Эдвард.

Огромная белая царапина таращилась на меня с когда-то идеального Мустанга.

- Ох, я сейчас кого-нибудь убью! – заорал я, яростно оглядываясь по сторонам, будто виновник сейчас внезапно выпрыгнет из-за соседнего дерева и признается в том, что врезался в мою машину. Какой-то придурок на белой машине явно не рассчитал дистанцию, выруливая с парковки, и в результате на боку моей когда-то ровненькой, голубенькой машинки красовалась длинная, примерно с фут, неровная полоса.

Когда стало очевидно, что никакое количество воплей не помогут мне обнаружить преступника – или, по крайней мере, хотя бы записки от него – я с фырканьем уселся на свое сидение и, заведя мотор, рванул со стоянки.

Это был самый ужасный день на моей памяти. Обычно я всегда плыл по течению, и меня трудно было вывести из себя. Но ноша сломала спину верблюда ровно в девять тридцать утра, когда мой галстук застрял между дверцами лифта, едва не задушив меня, и после этого все становилось только хуже. На работе у всех, казалось, было отвратительное настроение; кофе каким-то образом сам пролился на мою рубашку, едва-едва миновав брюки; я до сих пор не получил результаты выпускного экзамена, и, что самое худшее, я знал, что мне придется возвращаться в пустой дом.

В этот уикенд Белла собралась ехать с Элис в Чикаго, чтобы посмотреть игру и облазить магазины, пока она не найдет идеальную пару туфель. Джаспер, обнаружив, что может взять выходной, тоже упал им на хвост, но мне пришлось отвергнуть предложение Беллы, потому что босс мой, не буду обзываться, не дал мне выходной, когда он мне был так нужен. Поэтому не только моя любимая невеста уехала, она еще и забрала с собой моего брата с девушкой, оставив меня одного в доме, обычно полном людей. Слава Богу, хоть нашу сверхэнергичную собаку оставили.

И теперь, в завершение этого дерьмово отвратительного дня, я должен идти домой и впасть в депрессию, пока какой-нибудь дебильный фильм не сморит меня на диване, поскольку в кровати своей без Беллы я спать отказываюсь. Я уже так привык к ее теплому телу рядом, что без нее я себе казался одиноким и грустным. Если бы я углубился в свои чувства, то смог бы признать, что мне этот вечер был как пощечина.

Дни становились все короче и короче, солнце уже давно село, когда мои часы пропищали семь часов. Я вылез из машины и побрел по густому ароматному воздуху к дому. Достал ключи, уронил ключи, поднял ключи, выругался на ключи, и только тогда посмотрел на дверь, к центру которой была приклеена ярко-розовая записка.



Впервые за весь день почти мучительная улыбка расползлась по моему лицу. Белла здесь? Она же уехала на рассвете, когда я еще крепко спал, и я думал, что она уже несколько часов как в Чикаго.

Вставив ключ, я открыл дверь и замер, увидев другую записку на стене напротив.



Я рассмеялся вслух, вспоминая себя и свои круглые от удивления глаза, когда Белла с визгом выскочила из ванной голая и вся в мыльной пене. Надо признать, я сначала немного засмотрелся, и только через несколько секунд сообразил, что она бормочет о пауке в душе. Прошла еще целая вечность, пока я понял, что она хочет, чтобы я не убил паука, а поймал его и выпустил в дикую природу, где он может бегать и играть. Или, в крайнем случае, отнести его в подвал, где, как я ее заверил, он найдет кучу своих двоюродных братьев и сестер, и будет рад и доволен.

Поставив на пол сумку, я посмотрел в сторону темной гостиной и кухни. Беллы нет. Я рванул вверх по лестнице, на ходу ослабляя галстук.

- Белла? – позвал я. Она не ответила; хотя я и не ждал. Это, в конце концов, охота. Не будет ведь жертва сдавать свои позиции и сразу отдаваться на растерзание хищнику.

Вместо записки на липучке Белла оставила новую запись маркером на душевой кабинке.



В наших отношениях было столько разрушительных моментов, что я даже призадумался, куда она хочет меня отправить. Мы точно чуть не разнесли ванную, когда она рыдала там из-за своей новой стрижки, но это ведь было в их старой квартире, не здесь.

Значит, вероятно, она имела в виду место, где у нас впервые был секс.

Прежде чем выйти из ванной, я снял заляпанную кофе рубашку и бросил ее в корзину для белья, надев вместо нее старую капюшонку, и побежал вниз.

Я улыбнулся, заметив следующую ее подсказку, начертанную на рассыпанной по стойке сухой горчице. Эдвард-зануда должен был побурчать, что убирать все это безобразие придется, наверное, сто лет, но отчаянный Эдвард просто жаждал получить следующую подсказку, и эта моя сторона, как всегда, победила.



Это было легко. Несмотря на мое предвзятое отношение, она убедила меня посмотреть «Ромео и Джульетту» по версии База Лурманна. Под конец я влюбился в этот фильм – и просто помешался на саундтреке от Radiohead. DVD-проигрывалель находился на своем месте, на полке в гостиной, с пустой коробочкой от диска наверху. Она на нем написала:



Я захихикал, заметив, что она, видимо, торопилась, поэтому ее стишки получались не очень. Ну, черт его дери, что это значит? Сколько парней могут рассказать, как их девушки пренебрегли поездкой в Чикаго, только чтобы устроить для своих женихов тайное сафари? Но мысль о том, что меня может ждать по окончании всех этих поисков, заставляла мое сердце биться быстрее. Я бы смирился с тем, что не увижу ее несколько дней, но теперь, когда я знал, что она где-то рядом, я не мог дождаться, чтобы ее поймать.

На всякий случай я проверил коробочку с фильмом «Трамвай «Желание», но она оказалась пуста. Когда я вошел, Стелла не выбежала меня встречать, поэтому я вышел через заднюю дверь и обнаружил ее спящей в своей собачьей кроватке. Она мигом подскочила и, уткнувшись мне в руку носом, неистово завиляла хвостом. Я улыбнулся, увидев скрученную в трубочку розовую бумажку в подвеске ее ошейника, которую Белла подарила Стелле три месяца назад.

Следующая подсказка гласила:



Я громко сглотнул и, поднявшись на ноги, похлопал Стеллу по голове еще раз. Закрыв за собой дверь, я на секунду прислонился к ней, чтобы подумать. Эта девушка сводила меня с ума. Какие-то несколько удачно расположенных намеков – и я просто сгорал от желания впиться в ее губы. Я почесал затылок и попытался понять, что же за подсказка таилась в ее маленьком грязном стишке.

Противной… ерунда… Через мгновение я победно щелкнул пальцами. Ее родители на прошлое Рождество прислали нам большую коробку попкорна, но никому из нас не понравился противный сырный вкус. Белла была слишком сентиментальной, чтобы от него избавиться, поэтому коробка стояла в углу столовой и служила приманкой для мышей.

Конечно, Белла есть Белла, и мне пришлось зарыться руками в сыпучее фальшиво-сырное содержимое, прежде чем я вытащил кусок бумаги. Старый кулинарный рецепт.



- Черт, - прошипел я, прекрасно понимая, что она имела в виду. Я пошел на кухню и достал с полки банку Нутеллы, чувствуя, как брюки становятся мне тесны от одних лишь воспоминаний о том, как невинное поедание шоколадной пасты превратилось в любовные игрища. У нас, наверное, какая-то болезнь, связанная с шоколадным фетишем.

Она написала следующую подсказку на желтом стикере и засунула его прямо в банку.


На крыше. Она была на крыше. Я не мог больше терять времени и помчался по лестнице, поколебавшись секунду перед дверью, что вела на крышу, туда, где мы с Джаспером устроили небольшое патио, едва сюда переехав. Наверное, я пах старым кофе и должен был сначала принять душ, но больше ни секунды не желал ждать, осознавая, что она была здесь. К тому же она всегда пахла кофе, между прочим.

Я толкнул дверь и внезапно был окружен запахом стейка и кукурузы, жареных на гриле. Она что, еще и готовила для меня? Я был в раю. Кругом на ветру колыхались зажженные китайские фонарики, отбрасывая красные, сиреневые и голубые огоньки на небольшой столик и стулья, где на белой скатерти красовалась бутылка вина и два бокала. На ветках деревьев были развешаны белые гирлянды, мягко мерцающие среди зеленых листьев. Рядом с дверью я увидел колонки от плеера, и прохладный вечерний воздух разбавляла спокойная мелодия Рэя ЛаМонтаня. Пару секунд я раздумывал над тем, что она, должно быть, потратила кучу времени, чтобы привести это место в такой божественный вид, и еще три секунды, чтобы понять, что ее здесь не было.

- Белла? – позвал я, чувствуя себя дураком и думая, не мог ли я где ошибиться в ее подсказках, хотя то, что она была здесь недавно – более чем очевидно.

Тут я почувствовал, как сзади меня обняли тонкие ручки, и приятное тепло ее щеки уткнулось мне между лопаток.

- Привет, - промурчала она, и все мое напряжение от этого безумного дня сняло как рукой.

- Ты невероятна, - сказал я и положил руку сверху ее ладошек на моем животе. – Как это все могло произойти? Я думал, ты уехала.

- Я собиралась, но подумала, что тебе и так тяжело ждать результатов экзамена, и решила, что не хочу тебя оставлять одного. Джаспер и Элис уехали, оставив нас одних на целый уикенд. –
Она сильней меня сжала, и мое сердце екнуло.

Она осталась из-за меня. Конечно, зная Беллу, это не должно было меня удивить. Хотя она и была одной из самых независимых людей, которых я знал, самоотверженности ей тоже было не занимать.

- Но как же твои туфли? – лениво спросил я.

Белла засмеялась.

- Я могу их и тут купить, - ответила она, выходя, наконец, из-за моей спины и представая перед моим взором. Темно-зеленое платье обтягивало ее, словно вторая кожа, открывая больше, чем я когда-либо хотел, чтобы кто-либо увидел. В эфирном свете фонарей ее кожа словно мерцала. Наверное, я никогда не пойму, как такая прекрасная девушка согласилась быть со мной навсегда. Я хитро улыбнулся, взял ее за запястья и притянул в свои объятия, быстро найдя ее губы своими.

- Я люблю тебя, - прошептал я, целуя ее еще раз. – Я не успел толком переодеться, прости.

Она игриво фыркнула.

- Это легко исправить. – Не церемонясь, она схватила подол капюшонки и рывком стащила ее через голову, оставив меня в одной майке и черных брюках. – Так гораздо лучше, - ухмыльнувшись, оценила она.

Я поднял одну бровь.
- Если хочешь, я и штаны могу снять.

Она кокетливо на меня посмотрела.

- Не волнуйся. Я помогу тебе избавиться от них позже. – Закусив губу, она повернулась к столику и наполнила бокалы вином. Я шагнул следом и прижался к ней, протягивая руку за бокалом. Я одновременно почувствовал и услышал ее вздох.

Сделав глоток, я прижался губами к ее шее. Ее волосы были собраны наверх, очень удобно открывая мне большой участок ее кожи.

- Белла?

- Да, - прошептала она, и я увидел, как побелели костяшки ее пальцев от того, что она с силой вцепилась в стол, когда я рукой провел по ее бедру.

- Кажется, ты говорила что-то насчет пирога.

Она развернулась и игриво шлепнула меня по плечу.
- Хам! После ужина!

- Хам? – засмеялся я. – Никогда не слышал это ни от кого, кроме деды.

Белла положила руку мне на плечо, заставляя меня сесть.
- Я знаю. Он назвал тебя так вчера по телефону.

Я закатил глаза, улыбаясь, а она стала раскладывать еду по тарелкам. Поставив их на стол, она устроилась напротив меня. В ответ на запах мой желудок протяжно заурчал, и мы оба погрузились в еду. С тех пор, как мы обручились, Белла стала экспериментировать на кухне. Я миллион раз говорил ей, что я беру ее в жены не для того, чтобы она каждый день сидела дома и готовила мне ужин, но она настаивала, что хочет научиться. Она действительно очень вкусно готовила, и если бы не моя ежедневная беготня на работе, я бы точно набрал пару фунтов.

К сожалению, какой бы вкусной ни была кукуруза, невозможно ее съесть так, чтобы какой-нибудь кусочек не застрял у тебя в зубах. Белла захихикала, когда застукала меня за ковырянием в зубах зубочисткой под видом увеличения громкости на iPod’е. Я ни при каких условиях не собирался ее целовать с кукурузным початком между зубов, а целовать ее я сегодня планировал очень много.

Когда я обернулся, она уже убрала тарелки со стола, на котором теперь красовался шикарный французский пирог с простым белым конвертом наверху. Мое сердце забилось с бешеной силой, когда я понял, что это такое.

- Это…

Белла кивнула, ее глаза были широко распахнуты, она ждала, когда же я пошевелюсь. Я чувствовал, что не могу даже руку протянуть, чтобы открыть конверт, в котором было все мое будущее.

- А ты…

Она отрицательно покачала головой.
- А ты не знаешь, что чтение чужой почты – это федеральное преступление? Боже, я надеюсь, этого вопроса не было на экзамене.

Она поморщилась, и я нервно засмеялся.

- Прости, не хотела тебя задеть, - извинилась она.

Я покачал головой, хрустнул пальцами и сделал пять шагов до стола, медленно стягивая конверт с тарелки. Глубоко вздохнув, я перевернул его и открыл.

Пару секунд слова прыгали у меня перед глазами, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы предложения выстроились в правильном порядке.

- Эдвард? – позвала меня Белла. – Что там написано?

От напряжения мои руки дрожали, и я уронил листок бумаги на пол, не удержавшись и бросившись к ней. Она завизжала, и я ее подхватил на руки, кружа в разные стороны. Она восторженно рассмеялась и сцепила руки у меня на шее.

- Ты сдал? Да?

Я кивнул, не в состоянии ничего сказать. Это означало, что я теперь могу позвонить в фирму, которая хотела меня нанять, и сказать, что у меня есть официальная лицензия. Это означало, что у меня теперь будет реальная работа и возможность содержать Беллу и семью. Это означало, что годы учебы не прошли даром. Мне не придется пересдавать экзамен и признаваться остальным, что я его провалил. Я сдал. Я был в игре.

Внезапно до меня дошел смысл ее слов в подсказках, и я почувствовал ее и свое сердцебиения в том месте, где наши груди соприкасались. Я сюда взлетел, будучи дико заведенным, после чего меня отвлекли еда и письмо. Но теперь мое тело вспомнило, что у меня на руках сейчас моя невеста, и я собирался выжать все возможное из пустого дома. Словно почувствовав это вместе со мной, она крепко меня обняла.

- Пирог подождет, - наконец, сказал я, и Белла снова рассмеялась. Взяв ее под бедра, я усадил ее на стол, спуская с плеч бретельки платья, в то время как она расстегнула мои брюки и ногами спустила их вниз.

Какую-то секунду я пытался заставить себя вести подобно цивилизованному человеку, но, обнаружив, что под платьем у Беллы ничего не было, забыл про все попытки разом. Она коварно улыбнулась и, не сводя с меня глаз, подтянулась к краю стола, позволяя тем самым платью эффектно задраться.

Я коснулся ее губ своими и почувствовал улыбку.

- У меня еще никогда не было секса с адвокатом, - прошептала она и схватила меня за задницу.
Не в состоянии сдерживаться, я резко в нее вошел и застонал от облегчения. Она откинулась назад, подставляя под мои губы свою грудь. Я начал ее неистово целовать, двигаясь от шеи к груди.

- Будь осторожней, - строгим голосом сказал я. – Я могу тебя посадить за непристойное обнажение.

Она засмеялась; ее волосы растрепались и теперь мягкими волнами лежали на столе. За последние восемь месяцев они отрасли ниже плеч, и я, черт возьми, любил запускать пальцы в ее кудри.

- Никто не может… ох! – она прервалась после очередного рывка, коротко дыша и пытаясь закончить предложение. – Никто не может нас увидеть.

Я широко улыбнулся и, не замедляясь, фальшиво бросил взгляд через плечо.
- Неправда. А что если над нами будет пролетать самолет?

- А, тогда конечно. Люди ведь только и делают, что смотрят в иллюминаторы, пытаясь разглядеть, как кто-то трахается на крыше в пятнадцати тысячах футов под ними.

Я сделал новый толчок, настолько грубый, насколько я только посмел, и она застонала, начиная заваливаться назад. Пожалуй, дело закончилось бы разбитой головой, если бы я не схватил ее и не уложил на твердую поверхность стола.

- Убьешься!

- П-прости, - выдохнула она. Ее каблуки с силой вжались в мои бедра, прижимая меня к ней.

Этот секс наверняка станет самым грубым в моей жизни, но я был настолько счастлив, что даже думать не мог о том, чтобы сдерживаться. Я наклонился вперед, опустив руки по обе стороны ее тела, и начал целовать ее грудь, отодвигая шелк платья, чтобы добраться ниже.

- Вот черт, Эдвард, - застонала она, каждый мускул ее тела напрягся. – Чертовски хорошо.

- Ты уже? – зарычал я. Наверное, это было несколько эгоистично, но мне больше нравилось, когда она первой получала оргазм.

- Почти…

Перенеся свой вес на одну руку, другой я опустился вниз между нашими телами, и она с дрожащим вздохом навстречу моему прикосновению. Несколько секунд спустя я почувствовал, что она вся напряглась, и начал двигаться быстрее. Через минуту она расслабилась, но сочетание ее упругих мышц и стонов не дали расслабиться мне, и я взорвался.

Мы находились не в совсем удобном положении, поэтому, как только я удостоверился, что мои колени не подкосятся, если я ее возьму на руки, я надел ей на плечи бретельки, возвращая платье на место, застегнул брюки и, подхватив Беллу, перенес ее на один из шезлонгов, устраивая поудобнее на моих коленях. Она положила голову мне на плечо, обхватила руками за шею и зарылась в волосы. Я закрыл глаза, и к тому времени, как она заговорила, уже почти задремал.

- Ты же знаешь, что я в любом случае буду тобой гордиться, правда? – спросила она, целуя меня в шею.

- Конечно.

- Это было убедительно, - саркастично сказала она. – Но я серьезно, Эдвард.

Я отодвинулся немного, чтобы посмотреть в ее глаза.
- Я бы никогда не смог собой гордиться, если бы завалил экзамен, Белла. Мне нужно знать, что я могу тебя обеспечить.

Маленькая морщинка залегла между ее бровями.
- Не надо меня обеспечивать, Эдвард. Я хочу быть с тобой совсем не поэтому.

- Я знаю, - честно ответил я, улыбаясь. – И я действительно рад, что ты любишь меня не за работу или деньги. Но я женюсь на тебе. Я хочу, чтобы ты знала, что я могу позаботиться о нашей семье.

Какой-то момент Белла сидела молча; улыбка медленно тронула ее красные губки.
- Семье?

Я покраснел, когда понял, что сказал.
- Ну, то есть, если мы собираемся пожениться… Если ты захочешь детей, я буду только рад. Но, естественно, я не жду, что ты специально для меня будешь рожать детей. Сейчас не 1934 и…

Ее губы остановили мое слабоумное бормотание, и я со вздохом ответил ей на поцелуй.

- Я хочу от тебя детей, - пробормотала она, целуя меня в подбородок и ухо, а затем вернула голову мне на плечо.

- Правда? – спросил я, не в силах скрывать широченную улыбку.

- Ага, - ответила она.

Несколько минут мы молчали. Я представил себе нас в будущем: я прихожу вечером домой из суда, ослабляя галстук по пути. Маленький темноволосый непоседа с моими зелеными глазами выбегает из кухни и цепляется за мою ногу, требуя, чтобы я так вот с ним и ходил, когда он на этой ноге будет висеть. Улыбаясь, в комнату входит Белла и нежно меня целует, а я поднимаю на руки нашего ребенка и обнимаю их обоих.

Такая дурацкая, но невозможно прекрасная картинка в моей голове была нарушена, когда Белла похлопала меня по плечу. Я повернулся и увидел озорные огоньки в ее глазах.

- Эдвард?

- Да, Белла?

- Как ты думаешь, они выпускают детское питание с кофейным вкусом?