Сизое небо тяжело нависло над землей, ливень мог хлынуть в любую минуту. В сумрачном свете комнаты стояла Розали, сминая в руках бумажку, которая вот-вот была готова порваться. Одна строчка, одна строчка вызвала в ней больше эмоций, чем длинные письма, которые когда-то писали ей подруги. Она вновь и вновь разворачивала и проводила пальцем по буквам, но затем снова комкала записку.

Розали, нужно встретиться. Это срочно. Джон.

Несколько раз она вставала и хотела открыть гардероб, но что-то ей мешало – она не сможет так поступить. Что бы ни писалось в книгах о великой вселенской любви, она не считала себя героиней таких романтичных историй, все это время жизнь её была прозаична: все спланировано, все идеально. И тут явился он. Кто его просил? Нет, этому никогда не бывать, никто не поймет. Что они могут дать друг другу? Перед глазами живой пример – Вера, пусть, она не жалуется, но она-то – Розали, видит, что часто им просто нечего поставить на стол к чаю. Джон, Джон, почему ты не Ройс?

- Ройс, она все ещё спит. Может быть, подождешь? – её мать стояла в прихожей, наверняка одаривая будущего зятя бесконечными улыбками. Запах дорого парфюма, золотые запонки и зажим, черные с глянцевым блеском волосы, отлично сшитый костюм – это её судьба. Схватившись за голову, она присела на кровати. Глухое отчаяние…

- Мама, я проснулась и сейчас выйду, - крикнула девушка. Она открыла гардероб и достала простое синее платье, тщательно провела расческой по волосам, встав перед зеркалом. У неё под глазами залегли темные круги, и она попудрилась. Закончив с приведением себя в порядок, Розали отворила дверь и вышла.

- Дорогая, - жених подошел и поцеловал руку.

- Как ты себя чувствуешь, родная? Давайте позавтракаем вместе, - мать, как всегда, была излишне живой, подвижной, взгляд её был настороженным, но она пыталась ему придать жизнерадостность и дружелюбие. Все спустились вниз и сели за стол. Розали водила вилкой по тарелке, не желая, есть, изредка делала глоток сока.

- Знаете, скоро будет художественная выставка. Говорят, что-то новое, - переводя взгляд с Ройса на Розали, пыталась поддержать беседу Лилиан.

- Неужели? – Ройс вытер рот салфеткой и, скомкав, положил. – Сходим, Роуз?

- Не хочется, вообще не люблю живопись, - еле сдерживаемое раздражение сквозило в её голосе. Начался дождь, сквозь его завесу не было видно ничего, но Розали упрямо вперилась взглядом в противоположное окно, будто пытаясь что-то разглядеть. Она нахмурилась, но затем, улыбнувшись, повернулась к Ройсу.

- Как дела с отцом? – однажды Ройс имел неосторожность поделиться с Розали о своих отношениях с родителем и теперь горько пожалел об этом. Девушке в свою очередь хотелось уязвить жениха: конечно, он такой правильный, спокойный, это же она плохая.
Ройс с нескрываемой злобой посмотрел на невесту, она растерялась.

- Простите меня, - девушка побежала в свою комнату и разрыдалась там. Стук в дверь.

- Розали, открой, пожалуйста.

Она открыла и остановилась в нерешительности.

- Прости, Ройс, не знаю, что на меня нашло. Когда мы поженимся? Мне надоела эта неопределенность. Вдобавок осенняя хандра… - она прильнула к мужчине и обняла за шею.

- Пойдем в театр… На Жизель Адана, давно хочу, - она подняла на него свой взгляд, когда Розали плакала, её глаза отливали лазурью. Белая грудь вздымалась, пухлые алые губы были приоткрыты. Ройс, поддавшись чувствам, поцеловал её, слишком страстно и настойчиво. Девушка оттолкнула его и отвернулась.

- Прости, Роуз. Я заеду за тобой вечером, ты ведь знаешь, что у нас всегда припасена ложа, - он пытался оставаться спокойным, но не сдержался и хлопнул дверью. Девушка вздрогнула, затем села на кровать, прихватив с тумбы блокнот и карандаш.

Джон, не буду писать дорогой… Не знаю, зачем я пишу тебе, просто хочу, возможно, это письмо даже не опустится в почтовый ящик. Мне лишь хочется излить свои чувства и мысли на бумагу, прежде за мной не водилась такая привычка, прежде я не была такой… За окном проливной ливень, воздух морозный и свежий, так и хочется подставить лицо под капли дождя, приоткрыть рот, ступить босой ногой на мокрую землю, но нельзя, да и к тому же, я простужусь. Зачем я тебе пишу? Ты вторгся в мою жизнь, непонятно зачем, я не просила любви, она у меня была, но оказывается, то было что-то другое. Ты вызвал у меня иные чувства: влюбленность, любовь, не знаю, как назвать это. Ты вскружил мне голову, заставил сердце биться чаще, дыхание сбиваться… Ну вот, теперь я письмо точно не отправлю! Я тебя ненавижу, Джон Таккер! Гадко, так гадко мне. Что самое ужасное это то, что я тебя люблю… Да, я люблю тебя. Хочется писать и писать твое имя и эти три слова… Я бы сбежала с тобой, жила бы в маленьком домике и растила твоих детей. Но я не могу, поверь, я не создана для этого, у меня просто нет выбора. Ты очень хороший. Когда я первый раз увидела тебя, ты мне показался очень красивым и забавным, у тебя глубокий взгляд, мне нравится, как ты поджимаешь губы, твои ямочки, твоя походка…
Противные звуки дождя!
Холод так и закрадывается в мою душу, я опустошена, это словно ты долго вязал: петелька за петелькой, старательно орудуя спицами, а потом молниеносным движением все распустил. Вот и меня как будто распустили. Я не знаю… Просто, прости меня! Наверное, у меня все это пройдет, в книгах всегда так – молодые девушки придают своим чувствам слишком большое значение. Прости. Ты навсегда останешься в моей памяти. Прости. Увы, я люблю роскошь, увы, мне важно мнение людей, увы, я люблю свою циничную, иногда жесткую мать и не хочу разочаровывать её и своего отца. Я слишком дорожу собой, чтобы покончить с этой жизнью… Но и жить я так не могу… Джон, спаси меня!!! Я любл…

Стук в дверь. Розали поспешно сунула письмо под матрац и легла на кровать.

- Розали, тебе плохо? - обеспокоенный голос матери, слабое постанывание в ответ. Миссис Хейл ушла. Розали присела на кровати и достала письмо, некоторые слова были размыты от слез капавших на бумагу. Девушка натянула на себя одеяло и начала хрустеть пальцами. Дождь уже кончался, слышалось только мерное кап-кап. Деревья выглядели угрюмо и зловеще, заунывный ветер заставлял их раскачиваться. Мокрые от дождя листья, сумрачное небо, серые фасады зданий – все это нагоняло тоску.

- Тебя могут уволить, Джонни, ты знаешь об этом? – спросила сестра брата, тот что-то буркнул в ответ. Он сидел и смотрел на портрет Розали, закончил его и ждал, пока краски высохнут. Затем, накинув пальто и обернув холст тканью, вышел из дома.
Розали не хочет его видеть. Почему? Любит ли она его? На улицах разливались большие лужи, наружу вылезли дождевые черви. Откуда они берутся на асфальте и на мостовых?
Розали… Какой-то драматизм появился в его жизни, одновременно смешно и горестно. Он смотрел в окно, но не видел ничего, а мимо проплывали дома, мимо сновали люди с зонтиками в руках, матери и их малыши прыгали по лужам. Намокшие осенние листья горели огнем и багрянцем, но он видел только темное небо, темные улицы. Розали, пожалуйста, дай мне шанс. Весь погруженный в свои мысли, он и не заметил, как быстро приехал. Дом, её дом. В окне мелькнула хрупкая фигурка девушки.

Розали быстро накинула пальто и выбежала наружу.

- Джон, - крикнула она. Он поднял на неё глаза и выжидающе посмотрел. Она стояла на крыльце, чуть подавшись вперед, кулаки были сжаты, девушка тяжело дышала, и клубы пары вырывались изо рта.

- Послушай…

- Нет, забудь меня и больше не приходи сюда. Не надо, хорошо? – Розали выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.

- Почему? – Джон опустил глаза вниз. – Ты не знаешь Ройса, не знаешь свою мать. Ройс и…

- Все мы не без греха, не вам их судить. Уходите, - она отвернулась и, не дождавшись ответа, зашла в дом.

- Розали! – крикнул он в бессилии.

Он настойчиво позвонил в дверь, но никто не открыл ему. Порыв ветра, опавшие листья волочились по земле. Парень уныло побрел куда-то, не зная цели своего пути. О чем он думал? На что мог надеяться? Но ведь было что-то, их с Розали связывала, будто невидимая нить, один взгляд, поворот головы говорил о большем, чем многие слова. Джон мог посмотреть на неё и понять, что что-то её терзает, что что-то веселит, он подмечал искорки в её глазах, когда девушка смотрела на него. Ах! Просто надо забыть! И он пошел забывать, в бар.

Горячая вода, пена, позолоченные выключатели. Розали принимала ванну, она попыталась отогнать все мысли и расслабиться, ей это почти удалось. Но через минут десять она вылезла и, надев махровый халат, подошла к гардеробу, чтобы решить, что надеть. Серебристое струящиеся платье, гребень, украшенный маленьким бриллиантом и цирконием, сверху белое пальто – сегодня довольно-таки прохладно. Девушка долго стояла у зеркала, завивая волосы и нанося макияж. Косметика отлично ложилось на это полупрозрачное сияющее лицо. Почему она так убивается из-за него? Это так глупо. Такое чувство, будто она бежит от своей жизни, но она же всегда знала, чего хочет. Ройс – это все, чего она хочет. Только страшно как-то, неужели она будет с ним жить? Она почти не знает его, единственный раз, когда он открылся ей, был случайностью и ещё больше уплотнил стену непонимания между ними.

Она поправила волосы и взглянула на своё отражение. Все чудесно.

- Мама, Ройс скоро приедет? – спросила она миссис Хейл, спустившись в гостиную.

- Дорогая, я думала, что ты спишь. Он сказал, что сегодня не сможет никуда поехать – дела, - Лилиан удивленно смотрела на дочь, что это с ней? Вся не своя. Боже, какая же её девочка все-таки красавица.

- О, я к Вере пойду в таком случае, - Розали развернулась.

- В таком виде? – мать привстала и всплеснула руками.

- А чем он плох? – не дождавшись ответа, она ушла.

Вера радушно её приняла, но было видно, что она очень занята: вся в муке, в одной руке Гарри, в другой – миска с тестом. Гостья взяла малыша и принялась играть с ним в гостиной. Мальчуган был в восторге от красивой тети, он все время лез к её волосам, чтобы потрогать блестящую штуку и как только ему удавалось притронуться к ней, удовлетворенно произносил «угу». Розали же с наслаждением вдыхала детский запах, который обладал для неё живительной силой, обнимала хрупкое, маленькое тельце, чмокала его щечки. В конце концов, она так разыгрались, что тетя принялась ползать на четвереньках, изображая из себя льва. Но за окном потемнело, Гарри устало зевал и готов был смежить веки в любую секунду. Тогда она, аккуратно покачивая ребенка, уложила его в кровать и ушла, попрощавшись с Верой.

На улице было очень холодно, свет фонарей был тусклым, мерцающим. Розали шла быстро, уверенно, этот малыш был способен прогнать любую депрессию.

- Роуз! – кто-то громко окликнул её пьяным голосом. Девушка взглянула на него и увидела Ройса, а с ним несколько таких же пьяных дружков. Она в нерешительности шагнула в их сторону.

- Это моя Роуз, — орал Ройс, смеясь вместе с ними, как дурак. — Ты припозднилась. Мы замерзли, ты заставила нас долго ждать, - она была в шоке, ей даже стало страшно.
- Что я тебе говорил, Джон, — крикнул Ройс, хватая её за руку и притягивая ближе, — разве она не прекрасней, чем все эти твои красотки в Джорджии? - мужчина, которого звали Джоном, был загорелым брюнетом. Он оглядел её с ног до головы, как будто я была лошадью, которую он собирается покупать.
- Трудно сказать, - медленно произнес он. - Она одета, - они засмеялись, все, включая Ройса. Вдруг, он стремительным движением сорвал пальто с её плеч. Девушка затряслась от страха.
- Прошу тебя, Ройс! – её просьба перешла в крик.
- Покажи им, какая ты, Роуз! - засмеялся он и сорвал с её головы гребень. Зубцы были настолько острыми, что вырвали несколько прядей ее волос и она вскрикнула от боли.
- Прошу тебя! – она вопила, пытаясь вырваться из рук, сжимающих её тело.
Снежинки падали на землю, едва касаясь её, они таяли, как и все прекрасное на этом свете. Молодая красивая девушка лежала на мокром холодном асфальте, часы её были сочтены. Она была похожа на виллис. На бездыханное тело Розали падали снежинки…