От автора: Всем огромное спасибо за добрые слова и замечательные отзывы, которые вы оставляете к этой истории. Мой муж периодически спрашивает, чему я так улыбаюсь, и он всегда рад услышать, что моя история снова читается. Ура!

Довольно часто читатели спрашивают у меня, можно ли все еще купить электронную книгу или в бумажном виде, но увы, в связи с закрытием агентства моего редактора все мои книги были сняты с Амазон и других книжных сайтов. Кому-то удалось найти подержанные копии в мягкой обложке, но цена в 400$ поражает, и у меня нет никакого объяснения этому!

В начале истории я забыла упомянуть, что события происходят в 1812 году, в эпохе Регентства. Пришло время снова услышать Эдварда…

___________________________________

Глава 4. Мучение

Эдвард горел в огне, был связан и не мог избавиться от жгучей боли.

Крики людей и лошадей звучали громче тяжелого глухого грохота больших пушек, извергающих смертельные снаряды. Битва за Арапилес к югу от Саламанки начиналась хорошо. Запущенный англичанами шрапнель (п/п: Шрапне́ль — вид артиллерийского снаряда, предназначенный для поражения живой силы противника. Назван в честь Генри Шрэпнела (1761—1842) — офицера британской армии, который создал первый снаряд такого вида) переместил баланс сил в сторону англо-португальских войск, но, даже не смотря на это, наши потери были велики. Подкошенный россыпью гильз, выпущенных непревзойденными французским пушками, кавалерийский отряд Эдварда Мейсена был уничтожен. Его личные демоны – образы людей, друзей – окружили его разум, их лица парили перед ним. Потом появился настоящий призрак.

- Нам придется ампутировать вашу руку, капитан.

Армейский хирург навис над ним, а фонарь над его головой качнулся взад и вперед, одновременно с привычным, но неожиданным волнением океана.

- Он не согласится, спасибо, - кто-то начал спорить.

Зрение Эдварда было слишком размыто, чтобы пытаться разглядеть черты его неожиданного адвоката.

- Он виконт. Ты лишишься головы, если не получишь разрешения до того, как начнешь ампутацию.

- Мне все равно, герцог он или чертов Веллингтон. Это единственный способ спасти ему жизнь.

Эдвард почувствовал, как сталь резанула его плоть.

- Оставь мою руку! – взревел он, борясь с тем, кто его держал.

- Тихо, - успокоил его женский голос, и холодная рука легла на лоб. – Все будет в порядке.

Гордость, полностью уничтоженная болью, требования Эдварда превратила в мольбы.

- Не забирайте у меня руку. Пожалуйста, умоляю вас.

- Мы пытаемся спасти ее, - голос незнакомой женщины был мягким, резко контрастируя с нестерпимой болью, исходящей от его конечности.

- Просто дайте мне умереть.

- Я не могу сделать этого. Вы должны бороться, чтобы жить, - ругал его приятный голос, а потом он трансформировался в жесткий голос его отца: - Но было бы лучше, если бы ты никогда не родился.

Эдвард вздрогнул, увидев злое лицо своего родителя. По крайней мере, в своей жизни он совершил один правильный поступок: не оставил наследника, которому пришлось бы нести бремя проклятия Мейсенов или слышать такие ненавистные слова от отца.

«Боже, помилуй», - молился он, прежде чем в его сознание пришло понимание, что уже слишком поздно для молитв. Жар и боль не прекращались; его предупреждали, что так будет, но вот присутствие женщины смущало.

Что ангел делает здесь, в аду?

- Черт возьми, оставь меня в покое, женщина! – кричал он, когда ее действия в ране становились чересчур болезненными.

- Я пытаюсь помочь вам, милорд.

Теплые карие глаза встретились с его взглядом в тот редкий момент, когда он чуть приподнял веки, и ее нежный голос и мягкая улыбка не обманули его. Нет, она была не ангелом, а дьявольским чертенком, пришедшим из ада, чтобы мучить его.

- Ты дьявол, - сердился он, когда она начинала протирать его тело и менять пропитанные потом постельные принадлежности. Каждое движение увеличивало его агонию.

- И вы невозможный человек, но нам всем приходится нести свой крест.

Ее тон был язвительным, что добавляло неразберихи. Где, черт возьми, его камердинер? Маркхэм не мог быть поражен в бою, Эдвард оставлял его в безопасности в лагере. Почему, во имя бога, о нем заботилась женщина? Не просто какая-то там женщина – ее голос звучал с достоинством, выдавая истинную леди.

- Вам не стоит делать этого, - заметил он, но его беспокойство о приличиях тут же сменилось паникой, стоило ей повернуться, чтобы уйти. – Подождите! – он схватил ее за руку.

- Все в порядке. Я никуда не собираюсь.

Держась за ее слова, как за талисман, виконт сжимал ее пальцы с тем же усердием. Непривычная для него потребность в ком-то была настоящим потрясением… если бы все это было реально.

Снова и снова он возвращался на войну: сражения, поля, звуки стрельбы; запах крови и смерти всегда одинаков. Когда этого ада становилось слишком много, ее ангельский голос возвращал его на кровать, где он лежал в комнате отца. Как, во имя бога, он оказался здесь, Эдвард не имел никакого понятия.

Резкие травяные запахи окружали его, но иногда он улавливал аромат ангела. Цветочный, невыразимо нежный, он был бесконечно более привлекательным, чем приторные духи, используемые лагерными шлюхами. Жены простых солдат, сопровождающие своих мужчин на войну, теперь вдовы, продавали свои тела, чтобы выжить.

Не в состоянии игнорировать отчаяние, застывшее на их лицах, Эдвард давал им деньги просто так, не за оказанные услуги, только чтобы облегчить их страдания. В то время как его соратники принимали их самопожертвование, ни о чем не задумываясь. Насмешки разношерстных мальчишек, хватающихся за любые женские юбки, совершенно не беспокоили Эдварда. Появление же ребенка в животе одной из вдов остановило любую грубость в отношении излишней добросердечности виконта.

Ситуации в детстве, когда его отправляли спать ненакормленным, были редки, однако эти моменты отпечатались в его памяти навсегда. Возможно, его жизнь в поместье и была мрачной, но в целом он хорошо питался и редко был побит. Ему не хватало семейной благожелательности, доброты, которой ангел, казалось, обладала в изобилии… когда не пытала его. Эдвард боялся, что ее присутствие – часть его наказания, ему дали распробовать вкус небес, демонстрируя, чего он был лишен, чем мог бы наслаждаться, если бы не проклятие.

Измученный бесполезностью своих мыслей, он стонал от боли и сожаления. Ангел в ответ протирала его лоб и шептала слова утешения, на что Эдвард поклялся себе стонать чаще. Ее рука обнимала его за плечи, добавляя комфорта и удовольствия. Желая еще раз взглянуть на нее, он пытался открыть глаза, но веки не слушались, словно налились свинцом.

Лицо женщины плавало перед ним, знакомое и далекое. Его ангел? Волосы цвета шоколада, отливающие огнем, серьезные, но женственные черты лица принадлежали той леди. Озадаченный, он не мог вспомнить момент их знакомства. Эдвард никогда не обращал внимания на женщин своего уровня. Он держался на расстоянии, понимая страх, что неудачи их рода уничтожат любую, кто решится приблизиться.

- Мы убиваем тех, кого любим. Всех. Кроме потомков - они существуют для того, чтобы действие проклятия не закончилось никогда.

Горькая обличительная речь отца, произнесенная в приступе холодной ярости трезвым или во время одного из его пьяных загулов, эхом отдавалась в голове Эдварда.

- Все в порядке, милорд. Это поможет унять вашу боль.

Голос женщины вернул его в настоящее, и он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней. Облегчение волной затопило сознание, когда ее прохладные пальцы переплелись с его.

- Мне нужно, чтобы вы подняли голову, - попросила она.

Слишком слабый, чтобы сопротивляться, он позволял ей поить его отвратительными напитками. Его голова покоилась в кольце ее руки, она практически обнимала его, слегка прикасаясь грудью. Эдварда успокаивало ее присутствие. Хотя одно все же беспокоило. Он знал, что не должен жаловаться, но ангел, конечно, мог найти для него более приятное питье.

***

Изабелла была истощена, никогда раньше она не ухаживала за таким сложным и требовательным больным. Учитывая, что большую часть времени он бредил, она старалась не обвинять его в плохом поведении.

- Это неправильно, что ты должна заботиться о джентльмене в одиночку, - беспокоился ее отец, пришедший проверить Изабеллу на следующий день после появления виконта. – Но мне, к сожалению, не удалось найти кого-нибудь тебе в помощь. Я не могу предложить оплату, поэтому никто не желает оставаться в поместье надолго.

- Полная глупость, - вздохнула она. Прошло десятилетие с тех пор, как многие жители потеряли работу в этом доме. Сейчас суеверия возобладали над здравым смыслом. – Неужели мистер Кроули не может выделить необходимые средства? Конечно, он должен понимать, как его бездействие негативно отразится на выздоровлении виконта?

- Я начинаю задаваться вопросом, нужно ли мистеру Кроули, чтобы виконт поправился? - произнес отец с мрачным выражением на лице. – Этого человека сейчас нигде не найти. Он сообщил своей домработнице, что после воскресной службы уехал по поручению, якобы от имени виконта.

Изабелла приподняла брови. Было бы интересно узнать, сколько бездушных распоряжений мистером Кроули было получено от его хозяина. Она могла предположить, что единицы, если вообще такие имелись.

- Не тревожьтесь обо мне, папа. Я более чем способна позаботиться о его светлости. Что касается приличия, здесь живут мистер и миссис Коуп, они помогают мне с уходом более личного характера.

Изабелла была рада смягчить опасения отца, хотя понятия не имела о внезапном изменении обстоятельств, которые произойдут на третий день ее жизни в этом поместье, касающихся обязанностей по уходу за больным.

- Колено мистера Коупа внезапно вспыхнуло дикой болью, - задыхаясь от бега по лестнице, сказал черный мальчик Джейкоб на следующий день. – Он просил передать, что это произошло от постоянной ходьбы по лестнице вверх и вниз. Его застарелый ревматизм дал знать о себе. Миссис Коуп тоже в не лучшей форме. Она перетрудилась на кухне и ее суставы распухли.

- О боже, - вздохнула Изабелла, а затем заверила мальчика, что обязательно скоро навестит пожилую пару.

- Ты справишься, - поддержала подругу Элис, зайдя проведать своего пациента.

- Но мне придется купать его, переодевать и помогать с туалетом одной.

- Ты же уже видела голого мужчину, не так ли? – Элис пожала плечами.

- Да, было такое, но у старого мистера Петтигрю было старческое слабоумие, и я только мельком видела его... м-м… интимное место. Смотреть было не очень приятно.

Элис фыркнула.

- Что-то мне подсказывает, что ты найдешь интимное место его светлости более привлекательным для глаз, или именно это тебя и беспокоит?

- Конечно, нет. – Изабелла возмущенно скрестила руки, отказываясь поддаваться на провокацию подруги, несмотря на возникшие опасения.

- Он довольно ладно сложен и, очевидно, сохраняет активный настрой, - Элис рассматривала полуобнаженного виконта. – Вероятно, это имеет какое-то отношение к тому, почему он до сих пор жив. Трудно сказать, как он выглядит под всеми этими волосами. Жаль, что остались шрамы.

- Элис! – Изабелла жестом попросила подругу понизить голос. – Он может тебя услышать.

- О, я думаю, в свое время виконт слышал что-то и похуже, - Элис снова пожала плечами: жест, считающийся неприемлемым для леди, но теперь это подругу Изабеллы совершенно не волновало. – Он почти такой же изгой общества, как и я. Конечно, сливки общества более чем счастливы принять мои услуги, когда их беспокоит подагра или они чувствуют приступ ангины.

- Вполне возможно, - Изабелла понимала причину горького тона подруги, вызванного изменением обстоятельств ее жизни, - но бедняга заслуживает достойного обращения.

Элис внимательно посмотрела на нее.

- Надеюсь, ты не привяжешься к нему. Ничего хорошего из этого не выйдет.

- Сейчас ты ведешь себя нелепо, - Изабелла взялась укрывать виконта одеялом, скинутым Элис для осмотра больного. – Если он выживет - что весьма сомнительно, - добавила она шепотом, - и у него хватит ума найти себе жену, то могу заверить тебя, это буду не я.

- Прекрати недооценивать себя, - упрекнула Элис, защищая подругу. – Из тебя выйдет отличная жена. И не твоя вина, что джентльмены - дураки, предпочитают более доступных девушек с приданым. Единственное, что я хочу заметить: не редкость, когда пациент влюбляется в свою медсестру. И тебе не стоит забывать, почему виконт стал изгоем.

Изабелла несколько раз моргнула.

- Я думала, что ты приверженец науки – ну, науки о травах, - и не приемлешь суеверия. Ты веришь в проклятие Мейсенов?

- Даже твой отец верит в проклятие, а он священнослужитель, - Элис принялась рассматривать свои ногти. – Мы обе знаем, что такое случается: матери умирают во время родов. Глупые врачи заставляют их лежать в кровати по нескольку дней, если не недель, лишая силы. Затем они настаивают, чтобы бедные женщины рожали на спине, только лишь для того, чтобы за ними было легче наблюдать. Добавь к этому регулярные осмотры и кровотечения, используемые ими в качестве обычной практики, не говоря уж о полном отказе от травяных средств, помогающих женщинам на протяжении многих поколений… - она с отвращением подняла руки.

Изабелла кивнула.

- Именно поэтому я думала, что ты сочтешь проклятие настоящей чепухой. Мать виконта, вероятно, умерла при родах под наблюдением такого врача. Хотя полагаю, их предки были рождены с помощью акушерки и старых методов.

- Мое мнение такое: независимо от того, какой уход был оказан, есть пять поколений женщин, умерших при родах своих первенцев – сыновей. Дважды в одной семье – грустно, но ничего удивительного, трижды – это уже беда. Но пять поколений подряд? Это неестественно.

Огонь уже давно прогрел холод старых каменных стен комнаты, но по позвоночнику Изабеллы пробежала дрожь.

- Значит, ты веришь, что любая женщина, вышедшая замуж за виконта, умрет во время родов?

- А ты так не думаешь?

Теперь пришла очередь Изабеллы пожимать плечами, ее взгляд вернулся к измученному облику виконта.

Оказалось, она не единственная, кому было суждено провести жизнь в одиночестве, хотя, по крайней мере, на ее совести не будет смерти супруга. И опять же, у нее никогда не будет своего ребенка.

__________________________________

От автора: Еще несколько ответов и несколько вопросов.

Я так рада, что вы наслаждаетесь моими сильными женскими персонажами. Элис не очень канонична, но она одна из моих любимых персонажей, поскольку я писала ее по своей прабабушке, которая была травницей в 1800-х годах. Занимательно, что звали ее Эдит, а ее дочь, мою любимую бабушку – Элис.

Какой будет реакция Эдварда, на ваш взгляд, когда он узнает, что его ангел реален и что она леди?

Elise

Предыдущая глава