Я не знала, куда бежать. Я была бы не прочь развернуться и возвратиться домой, но я задавалась вопросом, будет ли Эдвард преследовать меня там, несмотря на его обещания. Мои плечи пульсировали в местах, где его пальцы впивались в меня, и я видела, что кровь начала впитываться в мою рубашку — не слишком сильно, но достаточно, чтобы напомнить мне, как я все разрушила. Я ругала себя, думая, неужели это я испортила отношения с этим человеком - хорошо, предположим другом - который был со мной последние месяцы. Но какой выбор у меня был? Как долго Эдвард находился бы на моем диване? Теперь Эдвард уходит, верно? Я спорила сама с собой в своих мыслях.

Куда мне теперь идти? Я плакала так сильно, что все, что могла видеть сквозь слезы пока бежала, было расплывчатым, выделялись лишь полосы коричнево-зеленого и бледного голубого цветов. Так как я перестала считать шаги, я не знала, где, в конце концов, находилась. Когда я достаточно успокоилась и смогла ориентироваться, то увидела, что приблизилась к средней школе. Все окна были выбиты, делая здание похожим на старика, который потерял большую часть своих зубов.

- Давай, Белла. Только не покалечься, - Эрик поместил камень в мою руку. - Что нам с этого будет?

- Я не могу, - сказала я. – Меня не заботит то, будем ли мы пойманы. Какой смысл в разрушении школы?

Средняя школа Форкса была закрыта приблизительно с месяц, и теперь город медленно разрушался. Большинство людей, которые не были больны, оставались в домах, запирая двери потому, что боялись нападения банды детей, убивающих ради острых ощущений. Это было похоже на проживание в мире «Заводного Апельсина» (прим. переводчика: книга Энтони Бёрджесса – рассказывается о жизни молодежи убивающей людей). По правде сказать, Чарли не хотел выпускать меня из дому, но я начала задыхаться в нашем небольшом доме. Чарли все еще по-прежнему должен был работать и патрулировать, но он дал мне одно из своих орудий и рассказал, как его использовать.
- Не доверяй никому, Белла, - сказал он, когда я первоначально отказалась от столь радикального метода зашиты.

Я не должна была использовать его – до сих пор. Возможно, наш дом не был выдающимся или, может быть, репутации Чарли было достаточно, чтобы держать любителей острых ощущений подальше от него. Чарли мог наводить страх, но только тогда, когда этого хотел, на самом деле отец был обычным, тихим, терпеливым и совершенно уравновешенным мужчиной, невозмутимым до тех пор, пока существует справедливость. Когда она есть, он даже не повысит свой голос, но скажи ему пару слов в Таком Тоне, никто не посмеет ему возразить.

Чарли доверял мне, верил, что я никогда не наделаю глупостей, поэтому не запирал меня. Понятно, что я должна была оставаться в доме и держать пушку наготове. Когда Эрик постучал в мою дверь, меня бросило в холодный пот, я подняла взгляд на оружие на моем столе и задалась вопросом: могла ли я это сделать? Возможно, даже забрать чью-то жизнь, пускай и с целью самообороны. Я посмотрела в дверной глазок и расслабилась, когда увидела, что моим посетителем был всего лишь Йорки.

- Давай, Белла, пройдемся со мной и ребятами.

Я подумала о Чарли и могла представить его холодный неодобрительный взгляд, но всё равно согласилась.

Уже долгое время я не говорила ни с кем, кроме Чарли. Теперь все люди носили маски в публичных местах, словно это как-то могло помочь. Это напомнило мне обо всех глупых инструкция TSA (прим. переводчика: TSA - обеспечение режима транспортировки), об использовании жидкостей, гелей и даже о снятии обуви. Эти небольшие ритуалы помогали людям чувствовать себя более защищенными, словно пропустив обувь через рентген, можно предотвратить террористическую атаку. С правильным человеком и обучением, любой безвредный объект мог стать смертельным оружием. Вот и теперь, прежде чем я сделаю невероятно глупую вещь - покину свой дом, я надела бумажную маску, только потому, что это позволило мне чувствовать себя не такой напуганной. Хотя в глубине души, все мы знали, что эти маски никого не спасут.

Я накинула куртку, обулась и открыла дверь, чтобы увидеть Эрика и нескольких из его друзей, едва распознаваемых в их масках.
- Куда пойдем? - спросила я, засовывая руки глубоко в карманы джинсов.

- Просто иди за нами, - ответил он, и я увидела весь ужас и разрушения, наступившие за несколько прошедших месяцев. Теперь чувство самосохранения почти не имело смысла. Почти. Пистолет Чарли был заправлен за пояс моих джинс и холодный метал напоминал, что я сделаю лишь бы остаться в живых.

И так мы оказались возле нашей старой школы, где должны были сейчас находиться, если бы мир не изменился. Я задалась вопросом, какой урок должен был быть у меня сейчас?
Я оказалась в затруднении, начав отслеживать дни недели. Эрик и его друзья не торопились бросать камни в окна школы; они смеялись и хлопали друг друга по спине, если им удавалось разбить окно на втором или третьем этаже.

- Попробуешь? - спросил Эрик. Я покачала головой и выкинула камень, что секундой ранее находился моей руке.

- Как хочешь, - сказал парень, и я убежала, прежде, чем он и его друзья смогли это заметить.

Я стояла у главного входа школы, вспоминая, сколько времени я таскалась вверх и вниз по этим ступеням, сколько дней я испытывала страх, проходя через эти двери. Каждое утро я мечтала пролежать в кровати весь день, спать, читать, наблюдать, как солнечные лучи медленно блуждают по полу моей комнаты с течением времени. Но теперь... теперь я отдала бы что угодно, лишь бы вернуться сюда, сидеть на потрескавшейся расшатанной деревянной скамейке, спинка которой была разрисована шариковой ручкой. Я бы все отдала, чтобы снова поскучать на уже надоевших уроках и ждать звонка. Скука была роскошью. Если вам скучно, значит, вы не боитесь, что ваши желания были удовлетворены. Я соскучилась по этому чувству: блаженному незнанию будущего.

Последние из вандалов уже давно сломали дверь, поэтому попасть внутрь было очень легко. Школа не пахла распадом (прим. переводчика: имеется ввиду разлагающиеся трупы) – она была закрыта до того момента, как город накрыла окончательная волна болезни.

Внутри было темно и прохладно, я была вынуждена ступать осторожно, поскольку здесь всюду было разбито стекло, которое никто не потрудился убрать – возможно, просто никто не заходил сюда после разрушений. Я бродила по коридорам, позволяя моей руке скользить вдоль разрисованных стен, остановившись только когда добралась до медпункта. Здесь все еще стояли кушетки, укрытые сверху бумагой в гигиенических целях. Я стянула лист с ближайшей койки и свернулась на ней, думая, кто последний здесь лежал. Я не забыла, как отдыхала здесь очень много раз, симулируя головной болью, когда всего лишь хотела спать. Иногда я получала травмы в спортзале или в биолаборатории, и ждала здесь, пока Чарли заберет меня, чтобы отвезти к доктору. У меня никогда не было простуды, не болел живот, но я определенно была хороша в вывихах и кровотечениях. Это всё компенсирует, так я предполагала.

Найдя неиспользованный бандаж в ящике стола школьной медсестры, я обернула им больное запястье, которое распухло сразу после падения. Это действие не причинило мне слишком много боли. Мне бы стоило сделать поддерживающую повязку с помощью своей рубашки, но было слишком холодно для того, чтобы её рвать.

Я наблюдала за закатом солнца, пока совсем не стемнело. Жить без электричества и звездного света всё равно, что жить с закрытыми глазами. Сейчас я никуда не пойду, по крайней мере до рассвета: мне не хотелось блуждать на пути к дому по незнакомой местности. Было настолько тихо, что я даже подскочила, когда заурчало в моем животе. Когда же я последний раз ела? Наверняка до того, как покинула больницу. Я лишь представила себе печенье и сок после сдачи крови. Обычно я распределяла свою пищу на определенное время; мне не нужно было много еды, а ровно столько, чтобы прожить день. Но потеря крови, бег и часы без пищи... Я просто не могла спокойно спать...

Я задалась вопросом, где был Эдвард, и что если он уже ослабел? Я спрашивала себя, когда вновь смогу увидеть его глаза, и как он будет смотреть на меня при этой встрече. Я зажмурилась и закрыла свои глаза, пытаясь уснуть.

Парни не заметили, что я оставила их. Я думала о том, насколько глупым было решение пойти с ними. Слава Богу, что со мной не произошло ничего плохого. Я побрела назад домой, надеясь, что Чарли не прибьет меня там. Мне не хотелось, чтобы он узнал о моем непослушании. Ветер изменился, и мое сердце начало колотиться. Я думала о том, как мелкие животные могли предчувствовать беду? Может, они могли чувствовать запах, а может вибрации, пробегающие через землю, которые, поднимаясь вверх, проникали в их тела? Я чувствовала, что была не одна и меня кто-то преследовал. Моя рука сжалась вокруг оружия, которое было спрятано за пояс. До этого оно было холоднее, но теперь уже нагрелось от температуры моего тела.

Я ускорила свой шаг, приняв надменное выражение лица. Чарли сказал мне перед школьной поездкой в Сиэтл, что всякий раз, когда я буду идти посреди ночи даже в компании друзей, я должна всегда надевать такую «маску». "Будь жестокой, Белла. Иди с целью. Выгляди так, словно потеряешь контроль от неправильного взгляда". Он заставил меня практиковать это выражение лица. Мы оба так сильно смеялись, когда папа попытался продемонстрировать мне свое стервозное выражение лица. Я знала, что то, о чем он говорил, было опасно, возможно смертельно, но, получая наставления от Чарли о всех тонкостях зловредности и её использования в самообороне, приводило лишь до одного исхода: мы с папой катались по полу и держались за живот от смеха.

Теперь, когда мое сердце билось быстрее и быстрее, у меня не было никакого желания смеяться. Я услышала шелест: кто-то приближался ко мне. Раздался отвратительный звук тянувшейся по асфальту металлической цепи, и я знала, что мой преследователь обладал, по меньшей мере, холодным оружием.

- Перестаньте преследовать меня, - не оборачиваясь, сказала я.

Жестокий смех.
- Кто следит за тобой, малышка?

Я медленно обернулась, оружие почти выскальзывало из моих потных рук. Моими преследователями оказались двое парней — они окончили учебу задолго до того, как моя нога переступила порог средней школы Форкса. Но это были те парни, кто всегда бродил вокруг школы, надеясь наткнуться на девочек легкого поведения, которые ищут парней постарше с машинами и с возможностью прикупить пиво. Парень, который говорил со мной, он был взрослее второго, был одет в спортивную куртку, хотя она явно была на него маловата. Ни один из них не одел маску. Я сразу узнала этот тип людей — те, кто ищет опасность, те, кто полагает, что жизнь в любом случае закончится, и они имеют право быть такими жестокими, как сами пожелают; эти парни просто не задумываются о том, что кто-то может прожить достаточно долго и дать должный отпор за их поступки.

- Мы не причиним тебе боль, - сказал парень со льстивой улыбкой. - Мы хотим всего лишь поговорить.

- Я слушаю, - сказала я, звук моего голоса получился приглушенным из-за бумажной маски. Парень еще не увидел оружие. Он сосредоточено смотрел в мои широко распахнутые глаза, и, видимо, был сосредоточен на волнах страха, что исходили от меня. Я выпрямилась и попыталась смотреть прямо на его лицо. - Чего ты хочешь?

- Я хочу узнать, как громко ты можешь кричать, - сказал он, делая выпад ко мне.

Прежде, чем я смогла подумать об этичности того, что собиралась сделать, я уже нажала на курок и парень рухнул на землю. Выстрел пришелся куда-то в живот.

- Господи, помоги же мне, - простонал он, но его друг, ухмыляясь, лишь уставился на него. Парень посмотрел на меня, на дуло пистолета, и, пожав плечами, пошел прочь.

- Куда ты пошел, Арти? - кричал второй. - Ты не можешь оставить меня здесь!

- Неважно, чувак, - сказал Арти, шаркая ногами и посвистывая, в то же время размахивая тяжелой цепью.
Я попятилась от этого ублюдка, как только он схватился за живот - кровь сочилась с его раны. Я была немало удивлена, что мне вообще удалось выстрелить. Я не стала выжидать, чтобы узнать, стал ли мой выстрел фатальным. Я лишь бежала к дому, пытаясь притвориться, что раздающийся крик исходил от какого-то дикого животного, а не от человека. Как только я благополучно оказалась в доме, положила пистолет на стол, переоделась и умыла лицо.

Несколько часов спустя Чарли пришел домой, он спросил:
- Есть какие-то новости?

- Ничего нового, совсем ничего, - сказала я, вздыхая, и подошла к нему, чтобы поцеловать в щеку.

Каждый раз, когда я перемещала свой вес, звук шуршащей бумаги пугал меня. Я была слишком голодна и взволнована, чтобы уснуть, и мне было холодно лежать на кушетке, прикрываясь лишь бумагой. Я скучала по запаху своего дома.

Раны на плечах уже прекратили кровоточить, и я осторожно поднялась на ноги. Я начала говорить сама с собой, чтобы услышать, как мой голос эхом отражается от стен, чтобы почувствовать, как близко были предметы, о которые я могла бы споткнуться. Здоровой рукой я нашла дверь и наощупь пошла вдоль стены до выхода, осторожно ступая, стараясь отбрасывать ногой осколки. Как только я выйду за двери школы, то буду в состоянии найти путь домой, пусть и в темноте.

Сколько шагов от входа в школу к моему дому? Наверное около тысячи, подсчитала я, желая услышать какой-то звук, кроме моего дыхания и шарканья ботинок о землю. Раньше изредка можно было услышать уханье совы, грохот мотоциклов, пение насекомых. К концу было слышно лишь крики и выстрелы, всё разрушалось. Я не скучала по тем дням. Я присвистнула, пытаясь подражать сове, прищелкнула языком, изо всех сил стараясь походить на безобидного жучка. А в мыслях я все отсчитывала, отсчитывала и отсчитывала до нуля шаги к моему дому.

Парадная дверь, как и всегда, была открыта, и я прокралась в гостиную, надеясь, что, возможно, Эдвард вернулся сюда и сейчас лежит на моем диване, я могу забраться под плед и лежать рядом с его прохладным телом. Этого не произошло: диван оказался пустым, свободным. Я кивнула, понимая, что мне предстоит остаться одной.

Урчание моего живота напомнило, почему мне в первую очередь пришлось вернуться домой. Я прошла на кухню, наугад выбирая банку с едой. Обычно я не ела в темноте. По тяжести банки я определила, что внутри был не суп, а отсутствие крышки дало мне понять, что это не было блюдо «От семьи повара Боярди». Я возилась с консервным ножом, неуклюже снимая крышку. Пальцем я отогнула её, стараясь не порезаться о зубчатый край металла. Бостонские запеченные бобы. Я нашла ложку и жадно зачерпнула холодные бобы. Раньше они мне не нравились, так как были сладковатыми — я имею в виду, ради Бога, это были именно бобы, не конфеты. Но сейчас я не заботилась об этом, желая только подавить чувство голода в моем животе.

Когда банка опустела, я оставила ее на стойке с ложкой внутри. Мне не хотелось прибираться в темноте. Внезапно я почувствовала себя очень истощенной.

Я сняла обувь и на цыпочках поднялась по лестнице, открыла дверь в комнату Чарли и заползла под его одеяло, словно мне снова приснился дурной сон.
- Я запуталась, пап, - прошептала я в подушку, заправленной в плед для удобства Чарли. Я приложила больную руку к подушке и попыталась уснуть, снова.

После недель сна рядом с Эдвардом, кровать Чарли показалась мне еще более пустой, чем раньше.
- Я найду тебя снова, - пообещала я, - независимо от того, сколько времени это займет.
Завтра я буду искать. Я буду искать и попытаюсь его вернуть.

- Я найду тебя, - сказала я, стискивая зубы, - даже если мне придется искать тебя вечно.
Я сидела с открытыми глазами, измеряя взглядом темноту, которая словно толстой мантией пролегла между мной и потолком.

- Я найду тебя, - трудно сглатывая, повторила я, - даже если в конечном итоге ты убьешь меня.

Теперь, когда я испытала это чувство - снова находиться рядом с другим разумным созданием, я знала, что больше не смогу долго быть одна. Первый раз привыкнуть к одиночеству было трудно. Если мне придется привыкать к этому снова, на сей раз навсегда, я лучше умру. А еще лучше, чтобы именно Эдвард убил меня.

Если же он не вернется, было комфортно осознавать, что, по крайней мере, пистолет Чарли хранит в запасе ещё одну пулю...

Главу перевела: Ellana, за помощь спасибо lena_solnce
редактура: Sladkaya, за что ей тоже огромное спасибо)

От переводчика, то есть от меня: Прошу строго не судить, это мой первый в жизни полноценный перевод, но я очень старалась. Заранее Всем Спасибо)