***
Все стало по-другому. Мир не перевернулся с ног на голову, когда они с Келланом расстарались. Он не сгорел, не вздулся ядерных грибком взрыва, уничтожая все вокруг, люди продолжили вставать по утрам, толпиться в общественном транспорте и моментами даже радоваться жизни. Ничего особенного не изменилось, просто теперь Келлан и Эшли не вместе, их имена больше не будут неразрывно ставить друг за другом, поражаясь "а как может быть иначе?!"
Она сама не могла поверить, что "иначе" существует. Возможно, Эшли была слишком наивна и мечтательна, когда свято верила, что у них с Келлом это навсегда... Она уже представляла себе просторный дом, кучу бегающих детишек с его задорной открытой улыбкой и огромную собаку.
Эшли была уверена, что живет в сказке, что ее нашел принц и все у них будет "долго и счастливо". Келлан не был идеален. Он был абсолютно несерьезным, малопрактичным и иногда излишне прямолинейным. У него имелось множество недостатков, например, не завинчивать крышечку от пасты, съедать самое сладкое со стола, а еще эта дурацкая привычка повсюду раскидывать носки! Но удивительным образом не находилось ничего достаточно значительного, чтобы он мог раздражать ее. Все его маленькие просчеты, пунктики по-своему дополняли его, делая еще более родным, еще более "ее" Келланом. Она легко могла закатывать глаза и беспрестанно жаловаться Никки и Крис, что он постоянно включает мультики на полную громкость, а сам уходит в другую комнату. В тайне, Эшли упивалась всеми этими мелочами заполняющими ее новую жизнь. Келлан не был идеалом, но он был идеален для нее.
И поэтому она сначала только лишь рассердилась на очередные домыслы таблоидов, написавших про таинственную блондинку, которая часто остается ночевать в номере Латса. В последнее время карьера обоих резко пошла в гору, и они вынуждены были проводить в разлуке долгое время, снимаясь в разных штатах. Когда Эшли поехала к своему парню на съемки, не предупредив, у нее даже и в мыслях не было его подозревать, просто хотела сделать сюрприз. И сделала. Самой себе.
Впрыгнула к нему в трейлер огромной глупой желтой игрушкой его любимого Губки Боба и громким криком и тут же недоуменно замолкла, обнаружив сногсшибательную блондинку, сидящую на ЕГО кровати в ЕГО рубашке. Глупо было, но она до последнего не верила глазам, недоуменно рассматривая ее. Около кровати на тумбочке стояли две рамки, на первой фотографии: они в своем первом совместном путешествии как пара, загорелые, счастливые, смеющиеся прямо в камеру, которая сработала раньше срока. На втором снимке одна Эшли, фотка детская и девочка на ней забавная в своей нарочитой серьезности. Она умоляла Келла выбросить ее, она там такая пухленькая, но где уж там! Он заявил, что обожает эту фотку и уж если спас ее из пасти слона едва ли не ценой жизни, то уж точно не разрешит ее выбросить.
Непонятно, почему ее взгляд так настойчиво зацепился за эти дурацкие фотографии, но блондинка вернула ее в реальность. Она, кашлянув, посмотрела на нее одновременно насмешливо и с жалостью:
- Ты наверно Эшли? Друг Келлана? Здорово, что ты приехала. Подожди немного, он в душе, скоро уже выйдет.
Уже начиная складывать картинку, Грин почувствовало, как начинает жечь глаза, но все же еще цепляясь за надежду спросила:
- А ты кто?
- Меня зовут Анна, я девушка Келлана.
"Как так? Я же девушка Келлана. Вернее больше гораздо больше!" - хотелось закричать ей, чтобы эта наглая красивая блондинка поняла, что они не просто вместе, а гораздо больше. Келлан и есть ее вторая половинка, ее самый дорогой и родной человек на свете.
По крайней мере, она так думала
Не замечая, как по щекам катятся крупные слезы величиной с горох, она закричала, пытаясь высказать свою мысль, но получалось только:
- Нет! Это не правда! Нет!
Опасные глубокие сомнения прорвались в ее душу, с треском и хрустом круша все внутри. Сказка лопнула мыльным пузырем, открывая реальный мир, вдребезги разбивая ее розовые очки. Видимо услышав ее вопли, вылетел из ванны Келл, весь мокрый, в одном полотенце.
Увидев ее, он растянул свои лживые губы в глупой улыбке, непонятно чему обрадовавшись, а потом смертельно испугался, оценив ситуацию. Обвинять его, бить посуду сил не было, поэтому Грин с силой опрокинула их общую фотографию, разбивая стекло и на иллюстрации сказки, и сломя голову, выбежала из трейлера, захлебываясь рыданиями.
А в следующие две недели она узнала, где именно располагается сердце. Ведь именно оно, расколотое на части, так сильно болело. Она выплакала все глаза и боялась даже близко подойти к зеркалу. Те две недели были настолько кошмарными, что вспоминать о них не хотелось. Латс пытался названивать, но она выбросила свой телефон в окно поезда, на котором ехала домой, в Джексонвилл. Конечно, именно там бы ее стали искать, поэтому, не сообщив никому кроме мамы, она перебралась на время в пригородный дом их старых знакомых, уехавших к детям в Нью-Йорк. Там, в окружении ветхих вещей и тишины, Эшли очень надеялась залечить все свои душевные раны.
Увы, ничего не получалось, раны не желали лечиться, а память притупляться. В голове бесконечно крутились картинки обманчиво счастливого прошлого, их дружба, переросшая в любовь, веселые посиделки и их самые замечательные на свете друзья, которые помогли им обрести "счастье".
Мама звонила каждый день, поэтому к определенному времени Эшли уговаривала себя перестать реветь и собраться с духом, чтобы голос звучал бодрым. Сначала она думала соврать, что просто хочет отдохнуть в одиночестве от шума города, но Латс, очертя голову, прилетел к ним домой и, обезумев, перевернул все вверх дном в ее поисках. Мама ее не выдала, но все поняла. Позвонив ей, она осторожно поинтересовалась причиной ссоры. Эшли не рассказала, а миссис Грин посоветовала ей помириться с парнем, говоря, что тот не находит себе места.
"Ну конечно, бедный Келл, давайте все его пожалеем, ему ведь через силу пришлось обманывать ее и спать с всякими девками!"
Стало только хуже, начали выбираться из подсознания мысли, что этого и стоило ожидать, ведь был же еще инцидент с Никки, и именно Рид ее аккуратно предупреждала о "любвеобильности" Латса.
Когда стало все совсем плохо, внезапно позвонил Джексон.
Непонятно, как ему удалось уговорить и чем подкупить миссис Грин, непонятно почему именно он, но факт оставался фактом. Он все знал и попросил выслушать Келлана. Разозлившись, Эшли накричала на него, что его подослали, что он негодяй, раз прикрывает Латса, и вовсе она его уже не любит, ей никто не нужен. А для убедительности своих слов, разрыдалась в конце прямо в трубку.
Рэтбоун замолчал и... принялся извиняться. Не за друга, а за себя, за то, что он расстроил ее, и умолял ее не плакать, иначе он прилетит сейчас же! Отчаявшись успокоить подругу, он принялся выдавать все анекдоты, что знал, думая, что это улучшит положение. Но от растерянности не доходил до половины, сбивался и переходил на следующий. Кажется, парень откровенно паниковал. Грин сначала замолкла от неожиданности - ее еще никто так неумело не успокаивал, но потом абсурдная нелепость ситуации перевесила и спустя какое-то время она начала подхихикивать. Ее глаза и нос по-прежнему были опухшими, но спустя час она смеялась, впервые за очень долгое время. Всю ночь они проговорили по телефону. Джексон дал ей возможность выговориться, вывалить на него весь комок горечи, что скопился внутри, и она еще не раз плакала, но Джекс каждый раз начинал тараторить о своей группе, гастролях и то, как к нему последний раз приезжал Джейми, и чего они там на пару учудили. Слушать это и плакать было нереально, поэтому Эш успокаивалась.
Уснула она, так и не отключившись, а когда проснулась, солнце уже всходило. Наудачу она позвала в трубке Джексона, и тот разбитым голосом, но все же отозвался! Эшли извинилась за свою ночную истерику, поблагодарила его от всей души, а затем посоветовала бежать спать. Рэтбоун согласился, упомянув разве только, что не бежать, а ползти, и затем они отключились.
С того дня началась другая жизнь. Из Джексонвилла она вернулась в Лос-Анджелес еще через неделю и была уже не тем человеком, что уезжала. Она не стала ожесточаться или обвинять весь мир, старательно его ненавидя, просто краски вокруг стали менее яркими, а восприятие жизни менее восторженным. Ей пришлось избавиться от значительной части своей наивности. По крайней мере, очень хотелось на это надеяться.
***
- Еш-шли, в чем ты сейчас? – «штрашно» прош-шипел голос с того конца провода.
Эшли закатила глаза, готовясь убить чокнутого друга – ну что ему в голову снова взбрело?
- Хватит обо мне беспокоиться, Джексон!
- Эй, ты меня не так поняла, говорю же: в чем ты? Я тут пытаюсь искать новые источники дохода – придумал открыть лавку секса по телефону. Ты подопытная, - обрадовал ее Рэтбоун, а она не смогла удержаться от повторного закатывания глаз, так немудрено им там и застрять.
- Снова напился?
- Я – да, Келл – нет.
Эшли резко прекратила улыбаться, захотелось обижено положить трубку – ну зачем? Непонятно зачем Джекс так делает. Ее обиженное тяжелое сопение затягивалось, дельфинчик решил прервать его:
- First I was afraid… - начал стенать он в трубку, а Эшли неконтролируемо заорала:
- НЕЕТ! – а потом, опомнившись, подумала, что может задеть чувства Джексона, не подозревая, что его чувства может задеть разве что ракетная зенитка. – Ох, прости, Джекс… Просто, серьезно: вам с Джейми пора сменить репертуар или расширить его…
- Нет уж, Грин, отказалась идти с нами тусить, придется терпеть. Тебе не избежать наших милых традиций! Повиси пять сек, пойду, сбегаю за Джейми и готовься к прослушиванию…
Эшли засмеялась, уговаривая его остановиться. Пьяный Рэтбоун уговаривал ее покинуть заточение и присоединиться к ним, рассказывал нечто невероятное про Питера, но она только мотала головой и редко вставляла мягкие отказы. Ей не хотелось портить им веселье. Невероятно, как другу удавалось выскрести ее каждый раз из своей ракушки меланхолии – вот она уже не пялится в пустоту, не отворачивается от зеркала, а невольно улыбается, слыша неунывающий голос Рэтбоуна. Она была очень благодарна Джексону за его отношение к ней. Именно он стал единственным спасительным кругом, когда она не мечтала даже выбраться.

Келлан

***
Он все никак не мог понять, как такое могло произойти, случившееся казалось страшным сном. После того как Эш в то ужасное утро сбежала из его трейлера вся в слезах, Келлан места себе не находил. У него не получилось догнать Эшли, она прыгнула в еще не отъехавшее такси, а он еще долго бежал за ним в одном полотенце. Не понимая, как Анна смогла так поступить и зачем, Келл накинулся на нее с упреками:
- Как ты могла, я думал, мы друзья, я же тебе помог, разрешил пожить в своем трейлере! Я просто не понимаю - за что?
То, что человек, тем более, которого он считал другом, способен пойти на такое, принести ему столько несчастья без особой причины, не укладывалось в голове. Откуда столько жестокости?
- Да ладно тебе. Келли, я не виновата, что она так все восприняла. Ну, подумаешь, ушла, зато я осталась, - соблазнительно произнесла Маккорд. - Она даже не красивая.
Келлан развернулся к ней, смотря прямо в глаза, последние сомнения отпали - Анна сделала это не нечаянно. Специально напялила брошенную им рубашку и залезла в его кровать, обманула Эшли, фиг знает, что ей наговорила, а теперь по своей испорченной капризности еще и продолжает врать, очерняя его девушку. Разве может быть кто-то красивее Эшли? Он не подозревал, что люди могут быть такими злыми.
- Ты ведь совсем не понимаешь, да? - грустно уставился Келл в пол, лишь бы не смотреть на это существо. - У тебя ведь ничего такого не было, даже отдаленно похожего. В тебе этого совсем нет. Эшли не просто моя девушка, она самая замечательная на свете, никто не сравнится с ней, никогда. Она для меня единственная, моя половинка, мое сердце.
Анна посмотрела на него с инфантильной обиженностью, надувая губки, возможно до нее даже не дошел смысл его слов, не в силах пробиться за жировой слой самовлюбленности и капризного эгоизма.
- Все кем ты могла стать для меня - это другом, а теперь не станешь никем. Мне не хочется на тебя смотреть, Анна. Уходи и больше не появляйся у меня.
- Но, Келли, мы можем весело провести время.
Девушка спустила его рубашку с одного плеча, а он просто взял ее за локоть и выставил за дверь. После этого взял телефон и не выпускал его ни на секунду все следующие сутки, в надежде, что Эшли позвонит. Но этого не произошло, он сам оборвал ее номер, который был отключен, потом бесконечно звонил ее маме и всем их друзьям, спрашивая, спрашивая и спрашивая. Миссис Грин в последний раз сжалилась и сказала, что Эшли объявилась, она совершенно разбита и не хочет с ним говорить или видеть. Повесив трубку, Келлан уткнулся в ладони и долго не отрывался от них. Если раньше он еще обижался, не понимая, как она могла даже подумать, что он способен ей изменить, усомниться в его любви к ней, то теперь это прошло, осталось только тянущее чувство вины и ужасные картинки перед глазами: плачущая, расстроенная Эшли. Это разрывало его сердце и отнимало все жизненные силы. Особенно тяжело было сознавать, что это все из-за него. Его глупость и доверчивость позволили этому произойти.
***
С Анной-Линн Маккорд он познакомился на съемках первого сезона сериала 90210, та сразу заприметила его накачанную фигуру и ямочки на щечках. Он со смехом поддерживал ее беседы, пронизанные флиртом, а сам считал время скорее до съемок второго сумеречного фильма, чтобы увидеть своих настоящих друзей. Именно тогда, во время съемок "Новолуния" он обрел свое истинное счастье и на съемки сериала уже вернулся "женатиком", полубезумным от любви. Келл перестал замечать уловки Маккорд, стремящейся завлечь его в свои сети, для этого он был слишком счастливым и влюбленным. Отыгрывая свои сцены, тут же бежал за своим телефоном или к экрану компьютера, где на постоянной связи была Эш. Вся съемочная площадка знала о его большой любви, и по-дружески подкалывали его. Анна в процессе испортила со всеми отношения - другие актеры начали ее притеснять и однажды, когда она особенно оскорбила одну их коллегу-актрису, кто-то подсунул в ее трейлер скунса. Девушка прибежала к нему в истерике. Келлан был единственным, кто еще по-дружески общался с ней. По доброте душевной он разрешил ей спать у себя, на дежурном диване, всего пару ночей. Но те как-то затянулись, создавая дискомфорт, ведь близился тот волшебный день, когда приедет Эшли. Как, не обидев, попросить девушку съехать, он не знал, поэтому терпел. И дотерпелся.
В тот же вечер, он вылетел в Джексонвилл, надеясь отыскать свою пропажу, но миссис Грин сочувственно смотрела на него, кивала, гладила его по голове и не говорила ничего нового. Эшли расстроена, она отключила телефон и хочет побыть одна. Никто не знал, где она: ни их агент, ни его мама (которая души не чаяла в будущей невестке и пригрозила отвертеть ему башку), никто из их друзей, даже Кристен и Никки. Эшли словно сквозь землю провалилась. Он не мог спать ночами, надоедая, звонил Робу и бесконечно плакался ему, потом извинялся, клал трубку и набирал Джекса.
Его метания по стране в поисках предполагаемых местах, где она может быть, совершенно вымотали его, и Келл уже не до конца соображал, на какой рейс садится. Как бы там ни было, результаты оставались нулевыми. В полном отчаянии он не представлял, как человек может исчезнуть как иголка в стогу сена. Если бы был хоть какой-нибудь вариант, он бы им воспользовался. Эшли была необходима ему как воздух.
Однажды Келлан проснулся, с удивлением обнаружил себя у Джексона в Канзасе и не мог вспомнить, как там очутился. Рэтбоун рассказал, что он полумертвый от измождения ввалился к нему, едва не свалившись кулем на ковер. Латс рассказал ему всю историю и два дня провел у друга, тот очень помог ему, неплохо подлатав и успокоив. Она не сможет прятаться вечно, а как только увидит ее, сразу все объяснит и больше ни за что не отпустит ее от себя.

***
Они встретились на очередной премьере. Пока ее дожидался, Келл чуть с ума не сошел. Грин всячески избегала встреч, даже малейшего намека на них, ловко уворачивалась, чтобы не столкнуться с ним в офисе их агента, одного на двоих. Больше у них не было ничего на двоих. Каждый день он тосковал по ней, ощущая пустоту в комнатах, пустоту внутри.
Но эта премьера… Они, все кто смог, пришли поддержать Дакоту с ее новом фильме «Пятое измерение», и Келлан твердил, что все должно наладиться. Пусть Эшли только посмотрит на него, всего раз, и все тут же станет очевидно, весь этот кошмар закончится. Келлан до сих пор пытался понять, как такое вообще могло произойти, такая нелепость и так затянулась, с каждым днем все больше грозя перейти в необратимую катастрофу.
На дорожку он приехал едва ли не первым, вылетел из машины вперед телохранителя и помчался! Куда там изумленным недоумевающим журналистам, протокол напрочь вылетел из головы. Ему, вероятно, удалось поставить рекорд на количество кругов, которые он навернул по запутанному клубу, мечась как оглашенный в слепой надежде нашарить ее взглядом.
«Ну же!» - подталкивал он про себя. – «Просто появись, пожалуйста! И все кончится, я так устал». И она как всегда откликнулась – это же Эшли.
Пораженно рассматривая ее, мило улыбающуюся носатому журналисту, Келлан, как дурак, открыл рот – вау. Слишком давно не видел, уже и забыл, какая она – глаз не оторвать. В голубом легком платье, с вьющимися блестящими волосами, как же давно, безумно давно он не видел ее, не говорил, не слышал голоса.

***
Закончив отвечать на вопросы, Эшли отвернулась от журналиста и резиновая улыбка тут же лопнула, она тяжело провела рукой по лицу и, не глядя, пошла вперед. Сбоку раздался тихий оклик:
- Эшли…
У нее дрожь пошла по спине, нижняя губа мелко затряслась, на секунду наклонив голову, она поглубже вдохнула и обернулась. Келлан стоял прямо перед ней и с таким раскаянием смотрел на нее своими большими детскими глазами, что ей стало плохо. Ну вот… Столько усилий, подготовки и все зря.
- Привет, - без энтузиазма поздоровалась она.
Латс, все так же заглядывая в глаза, настойчиво утащил ее на балкон подальше от всех. Она была против, но как отказать, не знала, пыталась вежливо сослаться на дела, но он все надеялся и тащил.
На балконе было холодно и очень тихо. Келл протянул руки, но она твердо отступила, уныло бормоча под нос:
- Наверно я пойду, Дакоту еще найти надо…
- Эшли, пожалуйста…
Она пыталась быть сильной и делать вид, что все нормально, это ничего – ведь голливудские пары то и дело встречаются и расстаются, это ведь не трагедия. Только она об этом не знала. Никто не посвятил ее в правила игры, не объяснил. Она наивная, жизнерадостная дурочка, смотрела на него и верила в сказки. Было так здорово, жаль только, что неправда.
Эшли все для себя решила, даже после того, что он ей сделал, она не сможет его ненавидеть или злиться. Келлан же, как большой ребенок, наверно даже не понимает, что наделал. Пускай, легче простить его и попытаться забыть, будут видеться, может однажды она даже разлюбит его. А еще пугали два оставшихся сумеречных фильма – как они будут? Особенно среди своей «второй» семьи. Что будет, когда их друзья узнают?
- Я так скучал.
Келлан перебил ее мысли, отрывая ее от разглядывания плиток на полу, пришлось сглотнуть, чтобы снова дышать, но он не успокоился:
- Эшли, это был настоящий кошмар, все так нелепо получилось. Я так искал тебя, так скучал, что сейчас даже все слова забыл. Я так люб…
- Не надо! – не удержалась и вскрикнула Грин, отступая еще на шаг, чувствуя жуткую беспомощность, ранимость. – Давай не говорить так. – Она тяжело дышала, выставив руки вперед, просто невозможно.
- Но почему? – жалобно спросил Латс. – Это было всего лишь недоразумение, я извиняюсь, что вообще допустил это, но…
- Все, Келл, не надо. Я прощаю тебя.
- Правда? – его глаза приоткрылись в удивленной радости, она кивнула, не опуская обороняющихся рук.
- Да. Но мне все еще тяжело видеть тебя, мне требуется некоторое время. – Он непонимающе спросил для чего. – Чтобы оправиться, я не держу на тебя зла, но мне больно. Надеюсь, со временем мы сможем общаться, как до… ну ты понял.
Келлан не верил своим ушам – она хочет расстаться? Но как же так? Пока он без единой мысли в звенящей голове стоял там и смотрел на нее, девушка опустила глаза вниз и после продолжительного молчания, аккуратно прошла мимо. Келл просто не мог поверить, что это конец, что они расстанутся из-за такой мелочи. Но пойти за ней тоже не смог, потому что, видел, как ей больно и не хотел это усугублять. Желая изо всех сил ударить себя по глупой голове, он поплелся ровно по ее следам.
***
Все сливалось перед глазами, поздороваться? Конечно! Махнуть рукой, улыбнуться – без проблем. Эшли, как неживая, пробиралась сквозь зал, переполненный звездами и папарацци. Среди этого шумного, яркого, затмевающего праздника жизни она не могла вдохнуть, стало страшно, что еще секунда, и она утонет с головой. А музыка и мельтешащие пятна как назло стали только громче и пронзительней; вспышки, камеры - нельзя плакать. А брови уже съезжались вместе, какая она стала. Беспомощная, того и гляди упадет, сорвется.
Где-то вдали уже виделась светлая макушка Дакоты, но слишком далеко – не дойти. Похоже, она сейчас станет потехой желтой прессы. Эшли смирилась, безнадежно сделала еще шаг, приготовилась, и тут неожиданно перед ней вырос из-под земли Джексон, обрадовано, клоунски взмахнул руками…
- Привет, Эш!
…а она отчаянно метнулась в них, прячась, прижимая мокрое дрожащее лицо к его дикому бирюзовому пиджаку. Удивленный ее порывом, он сначала даже не понял – шутливо похлопал ее по спине, приветствуя и говоря что-то веселое, а потом заметил, как трясутся ее плечи.
- Вот блин, - выругался он под нос и усиленно начал притворяться, что они просто обнимаются и прикалываются после долгой встречи. – Я тоже тебе рад, детка! – а тише: - Ну-ну, чш-ш, не надо, не здесь. Все будет хорошо, я рядом.
Они застряли среди нарядной толпы, ярмарки тщеславия, и плакать над душевными ранами тут было совсем не место. Рэтбоун прижимал ее затылок, позволяя выплеснуть самые острые эмоции, чтобы потом хоть немного успокоиться и суметь уйти. Он даже успел станцевать, покачивая ее на месте и меля всякую чушь, глупый он и добрый.
Когда смогла, Эшли оторвалась от его безнадежно испорченного пиджака, безразличная, что с ней будет, и как ее снимут папарацци. Джексон стер большим пальцем черные разводы под глазами и быстро утащил ее из толпы в безлюдное место, привел на пожарную лестницу и наклонился, пытаясь заглянуть в глаза.
- Эй, это что было за показательное представление?
- Прости, я испортила твой пиджак.
- Да ничего – он мне не нравился! Ты лучше скажи, что с тобой.
- Келл тут, - Эшли посмотрела вверх, смаргивая новые подступающие слезы.
Джексон понимающе замолк, неудобно растирая шею, по всем признакам ему очень хотелось что-то сказать, но он не решался. Эшли догадывалась, поэтому поспешила воспрепятствовать:
- Сам-то как тут оказался?
- Как-как? Это же Дакота, - потешно закатил глаза Джексон, и ей вдруг стало легче. – Она сказала, что придушит меня, если я не приеду. Ну, вот я и изъявил свое свободное и независимое желание приехать.
- Правда? А я думала, ей ээ… Тейлор нравится.
- Ну так да!!! Но она же вредная, любит Тэя, а пристает специально ко мне, это же Дакота!
Как бы он не ломал комедию, Эшли знала, что он все равно бы приехал и не из-за каких-то угроз или романтических чувств. А чтобы просто поддержать подругу в этот не простой день. Только что вышедший фильм получил прохладные отзывы кинокритиков, и им всем хотелось приехать, поддержать Дакоту, помочь ей с жалящим остроумием журналистских пираний. Вот уже Келл тут, она, наверняка кто-то еще из их безумной компании, даже Джекс.
Здорово было иметь таких друзей и жутко хотелось скорее очередных съемок, даже учитывая двойное дно. Видимо ее лицо стало снова грустным, потому что Джекс в отчаянии, что не может ее развеселить, вцепился в волосы. Она отмахнулась:
- Да нет, что ты, все уже хорошо. Просто соскучилась по всем.
- Ага! – азартно ткнул в нее пальцем Джекс, подлавливая. – «Мистер сентиментальность!»
- Ладно, ты поймал меня! Признаю.
- Наконец, ты улыбнулась! И знаешь что? У меня для тебя сюрприз! – Он весь светился, предчувствуя, как она сейчас обрадуется и удивится. - Роб и Крис тоже здесь, только они скрываются в задней комнате.
- Правда?! Вот здорово!!! А почему скрываются?
- Ну, ты же знаешь… - снова он закатил глаза. – Это же робстенлэнд, им непременно нужно держаться за ручку, а так их журналюги съедят, поэтому они только на минутку – поздравить Дакоту и смыться, пошли к ним!
И она пошла, надеясь на болеутоляющий эффект дружбы.

***
Утром в кафе отеля первым спустился Питер, маясь, сидел, зажимая голову в тиски, и тяжко вздыхал. Услышав шум, он приподнял чугунную голову и увидел, как в зал вползает веселый паровозик из Джейми, Никки, Кристен, Роба и Джекса. Они держали друг друга за талию, вытанцовывали ламбаду и громко пели: «Ла кукарача – ла кукарача…». Им казалось это жутко забавным – издеваться над стареющим похмельным дядей… Изверги.
- Изверги, - печально воспроизвел Питер вслух.
- Пит, старина, мы просто не хотели, чтобы ты забыл, ты ведь звезда танцпола! – радостно высунулся с конца Роб. – Мы еще и на видео записали!
- Ненавижу-вас-пристелите-мня-кто-нибудь, - Фасинелли упал головой на столешницу, мечтая умереть, здесь и сейчас.
Все кроме него были бодрыми – неужели не пили? Оказалось, пили, но умерено. Даже Джексон (прим.авт: О_о). Немного подумав о невероятном шансе, что они взрослеют, Питер спросил, какие планы на сегодня.
- Продолжить! – выкрикнул Роб и начал яростно раскачиваться на стуле, танцуя: – Ла кукарач..
- ЗАТКНИСЬ! Иначе доктор Каллен сдаст тебя в приют! – рявкнул Питер, произведя впечатление.
- Для животных? – испугано спросил Паттинсон, а Кристен заинтересовано откликнулась. Ее глаза заблестели.
- Всем доброе утро! – к ним подошли Лиз и Эшли, чуть дальше плелись Тейлор и Келлан.
После их прихода Питер поуспокоился. Роб иногда начинал снова сдавленно хихикать, нервируя его. На самом деле, стоило Питу отвернуться, Крис начинала артистично и очень узнаваемо трястись на стуле, воспроизводя коронный танец Фасинелли. Все пытались смотреть только в тарелки, чтобы не видеть и не смеяться, все же Питер мучается…
В три пришло время для эпохальной встречи. Они все очень нервничали, гадая, каким будет новый режиссер, ведь под руководством этого человека им предстоит провести все съемки! И как показывал опыт (особенно с Вайцем!) это был очень важный момент. Поладят ли они с новым боссом, превратит ли он их жизнь в ад, запретит ли чудо-штуку? Пока было очень мало сведений о Дэвиде Слэйде, но тот факт, что он – мастер ужасов, настораживал…