, и при этом не терять свою железную хватку ни в чем и оставаться волевой и несгибаемой личностью. А нам с братьями он всегда говорил, что мы сначала должны доказать самим себе, что любовь не сделает нас слабохарактерными представителями своего рода, и лишь потом кидаться в возникшее чувство с головой. Я по большей части был солидарен с отцом и его мнением, но сейчас понимаю, что совершенно не знал, с чем соглашаюсь. Впервые полюбив, я осознаю, что ничего не знал об этом светлом чувстве, и мне предстоит долгий процесс его познания. Все придется постигать самому, потому что маловероятно, что я смогу кому-нибудь открыться, даже своим братьям, а отец просто не одобрит. Он и так весьма меня удивил, позволив выбрать Беллу. Требовать от него большего я никогда не решусь. Лучше никому не знать о моих чувствах. Так будет безопаснее и для меня, и, что самое главное, для прекраснейшей на свете из женщин с большими сияющими глазами цвета молочного шоколада, шелковистыми и мерцающими на свету локонами и нежной с естественным румянцем кожей.

- Эдвард, может мне и не стоит спрашивать, но я все же спрошу, - осторожно начал Джаспер, подвинувшись в кресле к самому его краю. Я почувствовал, как мои брови взлетают вверх в ожидании того момента, когда я услышу, возможно, не самый удобный вопрос в своей жизни. Вопрос, на который я, вероятно, не знаю ответа или просто не смогу его дать. - Чего ты ждешь? Ты же выбрал ее. Для чего ты ее выбрал? - спросил Джаспер и тяжело вздохнул, когда я прикоснулся к своим волосам, что делал каждый раз в минуты особенного волнения.

- Я... Она не хочет этого, и теперь я не знаю, что делать, - признался я, смутившись от того, как все сказанное звучит.

Я ведь не хотел говорить никому о своих чувствах, но мои слова способны послужить лучшим подтверждением и, судя по тому, как широко распахнулись глаза моего брата, именно это и произошло. Он все понял, и я думаю, что отпираться бесполезно. Мой брат не относится к числу тех, кого можно легко обмануть, обвести вокруг пальца без различных затруднений. И все благодаря его дару, который просто невозможно обойти.

- Ты любишь ее, ведь так, или я ошибаюсь? - положив свою руку мне на плечо и смотря мне в глаза, спросил брат. - Ну же, ты можешь мне все сказать. У нас никогда не было секретов друг от друга, - сказал Джаспер, и все сказанное им было чистой правдой.

Я все рассказывал своим братьям, и они тоже всегда были откровенны со мной во всем. Но сейчас я чувствовал внутри себя какую-то преграду, все во мне сопротивлялось тому, чтобы рассказать, и я не был уверен, что хочу отбросить все сомнения и выговориться.

- Лучше скажи, как у вас с Эмметом дела? - сменить тему было не самым лучшим решением, но я сделал это.

- Эдвард... - Да, - коротко ответил я, поднимаясь со своего места и подходя к широкому окну.

Я стоял спиной к брату, но все равно знал, что на его лице в настоящий момент расползается шок.

- Что да, Эдвард? Ты любишь ее, или я ошибаюсь?

- Первое, - без промедления ответил я и уже хотел потребовать ответ на свой вопрос, но не успел, а потом и вовсе все стало очевидным.

Наше уединение было нарушено звуком открывания входной двери и громкими голосами вошедших в комнату Эммета, Розали и Элис. Внешность девушек претерпела изменения в лучшую сторону, и по ним было видно, что они пытаются приспособиться к новой сущности и не впадать в депрессию из-за того, что все это было не их выбором. В их мыслях было много всего, но самым важным было то, что они были счастливы. Розали вплотную прижимается к Эммету, который обнимает ее за талию, и с ее лица не сходит радостная улыбка. Глаза же Элис осветились восторгом и счастьем, когда Джаспер поманил ее к себе, взял за руку и усадил на свои колени. В этот миг я остро осознал свое одиночество, хотя, конечно же, был счастлив за своих братьев.

- Мне пора, - все четверо присутствующих обернулись на мой голос, и думаю, что каждый из них хотел что-то сказать, но я так и не услышал ничего.

Сказав, что провожать меня не надо, я выскользнул из комнаты и спустя несколько секунд уже садился за руль своей машины.

***

Еще толком не припарковавшись у дома, я сразу понял, что что-то не так. Входная дверь была полностью открыта, а в воздухе отчетливо чувствовался запах крови, который напомнил мне, кем я являюсь, едва я вылез из машины и глубоко вдохнул. Это было моей ошибкой, совершив которую я осознал, насколько меня привлекает ее аромат, аромат ее крови, аромат моей Беллы. Я и раньше чувствовал это, но сейчас моя жажда стала почти непреодолимой, но я приказал себе не дышать. Я не знал, что увижу в доме, в каком состоянии найду ее, но я знал, что там будет много крови. Это не просто порез или рана, это самое настоящее ранение. Она все еще дышала, но ее сердце билось медленнее, чем обычно. Это означало, что ее силы на исходе, и то, что у меня, возможно, совсем не осталось времени, чтобы ее спасти.

- Белла, - закричал я, едва войдя в холл, хотя мне и не требовалось звать ее, чтобы понять, где ее искать.

Я слышал ее дыхание, биение ее сердца из ванной, где и оставил ее, уходя. Я подлетел к лестнице, ведущей на второй этаж, и буквально влетел в ее комнату. Снова приказав себе не дышать, я приблизился к ванной.

- Эдвард, - услышал я тихий шепот, полный отчаяния, и если бы я мог задохнуться, то я задохнулся бы, когда увидел насквозь пропитанную кровью ткань некогда идеально белого халата, который я отдал ей. Ее руки покоились на животе и тоже были в крови, поступающей из обширной раны.

Я мгновенно около нее и несколько растерялся в первые секунды от непонимания, кто и зачем с ней сделал это. Неужели все это моя вина? Она ничем не заслужила это, и если кто и должен был пострадать, так это я, я, но никак не она.

- Белла, прости, прости, что оставил тебя, что не уберег, - начал шептать я, чуть приподнимая голову любимой и бережно кладя ее на свои колени.

Грудная клетка девушки чуть приподнималась, и именно это наравне с прерывающимися вздохами давало мне понять, что она жива.

- Теперь я больше не выгляжу жалкой? - неожиданно спросила она у меня, а я смог только отрицательно покачать головой. - Я привела себя в порядок и приняла душ.

- Вижу, - я постарался ободряюще ей улыбнуться, но уверенности в том, что у меня все получилось именно так, не было. Она тоже вымученно улыбнулась, а я прикоснулся к ее влажным волосам, которые еще не успели высохнуть. - Ты никогда не была жалкой для меня, прости, что я сказал это, - прикрыв глаза, сказал я, и снова распахнул их, когда почувствовал теплое прикосновение к своей щеке.

- Береги силы, - попросил я Беллу и стал раскрывать ее халат, чтобы посмотреть на рану и понять, насколько она опасна.

Надо было что-то делать, и я не был намерен терять больше ни минуты. Встретившись глазами с глазами Беллы, я понял, что мои действия ее пугают, и поспешил объяснить, что не причиню ей вреда и позвоню отцу, который спасет ее. Все выглядело так, что мои слова напугали ее еще больше, судя по тому, как она крепко схватилась за мои пальцы, словно стараясь удержать на месте.

- Только не звони своему отцу, пожалуйста, - выговорила она.

- Тебе не нужно его бояться, он поможет, - возразил я и собрался, наконец, осмотреть глубину повреждения, когда Белла сказала мне то, что повергло меня в шок.

- Это он сделал, так что он мне не поможет, - я не хотел ей верить и даже стал отстраняться от нее.

Я искренне не понимал, почему она сказала то, что сказала, но мой взгляд зацепился за рану, и все сомнения в повисших в воздухе словах, сказанных Беллой, тут же отпали. Внешний вид раны послужил безмолвным доказательством обвинений в адрес моего отца. С виду рана могла бы показаться самой обычной, но я видел то, что, возможно, не увидели бы даже мои братья. Контуры раны точно повторяли контуры ножа, который принадлежал моему отцу. Только я видел это оружие и сейчас видел то, что оно сделало.

- Я умираю, Эдвард, - она назвала меня по имени впервые за эти дни, и в любой другой ситуации я бы попросил ее снова произнести мое имя, но сегодня был не совсем подходящий день.

Теперь я вообще не был уверен, что подходящий день настанет, и я смогу слушать свое имя, слетающее с ее губ, столько, сколько пожелаю. Я отвернулся от созерцания раны, не имея больше сил видеть доказательство того, что мой собственный отец не сдержал своего обещания и даже не постарался принять мой выбор. Какая-то часть меня хотела убить собственного отца, но другая напоминала мне о том, что он все еще мой отец. Был и остается им. Но все это говорил разум, а вот душа, которой, впрочем, у меня не было, была готова на все ради мести. Прямо сейчас. Но меня останавливала Белла, которой я был сейчас нужен. Пусть и не так, как она мне, но все же нужен.

- Нет, совсем нет, - мои слова казались ужасно неубедительными, но это все, что я мог сейчас сказать.

Я прикоснулся пальцами к алым губам девушки в форме сердечка, захотел ощутить их вкус и поэтому начал наклоняться к ее лицу. Всего на долю секунды прикоснувшись своими губами к ее устам, я тут же вернулся в исходное положение, опасаясь смотреть в ее глаза, в которых больше мог не увидеть огонька, подтверждающего, что еще есть надежда.

- Просто убей меня, - услышал я тихий и дрогнувший голос и пожалел, что обладаю совершенным слухом, благодаря которому смог услышать ее едва различимый шепот. - Ты был прав, что я ничего не знаю о страданиях, но сейчас я страдаю, - я поднял глаза на Беллу и увидел, что по ее щекам текут слезы.

Много горьких слез. Я мог бы стереть их пальцами, но это было не нужно, учитывая, что они все текли и текли. Белла становилась все бледнее и напоминала мне теперь фарфоровую куколку, которую очень легко сломать и уничтожить. Все это произошло с Беллой, и все это целиком и полностью моя вина. Я уничтожал ее и ломал, даже сам не осознавая этого. Мне нет прощения. Я ненавижу себя в первую очередь за то, что отец оказался прав. Любовь действительно губит, и первой ее жертвой стала Белла, а должен был стать я. Ведь это я люблю, а не она. Думаю, что подсознательно я хотел дождаться того, что и она меня полюбит, после чего попросит обратить ее. Но я не дождался этого. Я дождался лишь ее смерти, и то, что сейчас она умрет именно на моих руках, послужит мне наказанием. Ведь это мои решения привели ее к этому моменту, а ее жизнь к столь раннему завершению. Она заслуживала другую жизнь, жизнь с любимым человеком, в окружении любимых детей, друзей и родителей, но я все это отнял. Отнял ее мечты и желания. Я бесчувственный эгоист и таким и останусь.

- Просто убей меня, избавь меня от страданий. Если любишь, то убей.

- Белла, я...

- Ты любишь, так убей, смерть сделает меня счастливой. Если ты любишь, то желаешь мне счастья. Убей, закончи то, что уже начато.

- Как ты поняла...

- Что ты любишь меня? - Белла закончила мой вопрос за меня и тут же ответила на него. - Потому что я чувствую то же самое, - выпалила она, и было видно, что эти слова дались ей непросто, но не потому, что она хотела сохранить свои чувства в секрете, а потому, что она все больше слабела, и силы все больше покидали ее.

- Белла?

- Просто убей! Ради меня, ради себя, ради моей любви к тебе и ради своей любви ко мне...

- Ты не понимаешь, о чем просишь, - я не мог, не мог этого сделать, но и обратить ее я тоже не мог. Она не хочет этого, она возненавидит меня и заберет свои признания обратно, после чего уйдет. Уж лучше потерять ее однажды и уйти следом, чем потерять ее дважды и потом уйти самому, потому что жизнь без нее это не жизнь. - Если я убью тебя, то убью и себя, - закричал я, все больше погружаясь в пучину отчаяния и безнадежности.

В моем горле постоянно стоял ком, от которого я никак не мог избавиться, а меня самого словно сжигали в огне, что было единственным способом лишить такого, как я, жизни. Оказывается, любить это больно, даже, пожалуй, больнее, чем сгорать в пламени костра.

- Убей, это все, о чем я прошу, - веки на ее выразительных глазах трепетали, что говорило мне, что скоро она не сможет больше держать их открытыми, и они закроются.

Время уходило, утекало сквозь пальцы, как вода, а я так и не принял решение относительно того, что делать дальше. Я не мог ее потерять, но все к этому шло. Чем больше секунд проходило, тем меньше времени у меня оставалось. Она хочет умереть, но только потому, что это гарантирует ей свободу от боли. Она не хочет становиться такой, как я, но только потому, что уверена, что это конец жизни, нежели ее начало. Но если я смогу всего на секунду коснуться ее горла, а потом тут же остановиться, то потом у меня будет вечность, чтобы показать ей, что ее жизнь не закончена. Я смогу показать Белле, что она сможет открыть для себя новый мир и найти себе в нем место. Конечно, мне будет нелегко остановиться, учитывая открывшиеся обстоятельства, учитывая, что ее кровь поет для меня, но я должен справиться. Ради нее, ради себя, ради ее любви ко мне и моей любви к ней. Я смогу. С этими мыслями я начал склоняться к той точке на ее шее, где лучше всего прощупывался пульс, и пытался не дышать, чтобы было проще.

- Спасибо, - промолвила она чуть слышно и положила свои руки на мои. - Я никогда не забуду твоей доброты, я люблю тебя, - с этими словами, напоминающими прощальные, она прикрыла глаза, и я понял, что она не понимает того, какое решение я принял, и всерьез ждет смерть, как избавление от боли, страха и страданий.

- Прости, но я не могу отпустить тебя, мы обязательно встретимся. Любовь сильнее смерти, - ее глаза широко распахнулись, она стала пристально смотреть на меня, и, даже если и имела вопросы, ничего не спрашивала. - Я люблю тебя, - прошептал я ей на ухо перед тем, как накрыть ее дрожащие руки своими и прикоснуться зубами к ее сотрясаемую спазмами горлу. Ее крик разрушил тишину, царящую в доме, а я лишь крепче прижал к себе ее податливое тело, глубже погружая зубы в ее шею. – Я люблю тебя, - мне понадобились все свои силы, чтобы оторваться от нее, но когда я прошептал в ее губы три самых важных словах в своей жизни, я глубоко выдохнул и сказал скорее себе самому, чем ей, что все будет хорошо.