Я проснулась от того, что мне было очень холодно, но это было не главной причиной. Что-то странное творилось в моей голове. Сознание выкидывало ранее непонятные мне фокусы. Раньше, все внутри меня было сковано, и не пускало реальность, а теперь. Теперь, я ощущала, как внутри меня что-то работает по-новому. Ощущала, как работает мой слух.
Казалось, я дышала изнутри. Я глубоко вздохнула, и услышала, как воздух с шумом втянулся в мой нос, как тут же вышел, издавая при этом такие же звуки. Я приподнялась с холодного снега, и услышала, как скрипела ткань моего плаща. Немного неприятный звук, но сейчас все звуки, были мне дороже золота.
Господи, я слышу!!!
Но тут же моя радость омрачилась. Я вспомнила содержание сделки.
- Поменять жизнь на один день, - медленно повторила я слова старухи и от удивления вздрогнула.
Это были одни из некоторых, слов, звучание которых я знала. Я знала, как они произносятся, и могла повторить. Я повторила это медленно и невнятно, но за этот день, что мне дали, я постараюсь научиться разговаривать. Но больше всего меня удивило звучание моего голоса. Я даже не знала, что он у меня есть! Он был тихий, приятный на слух. На мой слух. Не знаю, как на других действует мой голос.
Потом я встала, услышав снова новые звуки, и прислушалась. Ветер воет… Спокойно так, грустно, далеко… Так вот, как это звучит! Я читала в книгах, что о ветре поэты пишут стихи, что о том, как он воет, слагают легенды о духах. Но я не ожидала, что для меня он будет выть так приятно. Его стоны убаюкивали меня, вселяя в пустую грудь радость.
Так вот, что так тянуло меня в лес! Ветер! Я не слышала его, но ощущала, как он приятен. И я не ошибалась. Ощущать ветер на лице замечательно, но слышать его – просто бесподобно!
Я даже не обратила внимание на то, что снова потеряла каким-то образом сознание, что та старуха исчезла, что наступило утро. У меня было мало времени на все остальное. Всего двадцать четыре часа на то, чтобы узнать все звуки моей оставшейся жизни. И я не хотела их тратить на грустные мысли, просто не до этого. Впервые в жизни, я хотела весь день не думать ни о чем плохом. Хотя это и был мой последний день.
Пробираясь по сугробам, я шла назад в интернат. Я знала, что все еще спали, поэтому мне нужно будет успеть одеться на завтрак. Я не хочу ничего пропустить. Пока я шла, для меня открывались все новые звуки. Скрип под ногами, который издавал снег, когда на него наступали. Он имел схожесть с противным смехом бабки. Шорохи, которые делали пустые ветки без листьев. Но они тоже звучали на ветру. Хрустели, ударяясь друг о друга.
А потом мимо меня пролетела птица. Она издала резкий, неясный звук, что я испугалась. Какой-то громкий вопль, но он тоже оказался довольно приемлемым для моих новых ушей. Я остановилась и глупо уставилась, на птицу. Она снова крикнула и улетела. Я слышала, как махали ее крылья, рассекая воздух. Такие приглушенные, быстрые звуки.
Я бежала по тропинке обратно в школу. Я проспала всю ночь на снегу, у меня было все мокрое, но я готова была рыдать от счастья. Мне дали мой шанс! Позволили слышать!!! Я ускорила темп. Бежала, спотыкаясь о ветки, и слышала, как это происходит. Глухие удары, потом сопровождавшиеся болью в онемевших пальцах ног. Еще слышала свое прерывистое дыхание, тихий топот, от бека по снегу.
Увидев ворота интерната, я с такой скоростью понеслась к нему, что упала. Появилась привычная отдаленная боль в боках. Но я встала, и, не отряхиваясь от снега, подобно снеговику, вбежала в главные двери.
Там уже сидели немного учеников. Они подняли на меня свои лица и удивленно уставились. Я представляю, какой был мой внешний вид. Вся мокрая девушка, в снегу, под утро заявилась в интернате. Я остановилась и стала прислушиваться. Как голодный человек жадно втягивает носом запах вкусной еды, так и я жадно улавливала ушами, как скрипит мебель, полыхает костер в камине с тихим трещанием и хлопками.
Еще я слышала различимые голоса, которыми общались находящиеся в зале. Раньше я видела только, как открывается рот, а теперь слышала звуки, которые они рождали, пытаясь что-то сказать. Я медленно подошла к дивану и села на него, не обращая внимания, что там разговаривали два парня. Мне было плевать на приличия. Я уставилась на них и самым наглым образом подслушивала, о чем они говорят.
- Они привезут мне приставку! – заговорщетским тоном сообщал один из них. У него был мальчишеский голос, звонкий. Звонче и немного писклявей, чем у меня.
- И? – с безразличием спрашивал второй. У него был приятный бас. Немного грубоватый, но приятный на слух голос.
Я оглядела их лица и стала считывать с них эмоции и жесты, по старой привычке. Но теперь я слышала слова. И мне казалось, что теперь, я смогу понять все, что говорит и думает человек.
- Ты не понимаешь! Мама купит мне новую приставку и кассеты для нее! Знаешь, какие там игры? Еще два джойстика, чтобы играть вдвоем, класс да? – восхищался писклявый.
- Приставки – старый век. Вот если бы тебе компьютер привезли…
Басистый зевнул до щелчка челюстей. Я искренне испугалась, не сломал ли он ее? Но он через какое-то время закрыл рот и посмотрел на меня. На его лице читалось удивление. Какая-то девчонка бесцеремонно села рядом и напрямую подслушивала разговор.
Он, упорно не смотря на меня, еле заметно толкнул друга локтем:
- Ты видишь?..
- Что?
Похоже, счастливому обладателю приставки было сейчас только важны его игры. Не о чем другом он не хотел разговаривать.
- Что она тут сидит? Еще пялится так…
Басистый взглянул на меня, потом перевел взгляд, словно сделал это случайно. Писклявый напрягся. Он сидел ближе ко мне на диване, но упорно не хотел замечать. А вот теперь, когда ему сообщил друг, ему стало не по себе.
- Она ж глухая! – с надрывом шепнул он, - Успокойся, все равно ничего не слышит. Просто сидит и смотрит, как мы рты открываем. Может, по губам учится читать?
- Тогда она сейчас прочитала все, что ты ей сказал, - весело хмыкнув, сообщил парень с приятным басом.
Обладатель приставки захлопнул рот и сузил губы в тонкую полосочку. Он выпрямил спину и еле заметно взглянул на меня, пытаясь высмотреть на моем лице реакцию. Я сделала круглые глаза и тупо на него смотрела. За шестнадцать лет притворяться глухой я научилась виртуозно.
- Не, не слышит, - уверенно сказал он другу, - Брось, она глухая!
Басистый нахмурился и снова мельком взглянул на меня.
- Ну что она так смотрит тогда? Слушай, пошли пересядем?
Звонкоголосый пожал плечами, и они ушли с дивана. Я отвернулась. Меня ни во что не ставили и не уважали, но мне плевать. Я никому не скажу, что обрела слух. Буду делать все как раньше. Писать на бумажках, с тоской заглядывать разговаривающим в рот. Все равно завра утром меня найдут мертвой. Сделка есть сделка.
Я бы так и сидела, но внезапно услышала шаги, по направлению к дивану, на котором я сидела. Таки острые, отрывистые. Цоканье. Я тут же догадалась, что это каблуки. Но оборачиваться я не стала. Слишком странно бы это выглядело. Ничего не слышу, а тут обернулась на шаги. Мне хватило инцидента с ложкой.
Ко мне кто-то подошел и с гулким шлепком, похлопал по плечу. Только тогда я развернулась. Передо мной стоял классная руководительница. Она достала листик и, что-то написав, протянула мне.
Что с вашим внешним видом, Алтаева? Почему в столь раннее утро, вы сидите здесь? – я прочитала и тут же стала придумывать правдоподобную историю, почему я такая мокрая, в снегу и что вообще делаю здесь.
Я взяла карандаш и нарочито медленно принялась объяснять: Утром я ходила в конюшню. Просто навалили сугробы, я еще и упала. Потом пришла сюда немного погреться. Но сейчас пойду, переоденусь и направлюсь на занятия.
Классная руководительница быстро прочитала и недоверчиво посмотрела на меня. Я сделала самый невинный вид и смахнула за спину мокрую прядь волос.
…уже сто раз пожалела, когда приняла ее документы в интернат… - вдруг услышала я.
Это прозвучало, как обрывок в моей голове. Мутно, словно я услышала это сквозь подушку. От удивления рука так и застыла на волосах. Женщина не открывала рта, но ясно слышала ее голос. Он был у меня в голове, как и при разговоре со старухой. Какой-то разряд пробежал по спине. У меня появилась мысль, как это объяснить, но я решила, что это бред.
Мне подарили слух, но подарили ли мне возможность слышать мысли?
Я поспешно отвернулась. Женщина сердито поправила пиджак и зацокала по коридору. Я постаралась выкинуть из головы мысли о случившемся. Ведь это могло мне показаться! Кто знает, что может показаться человеку, который несколько часов назад обрел слух. Это могла быть галлюцинация. Иллюзия.
Я поднялась с дивана, который отпустил меня со скрипом, и направилась в свою комнату. Когда я поднималась по лестнице, то заметила, что мои ботинки тоже издавали немного цокающий звук. Он был не как у учительницы, но похож. Интересно, так звучат платформы любой обуви? Я улыбнулась. Теперь я могла найти ответ на этот вопрос. Просто пройтись по людному коридору и услышать.
Оказавшись в комнате, я переоделась. Одела самое красивое, что у меня было. Новое, короткое платье, которое мы покупали с мамой перед отъездом. Вспомнив о маме, мне стало грустно. Я оставляю ее совсем одну. Отец бросил ее, когда мне было два года. Он решил, что ему не нужна истеричка жена и глухая дочь. Он убежал от этих проблем и нашел себе женщину, которая смола родить ему здорового младенца. А моя мама стала сильной. Очень сильной. Она смогла справиться со всем, что выкидывала ей жизнь. Что же с ней будет после моей смерти?
Я смахнула слезы и постаралась больше не вспоминать о маме. Это был полнейший эгоизм с моей стороны, но у меня было мало времени. Я расчесалась, накрасила глаза. Только тушью и карандашом, но этого хватило, чтобы мое лицо преобразилось по-новому. Я долго не красилась последний месяц. А потом я спустилась вниз, на завтрак.
Как только я зашла в столовую, мне захотелось залезть под стол. Столько звуков за один раз причиняли боль моим ушам.
Разговоры гулким эхом отдавались от высоких стен. Что-то звенело, вероятно посуда. Повсюду были слышны неясные, смазанные звуки. Чужая болтовня, крики, смех. А люди сидели, как обычно, словно не замечали этого шума и издавали еще больше боли для моих ушей. Наверно, просто я не привыкла.
Я на полусогнутых ногах, по стеночке, добралась до своего стола. Мне было плохо. Я не знала, что звуки могут причинять такой дискомфорт. Настя и злобный парень сидели и ели, даже не взглянув на меня, когда я подползла к своему стулу.
Они жевали, и я слышала эти звуки, потом ударяли ложкой о бока тарелки, заставляя ее звенеть. А иногда, по неосторожности, задевали ложкой зубы, и они издавали приглушенный стук. Анастасия взяла хлеб и разломала его на два куска. Я послышала сухой хруст корочки и вздрогнула.
- Что это с глухой? – не смотря на меня, спросил сердитый парень. У него был тихий, довольно мелодичный голос. Вот уж не думала, что у обладателя такого характера, он может быть тихим и вполне дружелюбным.
Настя посмотрела на меня и улыбнулась. Я улыбнулась в ответ. Она сделала это как приветствие, но теперь я поняла, что за эту секунду она оглядывала мое лицо. Я не подала виду и продолжила рассеянно озираться по сторонам.
- Да, зелененькая немножко, - согласилась она звонким переливающимся голосом, - Может, тошнит?
Я уловила в ее интонации неподдельную заботу и благодарно взглянула на Настю, но тут же отвернулась. Нельзя, что кто-нибудь что-то заподозрил.
- Спроси ее, - обладатель тихого голоса незаметно показал на меня кончиком вилки, думая, что я не замечу, - А то вдруг еще вырвет? Может, вывести ее? Довести до медпункта?
Я от удивления забыла как дышать. Злобный парень, который как мне казалось, ненавидит меня, проявлял вполне дружескую заботу и хотел помочь. Он не говорил обо мне с пренебрежением, как те двое внизу, а наоборот, с уважением и легкой симпатией.
- Брось, Жека! – Настя отмахнулась от парня, как от назойливой мухи, - Ритка сильная, справится!
Женя пожал плечами и уткнулся в тарелку. Больше они не о чем не говорили, а лишь спокойно уминали завтрак.
А я так и сидела, как контуженная, пытаясь собрать в голове разбредавшиеся мысли. Когда имеешь слух, очень многое проясняется. Злобного парня я теперь не видела злым. Для меня он в одно мгновение превратился в хорошего Женю. А Анастасию я за уважала еще больше. Она заботилась обо мне, пусть мы и не общались. Хорошо ко мне относилась и желала добра. Может я и ошибалась и мое первое впечатление было обманчивым, но теперь я чувствовала себя за этим столом, как в своей тарелке, в окружении доброй компании. Правда, у меня остался один вопрос. Как часто они так разговаривали обо мне? Если бы я не слышала, то так бы и не заметила, как Настя еле заметно смотрит на меня, а Женя указывает вилкой. Не знала бы, что тема идет обо мне.