Розали.

- Как прошло твое интервью? – спросил Эммет, подойдя к нашему столику. Вики уже была за стойкой, а я торопливо прятала в чехол ноутбук и диктофон.

Я ему улыбнулась, заставляя себя бросить прядь, которую по привычке накручивала на палец. Нервная какая-то привычка. Хотя из-за Эммета я не нервничала. Заинтригована. Я была заинтригована. Ну ладно, может быть нервничала, но только совсем чуть-чуть.

- Хорошо прошло. Думаю, у меня наберется достаточно информации для приличной статьи.

Он широко улыбнулся.
- Это замечательно! Я… я собирался выйти пообедать. Ты не хотела бы ко мне присоединиться?

Я опустила глаза, нервно застегнув и расстегнув пуговицу на кофте.
- Конечно.

Внезапно я почувствовала, как он взял меня за руку. Я подняла взгляд и увидела, что он за мной наблюдает, его глаза ясно и беззаботно горели спокойным светом. Он помог мне надеть пальто и, выйдя из кофейни, мы направились к его джипу. Когда он по-джентльменски открыл мне дверь, я улыбнулась и, поставив свои журналистские причиндалы на пол, взобралась на пассажирское сидение.

- Тебе нравится монгольская кухня? – спросил Эммет, выезжая на дорогу.

Я кивнула, и мое сердце забилось чаще, когда до меня дошло, что я впервые оказываюсь одна в машине с незнакомцем. Хотя он был братом Беллы, казалось, вел себя прилично с Эдвардом, и я с ним уже разговаривала. В нем было нечто притягательное, он интересовал меня гораздо больше всех остальных людей на свете. Его угловатое красивое лицо, абсолютно мужская фактура и стать меня так привлекали, что я не могла отделаться от мыслей изобразить его на бумаге.

Я скрутила пальцы на коленях и, увидев грязные полосы от угля, видимо, покрывавшие всю свободную от одежды кожу, попыталась вытереть их о джинсы. Такое впечатление, что меня только что выпустили из тюрьмы.

- Роуз… тебе не о чем так переживать, - заверил меня Эммет. Протянув руку к обогревателю, он вдруг мягко опустил ее на мою. Я почувствовала тепло его ладоней на моих холодных пальцах и вздохнула.

В моем желудке начало разрастаться нечто новое, то, чего я раньше никогда не испытывала. Мне казалось, что я сижу на раскаленном сидении; только коснувшись винила под ногами, я поняла, что оно холодное. Экспериментируя, я открыла ладонь и, поколебавшись секунду, переплела свои пальцы с ним. Этого было достаточно – чувство в желудке стало еще горячее. Прикосновения Эммета делали меня теплее. Я не знала, как так возможно.

Он держал меня за руку всю поездку, один раз сжав перед тем, как завернуть на парковку возле ресторанчика.

- Я сейчас, - сказал он, захлопывая свою дверь, после чего обежал машину, чтобы открыть дверь мне. Я улыбнулась и позволила ему помочь мне выбраться, не отпуская его руку. Я держалась за руку с парнем. Я, Розали Каллен, которую еще никто даже не целовал… Я держалась за руку с парнем – не потому, что он должен был это делать, а потому, что хотел. Казалось, мои вены вот-вот взорвутся от переполнявшей их бурлящей крови.

Когда мы зашли в ресторан, мои очки сразу же запотели, и я сняла их на мгновение, чтобы вытереть о полу рубашки. Подняв глаза, я увидела, что Эммет пристально на меня смотрит.

- Что? – прошептала я.

Он покачал головой.
- Ты просто… очень красивая, вот и все.

У меня отвисла челюсть.
- Эмм… у тебя есть с собой словарь? Я думаю, ты перепутал слова.

Он сделал маленький шаг вперед и провел пальцем по моей щеке. Я почувствовала, как из моих легких со свистом вышел воздух. Прикосновения такого большого и сильного мужчины не могут быть такими нежными. В моем сознании рушились стены и преграды, о существовании которых я даже не подозревала, и чувства, которые я держала в страхе, хлынули наружу, словно вода, прорвавшая плотину.

- Это не просто слова, Розали, - ответил он, заправляя прядь волос мне за ухо.

Я шумно сглотнула и, не желая с ним больше спорить, развернулась к стойке администратора.

- Столик на двоих, - сказала я мужчине, ощущая новый всплеск эмоций. На двоих. Я всегда говорила «на пятерых», когда мы обедали всей семьей, или «на семерых», когда с нами были еще бабушка с дедушкой. И никогда на двоих. Это что, свидание?

Среди своих немногочисленных подруг я, пожалуй, была единственной, кто за всю нашу университетскую жизнь ни разу не сходил на свидание. Кому нужно жить активной социальной жизнью, когда ты должен писать о том, как живут ею другие? Мои друзья ходили на вечеринки, напивались там, спали с кем попало; я же оставалась за партой в общежитии и писала о вреде алкогольного опьянения и заболеваниях, передающихся половым путем, для университетской газеты.

Зная его не больше нескольких часов, я уже могла догадаться, к какой группе принадлежит Эммет – одиночек или хулиганов; но почему-то мне было все равно. Я прошла за ним к нашему столику и вцепилась в стакан с водой. Салфетки, стоявшие рядом, через пару секунд превратились в гору мелких клочков.

- Ты не возражаешь, если я все-таки спрошу, почему ты так нервничаешь? – Эммет пристально на меня смотрел, его выражение лица было почти удрученным. – Я не хотел тебя расстраивать.

- Ты меня не расстроил, - пробормотала я, отпивая воду. – Я не знаю, как вести себя с парнями. Я никогда ни с кем не встречалась. Должно быть, у тебя намного больше опыта, чем у меня, это видно. Но я не уверена, что сидеть рядом с застенчивой заучкой – это то, что ты действительно хочешь.

Он наклонился вперед, и я не смогла отвести глаз от его проникновенного взгляда.
- Розали, быть с тобой здесь и сейчас – это именно то, чего я хочу.

Я закусила губу изнутри; я даже не могла думать о том, чтобы что-нибудь сказать. К счастью, к нам подошла официантка, принеся аперитивы и ингредиенты для блюд. Все они были сырыми и охлажденными, поэтому, выбрав, мы принесли их к грилю, чтобы пожарить.

Запах был превосходным, и я вгрызлась в свою еду, как только мы вернулись за столик. Несколько минут мы ели молча, и, безуспешно попытавшись придумать тему для разговора, я почувствовала, как в горле застрял ком из нервов и волнения. Наши закуски состояли из пресного печенья и двух мисочек с разными соусами. Я попробовала один из них, он оказался фруктовым и очень вкусным. Но только надкусив печенье, обмакнув его в другой соус, я чуть его не выплюнула, чувствуя как от обжигающей боли в горле у меня брызнули слезы.

- Что случилось? – спросил Эммет, вытаращив глаза на то, как я истерично замахала руками и высушила стакан с водой.

- Острое! – выдохнула я, поставив свой стакан и, не раздумывая, потянувшись к его воде.

- Попробуй это, - предложил он, протягивая мне кусочек хлеба. Я мгновенно его схватила и разжевала, оставив на языке и ожидая, пока обжигающее чувство не рассосется.

Я съела еще три куска хлеба и выпила всю его воду, пока мой рот, наконец, не успокоился.

- Прости, я не ожидала подобного, - извинилась я, оглядываясь по сторонам в поисках нашей официантки. – Я сейчас закажу еще воды.

Эммет мягко взял меня за запястье, не давая подняться.
- Роуз, все в порядке. Она подойдет через минуту.

Мое лицо и так пылало от острой еды, но от его прикосновения, казалось, стало вообще багровым. Он на всех так влияет или это я так непростительно наивна? Я застенчиво откинулась назад, и он ослабил хватку, взяв мою ладонь в свою.

Не сказав ни слова, я вернулась к еде. Почувствовав его взгляд, я на него посмотрела и увидела, что он жует и улыбается. Официантка, вернувшись, наполнила наши стаканы, но это я уже едва заметила. Он перевернул мою руку ладонью вверх и нежно водил по ней подушечками пальцев, посылая в мой мозг звоночки удовольствия и волнения.

Это было так просто. Я никогда не верила Джасперу и Эдварду, когда они рассказывали, как легко кем-то увлечься. Может быть, потому, что привлекательные парни никогда не смотрели на меня дважды? Может быть, просто Эммет в совершенстве владел искусством обольщения женщин? Может быть, я за свои двадцать два года просто устала от одиночества?

Или, может, все потому, что я, наконец, наткнулась на того, кто достоин всего, что я могу ему дать?

Чувствуя мой недостаток идей для разговора, Эммет рассказал мне о своей семье и двух работах: дневной в качестве профессора в общественном колледже и вечерне-ресторанной, где он работал барменом пять вечеров в неделю, чтобы как-то разнообразить свою жизнь. Ему нравилось изучать социологию, и улыбка сама расползлась на моем лице, когда я подумала, что он бросил вызов стереотипу большого и тупого парня.

Когда очередь дошла до меня, я рассказала о своей работе няней и жалких попытках пойти по стезе журналистики. Моей целью была работа в таком месте как «Star Tribune» или «The Forum», но чтобы обязательно оставаться в Миннесоте рядом с родителями и детьми, о которых я заботилась. Когда мы доели, он отверг мое предложение разделить счет пополам. Заплатив больше, чем полагается и оставив щедрые чаевые, он взял меня за руку и мы, одевшись, вышли на улицу.

Шипучий зимний воздух создавал впечатление, словно мои легкие были сделаны изо льда, но тепло его ладони согревало меня лучше любой печки. В отличие от других людей, я любила смену сезонов на среднем западе. Конечно, минусовые температуры не были моими любимыми, но я не хотела жить там, где листья не желтеют и снег не делает из города сказку.

- Мы можем заехать еще в одно место прежде, чем я отвезу тебя домой?

Я улыбнулась и, кивнув, скользнула на пассажирское сидение. После нескольких минут расслабленной тишины, я снова заговорила.

- Мне нравится, что ты не заставляешь меня разговаривать.

- Да? – мягко улыбнулся Эммет, не отрывая взгляд от дороги.

Я закусила губу и едва заметно пожала плечами.
- Некоторые люди считают своим долгом «вытащить меня из оболочки» и заставить говорить, когда я не хочу. Спасибо тебе, что так не делаешь.

Он искренне рассмеялся и снова опустил свою руку на мою.
- Мне вообще-то нравится, что ты не болтаешь без умолку. Многие девушки, нервничая, жужжат и жужжат. Поэтому когда ты говоришь, это выглядит так, словно тебе действительно есть что сказать. Мне это нравится.

Я покраснела и опустила взгляд на наши руки. Его пальцы были больше моих, мой кулачок выглядел крохотным, но полностью защищенным. Я не могла дождаться приезда домой, чтобы воссоздать его руки с помощью угля и бумаги.

Мы остановились неподалеку от парка Райс, и Эммет приобнял меня, словно спрашивая, все ли в порядке. На какую-то секунду я замерла, но потом расслабилась, позволяя его большому телу закрыть меня от ветра, пока мы шли в сторону парка. Наверное, я должна была себя чувствовать странно, так близко находясь к едва знакомому человеку, но он придавал мне столько уверенности и заставлял чувствовать себя настолько комфортно, будто его объятья – это то, с чем я сталкивалась каждый день.

Яркие белые огоньки увивали каждую веточку на всех деревьях, искрясь еще больше от снега, лениво падавшего большими хлопьями. Не так далеко небольшой рождественский хор пел «Silent night», с катка справа доносился визг и счастливый смех детей. Я удовлетворенно вздохнула, и Эммет подвел меня к свободной скамейке, чтобы сесть.

- Мне здесь нравится, - прошептала я, кладя голову ему на плечо. Он был таким теплым. Я словно оказалась у теплого камина после целого дня на холоде, поэтому позволила себе окунуться в его тепло и уют. Впервые в жизни я не хотела думать или анализировать, а хотела полностью отдаться своим ощущениям.

- Ты часто здесь бываешь?

Я покачала головой, поднимая взгляд. Он смотрел прямо в мои глаза. Циничная часть меня хотела спросить, что же такого интересного он увидел на моем лице. Никто никогда не обращал на меня столько внимания.

- Не так часто, как хотелось бы. Мы с Джаспером и Эдвардом катались тут пару раз.

Эммет усмехнулся.
- Ты умеешь кататься на коньках? Тогда мы непременно должны вернуться сюда снова.

Неожиданно для себя, я смело кивнула и заявила:
- С удовольствием.

Его взгляд сместился от моих глаз к губам и вернулся обратно, будто через силу.
- Розали, я…

Волна жара разлилась в моей груди, когда я осознала, о чем он думает. Он хотел меня поцеловать. На самом деле обстановка была идеальной. Какая девушка не захочет, чтобы ее первый поцелуй произошел в прекрасном парке, усеянном рождественскими огнями и с великолепной музыкой, доносящейся из-за деревьев?

- Да? – я заставила себя не двигаться, не зная, что скажет ему мое тело, если я отстранюсь или, наоборот, придвинусь ближе – и не зная, способна ли я сделать то или другое.

Он слегка развернулся, чтобы лучше меня видеть, и сказал:
- Я пытаюсь не напугать тебя и не действовать слишком быстро. Я ничего не знаю, Роуз. Вообще ничего. Я не знаю, что ты чувствуешь, о чем тебя спросить, что сделать. Я просто знаю, что ты великолепна, и мне бы хотелось проводить с тобой намного больше времени.

Я задрожала, холод и его слова проникли под пальто, заставляя меня напрячься. Снежные хлопья приземлялись на ресницы, пока я их не сморгнула, злясь, что они мешают мне видеть столь милое лицо.

- Я тоже хочу проводить с тобой время. – С этим я придвинулась ближе. Он должен знать, что я не такая хрупкая, что его прикосновения зажгли во мне огонь и заставили хотеть большего, чем просто рука в руке и случайные слова.

Эммет тоже приблизился, остановившись в нескольких дюймах от моих губ, и я почувствовала новый взрыв нервного напряжения. Но вместо того, чтобы поцеловать, он обхватил руками мое лицо.

- Я хочу, чтобы ты знала – в прошлом я много чего делал не так, но я хочу быть другим. Мне все равно, пусть это будет неимоверно сложно. Мне все равно, пусть это будет похоже на рафтинг, а не на спокойное плаванье по тихому озеру. Как бы все ни было, Роуз, я знаю, что если ты будешь рядом, я сделаю все возможное.

Я легонько улыбнулась его речи. У него, как и у Беллы, была проблема – словесный понос, как она это называла. Он провел пальцами по моим щекам.

- Дело не только в тебе, Эм. Я тоже хочу плыть с тобой в одной лодке. Я просто невероятно застенчивая и робкая; если что-то пойдет не так, то дело точно будет не в тебе.

- Значит… ты тоже хочешь попробовать? – спросил он, не отпуская мое лицо.

От его теплого дыхания мои щеки зарделись, а в желудке начали разлетаться бабочки.
- Да, я хочу попробовать.

Его зубы почти сверкнули в свете украшенных деревьев.
- Я хочу тебя поцеловать.

Я взволнованно вцепилась в его руки.
- Наверное, это будет ужасно, - признала я и уронила взгляд.

Он прочистил горло и мне пришлось вновь на него посмотреть. Он был серьезен.

- Откуда ты знаешь, Розали? И даже если вдруг напрячь свое воображение и представить, что это может оказаться правдой… я горжусь тем, что смогу тебя научить. – Он подмигнул мне и потерся своим носом о мой, такая близость чьего-то лица была самой странной вещью в моей жизни.

Медленно, словно знал, насколько странным это может быть для меня, он склонил голову набок и легко прижался ко мне губами. Его губы были мягкими, теплыми, но упругими; это чувство было совсем не таким, как когда я практиковалась на руке в средней школе. После нескольких секунд он отстранился, чтобы посмотреть на меня, проверяя, не сошла ли я с ума.

Я не сошла. Мое сердце прыгало и билось о каждый миллиметр груди, словно ища выход. Я дотронулась ледяными пальцами до ворота его пальто и, притянув обратно, попробовала поэкспериментировать с новыми ощущениями. Распахнув губы, я дотронулась до его нижней губы. Пухлая, гладкая, влажная… на вкус она была как корица. Я провела по ней языком, чтобы распробовать, и он, не выдержав, прижался ко мне со всей силы, но мне понравилось.

Одной рукой он зарылся в мои волосы, накручивая их на пальцы и целуя меня так, что я забыла про мороз на улице. Мне казалось, что наш поцелуй длится уже несколько часов; он замедлился и, легко коснувшись уголка моих губ, наконец, оторвался.

- Вот черт, - выдохнул он. Я хихикнула, качая головой. – Я начал с поцелуя «а-ля бабушку в щечку», а ты превратила его в пятиминутную обжигающую сессию.

Я покраснела так, что почти увидела поднимающийся пар от моей кожи.
- Прости, это было так… неловко сначала. Я хотела подождать и посмотреть, будет ли дальше что-то лучшее.

Эммет улыбнулся шире.
- Ну и как, было?

Я закусила губу и кивнула.

- Ты чертовски мила, - пробормотал он. – Больше никогда не извиняйся, целуй меня столько, сколько хочешь.

Протянув руку, он помог мне подняться, и мы пошли в сторону его машины.

Хор продолжал петь, и, когда мы с ними поравнялись, Эммет принялся подпевать. Я тоже вклинилась в его голос, когда он пробасил слова «Oh Holy Night». Я не только хотела его нарисовать, но и чтобы он спел со мной, когда я буду играть дома на пианино. Он был первым парнем, которого я вообще могла представить знакомящимся с моими родителями, а теперь, узнав его поближе, я не хотела представлять кого-либо еще.

- Я никогда еще не был так счастлив, - сказал Эммет, выруливая с парковки. – Спасибо, что пошла со мной.

Я улыбнулась и смело нагнулась, чтобы поцеловать его в щеку. Он расплылся в улыбке.
- Я тоже. Спасибо тебе за все.

- Не за что. Итак, может, ты скажешь теперь, где живешь? Потому что я не хочу тебя где-нибудь высаживать. Уже поздно, и я отвезу тебя домой.

Все еще улыбаясь, я направила его к дому, где работала няней. Свет в доме не горел, и я очень удивилась, увидев на часах начало двенадцатого. Эммет вышел из машины и открыл мне дверь, затем провел по тропинке и остановился вместе со мной у задней двери.

В каком-то фильме я видела, что девушка играет с ключами, если хочет, чтобы парень ее поцеловал. Я не знала, сработает это или нет, но решила попробовать. Вытащив из сумочки ключи, я зажала их между пальцами и начала медленно искать подходящий. Боже, я, должно быть, ужасна в таких вещах.

Внезапно рука Эммета накрыла мою, прекращая звон металла и заставляя меня поднять глаза. Он хитро улыбался.

- Это намек на то, чтобы я тебя поцеловал на прощание?

Мои уши загорелись, и я тихо рассмеялась.
- Только если хочешь.

Он шагнул ближе, обдавая мое лицо паром своего дыхания.
- Думаю, я всегда буду хотеть. – Не дожидаясь моего ответа, его губы снова дотронулись до моих, и мне показалось, что они стали еще вкуснее. Не было никакой неловкости – только тепло, сладость и мягкие движения.

Через мгновение я неохотно отступила назад.
- Прости, но мне нужно вставать с детьми в шесть. Я, пожалуй, пойду.

- О, это ты меня прости! – воскликнул Эммет, потирая затылок. – Я должен был поинтересоваться. Я не хотел тебя так задерживать.

Я хихикнула и, достав из кармашка ручку с листком, быстро написала свой номер. Добавив на всякий случай букву Р, я протянула ему листок и чмокнула его в щеку.
- До встречи, Эммет.

Повернув ключ и открыв заднюю дверь, я обернулась и увидела, что он все еще на меня смотрит, неуверенно улыбаясь.

- Спокойной ночи, Розали.

- Спокойной ночи, Эм.