Быстрыми шагами девушка перебегала от одного дерева к другому, радостно предвкушая встречу с любимым. Её босые ноги почти парили над землей, несмотря на то, что она временами спотыкалась. Золотисто-пшеничные волосы были заколоты в незатейливую, но милую прическу. Ночная сорочка, на которую сверху была накинута мантия, трепетала на ветру. Бледное лицо каждый раз выхватывала полоска лунного света, но девушка вновь скрывалась в темноте.

Ей не хотелось быть пойманной, ей не хотелось быть узнанной. Слишком опасную игру она затеяла. Она — молодая чистокровная волшебница, чья репутация в связи с бегством брата и его глупой смертью от драки в магловской таверне теперь была запятнана. В сердце каждый раз щемит тоска по улыбке свободолюбивого Дерека, и его рассказам о том, чего стоит настоящая жизнь, без ограничений. Но теперь она его понимает, теперь она многое понимает…

Хрустнувшая невдалеке ветка совсем не пугает её, а только придает уверенности в том, что он все-таки пришел, как и обещал. Прикусив губу, Джулия замедлила шаг и, озираясь по сторонам, пыталась не засмеяться вслух от счастья, которое переполняло её. Как по волшебству в её душе заиграла медленная, но в тоже время динамичная мелодия, и казалось, что девушка способна на все в этот момент, и все ей по плечу. Что же с ней делают чувства к этому таинственному мужчине? Они дарят ей свободу от бесконечного притворства, от этих никому ненужных принципов, от жизни в оковах.

Она провела ладошкой по темно-зеленому моху ближайшего дерева и закрыла глаза, вслушиваясь в звуки ночного леса. Здесь не было тихо, отнюдь. Даже в это время суток здесь царила настоящая жизнь. Вспомнился тот день, когда она впервые увидела волшебный замок. В первую же минуту Хогвартс очаровал её окончательно и бесповоротно. Высокие каменные башни, лодки, рассекающие ровную гладь озера, дети-волшебники, такие же, как и она. Тогда она подумала о том, что до этого момента и жизни ни разу не видела. Кому нужны скачки на глупых лошадях, когда бредишь полетом на гиппогрифе? Зачем наряжаться в дорогущие наряды и улыбаться совершенно чужим людям, когда фантазируешь о том, как в настоящую грозу выбегаешь на улицу под холодные струи дождя и думаешь, как интересно расплывается мокрая земля под ногами? Как бы дотронуться до неё и испачкаться, чтобы отец с матерью не узнали?

С мягкой улыбкой, расцветшей на губах, девушка достает из кармана мантии волшебную палочку и тихо шепчет: «Люмос». Освещенный голубоватым светом лес, кажется нереальным и сказочным, но куда больше её интересует фигура, выхваченная светом:

— Джулия, — раздается тихий, но уверенный голос с мягким придыханием, от которого голова идет кругом. — Вы пришли…

— Генри, вы же знаете, что я не могла не прийти, — слова даются тяжело, ведь при нем ей сложно сдерживать эмоции. Эти проклятые «вы» казались ей призрачным напоминанием: раздражающим, но правильным. К чему это? Все ведь итак прекрасно. Они любят друг друга несмотря ни на что. Разве не так?

— Да, у меня есть к вам один важный разговор, — сердце Джулии от этих слов наполняется радостным ожиданием: сейчас он предложит ей сбежать ото всех. Навсегда! Вместе.

Генри, её любимый Генри поднимает голову и смотрит ей в глаза.

Молодой профессор по Трансфигурации, никогда не веривший в настоящую любовь, влюбился в свою студентку. Невероятной силы ощущение он испытал в первый раз столкнувшись с Джулией в одном из вагонов поезда, где он мечтал уединиться. Она вошла уверенной и быстрой походкой, громко захлопнув за собой дверь купе. Не заметив учителя, смутившегося в своем видении чего-то интимного, девушка прислонилась спиной к двери с закрытыми глазами и тихо грустно застонала. Она была так расстроена, что он попросту не хотел вмешиваться в её переживания. Но он вмешался, вмешался во всю её жизнь только своим появлением в этом поезде и в этой школе. Он сам стал её новым переживанием, и это не устраивало его. Но что же делать с таким сильным чувством? Он не знал другого более правильного выхода, как…

— Мы не должны больше продолжать это! — Генри говорит еле слышно, но ей кажется, как будто он кричит, через весь лес. — Ты же понимаешь, что все это неправильно. Ты же умная девочка, ты понимаешь…

Джулия не может разомкнуть губ, чтобы хоть что-то ответить. Это было слишком не так. Не те слова, которые она наивно ожидала услышать. Не тот Генри, который так нежно обнимал её и прижимал в себе ещё прошлой ночью. Не то место, для таких разговоров. Ведь с этой сказочной поляной на опушке леса связано столько замечательных воспоминаний.

— Молчите, Генри! Не говорите вещей, которые сами не понимаете, — она всегда пыталась быть сильной, но в этот раз у неё все дрожало внутри. — Я же люблю вас! Или вы забыли про это? Или вы разлюбили меня?

Сейчас не хотелось слышать его «ты», его «умная девочка». Только не в таком контексте и не таким тоном. Деревья будто нависли над ней. Запретный лес перестал казаться безопасным. Она сделала шаг вперед и протянула к нему руку, желая дотронуться до этого серьезного лица. То, как он отпрянул от этого прикосновения больно ранило её сердце и в глазах помутнело от подступивших слез.

— Нет, пойми же, Джулия. Я делаю это ради тебя. Со мной у тебя нет будущего. Да кто я вообще такой? Бедный одинокий учитель из семьи маглов? Даже если ты захочешь продолжать наши отношения после окончания школы, я не могу, не смею просить у твоего отца руку его дочери! — отчаяние сквозило в голосе молодого учителя, но на лице застыла холодная решимость. Она уже не сможет изменить его ответ. Это конец. Конец сказке о волшебном принце из вагона красного поезда, который мог увезти её на край света.

— Нет, — качая головой и закрывая уши, она медленно отступала назад. — Нет! Ты не можешь так со мной поступить!

— Прости, — только и сказал он, потупив голову.

Но Джулия уже не слышала его. Собравшись с духом, она кинулась прочь от места встречи, больно спотыкаясь босыми ногами об извилистые корни деревьев. Ветки беспощадно хлестали по лицу, стирая со щек ровные дорожки слез. Казалось, в какой-то момент жизнь померкла вокруг неё. Только жалостливое уханье раздавалось с деревьев, да хруст веток под ногами. Грязь, по которой она шлепала, теперь виделась ей противной жижей, сковывающей ноги. И ей сильно захотелось смыть эту грязь. Смыть со всего тела, со всех мыслей. Смыть, вместе с воспоминаниями о том, как ей было хорошо с ним.

Как вдруг на глаза ей попался блеск. Это был блеск луны, отражавшейся от поверхности черного озера. До него было рукой подать. И, замедлив шаг, девушка повернула по направлению к воде.

Кончиками замерзших пальцев на ногах она попробовала воду, которая показалось ей теплой и мягкой, будто обволакивающей все её ступню. Скинув мантию и оставив её на берегу, она сначала зашла по щиколотку. Затем по колено. А потом погрузилась под воду полностью. Её намокшие волосы развились в стороны, будто она превратилась в настоящую русалку. Избавившись от фамильной заколки, которая сдерживала большую часть непокорных волос, Джулия полностью отдалась чувству спокойствия и дремной безмятежности. Она чувствовала, что погружается все глубже и глубже, что запас воздуха в легких подходит к концу. Но так не хотелось терять это ощущение единения с собой. Все проблемы будто испарились и только где-то там, на заднем фоне оставалась режущая боль в легких. Выпустив вместе с пузырьком изо рта последний воздух, она пришла в себя и изо всей силы заработала руками и ногами, в надежде поскорее вынырнуть и вдохнуть спасительного воздуха. Но что-то мешало ей.

Опустив голову вниз, девушка с ужасом уставилась на водоросли, обвившие обе её ноги. Боль в груди становилась невыносимой, а какое бы то ни было движение вызывало ещё более сильную вспышку. И тогда она решила успокоиться и отдаться своему спокойствию навсегда, раз уж не было другого выхода. Перед глазами начали медленно проплывать воспоминания: о том, как Распределяющая шляпа отправила её в Слизерин; о том, как на третьем курсе она добилась лучшего результата по нумерологии; о том, как её назначили старостой факультета; и, наконец, о том, как она встретила Генри. Это было самое радостное и самое нежное воспоминание, и на её посиневших губах заиграла грустная любящая улыбка. Она мысленно остановила эту картинку у себя в голове, но вместе с тем остановилось и её сердце.

Всего через несколько минут после этого, на берег прибежал запыхавшийся Генри. Ему понадобилось время, чтобы осознать, что без неё жизнь не имеет никакого смысла. И только увидев одиноко лежавшую на берегу мантию, мужчина понял, какую страшную ошибку совершил. С яростными криками, рвущимися из самой души, он нырял под воду и обшаривал глубины десятки раз, но так и не смог найти её тело.

И в наказание за то, как поступил с этой невинной влюбленной девочкой, Генри проклял себя, превратив в безмозглого, большого и страшного кальмара. И по сей день, целую вечность, кальмар обыскивает глубины озера, чтобы снова воссоединиться со своей любимой.

Эта история потрясла всех до глубины души. Она превратилась в легенду. В Легенду о черном озере.