52. Невеста в восемнадцать.

Это - Белла. Всегда и во всём. Не обременять собой, своими проблемами, своих близких. Сначала освободила от себя Рене. Потом взялась ограждать от своих проблем более стойкого Чарли. Под «Закон защиты близких от действий Беллы Свон» попал даже клан Калленов, когда она сунула добровольно свою голову в пасть к Вольтури ради спасения одного из Калленов.
Так было с легендой о поездке в Лос-Анджелес, которая должна была прикрыть путешествие в Вольтерру.
Так было в горах, когда Белла замерзала, но не позволила себя унести, чтобы не сломать западню.
Только один раз Белла забыла о «Законе защиты». Когда она забыла и о себе. Когда я ушёл.
И если происходит сбой в исполнении «Закона защиты», то есть, если нельзя снять решение с чужих плеч, нельзя умолчать или соврать, начинаются страхи и стенания.
Так произошло с объявлением Чарли о помолвке.
Боевого, хоть и нерадостного, настроя Белле хватило ровно до порога её дома. Она бросилась срочно готовить ужин для Чарли, заранее искупая ту неприятность, которую готовилась обрушить на голову отца, тоненьким подвыванием заменяя непроизнесённые слова о грядущей катастрофе. Что-то сложное из курицы с соусом. Мне поручила чистку и резку лука, чтобы я в какой-то мере прочувствовал её страдания. Увы, запах лука отличить от запаха апельсина, причём точнее, чем человек, я могу, а вот страдать от его едкости - нет. Они для меня все нейтральны. Пока шла работа, кольцо Белла сняла и отдала мне.
- Чтобы не сунуть куда-нибудь, - пояснила она. - Потом я его снова заберу.
И не забыла. Когда всё было подготовлено и поставлено в духовой шкаф, Белла подошла ко мне с требовательно подставленной ладошкой, без напоминания. И кольцо вернулось к хозяйке. А у меня от подставленной ладошки лопнула в мозгу, со звоном, пара цепей. И звон полился вниз, вниз, по шее, плечам, груди, вниз, и уже я весь наполнен звоном, его невозможно успокоить просто так.

Белла, жизнь моя… Это не наша поляна, и даже не твоя комната, но не отрывайся сейчас от меня, пожалуйста… не отрывайся… Так ведь, правда, лучше, и не так страшно ждать?

Чарли подъезжает. Есть весьма действенный способ укрепления воли влюблённого - шум подъезжающей машины отца возлюбленной. Это было бы неплохо, если бы он же не возрождал и страх Беллы.

Ничего, ничего, моя хорошая, нас, всё- таки, двое. Выстоим. И руку с кольцом прятать за спину не стоит. Признаваясь в главном, что уж тут беспокоиться о мелочах.

- Не нервничай, Белла. И не забывай, что ты не в убийстве признаёшься.
- Тебе легко говорить…
Шаги инспектора Свон звучали для Беллы, как шаги командора для Дон-Жуана. Жутко и неотвратимо. Расплата близка, и сердце моего котёнка панически набирало скорость, и на лбу выступили бисеринки пота.
- Успокойся, Белла, - прошу я её, но напрасно.
Ожидание катастрофы заставляет вздрагивать даже от малейшего шума, а грохот распахнутой двери вовсе производит эффект удара грома над головой. Но я - то спокоен! Я спокоен и выдержан.
- Здравствуйте, Чарли.
- Нет! - шипит Белла, уткнувшись носом почти в мою подмышку.
Белла, что, вежливость при объявлении об обручении - лишнее?
- Что такое?
- Пусть сначала пистолет повесит.
Ну, вот что она себе вообразила! Чарли - человек, конечно, не самый мягкий, но чтобы хвататься за пистолет по такому случаю, как обручение дочери? Ха-ха. Даже если в женихах такой неподходящий кандидат, как я.
«Ну вот, теперь они и при мне в обнимку сидят. Хотя, люди они молодые, и парень, в общем-то, даже со своими тараканами, неплохой».
Чарли пытается быть ко мне справедливым.
- Привет, ребята. Что нового?
А я ему сейчас такую новость сообщу… Простите, извините, но мне нужна Белла. И я у Вас её заберу. Насовсем. Хороша новость, нечего сказать …
- Мы хотели бы вам кое-что сообщить, - однако, сообщать отцу о решении дочери - сложная дипломатическая задача.
Не знаешь, как и начать.
- Новости у нас хорошие.
«Хорошие новости, а почему Белла молчит? Белла»!!! - суровый взгляд Чарли
просто-таки вонзился в дочь:
- Хорошие? - прорычал он.
- Пап, ты садись, - голосок у Беллы заботливый-заботливый, словно отец не серьёзный крепкий мужчина, а нервная дама преклонных лет.
И голосок этот подозрений не только не уменьшил, а просто-таки увеличил в разы. Но просьбу дочери папа выполнил. Слегка. Сел на краешек кресла, неестественно выпрямив спину. С интуицией у него тоже всё в порядке, и удары судьбы он намерен принимать, как полагается мужчине - гордо.
- Ты не волнуйся, папа, - продолжает уговоры Белла. - Всё в порядке.
Всё в порядке… моя радость рвётся наружу улыбкой, и я еле ловлю её за хвостик. Излишки восторга в сложной дипломатической миссии неуместны.
- Конечно, Белла, конечно. Но если у нас всё в порядке, почему с тебя пот градом катит?
- Ничего подобного, - отпирается котёнок, прижимаясь к своему тигру Эдварду и смахивая со лба непрошенное «свидетельство» о его плечо.
- Ты беременна! - загремел тигр Чарли. - Ты беременна, да?
«Ты! Красавчик! Ты виноват! Вот тебе и университет, вот тебе и учёба. Вот и всё будущее… Белла, бедная…».
- Нет! Конечно же, нет! - бросился на защиту тигра Эдварда разгневанный, вся шёрстка дыбом, котёнок Белла.
Не только тигру Чарли, но и тигру Эдварду досталась порция разгневанных взглядов, аж искры из глаз. Ведь говорила же, ведь предупреждала, что реакция будет именно такой!
Гордость котёнка Беллы оскорблена и унижена!
Тигр Эдвард сокрушённо опускает голову, тигр Чарли смущённо «поджимает хвост».
«Эх, зря я…»
- Хм… прости.
- Извинения приняты.
И мы все молчим. Храбрость котёнка вся выплеснулась, и смотрит он на меня, как утопающий на последнюю соломинку. Придётся мне.
- Чарли, я понимаю, что несколько нарушил заведенный порядок. По традиции полагалось бы, сперва, заручиться Вашей поддержкой. Ни в коем случае не хотел показаться неучтивым, однако поскольку Белла уже дала своё согласие, а я не хочу умалять значимость её выбора, я не стану просить у Вас её руки, но попрошу родительского благословения. Мы решили пожениться, Чарли. Я люблю Вашу дочь больше жизни. И - по немыслимому совпадению - она так же любит меня. Благословляете ли Вы нас?
«Ну и завернул! Доклад на Генеральной ассамблее ООН, не меньше. А Белла смотрит на него, как на архангела Гавриила, приносящего благую весть. Ишь ты, знаток традиций. А по традиции сначала помолвка, потом обручение, а уж потом свадьба. А что это дочка кулачок поджимает? Что там такое? Кольцо? Кольцо… мне на такое полжизни работать… Вот тебе и традиции! Они уже обручены, кольцо, и гадать нечего, обручальное!"

Да, Чарли, ты не ошибся.

И я не ошибся. Известие о том, что дочь скоро покинет родной дом - не из радостных. Белла уже собралась броситься отцу на помощь.

Не надо, Белла, тут никто не поможет:

- Погоди, дай ему минутку…
… осознать. Может, даже примириться с тем, что дочь уже выросла. Что в любом случае рядом с собой не удержать.
«Доченька, единственная, лучшая в мире. Замуж собирается. А я бы ей чего хотел? Другого бы парня, и попозже. Но она-то выбрала этого. И сейчас».
- А чему я, собственно, удивляюсь? - пробурчал Чарли. - Знал ведь, что в скором времени так и случится.
Белла вздохнула с облегчением. Отец принял известие не так, чтобы в штыки.
- Решение окончательное? - грозно сверкая глазами, чтобы эффект родительского давления был посильнее, спросил у дочери, оставив меня за рамками сепаратных обсуждений, инспектор Свон.
- Я уверена в Эдварде на все сто! - последовал незамедлительный ответ.
Сердце моё, живое сердце моё, уверенное во мне.

Кто-нибудь, кроме меня, забирался на такие вершины гордости? Эй, отзовитесь! Тишина…

- Да, но свадьба… К чему такая спешка? - инспектор снова окинул дочку подозрительным взглядом.
Стойкие, однако, у него предубеждения, что так рано замуж просто так не идут. Не идут просто так, верно. Идут, только когда любят. Любят, а не просто увлекаются от избытка тестостерона. Ну, и когда этот самый избыток не умеют контролировать. Но это совсем не наш случай.
- Осенью мы вместе едем в Дартмут, - напомнил я Чарли, что со свадьбой жизнь для Беллы не кончается.
По крайней мере, я очень этого хочу.
- Я хочу, чтобы всё было… ну, как положено. Так меня воспитали, - пожал я плечами.
Немного старомодно, согласен, но воспитывали-то меня сто лет назад…
- Дартмут, да. Знал ведь, что так и будет.

Инспектор Свон, что ты знал: что я от Беллы ни на шаг, и её от себя отпущу не дальше? Ты прав.

«В качестве официального жениха подарок он уже сделал. Солидный такой, достойный подарочек. Ну и что, даже если и Дартмут, всё равно рановато. И что я ему скажу: не женитесь, поживите так? Уж этого я никак не могу сказать!"
За что я тепло отношусь к Чарли. За то, что он любит свою дочь, надёжно и преданно, за то, что он внешне на неё чуточку, но похож, за то, что, как и у Беллы, все его мысли отражаются на лице. Я сделал нейтральную мину.

Ничего, Белла, ничего, проблему надо решать, и она будет решена.

«О-о, как это я упустил! Я не скажу, а вот Рене - она скажет!"
Найденный выход - обращение к авторитету Рене - отразился разгладившейся складкой между бровей, повеселевшим лицом.
- Папа? - встревоженная резкой переменой отцовского настроения, Белла украдкой взглянула на меня.
«Ещё как скажет, для неё традиции - пустой звук! Уж она как скажет, так скажет!"
- Ха! - хохотнул Чарли, и закатился смехом, согнувшись пополам. - Ха-ха-ха! Ой, ох,
ха-ха-ха-ха!

Вы так полагаете, инспектор Свон? Вы в этом так уверены? Ну - ну…

Белла с растущим недоумением переводила взгляд с хохочущего отца на меня и обратно. Смеяться над чужими заблуждениями нехорошо, я знаю, Белла, я уж
как-нибудь удержусь…
- Хорошо, давайте! - наконец выговорил Чарли. - Женитесь! Ох-ха-ха-ха-а!!! Ха-ха-ха!!! Только…
- Что - «только»? - подозрительно вопросила Белла.
- Только маме сама сообщишь! Я ей и словом не обмолвлюсь. Давай уж сама
как-нибудь! - и Чарли снова закатился смехом. - Звони!
Глаза у моего котёнка стали круглыми и несчастными, как у её мультяшного собрата, но Чарли был неумолим. А я, как истинный дипломат, индифферентно наблюдал со своего места за развитием событий. Усики обвисли, ушки прижаты, хвостик дрожит. Котёнок Белла собирается сообщать Рене о готовящемся преступлении.
- Мам? - мявкнула она дрожащим голосом.
В ответ посыпался горошком тревожный голос Рене. Обычно, она никогда не могла дождаться, пока Белла сама соберётся позвонить, разве что произошло нечто экстренное.
- Мама, мы э-э-э… мы с Эдвардом… мы решили… ну, это… п-пожениться.
Горошек посыпался снова. Частый, но не возмущённый, хотя и не без досадливых ноток. И чем дольше он сыпался, тем сильнее вытягивалось личико Беллы. Наконец её недоумение прорвалось просьбой:
- Стоп, мам, подожди секундочку. В каком смысле «тянула»? Мы только сегодня
об - об… всё уладили.
Горошек несколько притормозил. Но Беллу озадачить успел.
- Что ты думала? И давно?
Горошек посыпался снова. Где торопясь, где притормаживая, означая точки, где на той стороне подбирали слова, чтобы выразить мысль поточнее. Мне не интересны слова Рене, хоть я их и слышу. Её способность к анализу и мнение о моей персоне я уже знаю. Гораздо интереснее наблюдать за реакциями Чарли, который ничего не слышит, и пытается понять ход беседы по лицу и невразумительным репликам Беллы.
- Ты… мам, это точно ты? Разве я, по-твоему, не совершаю громаднейшую ошибку?
Ожидание Чарли, что Рене подтвердит это определение поступка Беллы, сминается следующей репликой дочери.
- Непонятно. Я сейчас себя как будто со стороны наблюдаю.
Реплика Рене и туманный оборванный ответ Беллы.
- Да, но…
Это не совсем то, чего Чарли ожидал, и вместо успокоения на его лице проступило недоумение.
Новая реплика Рене, и следующий непонятный ответ дочери.
- Нет, но…
Снова не то. Недоумение плавно перешло в тревогу.
Похоже, идёт блиц-допрос. Допрос, а не возмущённая проповедь о вреде ранних браков. Тревога Чарли скачком перешло в панику. Брови задрались наверх, руки крепко накрепко скрещены на груди.
- Так говорят и говорили испокон веков все обезумевшие от любви подростки.
Это говорит Белла матери, хотя полагалось бы обратное. Что происходит?
Последняя фраза Рене и разговор завершён. Белла кладёт трубку и потрясённо оборачивается к нам.
- Мама согласна…
И Чарли потрясён. Потрясён и раздавлен. Предан единственным союзником, на которого он рассчитывал больше всего.
«Подвела меня Рене, ох, подвела… А я-то надеялся… Ведь сколько раз говорила, что она против раннего замужества, и вот, на тебе… Вот это и всё? Моя дочка станет женой этого странного парня, членом семьи Калленов. А я? Всего то и побыла дочка со мной неполные два года, и вот и всё? Расставаться?
Ну, будет звонить, заходить в гости, когда приедет на каникулы, но всё равно будет уже отдельно от меня. Рене хорошо, у неё есть Фил, а кто останется у меня? Может, когда появятся внуки, будут к деду отпускать…».
И мне совсем уже не хочется смеяться. Не будет у Чарли внуков, и с дочкой он после свадьбы свидится нескоро, если это будет возможно хоть когда-нибудь. Квилеты… нерешённая проблема.
- Решено, значит… - совсем уж похоронным голосом подвёл итог Чарли, и я становлюсь свидетелем редкого явления.
Белла бросается на шею к отцу. Это у них не в ходу: обнимашки по всякому поводу. Но отцу плохо, и Белла прибегла к единственно действенному сейчас средству утешения.
- Ничего, дочка, я справлюсь… - тихо шепчет дочке на ухо Чарли, неловко поглаживая её по спине.
Он справится. Но смотреть на меня ему сейчас тяжело, и мне на него неловко.
- Мистер Свон, если позволите, мы немного прогуляемся.
Чарли угрюмо кивнул головой: гуляйте, хуже всё равно уже не будет… И мы ушли гулять. То есть носиться по лесу и носить Беллу на руках. Мне это необходимо. Как только мы вышли за пределы видимости из окон домов всего квартала, мысли соседей перешли из режима наблюдения в режим обсуждения, то есть сплетен. Для меня ещё более неприятный режим. Я взял Беллу на руки, чтобы унести подальше и побыстрее, и звон вернулся, снова прошёл по всему телу, до ступней ног. Это вот так теперь проявляет себя жажда Беллы. Какая она, моя жажда Беллы теперь, я обдумаю позже. Сейчас главное - успокоить этот звон. И я ношусь по лесу со своей драгоценной ношей, а Белла обнимает меня за шею и смеётся, вспоминает, как у неё закружилась голова от вампирской скорости, давным-давно, века и тысячелетия назад.
- Ты не устала?
- Нет! Давай ещё побегаем?
Давай… Звон постепенно успокаивается, замолкает. Я уже спокоен, настолько, насколько вообще теперь могу быть спокоен в присутствии Беллы при отсутствии всех остальных людей на земле. Насколько это возможно, когда прикасаюсь к губам Беллы в самом лёгком и нежном поцелуе. Такое маленькое нежное слово. А в ответ - монолог её горячих губ. И как в таких условиях держать себя в руках? Только бегом. Почти до темноты. Из дома Беллы слышны звуки телевизора, очередной матч. Чарли вроде как следит за игрой и ворчит.
- Никому нельзя верить, ну, никому. Всегда подведут в ответственный момент…
По непропорционально большой дозе досады в голосе трудно сказать, относится ли это ворчание к игре, или к чему-то другому.
- Эти женщины!
Ну, это точно к матчу между двумя абсолютно мужскими командами отношения не имеет.
- Жди меня наверху, - говорит Белла, пока я расплетаю пальцы наших рук. Это очень небыстрое дело, если пальцы не хотят расплетаться, ни её, ни мои. Мои - особенно. Не хотят расставаться с ощущением полоски холода на горячей коже. Кольцо на руке Беллы. Её обручальное кольцо.
Конечно, появляться на глаза не отошедшему от огорчения Чарли не стоит. Он очень хороший человек, так что нервы его надо поберечь.
- Папа?
- Это ты, Белла? А где этот, твой?
- Отправился домой. Он просил передать тебе пожелание спокойной ночи.
- Ладно.
- Я ещё немного почитаю, - сообщает Белла, до утра уже только моя Белла, и поднимается наверх. Ко мне.
- Да уж, будет у меня спокойная ночь, - продолжает ворчать Чарли, сидя лицом к телевизору.
Недолго. Матч кончился, и, щёлкнув выключателем, Чарли уходит к себе. Он долго ворочается, вздыхает, охает и ворчит на несправедливость мира вообще и его судьбы в частности. И мы с Беллой ведём себя очень тихо. Она действительно читает, устроившись на моих коленях, а я - в кресле-качалке. Белла выбрала Герберта Уэллса.
- Ты, кажется, не склонна к фантазиям, - удивился я.
- Ну, Уэллс не одну «Войну миров» написал. А почему бы и не фантастика? Если самое фантастическое в мире создание сидит в моей комнате и рассуждает на тему: «фантастика как третьесортное чтиво».

Белла, ты - самое фантастическое создание. Если подсчитать вероятность того, что именно ты, потому что никто другой не может оказаться на моих коленях, да ещё с Уэллсом в руках, именно ты появишься в этом мире, вырастешь и приедешь в Форкс, чтобы наткнуться на меня, то получится столь малая величина, что и говорить не о чем. Но ты вот она. Исключение из теории вероятности.

Чарли, наконец, уснул. Ровное похрапывание в тихом доме очень хорошо слышно. Белла откладывает книгу.
- Не читается. Не читается и не читается. А всё ты виноват.
- Белла, я смирно сидел, - это ведь, почти, правда.
- Ты сидел смирно, а твои руки покоя не знали. То волосы пошевелят, то за ухом прогуляются. А что за соната была сыграна на моих рёбрах, для двух рук, между прочим?
Вообще - то не соната, а адажио, и не сыграно, а только задумано.
- Это такая маленькая вещь будет. Думаю, тебе понравится.
- Она мне уже нравится, но читать-то не даёт! И раз ты мне не даёшь читать, тебе за это и расплачиваться.

Всем, чем хочешь, радость моя, чем пожелаешь… Белла-а-а… Мы «говорим»? Мы «говорим», на твоём языке, который невозможно перевести на разговорный человеческий, очень уж громоздко получится, и всё равно часть смысла потеряется при переводе. Мы «говорим» на языке, в котором у слова «объятие» тысяча оттенков и смыслов, а у слова «поцелуй» вообще десятки тысяч. Мы «говорим»… Но Белла, нам нельзя «заговариваться», иначе ты нарушишь свои собственные правила, а уж что со мной будет… если уже сейчас звон в ушах.

- Белла… - отрываю я от сердца своё сокровище, - притормози…
Белла переводит дух, а заодно надувает обиженно губки.
- Это ты виноват!
- Я? В чём я виноват на этот раз?
- В том, что ты невыносимый… невыносимо красивый. От тебя крышу напрочь сносит!
Впервые это меня радует по-настоящему. То, что я красивый. Моя красота приносит Белле радость, а для чего она ещё нужна.
- А я…

Белла, ты не понимаешь. Есть красота яркая, прямо плакатная, заученная, она режет глаз, как красота Розали, а есть другая, твоя. Она режет сердце. Моё. И не только. Но я не хочу тебе об этом сейчас напоминать. И не моя вина, что эта красота раскрылась попозже, чем у других красавиц, ну, так получилось. Я лучше «расскажу» на твоём языке, насколько красива на самом деле ты. Только дышать не забывай… вот только как быть мне, если «рассказ» меня самого уносит в звон?

Зверюга, ты где?

Здесь он. Никуда не делся. Это его сила натягивает цепи воли до звона и тело струной. Это он пробует голос, когда я пытаюсь говорить сквозь звон.
Ты подвёл меня, зверюга, ничуть не хуже, чем Рене подвела Чарли. Чем же мне защитить Беллу от себя?

Тонкие пальчики скользят по брови, по виску, убегают по шее под расстёгнутый ворот рубашки, зарядом тока прожигая свой путь.
- Белла…
- Да, Эдвард.
Волна, пробегающая по телу Беллы, обваливается на меня уже настоящим цунами.
- Белла…
- Да…
Гибкий хрусталь.
Горячий гибкий хрусталь.
Магнитный горячий гибкий хрусталь.
Меня притягивает всего так, что не оторвать…
Белла.
Живой хрупкий хрусталь.
Стоп.
- Белла, скоро рассвет. Человеки должны спать восемь часов в сутки.
- Мало ли, чего должны человеки…
- У тебя завтра синяки под глазами будут. Что Чарли подумает?
Это железный аргумент. Белла без пререканий переносится на свою постель и укутывается тщательно в одеяло. Несколько тактов колыбельной - и Белла спит. И видит сны.

Сонная фея, принеси ей бабочку, лёгкую и красивую. А я сочиню адажио и посвящу его тебе, но потом. Сейчас я думаю.

Я опять не цельный, я раздвоен. Моя вампирская составляющая опять опасна для Беллы. Своей нечеловеческой, своей дурной, не знающей границ силой. Но у меня уже готова защита. Собственная жадность, даже скупость.
Я становлюсь Гобсеком.
Литературный Гобсек приумножал и берёг золото, дорогие вещи, даже еду. Но пользоваться ими не мог, иначе они исчезнут и не вернутся. Бедняга.
Я, как Гобсек, берегу и хочу приумножить капли человеческой жизни Беллы, насколько это в моих силах. Но в отличие от литературного Гобсека, я просто обязан пользоваться своими сокровищами, иначе они пропадут для меня. Капли исчезают всё равно, время забирает их, но сначала они достаются мне, столько, сколько успею поймать, а я стараюсь. Время Беллы оставляет отражение в моей памяти, а значит, не исчезнет полностью. Никогда. Моя сокровищница наполняется.

Зверюга, ты хочешь потерять безвозвратно и бесследно хоть мгновение из жизни Беллы? Хочешь разбить хрусталь? Не хочешь, в страхе съёживаешься до размера чёрной ледяной горошины. Гобсек, разбивающий хрусталь… Боль, которую не перенести. Вот и помни, что будет, если освободишь всю силу, всего себя. Разобьёшь хрусталь - и нечем будет наполнять сокровищницу, и нечего будет перелить в живой и блистающий неуязвимый камень…

Почему мне так важна человеческая жизнь моей Беллы? Я буду её любить в новом состоянии меньше? Это невозможно. В новое существование уйдёт и её красота и её с ума сводящая меня личность. Даже со своей душой она не намерена расставаться. Белла так в этом уверена, что начинаю верить и я.
Так почему я хочу сохранить её человеческую жизнь подольше? Потому что это - её дорога ко мне, слишком короткая, всего восемнадцать - пылинка времени. И я, конечно, эгоист. Хочу, чтобы она сделала все шаги по этой дороге, все необходимые шаги, чтобы я не обнаружил потом, когда ничего нельзя будет изменить, что остановил её за полшага до меня. Я хочу, чтобы она была действительно со мной. Не в шаге, не в полушаге от меня.
Со мной.
За окном всё плывёт в падающем тумане. День сегодня должен быть солнечным. Вчера был первый НАШ день. Каким будет второй, какими будут следующие НАШИ дни?
Второй день. Утро. Я встречаю его в шкафу. Потому что Чарли пришёл утром взглянуть на своё неразумное дитя и вздохнуть. Теперь он будет ловить каждое мгновение, чтобы, не навязываясь, лишний раз взглянуть на дочь. Я его понимаю. Сам занимался в своё время тем же самым - безмолвным подглядыванием. Повозившись немного на кухне и повздыхав над кружкой кофе, Чарли уехал на службу. А я остался. Ждать пробуждения Беллы и планировать, чем будем заниматься сегодня, кроме обычных домашних дел. Всё-таки Белла - хозяйка этого дома. Чарли всего лишь домовладелец, настоящий дом, - это когда в нём хозяйничает Белла. Но и моя комната только тогда комната, когда в ней хозяйничает Белла. Я испытываю угрызения совести, но недолго. Чарли был с ней каждый день рядом не один год, а когда не был, знал, что она есть, и что он её увидит. Целых восемнадцать лет. А я целых девяносто лет существовал, не зная, что она встретится мне хоть когда-нибудь. Ему по любому будет легче, он и потом будет знать, что она есть.
- Привет… - произносит ясный голосок, словно Белла и не засыпала. С постели ко мне протягиваются руки, и я бухаюсь на колени на пол, чтобы уронить свою голову в эти руки.

Белла.
Начинается твой новый день. Пусть он будет таким, каким ты хочешь.

Рукам мало того, что им вручено, они требуют и всё остальное.

Всё, что ты хочешь, Белла… и мы продолжаем «говорить» с того места, на котором прервались вчера.

Вот только заботы недвусмысленно напоминают о себе звонком из Финикса.
Рене недаром потратила вечер, у неё целый список вопросов, которые не терпят промедления, и на которые у Беллы нет пока ответов.
- Белла, о чём ты думаешь? - возмущается Рене. - Неужели мне придётся бросить Фила, чтобы хоть что-то было сделано?
- Мам, не волнуйся, Фила бросать не надо, я сейчас же всем этим займусь. Вечером перезвоню и отчитаюсь, - виновато соглашается со всеми требованиями матери Белла.
Значит, пора действовать. Обычный утренний набор - умывание и завтрак - сопровождается ещё и ревизией в холодильнике. Поход по магазинам неотвратим, а на улице - солнце. А ещё список Рене. Белла просматривает его и начинает тихонько поскуливать. Я заглядываю через плечо. Есть, отчего поднять скулёж.
Количество предполагаемых гостей.
Меню свадебного угощения.
Свадебные туалеты жениха и невесты, et cetera, et cetera, et cetera. .
- Белла, не волнуйся, не забывай, что на свете есть Элис, и что она просто вытребовала у тебя разрешение на устройство свадьбы. Я уверен, что на большинство вопросов из этого списка уже готовы исчерпывающие ответы. Сейчас пробежимся до неё и всё узнаем.
Белла несколько воспряла духом, и веселее смотрит на жизнь.
Элис от списка была не в восторге. Нет системы, нет размаха, и вообще, даже приличной идеи нет. У неё программа, безусловно, интереснее.
- Элис, я не успеваю записывать, курсов стенографии в моей программе не было предусмотрено, - замечает Белла.
- Тогда воспользуйся теми знаниями, что у тебя есть. Позвони Рене и передай мне мобильник. И вообще, если твоего таланта хватало на то, чтобы вести дом в Финиксе с семьёй в количестве целых ТРЁХ человек, это не значит, что ты в принципе можешь справиться с такой задачей, как свадьба. Так что лучше тебе в это не вмешиваться вообще.
- Разумное решение, - спустилась в холл Эсме, - но с мамой Беллы буду говорить я.
Во-первых, нам пора хотя бы заочно познакомиться, а во-вторых - в качестве организатора свадьбы для Рене я буду авторитетнее выглядеть, чем ровесница её дочери, согласись. Белла, милая, диктуй номер и больше не волнуйся ни о чём. Всё будет хорошо.
- Всё будет и-де-аль-но! - поправляет её Элис.
Белла смотрит на своих спасительниц чуть ли не глазами помилованного на эшафоте.
- Рене? Здравствуйте, это говорит Эсме Каллен. Да-да, мать жениха Вашей Беллы. Давно хотела с Вами познакомиться. У Вас прекрасная дочь, и мы безумно счастливы за Эдварда. Да-да, Вы правы, они - идеальная пара. Нет. Она - девочка в высшей степени разумная, но нагружать её организацией собственной свадьбы - это уже чересчур. Чарли… Вы полагаете? Нет, ни за что. Что мужчины в этом понимают? Вот именно, совершенно с вами согласна… Да-да, это обязательно. Почему бы и нет, вполне возможно. Что вы, какие хлопоты…
Никогда не думал, что мама умеет перемывать мужские косточки. Очевидно, это врождённая женская способность. Хорошо бы спросить у Беллы, какого она мнения о мужском роде… лет так через сто.
Похоже, дамы нашли общий язык и мы с Беллой тут лишние. Тем более что из нас двоих один - мужчина, который ничего в этом не понимает. Вот и прекрасно, займусь тем, что понимаю, думаю, что понимаю.
- Я же говорил, Белла, что всё устроится. Пойдём отсюда.
- Идите, идите, не мешайте, - машет нам рукой Элис.
Мы идём на нашу поляну, Белла нежится на солнце и просит рассказать
о Дартмуте.
- Ты ведь там уже учился.
- Это было пятьдесят лет тому назад.
- Тем более интересно будет сравнить, что изменилось за это время. Какая она, студенческая жизнь?
Белла слушает про забавные казусы и студенческие проделки полувековой давности, удивляется и смеётся.
- Но ведь в Дартмуте должна учиться элита. А ты рассказываешь об озорниках и разгильдяях.
- Белла, даже самый завзятый ботаник в душе безусловный разгильдяй. И студенческая жизнь раскрытию этих внутренних резервов весьма способствует.
- А я буду исключением из правил. Жутким синим чулком.
- Ты будешь самым прекрасным синим чулком, тебе идёт синий.
Хрупкий гиацинт, нежность и тайна… с каплями обжигающего шоколада в
сердцевине…
-Ты перевернёшь всю моду. Чувствую, меня ждёт бурная студенческая жизнь, соперничества и даже дуэли.
- Скажешь тоже… К тому же я буду замужним синим чулком.
- Это единственное, на что я надеюсь.
- И потом, это ненадолго.
Я знаю. И разрываюсь пополам. Потому что…
Я её не знаю.
И она себя ещё не знает. Не все человеческие возможности опробованы. Но все напомнят о себе. Потом.
Но уже хочу, хочу, чтобы рядом со мной стояла Белла - вампир. Любимая, которую у меня не отнять никакой вечности, никакой опасности, хрусталь, перелитый в бессмертный камень. Как я. С бессмертием меня, собственно, только возможность вечной жизни вместе и примирила.
- О, смотри, тени удлинились… улицы уже не пробиваются солнцем, и ты можешь пойти в город.
- Времени, и, правда, много прошло, ты голодная.
- Вовсе нет.
- Белла, урчание в животе говорит правдивее тебя.
- И что теперь?
- Заедем в ресторан, ты поешь, и поедем по магазинам.
- Заедем в ресторан в Форксе? Ты представляешь, что начнут говорить по всем углам?
- Белла, насколько я знаю Элис, через максимум три дня весь Форкс будет в курсе, почему ты ездишь везде в моей машине и в моём сопровождении.
- Почему в твоей?
- Потому что твой пикап опасен для твоей жизни. Мы об этом уже говорили.
- Нет, не опасен!
- Опасен, особенно когда я за рулём. Мы с ним не совпадаем по темпераменту.
- А я не пущу тебя за руль!
- Ну, хорошо. Но он старый, старенький. Возьмёт и рассыплется в одночасье…
- Вот тогда и поговорим!
- Ладно. Пусть пикап служит, пока может. Но новую машину для тебя выбирать буду я. И сегодня поедем на «вольво». Просто чтобы домой не заезжать.
На эту уступку Белла согласилась, но в гараже ждала засада - Элис.
- Белла, список гостей вчерне уже готов. Просмотри. Ну, и эскизы пригласительных визиток.
- Когда успели?
- Белла, двадцать первый век предполагает гораздо больше возможностей в технологическом плане, особенно, если есть к этому способности. Завтра с утра отправлю всё в печать. Думаю, в Сиэтл. В Форксе нет подходящей типографии.
Белла рассматривала эскизы пригласительных, препиралась по поводу их оформления.
- Элис, это ведь не приглашение на коронацию королевы Великобритании!
- Но и не визитка стоматолога! И чем замужество, в плане ответственности, от вступления на трон отличается? По твоему личному отношению - ничем. Вот и уровень должен соответствовать.
- Элис!
- Хорошо, хорошо, лишние виньетки уберём. Тут и тут. Но, не больше! Теперь - список приглашённых.
Белла начинает ежиться, пора спасать.
- Элис, список - это надолго, а у нас ещё в плане ресторан и закупочный марафон. И ещё всякие домашние заботы.
- Ох, ну да. У человеков гораздо больше сложностей с бытом. Но тогда заказ отложится с утра на вечер!
- У тебя впереди два месяца, успеешь.
Теперь ёжится Элис. Пусть сестрёнка простит, но Белла для меня важнее. И потом, разве неожиданные препятствия не повышают азарта к достижению цели? А мы, наконец, едем в город.

Белла права, слишком много вокруг знакомых глаз, даже в ресторане. Здороваются издали кивком, и просто поедают глазами парочку. Не слишком уютно. В рестораны нам с Беллой можно ходить только в километрах ста от Форкса, не ближе. Поэтому кружка бульона с сухариками выпивается на сумасшедшей скорости.
Ну и что, это очень помогло? Шопинг сопровождается такими же любопытными взглядами и шуршанием замечаний за спиной. Для меня - неприятно, но привычно,
для Беллы - и непривычно, и неприятно. Ничего не поделаешь, noblesse oblige. Но у меня появился способ отвлечения Беллы от регистрации количества любопытных глаз. Закупка продуктов для Чарли и себя в дом Чарли, и закупка продуктов для себя в свой будущий дом, теперь ей придётся проводить там гораздо больше времени, не сидеть же всё время голодной. Я укладываю покупки в тележку, вожу её вслед за Беллой и без всяких поцелуев вхожу в звон. Белла, моя Белла начинает готовиться обживать свой новый дом… Мне срочно, немедленно нужна Белла хотя бы ладошкой в руке, но, noblesse oblige. И я терплю, до машины. Со следующим магазином было легче. Главное - помнить, что всё когда-нибудь кончается. И список закупок тоже.
Всё, мы относительно одни в машине, пусть и под обстрелом нескольких пар глаз. Ладошка, бьющая током, в моей руке, аромат Беллы, не размытый, насыщенный, во весь салон. Можно жить дальше.
- Белла, я буду помогать тебе, готовить, хорошо?
- Нет. У тебя в машине тонна продуктов, требующих немедленного перемещения в холодильник.
- Но скоро явится Чарли!
- Вам надо привыкать друг к другу в новом качестве.
- Белла, я и так вытерпел немало во время закупочного марафона!
За это мне положена награда. И я её получаю, после выгрузки закупок для дома Свонов. Короткий, какой короткий «диалог». Но такой… Крепость моих рук вокруг талии Беллы, руки Беллы вокруг меня - тоже крепость, ещё более надёжная, несмотря на хрупкость. У меня, как выражается Белла, вот-вот снесёт крышу. Стоп…
- Когда мне прийти?
- После ужина Чарли будет легче тебя воспринимать.
- Хорошо, я приду после ужина.
- Я уже скучаю, Эдвард, - растерянно признаётся жизнь моя.
Но изменять собственного решения Белла не будет. В нём учтены интересы Чарли. Чарли - пострадавшая сторона, и я уступаю первенству его интересов. До свадьбы. И ни днём больше. И уезжаю домой. С покупками! Никогда не понимал тяги Элис к походам по магазинам. Теперь понимаю, в какой-то мере. Покупки для удобного существования моей семьи в моём доме.
С ума сойти!
В рамках большой семьи появится ещё одна, маленькая, моя личная семья… Я - серьёзный, почти женатый, человек, загружаю холодильник не просто для камуфляжа, не вообще продуктами, а продуктами по выбору Беллы… Мне срочно, до вопля, сдерживаемого только потому, что остальным будет странно его слышать без комментариев, а давать я их не хочу, нужна Белла. Теперь она вот такая - жажда Беллы. Не только когда её аромат окутывает меня, а когда я о ней думаю. А думаю я о ней всегда.
- Эд! Ты мне нужен, - донёсся крик Элис с верхнего этажа. - Список гостей! Он должен быть готов к полудню и не позже! Вот и сверяй его сам, если Беллу отвлёк.
- Мужчины в этом ничего не понимают, - подпустил я шпильку.
- Мужчины, мешающие женщинам заниматься делами, обязаны в них хоть что-то понимать! Или пусть обучаются на ходу!
Ладно, так или иначе, а виноват я в любом случае, и просматриваю список гостей, вместо Беллы.
Большой список разбит на разделы, чтобы легче разбираться. И он странный, до невозможности. А чему тут удивляться, если сама пара новобрачных настолько странная.
Отцовский список. Врачи из больницы, которых Карлайл воспринимает как почти друзей, с супругами.
- Отец видел?
- И одобрил.
Мамин список. Дамы с супругами из городского попечительского совета, куда же без них, профессор археологии из Мичигана, знакомый Эсме по одному архитекторскому проекту, для него все, кто моложе сорока лет - деточки. Очень симпатичный человек.
- А мама?
- Тоже видела и одобрила.
Список Элис. Друзья Беллы. Анжела с родителями и её Бен, приветствую. Джессика и Майкл? А, ладно, ради Беллы можно стерпеть и Майкла с Джессикой. Мэгги Фэрроу, Клайв Джонс, Эмили Сандер, Брайан Ламбер и тэ дэ - это из одноклассников Элис, она за них и в ответе.
- Вот именно, - комментирует мою задранную бровь Элис.
Ещё один список Карлайла. Семья Денали, но без Ирины. Почему? Потому что следом идут оборотни. Сет и Сью Клируотер, и Билли Блэк. Почему нет в списке сестрицы Сета тоже понятно. Лиа физически не переносит вампиров. И почему нет Джейкоба Блэка понятно тоже.
Особый список. Родители Беллы и её отчим. Вне конкуренции и обсуждений.
Всё вполне сбалансировано, претензий со стороны Беллы не предвидится, но кое-что болезненно отзывается во мне.
Джейкоб Блэк.
Часть человеческой жизни Беллы, немалая часть. Кусок её разорванного сердца. Человек, который вполне её достоин, который мог быть на моём месте сейчас, но таков выбор Беллы, моей Беллы.
А если бы так и случилось, и выбор пал бы на него? Что чувствовал бы я, хотел бы увидеть под руку со счастливым соперником? Или всё равно хотел бы увидеть и убедиться, что Белла действительно выбрала правильно и счастлива? Не знаю.
Не знаю.
Но если не получил бы приглашения, вечно помнил, что этого шанса - увидеться в последний раз, сказать самое главное, решающее, - меня лишили, и вечно мучился бы этим. Неуверенностью, что Белла решила правильно. А её счастье для меня - главное.
И для него тоже.
И я вписываю в список Карлайла: Джейкоб Блэк.
- Эд, ты что?
- Так надо, Элис. И прежде чем отправлять конверт с приглашением по этому адресу, позови меня.
- Ты сумасшедший…
Не знаю, наверное. Но так будет честно.
- Белле я уточнённый список в таком виде показывать боюсь.
- Покажешь. Обязательно.
- Ты сумасшедший.
Да. Я лично, своей волей, ложусь под дамоклов меч, и он может упасть. В назначенный срок.
А пока я не буду об этом думать. Я буду думать о другом.
- Ещё вопросы к некомпетентной в этих делах мужской особи имеются?
- Спасибо и за то, что уже сотворил… - саркастически отвечает Элис. - Но больше я, точно, тебя на помощь не позову.
Вот и прекрасно. Мне надо ещё переварить то, на что я пошёл своей волей. И мне срочно нужно найти противоядие…
Есть! Ещё как есть! Пикап Беллы, мой личный неодушевлённый враг, Его старейшество, патриарх «шевроле». И если нельзя ничего поделать, пока он
жив…
- Розали, мне нужна консультация. Что происходит с машиной, если в итоге она почиёт неспешной тихой смертью?
- Хочешь попробовать себя в механике? Напрасно, тебе это не дано, - с высоты своего несомненного превосходства роняет Розали.
- Нет, я хочу стать диверсантом, - поднятые недоумённо брови Розали и резко оживившееся лицо Эмметта подчёркивают неожиданность моего сообщения.
- На кого организуем покушение?
- На что. На пикап Беллы.
С точки зрения Розали пикап достоин не покушения, а публичной казни через жестокую разборку с применением молотка и зубила.
Но Розали согласна и на покушение.
- Нн-у… Какого он года сборки?
- Понятия не имею.
- Ладно. Узнаю. Потом разработаю приличную инструкцию для диверсантов-чайников.
- Заранее благодарен, леди.
Первые шаги в нужном направлении сделаны. Следующий шаг - достойная замена пикапу в случае его ожидаемой кончины. Это я оставлю на завтра.
Пробежка по сайтам автосалонов. Потом личный взгляд на заинтересовавшие меня модели. И только потом - покупка. И ожидание инструкции, а также её выполнение. А также ожидание последствий - кончины пикапа. И самое сложное - вручение Белле новой машины.
Всего этого должно хватить надолго.
Даже если бы мне не нужно было противоядие, планируемое покушение было бы всё равно совершено. Просто произошло сочетание приятного с полезным, и в чём-то спасительным, для моего душевного равновесия.
А сейчас я побегу к Белле. Я увижу Беллу. И Чарли будет на меня коситься из-за сообщений доброжелательных друзей обо всех перемещениях Беллы на чужой машине, и вопросов, что произошло с пикапом Беллы. И в курсе ли он, что, похоже, у его дочери появился настоящий бойфрэнд, а не просто школьное увлечение? Он в курсе, но пока его девочка с ним.
А вот явится её жених, жених… никуда не денешься, официальный жених. Мистер Калпен звонил из своего кабинета в больнице, сообщил, что уже всё знает и очень рад, и благодарен за так прекрасно воспитанную дочь.
- Добрый вечер, Чарли.
- Добрый… - стараясь хоть как-то выдержать вежливый тон, отвечает отец Беллы. - Как дела?
- Прекрасно, мистер Свон.
- Я рад. Вам, наверное, поговорить надо? Ну, так я вам мешать не буду, хотите - гуляйте, хотите - у Беллы в комнате посидите, - покоряясь обстоятельствам, говорит Чарли.
- Мы тут посидим, папа, по тридцать первому каналу пошёл ретро-показ фильмов французских режиссёров-классиков. Кое-что имеет смысл посмотреть.
Это вне сферы интересов Чарли, но законное основание остаться в холле, смотреть не столько на экран, сколько на дочь. Даже если рядом сидит её жених, и почти всё время держит за руку.

Чарли, с моей стороны это и так великая жертва, если бы ты знал, насколько она велика… а потом я попрощаюсь, пожелаю доброй ночи и уйду… чтобы прийти. К моей, до утра только моей Белле.
Белла-а-а… Бесконечный источник жизни…
Следующий день, потом следующий день. Все они похожи и не похожи.
Запущенный маховик подготовки к свадьбе крутится уже почти без моего участия.
- Элис, приглашения готовы? А Белла список видела?
- Да.
- И?
- И промолчала.
- Когда рассылать?
- Очнулся, прекрасный принц. Почти все разосланы.
- Элис, ну я же…
- Не волнуйся. То самое приглашение ждёт тебя в моём столе. В незапечатанном конверте.
Вот он, тот самый конверт. Действительно королевского вида именное приглашение. Сколько времени я подбирал слова, чтобы сказать то важное, что дойдёт до Джейкоба сквозь ревность и горечь? Много. Я их пишу на отдельном листке бумаги.
«Джейкоб!
Я нарушаю правила, посылая тебе приглашение. Она боялась тебя обидеть и не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Но я знаю, что если бы всё сложилось иначе, то я бы предпочёл иметь возможность выбора.
Джейкоб, я обещаю, что позабочусь о ней. Спасибо тебе - и за неё, и за всё остальное.
Эдвард ».
Записка вложена в конверт и конверт запечатан. Всё, вот теперь всё. Дамоклов меч подвешен. Пусть.
Что ещё зависит от меня. Свадебный подарок невесте, который ещё надо придумать, да маршрут свадебного путешествия, над ним тоже уже пора поразмышлять. И поиск машины для Беллы. Это уже срочно. Команда Розали - Эмметт что-то замышляет, к моему приходу Эмметту срочно надо на прогулку, а Розали садится к роялю разбирать ноты, разучивать что-то новенькое. На вопрос, как там с инструкцией для диверсантов-чайников Розали неопределённо помахивает рукой, мол, отстань. Ладно, подождём результатов.
Меня ждёт ещё один день Беллы. И ещё один, и ещё. Это почти безумно счастливые дни, если бы не тревога Чарли по поводу исчезнувшего из дома сына его друга, Билли Блэка. Сам Билли о пропаже не заявлял, просто католический священник, регулярно бывающий в резервации по делам веры, и находящийся в курсе всех местных новостей, заметил, что Джейкоба Блэка не видно, а местная сплетница сказала по секрету, что Джейкоба давно никто не видел, уже с неделю, а отцу, вроде, всё равно, вот такие они, современные отцы. Священник сообщил Чарли, Чарли проверил информацию у Билли, и решил, что старый друг уж слишком сильно доверяет своему сыну. Парнишка неслабенький, но… в беду попадают разные ребята. Вон Райли Бирса так и не нашли.
Чарли косится в мою сторону, мол, хоть и косвенно, но моя вина, что парень рванул из дому. Это так, но вина Джейкоба не меньше. Больно и Белле. Я чувствую, как болит её сердце на линии разрыва, когда Чарли опять упоминает имя её друга. И вижу, как она сцепляет руки за спиной, чтобы не потянуться к телефону в моём присутствии. Ей больно и за меня. Что я могу… только делать вид, что без моего десятиминутного присутствия в доме Калленов мир рухнет. Но мир сохраняется, и я возвращаюсь. К Белле. В её день, в её ночь.

- Тихо, Эмм…
- Я и так тихо, только летучих мышей и разбудил.
Родственники, собственной персоной. А им что надо под окном у Беллы?
- Твоя идея была самостоятельно всё провернуть? Твоя. Вот теперь и проворачивай.
- Роуз, я что, я ничего, как скажешь.
- Тогда - тихо! Машину - на бок.
- И как тихо положить машину на бок?
- Как хочешь. Но сначала я бы вытащила всё незакреплённое из кузова и кабины. И двери бы открывала ключом, а не пальцами… Держи ключ.
Вот это интересно. Когда они сняли дубликат ключа, причём так, что я не прочёл ничего.
- Всё, пусто.
- Клади, тихо.
- Есть, мэм.
- Придерживай, чтобы не кувыркнулась.
- Есть, мэм.
- И не хихикай. А то не только летучие мыши, но и соседские коты проснутся, а где кот, там и хозяйка.
- Да молчу я. Тихо как у них. Чем так тихо можно заниматься?
- Спать. Сюда посвети.
- Спать так тихо невозможно.
- А теперь правее. Возможно, если спать.
- Ты что! Она, значит, спит, а он…
- … на карауле стоит. Теперь сюда.
- Ну, выдержка! Значит, он скучает, бедняга. Махнуть ему, что ли, ручкой?
- Какой ручкой, в которой фонарик, или в которой машина? График сорвёшь в любом случае, а у нас пауза всего три минуты.
Ещё интереснее, кто им паузу насчитал. Такие летние ночи, действительно, располагают к прогулкам под луной, даже в таком медвежьем углу, как Форкс.
Что-то тихо скрежетнуло.
- Держи!
- Держу, держу.
Скрежет, значительно тише, но повторился.
- Всё, ставь. Тихо!
- Я тихо…
- Закладывай всё назад, как было. Теперь можешь помахать ручкой.
Я уже стою у окна. От пикапа две тени скользнули под деревья. Одна, здоровенная, игриво послала воздушный поцелуй, вторая без проявлений каких-либо эмоций ускользнула дальше. Всё, приговор не только вынесен, но и приведён в исполнение. Теперь дело за мной: поиск преемника. Белла проспит ещё часа четыре, вряд ли больше. А мне больше и не надо. И я вылетаю тенью в окно, вслед за
диверсантами-добровольцами.
- Ребята, спасибо за сюрприз. Удался, - догнал я бегущих родственников. - Сколько у меня времени, Розали?
- Как случится. От двух до десяти дней, всё зависит от неучтённого запаса прочности. Машина побывала в разных руках, кто, что и как в ней менял, ты документации не предоставил.
- А Белле на ней не опасно будет ездить?
- Ты интересовался неспешной тихой смертью? Вот такой она и будет. Правда, есть одна проблема.
- Какая? - напрягаюсь я.
- Машина должна ездить. В противном случае мои действия не проявятся до скончания веков.
Вот это не проблема. Сдаться желанию Беллы водить её мастодонта - это три минуты вдохновенной актёрской игры, подогретой ожиданием скорого прощания.
- О, кто нас соизволил посетить в столь неурочный час! - ехидно выпевает Элис. - Правда, для этого потребовались усилия, чуть ли не всей семьи!
Примерно это я и предположил. Иначе как бы я оказался настолько не в курсе событий.
- Спасибо всем, правда. Теперь только замену подыскать в ближайших автосалонах.
- Какие усилия? - интересуется Карлайл.
- Да так, пустяки всякие, и немного интриги, - увильнула от ответа Элис.
Значит, старшие не в курсе.
- Эдвард, я даже не ждал, что ты будешь сегодня так рано, и один. С Беллой всё в порядке?
- Всё хорошо, Карлайл, спасибо.
- Прекрасно. А вот с тобой - не очень. Советую заглянуть в зеркало.
А что не так? О-о-о, дда-а. В таком виде показываться в городе… это после того, как прошёл гул о готовящейся свадьбе самого младшего Каллена? Можно только представить комментарии по поводу причины появления таких глубоких теней под глазами.
- Не пренебрегай своим состоянием, сходи на охоту. Со мной и Эсме, можно и не удаляться сильно от дома. В эти выходные.
Да, придётся идти, а у Беллы машина вот-вот, погибнет от рук «тайного доброжелателя». С другой стороны, уход на охоту - отличный предлог, чтобы носиться, где хочется, а хочется мне в автосалон. В Сиэтле, как ни странно, ничего привлекательного, ни в одном из салонов, и в Портленде тоже, кроме спорткаров - ничего достойного. В Олимпии в одном из салонов предлагают посмотреть на «квинтэссенцию надёжности и безопасности». Цена заставляет надеяться, что хоть часть из заявленного на сайте - правда. Но смущает формулировка: посмотреть. И посмотрю.
- Карлайл, я хотел бы купить машину, для Беллы.
- Свадебный подарок? Разумно.
- Но цена…
- … больше, чем мы можем себе позволить официально?
- Да.
- Значит, официально ты задействуешь наследство родителей. А фактически возьми мою банковскую карту. Средств там достаточно на две супермашины.
- Карлайл, спасибо…
- А мне? - встревает Элис. - А мне спасибо за костюм, который ты сейчас мерить будешь?
- Какой ещё?
- Тот самый, для жениха. Давай-давай, не упирайся. Первая примерка - не смертельно, всё можно заново переделать.
Я не упираюсь, просто времени осталось мало, Белла проснётся, а меня нет. Даже записки не оставил.
- Не нервничай. Это быстро. Белла мне тоже нужна, но к ней я поеду сама.
Я надеюсь, что быстро, но нервничаю. Обратно несусь со скоростью пули - солнце поднимается над горизонтом. День будет облачным, даже дождём сбрызнет, так что прятаться дома будет не обязательно. Но нельзя будет носиться по лесу. Нет в мире совершенства. В окно влетал уже под позывные будильника Чарли. Всё, я дома.
Чарли топает. Сейчас осторожно приоткроет дверь, бочком войдёт в комнату, посмотрит полминутки на спящую дочку и уйдёт. А я выйду из шкафа.

День пасмурный, я не блистаю, поэтому спокойно стою у занавески, прикрывающей окно. За спиной что-то происходит. Белла просыпается, шевелится в постели. Я оттягиваю, нарочно, то мгновение, когда повернусь и увижу…
Белла, радость моя. Хрупкая фигурка, устроившись по-турецки на постели, протягивает ко мне руки. И это совершенство венчает голова с самым прекрасным лицом на свете, с глазами, которые сшибают меня сразу с ног.
Вот он я перед тобой на коленях, радость моя, всегда и вечно: вот он я…
- Привет, - улыбается Белла, зарываясь пальцами в мои патлы, и сразу же делается серьёзной. - А ты ведь голодный, причём давно. Куда я смотрела? И почему ты молчишь?
- Я не чувствовал, что меня что-то беспокоит. Ну, не настолько чувствовал. Правда.
- Тогда тебе надо на охоту. Без пререканий.
- Без пререканий, в субботу. Что мне положено за покладистость?
- А чего бы ты хотел?
Чего бы я хотел.
Вот не надо задавать мне таких вопросов.
Я проваливаюсь с головой в сладкое кипящее море и никак выбраться не могу.
- Эдвард?

Подожди, Белла, как только выплыву, так и отвечу. Как только придумаю что-то вне кипящей пучины.

- Хочу прогулки по лесу. Под мелким дождём, с тобой, закутанной в дождевик. Хочу сыграть тебе адажио, то, сочиненное на рёбрышках. После визита Элис.
- Элис приедет сюда? А зачем? - недоумевает Белла.- Разве мы не можем подойти сами?
- Это её правила и сложности, мужчины в этом ничего не понимают, - так мне было заявлено.
- А когда?
- На твой утренний ритуал времени должно хватить.
- Это, смотря, что в него включать. Придётся кое-что исключить, - вздыхает Белла.
И я вздыхаю. Что бы это ни было, оно должно было быть прекрасным.
Но и в укороченной предстоящим посещением программе утра много прелести. Я собираюсь похозяйничать на кухне, пока моя радость плещется под душем. Справляется же со всем этим Чарли. Чайник на плиту, пару кусочков хлеба с маслом и сыром в микроволновку. Может, яичницу?
- Белла, яичницу приготовить? – перекрикиваю я шум воды, стоя у дверей ванной комнаты.
- Нет, пары бутербродов будет достаточно. Ой, я сама!
Нет уж, я тоже умею создавать традиции, и это моё право - делать завтрак для Беллы - не собираюсь терять. Моё умытое солнышко выходит на кухню. И согревает меня, одним своим сиянием, физически согревает, я греюсь. Стоп… Нет, не стоп, столько я в состоянии уже выдержать без тумана в голове. Вот если обнять и чуть-чуть задержаться, поплывёт туман… как прекрасно кружит голову… Белла…
- Белла, чайник весь выкипит!
- Это ты виноват!
Я, Белла, я… но меня за это пожалеют? Ведь пожалеют? Белла… что-то на завтрак многовато времени уходит. Звонок мобильника прозвучал раньше, чем допита чашка кофе.
- Эд? Где ты?
- Где и всегда.
- Выметайся из дома в перпендикулярном от моего движения направлении на радиус, превышающий твои три мили. Я везу платье Беллы на вторую примерку, времени ещё раз менять модель уже нет!
- Я не буду подсматривать, честное слово, никаким образом.
- А я не собираюсь рисковать. Выметайся!
Я подчинюсь. Разумеется. В соблюдении традиций тоже много очарования, и не хочется терять ничего. В свадебных традициях много предрассудков? Как будто меня беспричинные страхи не навещают. Так что, да здравствуют традиции!
- Белла, Элис уже подъезжает, и мне приказано очистить территорию от своего присутствия. Твоё свадебное платье, ну, ты знаешь… Элис скажет, когда мне можно будет вернуться.
И я «выметаюсь». Быстро и безостановочно. Три мили. В перпендикулярном направлении. Там платье, белое свадебное платье Беллы пришло на свидание к своей хозяйке. Они должны присмотреться друг к другу, пристроиться. Платье, как и кольцо, должно ещё приручить Беллу к себе. Непросто будет. Как и новой машине, когда она появится. И куда меня ноги несут? А куда принесут… вот куда. Туман с моря наползает на город, старый знакомый, Порт-Анджелес.
- Эд? Где ты? Под кустиком прячешься?
- Именно. От тумана.
- Какого ещё тумана?
- Который с моря. Наблюдаю природу в окрестностях Порт-Анджелеса.
- Ну, настолько далеко я тебя не посылала. Всё, возвращайся.
- Белле скажи, что буду через полчаса. Чтобы не волновалась.
У Беллы появится время позвонить в Ла Пуш. Новостей, скорее всего, не будет, а она их будет ждать. Это нехорошо, но я не хочу новостей из Ла Пуш. Эгоист я, обычный эгоист. Ну и хватит самоедства. Белла ждёт. У нас есть ещё сегодня и завтра, а послезавтра я отправлюсь на охоту.
Я несусь домой, а навстречу мне тяжёлые дождевые тучи. Всё, пешие прогулки отменяются. К Белле я попал уже мокрым, до нитки.
- Тебе хорошо, ты не простудишься, - завидует Белла, подавая мне полотенце.
- Мне хорошо? Я ведь даже обнять тебя не могу, вымочу всю. Вытертые волосы положения не спасут. Нужно переодеться. Поехали.
- На моей машине.
- Другой-то нет, - уныло признаю я.
- И я за рулём! - требовательно заявляет Белла.
- Да, Белла.
С меня в машине лужа натечёт, но печка работает, так что вполне уютно, я подсыхаю.
Пикап ведёт себя вполне пристойно, словно не общался с Розали. Рычит, как обычно, но не пыхтит и не чихает. А всё ли было сделано? Но спрашивать Розали, значит, проявить сомнение в её таланте. Чревато… Остаётся надеяться на её основательность.
- Да, там что-то было, насчёт утреннего ритуала, ты хотела мне что-то сказать.
- Э-мм. До вечера дождётся.
- А сейчас?
- Нет. Уже только до вечера.
- Ты меня пугаешь.
- Я сама пугаюсь.
- Но ведь скажешь?
- Да. Не удержусь, скажу… - и румянец залил всё лицо.
Я перестаю бояться, но заинтригован. Сильно.
- Белла?- радостно улыбается нам навстречу Эсме. - А я только что с твоей мамой разговаривала. У неё всё хорошо, Фил поправляется. Она у тебя прелестный человек.
Рассказывала о Джексонвиле и Тампа, очень забавно и интересно. Зайдёшь ко мне, пока мой сын приводит себя в приличный вид?
Белла упархивает в объятия Эсме, значит, точно, раньше вечера своих планов не раскроет. Весь наш день прошёл под знаком отложенного сообщения, и что примечательно, чем ближе вечер, тем мне сложнее заглянуть Белле в глаза. Даже привычное притяжение как будто ослабело, я не замечаю, чтобы Белла даже случайно прислонилась ко мне. Так странно, так тревожно странно.
Часть вечера отдаётся Чарли, за минуту до его появления я исчезаю. Ужин, рассказ о дневных событиях, просто молчание вдвоём. Не так много и осталось у Чарли времени, он ведь не умеет говорить ни о чём, просто чтобы слышать голос дочери. Просто видеть её, и то - счастье, размеры которого тают с каждым днём.
- Добрый вечер, мистер Свон.
- Добрый…
«А не явился бы ты, был бы ещё добрее».

Ничего, Чарли, ещё один, завтрашний день - и у тебя будет настоящий добрый вечер. Только твой. Ты уж его потрать с толком.

- Наверное, о своём поговорить хотите? - догадливо говорит Чарли, указывая подбородком на лестницу.
Я не против, Белла, вроде, тоже, но оборачивается на отца и еле слышно шипит: оставайся. Я оглядываюсь тоже. У Чарли нехорошее лицо, несчастное, беспомощное.
И я остаюсь, а Белла несётся наверх одна, там что-то шуршит, шмякается, гремит. Наконец, она возвращается с коробкой шахмат.
- Эдвард, научи меня хоть чему-нибудь. Всё время так позорно проигрывать Джасперу - обидно.
Значит, сегодня мы учимся играть в шахматы. Чарли независимо утыкается в газету, но время от времени подглядывает из-за неё на доску и на Беллу. Полегчало, лицо успокоилось, расправилось. Он так и не включил телевизор.
- До свиданья, Чарли. До завтра, Белла, - традиционно прощаюсь я.
- Всего хорошего, - почти вежливо отзывается Чарли.
- Пока, Эдвард, - морщит носик Белла, сложив фигуры и провожая меня до входной двери.
Даже губы для традиционного поцелуя не подставила.
Дождь прекратился. Земля влажная, листья отряхиваются на ветру, как намокший щенок. Я ничего не понимаю, я сейчас сам, как растерянный щенок, не понимающий, за что его перестали любить-баловать. Но окно по-прежнему открыто и ждёт меня. Ждёт? Что там было утром, что должно было произойти и не произошло? Наверное, у меня сейчас лицо, как у Чарли два часа тому назад, но оглянуться на меня некому. Я влетаю в комнату, приземляюсь у окна и остаюсь в простенке. Сначала я узнаю, в чём причина вдруг произошедшей перемены.
Внизу Чарли и Белла прощаются на ночь.
- Что-то он сегодня не такой, - замечает Чарли.
- Устал от свадебной суеты, наверное.
- То-то синяки под глазами, смотреть жутко.
- Ничего, в субботу отправится с родителями в поход, подышит свежим воздухом, отдохнёт, - готовит объяснение моего отсутствия Белла.
- А-а, ну да, - соглашается Чарли и уходит к себе.
А Белла поднимается наверх.
- Эдвард?
- Да, Белла.
- Я не могла его оставить таким… понимаешь?
- Да.
- Эдвард!
- Да, Белла…
- Что произошло?
- Не знаю. Скажи мне ты, что произошло. Ты хотела это сказать ещё утром, но отложила на вечер. Сейчас вечер. Скажи.
Белла села на постель в излюбленной позе, поджав одну ногу, подняла ресницы, взглянула и быстро опустила глаза, а к щекам начал приливать румянец, мой любимый нежный оттенок спелого персика. И я не знаю, что его разожгло.
- Нну… понимаешь… в этом, в общем-то, ничего… ничего такого… для волков это вообще нормально. Это… и потом, это уже было… полтора раза.
Я ничего не понимаю, но эти осколки фраз так тяжело даются Белле, что она всё ниже склоняет голову.
- Белла!
- Нну, ведь это уже было! - почти с отчаянием произнесла Белла. - И я хочу…
- Белла! Что было? Чего ты хочешь? - и непонятный ужас поднимается из неизвестных глубин.
- Я хочу тебя видеть… - последние слова Белла прошептала, почти уткнувшись в свою коленку.
- Я не понимаю, Белла!
Белла уже не румяная, щёки просто пунцовые, но я не могу её пощадить, отложить этот разговор на потом, пощада может оказаться чудовищной ошибкой, иногда обязательно надо сказать главное.
- Я хочу тебя видеть! Хотя бы наполовину. Волки ходят без рубашек, и ничего страшного не происходит. И я видела тебя без рубашки, там в Вольтерре.
Всё, Белла сказала всё или почти всё. И так скрытое за упавшими плотной занавесью волосами, лицо прячется в ладони.
- И ещё после драки с Викторией. Но ты не разрешишь снять с себя рубашку.
Не разрешу. Я помню, как бежали жгучие ручейки от пальцев Беллы в ночь перед сражением, помню, каких усилий стоило мне возвращение самообладания.
Но Белла хочет такой малости из того, что доступно просто людям.
Я сниму её сам.

Белла, посмотри на меня.

Как трудно оторвать руки от лица, как странно и страшно прижать эти горячие ладошки к своей холодной груди… Каждый нерв, каждая жилка горит и натягивается в жутком напряжении. Удержать… это только прикосновение. Жизнь моя, моя жизнь, всё - для тебя, всё - тебе, всё… и умение без опасности для твоей жизни принимать твои дары - тоже. Хотя бы вот такие маленькие.
Белла, вот он я.
Лицо Беллы, залитое слезами, поднимается вслед за руками, глаза останавливаются на них, на своих ладонях, прижатых к моей груди моими руками, поднимаются выше, к моему лицу, пока не встречаются с моими глазами.
Белла, Белла, отчаянная моя девочка, не надо, видишь - всё хорошо, и мы оба живы.
- Ну вот, я опять довёл тебя до слёз. Это не страшно, совсем не так страшно, как казалось, Белла. Теперь всё хорошо?
Бегущие по щекам слезинки - пугающее, хоть и действенное средство усмирения огня в собственном теле.
- Теперь всё хорошо. Но я захочу видеть тебя и завтра. И потом.
- Если для тебя будет не очень холодно, так будет всегда.
Так будет всегда. Ладони Беллы на моих голых плечах и мы оба живы. Я привыкаю? Я привыкаю принимать дары. Я учусь твоему живому языку, Белла. Кажется, этот экзамен я сдал пристойно.

Лето вовсю стремится выбрать те солнечные дни, которые только доступны Форксу, и Белла частый гость в своём втором доме. Её комната вполне её комната, там постепенно устанавливается её личный порядок, то есть беспорядок с иной точки зрения, и я его берегу, этот её порядок, ни одна вещь не меняет того местоположения, которое ему определила Белла. И любимые полевые цветы Беллы стоят в вазе. Но «аэродром» ни по прямому, ни по косвенному назначению, не используется. Белла ночует только дома, чтобы не огорчать Чарли, а косвенному назначению «аэродрома» мешает всё большее понимание, что вампиры слышат гораздо больше, чем люди, и Белле неловко, что у нашего «разговора» могут быть слушатели. И мы не «говорим» дома. Для этого есть весь лес подальше от чутких ушей. И стремительно осваиваем новые разделы «разговора». Я уже знаю, что такое «сладкая мука». Это когда Белла долго-долго глядит в глаза, а потом медленно - медленно наклоняется надо мной, чтобы коснуться губами той точки лица, которую так долго выбирала, и сердце, моё ВАМПИРСКОЕ сердце останавливается и ждёт прикосновения, и потом снова начинает стучать, бешено с вампирской точки зрения, и редко, с точки зрения человека, и очень тихо, но если приложить ухо к груди, можно услышать. Белла так и делает, ловит удары моего сердца.
И злорадничает:
- Теперь ты хоть знаешь, каково мне приходится!
Теперь знаю. И что, могу отказаться? Не могу. Мы «мучаем» друг друга, потом награждаем за «мучения», но обязанность следить, чтобы мы не переходили определённых рамок «разговора», только на мне.
- Белла, Белла, стоп!
- Ой, опять?
- Опять…
Это значит, что мы опять слишком близко подошли к «красной зоне», и я уже не холодный, а ощутимо тёплый. И дышу, как паровоз «General». И сердце Беллы несётся вскачь обезумевшим табуном. Ничего, сейчас вернёмся в дом, Белла соорудит себе с моей помощью какой-нибудь фруктовый салат, или бутерброд с чем-нибудь, и всё это уговорит на своём «аэродроме», под музыку Чайковского или Гайдна, на свой вкус.
И Джаспер нас старается обегать десятой дорогой.
- Джаспер, мы что, так неприятно для тебя ощущаемся?
- Наоборот. Крайне волнующе. Проще простого попасть в резонанс. А Элис сейчас на пике занятости. Если я буду её отвлекать каждый раз, как попадусь, вашей свадьбе придётся проходить в бивуачных условиях. И хоть виновники вы, достанется мне.
- А разве у вас не так?
- Конечно, не так. Мы ведь оба вампиры, и тех стен, что строите между собой вы, у нас нет. Но и накала перед этой стеной тоже нет. Есть не менее мощный накал, но он другой. Ты же знаешь.
Как телепат, я имею представление, о чём Джаспер говорит. И не хочу пока об этом думать. Это… небезопасно… сейчас.
Мы лучше поговорим, просто поговорим.
- Эдвард?
- Да, Белла.
Ещё одна ночь хитро подмигивает глазами звёзд в окно.
- Я, наверное, к поэзии глуха на оба уха?
- С чего это?
- Ну, вспомнила, про сонеты Петрарки. Пока говядина доходила, прочла сонета три… не впечатлил. Ладно, когда по программе изучали. Но сейчас я должна быть с ним на одной волне, а не получилось…
- Белла, Петрарка - мужчина. Мне его как раз понять просто. Хочешь, прочту его так, как чувствую?
- Хочу.
Я читаю Петрарку и вкладываю в чужие слова своё восхищение, свою нежность, свою любовь. И боль недостижимости. Обречённость на эту боль я вкладываю свою…
- Белла, что ты?
По щеке Беллы скользит слезинка.
- Ему было так же больно, как и мне…

Ему было едва вполовину так больно, как тебе, Белла. А мне было ещё больнее…

Я снимаю слезинку губами. Она солёная… как кровь. Слёзы Беллы - кровь её души.

Не надо, Белла, не береди старые раны, не плачь над Петраркой. Давай «поговорим» о другом. О нас. Чувствуешь, как моя ладонь скользит по плечу, по худеньким рёбрам и вдруг напрягшемуся бедру, по ноге до самой ступни, до подобравшихся в опасливом ожидании пальчиков? Чувствуешь… А если провести пальцами по этой узкой ступне?

Белла тоненько хихикает и пытается вырвать ногу из каменного захвата.

Осторожно, Белла! Ну вот, одеяло на полу… Но слёзы высохли. Лучше я почитаю тебе рубаи Хайяма. Знал человек, что, кроме слёз, в жизни случается и улыбка.

Белла слушает и улыбается. Я засмотрелся на улыбку, и в глазах Беллы ответно запылал огонь. Белла… Да Бог с ней, с давно написанной поэзией.
- Белла…
- Да, Эдвард.
В горниле карих глаз я плавлюсь и плыву.
- Белла…
- Да…
За минуту до рассвета звёзды горят особенно ярко. Как её глаза.
- Всё, спать.
- Не хочу спать, ты ведь не спишь…
- Белла, надо. Вот станешь вампиром - тогда и не спи все ночи напролёт.
- Это когда ещё будет!
- Не будешь спать - свалишься, заболеешь, всё отодвинется в неизвестные дали.
- Ну ладно, сплю.
Минута тишины.
- Эдвард… - из глубины своего сна зовёт Белла.
Да, Белла. Бодрствуешь ты или спишь, я рядом.

Награда за успешно сданный экзамен оказалась такой внушительной, что скрасила растущее нетерпение ожидания упокоения бывшего когда-то красным пикапа. Он не собирался, по-видимому, упокаиваться. Спокойно рычал и возил Беллу и меня к Калленам и обратно, по магазинам. В субботу, когда мне, всё-таки, пришлось, выполняя обещание, уйти на охоту, он провёз Беллу к Анжеле и обратно, в воскресенье позвонили из магазина Ньютонов, попросили помощи. Старшим Ньютонам срочно надо было выехать к каким-то родственникам, а новая сотрудница умудрилась простыть посреди лета. Всё одно к одному - охала миссис Ньютон. Белла очень похоже пересказала. Пикап совершил и эту поездку. И в понедельник, и во вторник, и ещё день за днём. Правильно говорят, если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам… Пятница, а он всё ещё двигается. Белла укатила на нём к Ньютонам в магазин. Хотя это и не так уж плохо. «Квинтэссенция безопасности и защиты» из Олимпии оказалась могучим джипом, к тому же уже имевшим кандидата в покупатели.
- Не огорчайтесь, молодой человек, на днях нам обещали совершенно эксклюзивную вещь, именно то, что Вам подойдёт, - уговаривал меня консультант во вторник, когда я явился в салон, пока Белла стояла за прилавком Форксе. - Мы Вам обязательно сообщим.
Но звонка всё не было. И Беллы не было. Было только ожидание, когда он кончится, этот её рабочий день. Я уже рад был бы даже рычанию пикапа, но и его не было. А была «мазда» Майкла Ньютона с ним персонально за рулём, из машины вышла Белла, и, помахав ручкой водителю, пошла к дому.
«А всё-таки я ей определённо нравился, был бы понастойчивей, может, что-то бы и вышло», - разворачивая машину, тешил себя фантазией Майк.
Эт-то ещё что такое? Майку жить надоело? Может, зря я его из списка приглашённых не вычеркнул? Хотя у него есть шанс вернуться в список моих личных врагов! Лицо у моей девочки несчастное…
- Белла? Что случилось?
- Мой пика-апчик…
- Что - пикапчик?
Это - то, о чём мечтаю, или что-то другое?
- Завёлся, проехал три метра - и вста-ал… Мистер Гленн, механик, сказал, что навечно…
- Я же говорил!
- А не слишком ли быстро сбылся твой прогноз? - подозрительно прищурилась Белла.
По мне, так даже лишних три дня, сверх максимально обещанного, прокатался.
- Белла, у меня не просто музыкальный слух, у меня - вампирский слух. То, что ему немного осталось, тебе любой бы механик сказал, если бы под капот заглянул, а мне просто было слышно.
- А всё-таки?
- Если бы это было моих рук дело, у твоего дома уже стояла бы новая тачка, а так мы оба без нормальной машины. Пикап встал, а «вольво» Элис по своим делам заняла, не выпросишь. Теперь придётся просить помощи у Чарли, или ездить на моём
«Астон-Мартине».
- Ни за что! Оба варианта неприемлемы! Я лучше пешочком!
- Или Майк пусть сотрудницу подвозит, - великодушно предложил я.
- Нет, с этим - всё. Завтра миссис Ньютон за прилавок встанет, они уже приехали.
О, две приятные новости сразу! Прекрасный день, а начался так неказисто…
- Теперь срочно придётся искать машину.
- Ну и что, это быстро, в мастерской мистера Гленна три машины стоят, подержанных, и он говорит, что они приличные, - пытается уменьшить величину неприятности Белла.
- А вот об этом мы говорили, помнишь? Следующую машину тебе выбираю я. Белла, если бы вампиры не восстанавливались после своих травм полностью, то от страха за тебя я давно бы седым был. И часть седины заслужил бы твой… твоё… твоя… de mortuis aut bene, aut nihil. О подержанной машине не может быть и речи. Сейчас разбудим твой компьютер и начнём розыск приемлемой машины по ближайшим автосалонам.
И мы искали. Облазили всё, кроме того салона в Олимпии, в котором мне кое-что обещали, потом заглянули и туда. И постоянно препирались по поводу того, что предлагали. Беллу смущали машины броские и дорогие, а меня - машины дешёвые и ненадёжные.
- Ты мне сразу золотую купи! - злится Белла.
- Слишком тяжёлая, и корпус будет мягким, сразу сомнётся. Ненадёжна.
- Тогда бриллиантовую!
- Не выпускают. Разве что в виде эксклюзивного брелока.
И обоим не нравились спорткары. По разным причинам. Нет, в будущем - почему бы и нет, но сейчас мне нужна была на-дёж-на-я. Моё почти единственное, но непререкаемое условие. Чтобы, даже при горячем желании её испортить, не было бы никакой возможности это сделать. По крайней мере - людям.
- Меня скоро автомобильные кошмары мучить начнут! - злилась Белла.
- Потерпи, - уговаривал я. - Ты ведь слово дала.
- Ну, дала! Но на сегодня моё терпение уже кончилось! И свободное время - тоже. Всё, ухожу на кухню. А ты сиди, наслаждайся. Но если и через три дня машину не выберешь, покупаю первую попавшуюся у мистера Гленна. Вот!
И через три дня я подобного не допущу. Ближайшие города проверили. Остаётся Сиэтл? Значит, начинаем просматривать Сиэтл, под гневное громыхание кастрюль на кухне и вибровызов по мобильнику.
- Мистер Каллен? Эдвард Каллен?
- Да.
- Прибыла одна модель, полностью соответствующая вашим пожеланиям и даже больше. К тому же не очень большая и очень стильная. Почти легковая. Правда, один недостаток в ней всё-таки есть. Она не продаётся.
- Поясните, что значит - почти легковая, и что значит - не продаётся.
- Ну, она слегка целиком бронированная, и спецстёкла, и шины противоосколочные. Это «Мерседес-Гардиан», для ВИП на все случаи. Машина в рекламных целях предоставлена компанией, её можно только взять напрокат. Цена за прокат тоже не маленькая, но выложить всю сумму целиком возможно только госдепартаменту, да безумцу-миллиардеру. И даже в этом случае машина у покупателя будет минимум через три месяца, это штучный товар, ручная сборка. А вы говорили, что Вам срочно. Может, зайдёте посмотреть?
Я слушал и ушам своим не верил. Ну, не может так везти человеку, даже если он - вампир! Одна из голубых фишек компании «Мерседес», вызвавшая на последней
авто-выставке бурный интерес, каким ветром занесло машину такого класса, пусть даже и в самый дорогой автосалон, но в Олимпию, город ничем не примечательный?
Да, это действительно то, что надо. Защита высшей степени от людей. Даже от вампиров на какое-то время. Хотя от вампира может спасти только вампир… или оборотень. Нет, судьба, пожалуйста, не надо… за помощь оборотня слишком дорого приходится платить… А после обращения Белле такая крепость на колёсах будет ни к чему. Всё как по заказу!
- Безусловно. Никому, слышите, никому больше не предлагайте. Я буду, завтра утром, обязательно.
- Можете не спешить, салон работает круглосуточно, и раз вы так решительно настроены…
- Весьма решительно. Перевести предоплату сейчас?
- Ну что Вы! Раз Вы завтра будете лично, завтра всё и оформим. Ждём вас.
Настроен, весьма решительно. Настолько решительно, что завтрашнее утро может наступить часов так в два ночи, в крайнем случае - в три. Я готов танцевать арабский танец живота, австрийский вальс, ирландскую джигу, чего изволите! У Беллы будет такая машина, какую я хочу! Остаётся закамуфлировать это везение, иначе смерть пикапа будет страшно отомщена, а я очень хочу, чтобы на этот раз преступление, мной задуманное и вдохновлённое, так и осталось нераскрытым. И продолжаю сидеть у компа, листая сайты и вроде как обдумывая предложения.
- Белла, ты уже дома? - подал голос, вернувшийся со службы, Чарли.
- Ну-у, пап. Я давно дома.
- Добрый вечер, Чарли.
- Ага, - судя по всему, Чарли мне сегодня не рад особенно.
- Белла, - шипит он, чтобы мне не было слышно.
Ага, спрячься от ушей вампира.
- Белла, а твой что, совсем тут укоренился?
Если бы ты знал, Чарли, насколько…
- Нет, папа. Ты про пикап уже знаешь?
- Видел бедолагу. Ну что ж, он прожил достойную жизнь. Как не жаль, но ничто не вечно. Что делать будем?
- Эдвард этим и занят, машину ищет.
- Ладно, доверимся его выбору, выплатим как-нибудь.
- Папа, это его забота, чтобы его выбор совпал с моими возможностями.

Прекрасно, леди, но Ваши возможности не совпадают с моими потребностями, а Вы дали слово, что будете их уважать.
- Да? Тогда ладно. Слушай, он теперь жених, неудобно как-то, - продолжает шипеть Чарли, - пригласи его с нами к столу.
- Пап, я же говорила, у него диета. Её нельзя нарушать.
- А по виду не скажешь, что нездоров.
- Здоров, как… скала. Потому что не нарушает.
- Тебе виднее, дочка.
Шипение прекращается. Сначала слышны звуки поглощения еды, потом заворчал телевизор. Потом смолк.
- Сезон совершенно вялый. Играть, что ли разучились, смотреть просто нечего. Белла, где свежие газеты?
Этот вечер тоже посвящён Чарли. Белла сидит рядом с отцом, вроде как уткнувшимся в газету, и занимается немудрёным шитьём. Я потерплю. Не так и трудно терпеть, любуясь на фото красавицы - машины, и представляя себе за её рулём не эту силиконовую супермодель, а Беллу, мою Беллу. У меня грандиозные планы на эту ночь. На утро этой ночи. Но сначала надо уйти, чтобы вернуться. И только потом - уйти. Чтобы вернуться.
- Белла.
- Ну, нашёл свой идеал?
- Нет, но надежду не теряю. Остальное дома досмотрю. Спокойной ночи, Чарли.
- Пока, - буркнул тот.
- Пап, я ненадолго.
- Ненадолго, Белла, уже поздно.
- Да, папа.
Сколько их, тех дней, когда грозный Чарли Свон может показать свою отцовскую власть. Уже меньше двух месяцев?
Под открытым небом сегодня не светло. Ни луны, ни звёзд, только вдоль трассы светят фонари. Небо затянуто низкой облачностью. Но тепло и немного душно.
- Ты будешь сегодня без рубашки?
- Пока тебе не надоест.
- Никогда.
- Значит, у нас появится своя, личная традиция. Чарли подглядывает.
- Тогда поцелуй меня, на прощанье.
Маленький хитрый конспиратор! Но и я не хуже. Целую в щёчку, да ещё становлюсь так, чтобы быть вполне в зоне просмотра из углового окна.
- До встречи, Белла.
- До встречи, Эдвард.
Ух, как… горячо. А всего-то почти в шутку сказанные слова. Разве мы разлучаемся?
Белла уходит в дом, я не спеша ухожу по дороге… в тень. И как тень скольжу к окну, и влетаю точно так же, как тень, неслышно. Хорошо быть вампиром! Что выбрать: постель или кресло? Кресло. С постели нет смысла вставать, чтобы сделать шаг навстречу входящей Белле, с кресла необходимо. Последнее время этот единственный шаг стал мне нужен. Маленькая пронзительная фраза: «Моя Белла». Сейчас она войдёт, включит ночник, и я сделаю этот шаг, шаг «Моя Белла».
- Спокойной ночи, папа, - доносится уже с лестницы поверх театрально неспешных шагов.
- Спокойной ночи, - доносится снизу. Чарли тоже уходит спать, позёвывая на ходу.
Наступает моё время. Белла открывает дверь в комнату, закрывает его за собой и, молча, стоит у двери.
- Белла.
- Да, Эдвард.
- Что-то случилось?
- Нет.
- Ты не включила свет. Я включу.
- Не надо. Не надо света.
Белла на память идёт по направлению кресла на звук моего голоса, касается протянутых рук и не останавливает своих ладоней. Они продолжают скользить по моим рукам, словно горячие солнечные зайчики, запущенные зеркалом, и Белла, опираясь на них, устраивается на моих коленях. Значит, сначала мы поговорим, и только потом я посижу в шкафу, пока Белла переоденется в свою «фирменную пижамную пару»: старые треники и футболку с выцветшей смешной рожицей на животе. Она глубоко вздыхает, словно перед прыжком в воду, вдруг быстро наклоняется к моей груди и прижимается губами чуть ниже ключицы, как раз над сердцем.
Короткое замыкание! Сила рвётся фонтаном! И я стремительно проваливаюсь в звон, как в пропасть… Дер-жать… дер-жать, руки, обнимающие Беллу, сжаты в кулаки до хруста, держать…
Держать. Удерживать, пока звон не утихнет хоть немного.
Тело Беллы, натянутое струной, выгнулось, прижалось ко мне, голова откинулась, пальцы пытаются удержаться на моих плечах, а лёгкие стараются набрать воздух сквозь стиснутые зубы. Доигралась, радость моя?
Я в порядке, почти в порядке, кулаки можно разжать.
Похоже, Белла сама испугалась результатов эксперимента, собралась в комок. Теперь она вся уместилась на моих руках, от пушистой макушки, до узких ступней, отпустила мои плечи, чтобы обхватить себя вокруг коленей, превратиться в совсем маленький тугой комочек, и я помогаю комочку удержать положение на моих коленях.
- Ну и как? - интересуюсь впечатлением от предпринятой авантюры у отдышавшейся авантюристки.
- Это было… нелегко. Я не ждала, что будет так… я ведь просто повторила, ну, помнишь, там, на поляне.
- По крайней мере, теперь ты знаешь, каково приходится мне. Не надо так больше делать, хорошо?
- Нет, надо! У нас всё будет, ты обещал, а я понятия не имею, что это такое, и ты тоже. Я хочу узнать заранее, что нас ждёт, до определённых границ, разумеется. А как было тебе?
- Ну, уж нет, ты это затеяла, тебе первой и отвечать.
- Это… это так хорошо, как я думала. Нет, это безумно хорошо, невообразимо хорошо. А… тебе?
- Мне… как тебе, только умноженное на мою силу. Умноженное на неожиданность. Можно утонуть в восторге, замешанном на ужасе? По-моему, я чуть не утонул. Давай больше не будем?
- Будем! Мы научимся не тонуть.
- Не сегодня.
- Сегодня, но не сейчас. Действительно, надо передохнуть. И, пожалуй, ты прав, включить ночник не помешает.
Свет ночника многое меняет. Но оттого ли, что в результате авантюры остатки звона бродят во, мне не утихая, обнимаю я чуть крепче привычного, а поцелуи стали короче, но… горячее.
- Внимание… - угрожающим тоном предупреждает Белла, - я собираюсь повторить.

Да, моя жизнь, жизнь моя, я готов. Я держусь. Короткое замыкание! Дер - жусь. Держусь. Выдерживаю. Белла-а-а…
И наградой - лавина восторга без ужаса.
- Белла…
- Да, Эдвард.

Всё, что ты разбудила сейчас, всю нежность, всю укрощённую силу - всё тебе, радость моя, хрупкая отчаянная жизнь моя…

- Белла…
- Да…
Я учусь не тонуть, и мне тоже не хватает дыхания.
- Эдвард, - удивлённо шепчет Белла, - я устала… С чего бы.

С чего бы! Довести вампира до сбоя дыхания и удивляться усталости! Белла, чудо моё.

- Засыпай, моё сердце, с чистой совестью. День не прошёл даром,
сегодня ты снова сумела выбить меня из колеи.
- А ты, пока я буду спать, будешь скучать?
- Значит, если я долго валяюсь камнем, ты тоже скучаешь?
- Ну, во-первых, ты никогда не лежишь просто камешком. Разве что когда мне передохнуть надо, и то, недолго. А во-вторых, когда ты неподвижен, ты такой… достижимый… У меня в висках стучать начинает. Лучше не лежи долго камешком.
- Вот и я, точно так же чувствую. Так что о скуке как-то… сложно говорить. Но сегодня я не буду «скучать». И завтра не буду. И послезавтра. Весь тобой отпущенный срок. Люди облегчили нам, вампирам, жизнь. Большинство автосалонов работает круглосуточно. Так что я собираюсь устраивать пробежки по всем салонам, в которых есть хоть что-то приличное.
- С твоей точки зрения, - ворчит Белла.
- С моей, согласно уговору.
- Эх … - та-ак, сейчас начнётся скулёж.
- Согласно уговору, Белла, - самым суровым голосом повторяю я условия, и Белла смиряется.
В кровати сооружается кокон из плотного покрывала, а из кокона выглядывает голова самой прелестной бабочки, которая только когда засыпает, притворяется куколкой.

Спи, моё сердце, спи, бейся ровно и мирно, всё хорошо теперь.

И что у нас на часах? Половина первого. Действительно, для нас рано. Обычно, раньше половины второго Беллу не угомонишь. Белла спит, можно уходить. Вот только расправлю локоны… подушку подправлю… всё, уже разбрыкалась, как убегавшийся оленёнок, покрывало сбилось на бок… сейчас надышусь впрок… опять подушка убежала… нет, этому удовольствию конец придёт, только когда Белла проснётся. Сбегаю!
Ночной лес скользит мимо, теплый ветер бьёт в лицо. Я бегу в Олимпию! Водительские права, банковская карта - всё есть. У Беллы будет приличная машина. Но, сразу же, завтра, я её предъявлять не буду. Выдержу весь уговоренный срок в три дня, вроде как весь избегался в поисках.
- Здравствуйте, я - Эдвард Каллен. Мне была в вашем салоне обещана машина. Напрокат.
- Здравствуйте, я поставлен в известность. За мной, пожалуйста, вот она - Ваша машина.
Да-а. Это она. Уверенная, спокойная. Она и на скорости будет вести себя точно так же. И водителю в ней будет надёжно, как в собственном доме. Чёрное сияющее покрытие, строгие обводы. Маленькая крепость для человека Беллы, когда меня рядом нет.
- Можно её опробовать?
- Да ради Бога, пожалуйста.
Руля слушается идеально, GPS имеется. Радио стерео, как же иначе, что ещё… автоматическая коробка скоростей, привод 4WD, подушки безопасности, полный комплект. Слегка целиком бронированная.
- Я, в принципе, удовлетворён. А что значит - бронированная?
- Восемнадцать тонн брони, высшей надёжности, разумеется.
Ничего себе - слегка бронированная. Действительно - крепость.
- Это несколько повышает затраты на горючее, - консультант одновременно старается и быть честным, и не упустить клиента, - но зато…
- Меня, всё устраивает. Оформляйте.
- На какой срок?
- На два, нет, на три месяца.
- Это недёшево, молодой человек.
- Безопасность важнее.
- Не будет слишком бесцеремонно спросить, когда такой молодой человек успел нажить столь опасных врагов?
- Машина не для меня, для моей невесты.
- Ваша невеста в такой опасности?- на лице консультанта сочувственная тревога.
- Нет. Но я не желаю, чтобы она подвергалась хоть какой-то опасности.
- Молодой человек влюблён. И я его понимаю. Пока была со мной моя Неля, я тоже всегда за неё боялся.
Я не спрашиваю, что случилось с его женой. Рак. Бледное, перекошенное болью лицо в больничном интерьере. С Беллой этого не будет!
- Чашечку кофе, пока документы готовятся?
- Нет, спасибо, я тут похожу, посмотрю.
- О да, у нас есть на что посмотреть. Например, эти «Ламборджини». Правда, красавицы? Новейшие модификации. Буквально минуточку подождите - и всё будет в порядке. Извините…
Консультант убегает, а я разглядываю «Ламборджини» цвета кофе. А почему бы и нет? Белла-вампир за рулём этой машины. Они должны друг другу подойти.
- Мистер Каллен, вот документы, ещё буквально минуточку, машину мы выдаём с полным баком.
- Можно не спешить. Оформляйте и эту кофейную «Ламборджини». Надеюсь, её можно купить?
- Мистер Каллен!!! Вы - наилучший покупатель из всех, кого я обслуживал! Всё сейчас же будет сделано! Никаких проблем!!!
А вот у меня проблема есть. Машин две, а я один.
- Элис?
- Что случилось?
- Ты-то уж должна знать, что!
Короткое молчание и восторженный вопль:
- О-о-о! Жди, мы сейчас будем!
- Мы?
- Я и Розали. Чур, я веду кофейную красавицу, Розали больше понравится «Гардиан».
- А я?
- А Вы, «Мистер Расточительство», на пассажирском сидении посибаритствуете.
Это был ещё тот кортеж. Только, полюбоваться на него, мало кому пришлось. В предрассветные часы автомобилистов на дороге почти нет. Зато и скорость можно развить приличную. Дамы были в восторге.
- Как ты только эти игрушки будешь Белле вручать…
Да, это задача, с первой машиной - точно. Но справлюсь. Только нужны некоторые усилия.
- Розали, у вашего с Эмметтом отдельного домика гараж сохранился, или тоже - в щепочки?
- Гараж цел, - с непроницаемым лицом ответствовала Мисс Главный Механик семьи Калленов.
- Отгони «Гардиан» туда, чтобы он Белле раньше времени на глаза не попался.
- П-фф, - единственный комментарий.
И, слава Богу.
- Спасибо, девочки!
Общий воздушный поцелуй - и я несусь, к Белле. Теперь надо будет два дня изображать беспокойство по поводу поиска машины. Всё возрастающее беспокойство, поскольку… Ну, нет машины, вот, только «Ламборджини» нашлась, но это на «после». А на «до» нет.
Белла и злилась, и ехидничала, и ныла, и соглашалась даже на конный королевский выезд с каретой и берейтором, только бы кончилась история с транспортом. На машину «после» даже смотреть не захотела.
- Она на «после»? Вот тогда и посмотрю.
Утро четвёртого дня. Вечером я делал несчастное лицо, рассказывая о своих неудачах, и выражая слабую надежду на последний непроверенный салон, весьма успешно, причём, и Белла была в предвкушении похода за подержанным «ауди».
Белла ещё спит, а Чарли уже нет. Он собирался садиться в свою машину, когда с тихим шорохом к порогу подкатила новая машина Беллы.
- Доброе утро, Чарли. Вот, другой не было, взял, что предложили.
- «Гардиан»?
Чарли обошёл всю машину кругом, постучал носком ботинка по шинам, заглянул в салон.
«Здоров же ты врать, парень! «Мерседес-Гардиан», писк моды, бронированная - последняя машина на всём побережье, которой никто не заинтересовался. А как же! Хотя, кто её сможет тут купить, такую… и где только отыскал! Но не поспоришь, надёжная. Такую и танком не перевернёшь. Сам-то на «вольво» катается, а Белле - крепость на колёсах. Это как же надо за неё бояться, чтобы взять «Гардиан»? Может, и вправду, любит? Но мотовство до добра не доводит, даже если сейчас денег куры не клюют».
- Бешеных денег стоит.
- Её не продают, только напрокат. Пока можно поездить на этой, а потом куплю
что-нибудь попроще, не такую дорогую, как только найду, но только надёжную.
- Ты про марку машины с ней не говори, скажи, что напрокат, и ладно. Она в машинах не очень разбирается.
- Я так и собирался.
- Ну, и я промолчу. Авось, всё без шума и наладится.
- Я на Вас надеюсь, Чарли.
- Вот и ладно, - Чарли пошёл к своей машине, фыркая в усы. Первый раз по моему поводу почти одобрительно.
«А всё-таки парень - пижон. И кольцо сногсшибательное, и машина - круче в округе не сыскать. Хотя насчёт машины я зря… сыскать, не сыскать, но с такой тачкой и я за Беллу спокойнее буду».
- А Белла спит ещё,- спохватывается Чарли.
- Ничего страшного, тут радио приличное, посижу, послушаю.
- Ну, пока.
- До свидания.
Конечно, посижу, но никак не в машине, будь она хоть какая. Пропустить пробуждение Беллы - это недопустимо. Только нужно внимательно слушать, есть ли в округе бодрствующие. Если и были, то уже разошлись-разъехались. Остальные начнут просыпаться чуть позже. Ну, Чарли, уезжай, наконец, или мне действительно придётся дожидаться Беллу в машине!
Всё, уехал. И я уже дома. Смотрю на спящую Беллу, слушаю, как она дышит. Дыхание изменилось, значит, скоро проснётся, вот-вот. Ресницы тихонько вздрагивают крылышками просыпающейся бабочки, скоро они распахнутся, и я осенним листом начну тихо падать в глубину шоколадных глаз. Нет, всё наоборот, веки крепче сжаты, а навстречу мне вытягиваются руки с требовательно растопыренными пальчиками. Дай!

Что, Белла? Кроме меня, у меня ничего для этих рук нет.

Руки сжались в кулачки и снова раскрылись: дай! Да, Белла, только сначала надену на твой пальчик кольцо, смирно ждущее на тумбочке твоего пробуждения. А потом переплету пальцы наших рук. Я угадал, Белла? Губы Беллы трогает улыбка, такая нежная, такая… манящая, а пальцы тянут мои руки куда-то в лавину волос, под затылок. Из моих рук плохая подушка, жёсткая, но пальцы Беллы держат и не отпускают. Глаза так и остаются закрытыми, а на лбу серьёзная складочка. Что-то я ещё должен сделать, чтобы они открылись. Поцеловать, Белла? Я целую закрытые глаза, голубую венку на виске, прикасаюсь к ждущим губам. Так, Белла? Так. Глаза открылись, и я не падаю, я уже упал и тону в их глубине.
Белла…
- Привет.
- С добрым утром, Белла.

Счастье моё, не желающее меня отпускать, с добрым утром.

За окном, по местному обыкновению, опять набирает силу дождь. Пока Белла встанет и выполнит привычную программу утра, дождь совсем разгуляется. Белла не торопится, а я и подавно. Пока не понадобилась передышка.
- Чарли уехал?
- Недавно. Я его проводил, - отрываясь на минутку, сообщаю я и снова тянусь к источнику своей радости.
Спешить мне уже некуда и незачем, так что продолжаем утро так, как Белла его начала.

Лейся, дождь, поцелуи под твой говорок обладают особым вкусом.

- Надо вставать, - сожалеюще говорит Белла, - домашние дела сами не сделаются. А ещё в гараж к Гленну надо попасть.
- Не надо, - сообщаю я.
- Нашёл, наконец-то, свой идеал? Бриллиантовый?
- Нет, тачка, как тачка. Надёжная и удобная, а ещё - новая. Только не совсем твоя, ну, моя, то есть. Мне её дали только напрокат. Так что даже если она тебе не понравится, можешь не огорчаться, вы с ней вместе не навсегда. Это машина «до». А машина «после» ты знаешь, где стоит.
Не знаю, что она подумала при словах «машина на прокат», но мысли и действительность сильно не совпали.
- Это ты называешь - «машина напрокат»? - возмущённо шипит Белла, тыкая пальчиком в дверцу «Гардиана».
- Белла, ну хочешь - документы покажу. Машина - напрокат, на пару месяцев. После свадьбы, ну, после обращения - самое позднее, - я её верну. Белла, ты обещала!
Человек слова Белла Свон, с видом Жанны д*Арк, восходящей на костёр, влезает в машину, на водительское место.
- И как это чудовище водить?
- Белла, тут всё просто, уж проще, чем с твоим покойным пикапом.
Вот лучше бы не упоминал, взгляд Беллы опять наполняет подозрительность. Но пикап уже на автомобильной свалке, оттуда не возвращаются. Все улики, даже если бы кто-то и задумал их найти, погибли под давлением паковочного пресса.
- Куда мы?
- Раз поход к Гленну ты загубил, едем к Калленам. Пусть Карлайл по достоинству оценит твои проделки.
Вы так полагаете, будущая миссис Каллен? Вы в этом так уверены? Ну-ну…
- И я буду вести это чудовище?
- Белла, вы познакомитесь, и она тебе понравится, - уговариваю я напуганного котёнка. Котёнок трогает лапкой ключ зажигания, и чуть не выпрыгивает из машины.
- Я её боюсь!
- Белла, машины не кусаются.
Котёнок явно не собирается моему мнению доверять. Но, двигаться мы всё равно начинаем. Несколько странно, рывками и прыжками, но мы двигаемся.
- Эдвард, она меня не слушается! То прыгнет, то встанет, как вкопанная.
- Это всего лишь привычка управлять старой заезженной колымагой, уж прости, но твой пикап именно ею и был. Всё образуется.
За нашим приездом с высоты лоджии и своих талантов наблюдала Розали. На лице - приговор: за рулём - чайник, пожизненно.
Ну и пусть. Сколько её, той жизни, уже меньше двух месяцев? Думать об этом и сладко и страшно.
- Белла, - губит Карлайл все надежды фырчащего котёнка. - Ничего страшного. Машина хорошая, надёжная, я вполне одобряю его выбор. Даже если тебе кажется, что Эдвард слегка перегибает палку….
- Слегка? - котёнок поднимает всю шёрстку дыбом, но перед мягкой улыбкой Карлайла устоять не может, и улыбается в ответ.
- Слегка, - настаивает Карлайл. - Это можно понять. Пойдём со мной, я попробую объяснить тебе, что для вампира является наивысшей ценностью, а главное - почему.
Любые тонкости бытия вампира для Беллы интересны, и она уже вполне спокойно уходит с Карлайлом в его кабинет. Отец собирается на примере истории семьи Денали и Ирины в том числе, объяснить, что значит для вампира любовь, и что значит потеря родного, любимого человека. Ф-фу-у. Можно выдохнуть. Тайна пикапа похоронена уже навечно. Что остаётся на мою долю, когда сделано всё, что от меня зависело?
Белла.
А это безумно много и сложно.
- Интересно, как мы будем жить, когда я стану вампиром, спокойным перебесившимся вампиром? - мечтательно разглядывает плывущие облака в круглой раме из сосен на нашей поляне Белла.
- Мы пойдём в школу.
- Опять?
- Снова и снова. На каждом новом месте.
- Я не пойду. Мне уже восемнадцать. И диплом есть, - отпирается Белла.
Вообще-то почти девятнадцать, но Белла никак не хочет быть старше меня больше чем на год, так что - восемнадцать и точка.
- По паспорту. А судя по внешности - чуть больше шестнадцати. Подросток, не посещающий школу, вызывает подозрения и возмущение общественности.
Я же хожу, и все младшие Каллены тоже. Привыкли.
- В школу теперь будут ходить шесть Калленов. С ума сойти. А потом?
- А потом - университет. Если захочешь.
- Разумеется, самый-самый? - ехидничает Белла.
- Разумеется. Дело ведь не в престижности. Просто в мощных университетах научные исследования всегда на грани неизвестного. Наука - она всегда новая, при неизменности бытия вампира она, да искусство, единственно способны разнообразить наше существование.
- Да у меня никаких талантов, вроде, не наблюдается. А любовь не может?
- Любовь… Какое счастье, что тебя это: жизнь вампира без любви - не коснётся. Ты не представляешь, как это холодно и одиноко, даже если у тебя есть семья. Это даже не существование, это… это прозябание, вечная зябкая тьма. Даже наука не помогает. Но если сердце полно, почему бы не завести кучу игрушек для ума? Искусство и наука - игрушки неиссякаемые. Попробуешь, примеришься, что подойдёт, что заинтересует, времени на всё хватит. Тогда и узнаешь, какие таланты у тебя имеются на самом деле.
- Значит, меня ждёт лучезарное будущее анонимного академика. Подойдёт. Но сейчас меня больше интересует полнота сердца. И она, по-моему, не совсем полна.
Двух-трёх океанов не хватает.
- Белла…
- Да, Эдвард.
Притяжение горячего гибкого хрусталя стремительно растёт, меня притягивает гибкими тонкими руками - не оторвать.
- Белла…
- Да.

Я замечаю, что вокруг нас с Беллой выстроилась невидимая сочувственная стена, охраняемая всей семьёй. Без меня обходится отец, не отвлекает просьбами Эсме,
только Эмметт ржёт совершенно неприличным образом:
- Какой смысл тебя дёргать, если ты как под постоянным кайфом!
И я не обижаюсь. Так и есть, я не просто Белозависимый, не просто закоренелый, я законченный Белломан. И какой бы большой дозой я себя бы не обеспечивал, в её отсутствие ломка наступает незамедлительно.
- Со мной немного сложно общаться, Карлайл?
- Терпимо. Не обращай внимания на Эмметта. В своё время, помнишь, они с Розали были гораздо невыносимее.
Я плыву в океане «Белла». Даже учусь не тонуть. Вот только подводные камни…
- Белла, что?
- Ничего.
- Белла!
- Билли Блэк звонил папе, приглашал на рыбалку. Они поговорили, и папа отказался.
Не в том беда, что Чарли опять обменял привычный образ жизни на лишний час рядом с дочерью. Другой Блэк, Джейкоб прошёл мимо невидимой тенью. Её разорванное сердце не позволяет забыть, но эту тему для нас двоих Белла закрыла. Совсем. Эту ношу, она хочет нести одна. Не получается, я её тоже чувствую, но молчу.
Молчание, как тугая повязка на разрыве, не разрешает ни малейшего вмешательства, и боль утихает. И я успокаиваюсь.

И зря. Океан «Белла» - опасный океан. Непредсказуемый.
Ночь, моё любимое время, когда Белла в городе. День был солнечным, жарким, мы провели его почти весь в лесу, там воздух свежей и прохладней, но к вечеру вернулись домой. А в городе и вечером жарко. Прокалённый асфальт, как толстая сковорода, не спеша отдаёт тепло. Вечерний ритуал с ужином, моё скромное помалкивание, пока Чарли делится городскими новостями под аккомпанемент бейсбольного матча по телевизору, моё прощание - всё завершено.
«Странный он, всё-таки, - думает Чарли, - такой молодой - и такой правильный. Ведь почти женаты, до свадьбы - всего ничего, а он спокойно целует в щёчку, или в макушку, и уходит. Если бы что-то между ними было, по лицу Беллы, как объявление в газете крупным шрифтом, всё бы было видно».
Чарли прав, я правильный. И правильный не только потому, что так воспитан. Воспитание, оказывается, тоже непрочная материя. Обстоятельства могут поколебать его устои.
Опасность потери надежды на любовь - и прощай заповедь «не возжелай».
Опасность гибели любимого существа - и прощай заповедь «не солги», «не убий».
Единственная заповедь, нерушимая для меня, - «жизнь Беллы». Но её нет среди десяти привычных. Это моя личная заповедь. Она и диктует мне, что я могу себе позволить, и что нет. Какие рамки обеспечат ей покой. Покой и жизнь.
Я сбрасываю рубашку и растягиваюсь на кровати, чтобы собой выстудить прогретую за жаркий день постель. Сначала слышно, как топает, перед сном, в ванную под холодный душ Чарли, и с удовольствием фыркает, совершенно как морж. Потом, нисколько не притворяясь, «заползает» на второй этаж уморенная жарой Белла, вытаскивает банные принадлежности, шипит, «я скоро» и тоже плещется под прохладным душем. Возвращается посвежевшей, с блестящими глазами.
- Ну и лето! Начало августа, а жара, как в начале июля. Элис звонила Чарли. Просила его быть дома завтра к пяти вечера. Зачем бы это?
- Спросишь у неё завтра, не звонить же сейчас. Наверняка что-то связанное со свадьбой.
- Ну да, - немедленно скисает интерес Беллы.
Это её решение, но «надо» и «хочу» в данном случае не совпадают.
- Белла, можно я расчешу твои волосы? - самым жалостным тоном выпрашиваю я.
- Я уже большая девочка, сама умею расчёсываться.
- Ну, Белла…
Мне милостиво вручена щётка для волос, и я блаженствую, снова и снова пропускаю в руке прядку за прядкой, пока почти сухие волосы не ложатся гладкой волной. Когда высохнут, волна станет круче. Белла прислоняется ко мне спиной и счастливо вздыхает.
- Как хорошо, что ты прохладный.
А потом заворачивается в мои руки, как в шаль. И сколько может выдержать неподвижность Белломан? А нисколько. Мои губы начинают своё путешествие от затылка к немедленно вспыхнувшему ушку, к горячей говорящей жилке на шее, и с прерывистым вздохом Белла в моих руках изворачивается мне навстречу.
- Эдвард…
- Да, Белла.
Мы «говорим». Рубашка смиренно свешивается со спинки кресла, я привычно вхожу в звон, и при этом умудряюсь не терять головы. Учёба идёт на пользу. Пробежка пальцев по груди, горячие ладошки на плечах, даже щека Беллы, прижатая на уровне сердца - всё это уже составные части нашего «разговора», только очень энергоёмкие. Но и отказаться от них нет сил. Всё равно, что ограбить себя.
Белла. Счастье моё.
- Белла…
- Да…
И я греюсь, от поцелуев, от ощущения жара пальцев, рисующих сложные узоры на коже, и уж совсем теплею, когда Белла прижимается губами к плечу. Теплею и теряю ритм дыхания. Но и для моего живого сердца даром «разговор» не проходит, и она греется, температура кожи тоже поднимается.
- Похоже, этого не избежать, - обречённо объявляет Белла, остужая щёку о моё плечо.
- Чего?
- Переодевания. Надо найти что-то полегче, иначе растекусь сейчас, как кусок масла на солнцепёке.
- Разве я не помогаю?
- Помогаешь… ты - кондиционер с обратным эффектом. Чем прохладнее благодаря тебе я снаружи, тем жарче, опять же благодаря тебе, изнутри. Потом жар прорывается наружу, и твоя прохлада уже не помогает. Да и ты, честно говоря, не настолько холодный, как тебе кажется.
- Может, я смирно посижу в кресле?
- Ты смирно постоишь лицом к стене, пока я переоденусь. И что у меня есть подходящего? - Белла роется в небогатых своих запасах. - Вот, это подойдёт.
В её руках хлопчатобумажные шорты и трикотажный, тоже хлопчатобумажный, тонкий топик, на шнурках - плечиках. Я уже видел её в почти таком наряде, заснувшую на одеяле за домом, много месяцев тому назад. И недочитанную книжку Джейн Остин, лежавшую рядом. Воспоминание тараном ударило в лелеемую крепость воли, и крепость пошла тоненькими трещинами, а в трещины прорываются струйки силы! Прорываются и бьют в сердце, в голову… и тело натягивается струной…
- Белла, не надо.
- Чего не надо?
- Менять майку и треники.
- Почему?
- Я тебя уже в такой одежде однажды видел. Руки, ноги, плечи, даже полоска живота - всё обнажённое…
- Это было так ужасно? - Белла застывает, как тропическая бабочка, выброшенная на мороз.
- Ты не понимаешь… Это было давно, я ещё не знал, что ты знаешь, что я есть такое, я не осмеливался даже думать о том, как обниму тебя. Я тогда подглядывал за тобой, когда ты уснула на заднем дворе с книжкой в руках. Слишком много солнечных дней подряд, и я скучал по тебе… очень… Вампирская память, будь она неладна! Перед глазами всё, словно только что произошло. Но за это время мы довольно далеко ушли. Сейчас я гораздо смелее или безрассуднее, не знаю. И сейчас ты в этом наряде для меня гораздо опаснее, чем была тогда.
- Тебе опять жжёт горло? - уже съёживается от невольной вины Белла.
- Нет, ты не понимаешь! Не только ты хочешь видеть меня, но и я ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ! Нестерпимо, до судороги иногда. И тумана в голове. Белла, ты хоть иногда вспоминаешь, кто я есть? Сколько во мне силы? А моя воля, даже тренированная, не безгранична… Понимаешь, открытая кожа на вампира действует сильнее, чем на человека.
Белла нерешительно откладывает комплект на тумбочку.
- Значит, Каллены никогда не путешествуют там, где много солнца и на людях мало одежды?
- Ну почему. Там, где много солнца, тоже вслед за днём приходит ночь. И то, что белокожие европейцы не выходят в жару на улицу, никого не смущает. И у местных в самый жар - сиеста. А ещё случаются сезоны дождей.
- А когда ты был в Рио…
- Белла…
Тогда мне вообще было ни до чего, это вампирская память тоже отлично сохранила. И ткача, с его ковриком, объяснившим, насколько я её не знаю.
- Нет-нет, я не про это… - Белла спешит закрыть от меня чёрную страницу. - Просто я слышала, как Эмметт с Розали говорили, как там было весело. Ты ведь тоже с ними был?
- Да.
- И карнавал видел?
- Было дело. Каллены всей семьёй приехали. Грандиозный праздник, а самба - очень зажигательный танец. Заведёт - не остановишься.
- А я - только по телевизору… И на танцовщицах из одежды почти ничего?
- На некоторых.
- А сколько из них… пострадало?
- Белла!
- Что, ни одной? А как же насчёт чувствительности вампира к открытой коже? -
продолжает гнуть свою линию иезуит Белла.
- Ну, услышь меня! Я хочу ТЕБЯ видеть, понимаешь, ТЕБЯ! А если моей воли окажется недостаточно? Я даже укусить тебя не успею, просто не буду ничего понимать, пока не станет поздно… и мне останется только умереть вслед за тобой.
- А как же… ну, ведь ты обещал, что мы попробуем. Этого ведь нельзя сделать, если не… - не ожидавшая, что разговор выйдет на эту тему, трудно выталкивает слова засмущавшаяся Белла.
- Я подготовлюсь. У меня ещё есть время.
- И как, интересно, ты будешь готовиться, если чужие красотки тебя и так не беспокоят? - преодолев смущение, вытаскивает из меня правду иезуит в трениках.
Я молчу. Я не знаю как. Запасы памяти чужого опыта хранят много чего, но об этом, о первом опыте - совсем ничего. Специально или нет, но никто не вспоминает, а подглядывать за этим… НИ ЗА ЧТО…
С отцом поговорить, с братьями? Про их первый раз. Но это… рассказать о том сокровенном, что принадлежит только двоим, кому-то ещё… отдаёт, почему-то, святотатством.
- Вот видишь, придётся тебе заняться изучением обоев. А если будет уж очень страшно - прыгай в окно. Я читала, многие женихи, не желая жениться, так и делают. Прыгают перед свадьбой в окно.
- Белла, да я-то как раз не хочу выпрыгивать!
- А ты через «не хочу».
А ведь это выход. Если удар будет уж слишком сильным - выпрыгнуть. Нет, лучше выпрыгнуть заранее. Бросить взгляд с подоконника - а уж там - насколько окажусь в состоянии соображать. Могу и задержаться. Не получится с первой попытки - будет вторая. И третья. Ведь сумел одолеть жажду крови певицы. Ау, жажда крови Беллы, мучительница моя, где ты? Последние осколки давно испарились под солнцем Вольтерры. Белла ухватила вещички, остановилась, и гостеприимным жестом указала на простенок.
- Нет уж, я лучше под окном постою.
- А раньше не стоял.
- А раньше я знал, чего от себя ждать. Сейчас - не знаю.
Вещи снова приземлились на тумбочку, Белла шагнула ко мне и горячие ладошки легли на грудь.
- Ты сможешь. Ты смог остановиться, даже когда понадобилось высосать яд.
- Белла, тогда речь шла о твоей жизни.
- И сейчас идёт речь о том же. О моей жизни. Её не будет, если в ней не будет тебя, всего тебя.
Да, Белла.
Я думал - это просто жаркая ночь, а это - ещё один шаг навстречу. Какой по счёту, чей?
- Иди. И возвращайся.
- Да, Белла, - и я шагаю в окно.
Не думаю, что я и сейчас тёплый. Страх перед собственной неуправляемой силой основательно меня выстудил. В чём она, разница, между мной и оборотнем? Он срывается от гнева, а я - от любви. Вот и вся разница. Но для Беллы это кардинальная разница. Смертельная. И для меня. Смертельная. А ещё - унизительная. Я не могу позволить себе быть слабее того, другого. Он сумел сдержать свой гнев, я должен суметь сдержать свою жажду Беллы. Это не любовь, это её огромная часть, но не вся любовь. Гордость, помоги моей любви, помоги мне… выжить.
- Эдвард… - прозвучал тихий зов из окна.
Всё. Я иду, я иду к тебе, Белла.
Прыжок, и я останавливаюсь на подоконнике, для страховки. Взгляд скользит по полу, пока не натыкается на узкие ступни. Маленькие ступни, длиной с мою ладонь. Точно знаю, примерялся. Изящные щиколотки, стройные сухие, почти мальчишеские, икры, коленки, совсем не угловатые, девичьи, на левой - свежий синяк. Когда успела? Взглядом скольжу выше, по женственно круглящимся стройным бёдрам. Я, пока, в норме. Шортики, обычные. И ничего такого, шортики как шортики, с посадкой чуть выше тазовой косточки. Не акцентировать внимания, так совсем ничего. Плавный изгиб к узкой талии, рёбрышки… не двигаются. Опять забыла дышать. Топик, поднят на груди. И должен подниматься, майка поднимается там же и точно так же, и ничего. Брошенные вдоль тела руки со стиснутыми кулачками. Правильно, помоги мне быть собранным, Белла. Узкие плечи с рассыпавшимися по ним мной расчёсанными локонами. Тонкое лицо. Всё-таки все первые гончары были именно мужчинами. Хоть для греческой амфоры, хоть для арабского кувшина, - все брали за образец женскую фигуру, сосуд жизни. Белла, мой хрустальный сосуд, хранящий в себе моё счастье.
И ничего страшного, чего только паниковал? Способен даже рассуждать о керамике. От света ночника кожа Беллы золотится, как и моя, но она белая, цвета сливок, я знаю.
Сколько времени мы так стоим?
От ресниц под глазами у Беллы вампирские тени.
И глаза!
В тени ресниц, они почти чёрные!
Словно наполненные жаждой…
Вампирские глаза!
Белла - вампир… Моя Белла! Вся, от ступней до макушки, моя, глядящая мне в глаза! Вампир Белла, и жажда не крови, а моей силы льётся из глаз, сосуду Белле нужна моя сила!
Белла, всё - тебе, всё!!!
Прими… И я делаю шаг с подоконника.
Белла облегчённо вздыхает… а мне навстречу…
Её вздох! Горячий!
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ!
Звон разбитого хрусталя в ушах вышвыривает меня за окно и скручивает в узел на земле, а вслед летит шёпот-крик:
- Эдвард!

Подожди, Белла, я сейчас.
Гобсек чуть не разрушил свой хрустальный сосуд жизни, и его трясёт.

Белла мечется по комнате, чем-то шуршит:
- Эдвард… - звучит уже жалобно.
Надо вернуться, иначе Белла напугается, за меня. Собраться.
Гордость сделала всё, что смогла, помогла мне выжить. Любовь, спасай меня, помоги мне… жить. Прыжок на подоконник.

Белла, я здесь. Белла!!!

- Когда ты успела переодеться?
- Я не переоделась, просто всё натянула сверху. Так хорошо?
- Нет, Белла. Ты права, я должен выучиться, и выучиться я могу только с тобой.
- Я сейчас! - руки Беллы хватаются за край майки.
- Нет уж, побережём мою нежную психику. Я - за окошко.
- А если?
- Тогда я выпрыгну снова. И снова. Пока не научусь ловить свою отъезжающую крышу.
Я был не самого высокого о себе мнения, ожидая зова Беллы.
- Эдвард … - донёсся осторожный шёпот, и я в очередной раз впрыгиваю на многострадальный подоконник, всю волю собирая в кулак, вызывая в памяти образ оборотня: «я могу с ней кое-что позволить, чего не можешь ты». Нет, этого аргумента я ему не оставлю! Белла уже в шортах и в топике, но под рукой - длинный банный халат. И я гляжу на этот халат, на ходящие ходуном рёбрышки, куда угодно, но не в глаза, такие вампирские, при таком освещении, с ума сводящие глаза.
- Халат зачем?
- Его одеть быстрее и снять - тоже.
- Лучше включить верхний свет, Белла. Или выключить ночник.
- Почему?
- Потому что.
- Хорошо, выключу ночник.
Разница для вампирского зрения невелика, но причина «сноса крыши» устранена. И ничего страшного. Нелегко? И что? Звон в ушах исполняет роль исчезнувшего царапанья в горле. Роль напоминания, как хрупок хрусталь. Просто немного больше Беллы. Безумно больше. Куда ни глянь - везде Белла, где ни коснись руками - везде Белла. Сплошное короткое замыкание. Я снова греюсь. И сердце Беллы всё быстрее срывается в галоп. И чаще…
- Стоп, Белла, стоп.
- О-о… - забывшись в очередной раз, пытается втянуть воздух в лёгкие Белла.
- Ой, опять?
- Опять…
Мы опять у «красной черты». У новой «красной черты».
Перед рассветом над остывшей землёй прошелестел прохладный порыв ветра, закрутил занавеску, нырнул в комнату. Белла вздрогнула от предутренней свежести, и я закутываю её в плед.
- Не надо.
- Надо. Моего вампирского тепла всё равно не хватит, чтобы согреть тебя, когда ты замёрзнешь.
- С тобой нельзя замёрзнуть, можно только сгореть!
- Можно и замёрзнуть. Если спать.
- Не хочу, не буду! Такая необыкновенная ночь… У нас ещё пара часов, пока Чарли не проснулся.
- Спи, моя радость. Благодаря тебе у нас и утро будет не хуже.
- А если уйдёт жара?
- Когда-нибудь она вернётся.
- Ты думаешь? - ещё интересуется Белла, а ресницы уже не желают подниматься с такой тёплой, нежной щеки. Они уже спят…

Спи, Белла. Мой опасный, непредсказуемый океан… спи. Ещё один экзамен. И я его чуть не провалил. Но справился же? Какова будет за это награда?
Я просто боюсь себе это представить. Боюсь, или? Или моё воображение пасует. Но теперь не Джаспер меня, а я Джаспера буду обегать десятой дорогой.